Близился День Защитника Отечества.

 

Илья Ведерников решил напрячь свою память и вспомнить что-нибудь такое, что-нибудь эдакое, в связи со славным праздником воинов. Память напрягаться категорически отказывалась, брыкалась и восставала против насилия.

 

- Ну же, ну же! Ну неужели за все семь лет службы не произошло ничего интересного и достойного внимания? Этого же не может быть! Поройся как следует в своей памяти, поищи получше!

 

Но память не хотела отзываться.

 

- Ну и плевать!, -

 

решил Илья и уже было вознамерился, как и обычно в таких случаях, подключить свою неуемную фантазию, как вдруг, его память, будто почувствовав, что Илья может легко обойтись и без ее услуг, взбрыкнув напоследок, выдала:

 

- Напиши об армейском досуге.

 

- А что, - подумал Илья, - и напишу.

 

И Илья начал вспоминать....

 

Армейский досуг - это совсем не такой досуг, как допустим, у людей гражданских. Армейский досуг просто обязан служить делу повышения обороноспособности нашей страны, поэтому лучше всего свободное время солдатам и офицерам проводить в строю, в казарме непосредственно или на плацу однозначно. Что может быть приятнее и душевнее для военного человека, чем пройтись строем по плацу с песней? Разве только чистка до зеркального блеска сапог. Или солдатской пряжки. Или подшивание белоснежного воротничка на гимнастерку. Или разборка и сборка личного оружия, приведение его в идеальное техническое состояние.

 

В армейской жизни существует такое понятие, как краткосрочный отпуск, иначе говоря, "увольнение". И военнослужащий при этом, к сожалению, вынужден на время покидать расположение своей части. Он, не желая того, может стать уязвимой мишенью для различных соблазнов, может, по неопытности, вступить в контакт с гражданским лицом. Более того, военнослужащий при увольнении свободно передвигается по городу, что само по себе чревато, и даже посещает при этом различные учреждения, в том числе и объекты культуры, где царят неуставные отношения.

 

Илья вспомнил свое первое увольнение. Как билось сердце в предвкушении прогулки по родному городу и нехитрых курсантских радостей, которые можно было себе позволить на раздобытый с трудом трешник! Увольнение, особенно первое, начинается задолго до времени, когда тебя выпустят за ворота. Илья целую неделю жил предвкушением этого сладостного момента, раздобыл денег у местного куркуля Роди до получки, которая составляла к тому моменту аж 5 рублей 30 копеек в месяц, строил гигантские планы и грезил наяву.

 

Увольнение началось с построения и с зачитывания списка увольняемых. Не попавшие в этот список по ряду причин расстраивались не на шутку. Список армейских провинностей, включая учебный процесс, был внушителен и лишиться "отпуска" можно было за любой из пунктов этого списка. Но это построение было лишь небольшой прелюдией к процессу выматывания жил и нервов. Далее начиналось самое интересное, поиски недостатков в одежде, в прическах, доработка внешнего вида требованиям устава и командиров. Волосы, длиннее полсантиметра, носки иного, кроме цвета хаки и коричневого, цвета, расстояние от пола до полы шинели, пластмассовые вставки в погоны (для жесткости оных), изгиб пряжки, даже защищающие подошвы подковки, все имело значение и могло стать причиной лишения курсанта увольнения. О, это был жестокий фильтр, после которого от радостного ожидания уже не оставалось и следа, и за ворота курсант выходил растерянный и озабоченный.

 

Но молодость есть молодость, и уже через некоторое время Илья шагал по улицам, любуясь девушками, наслаждаясь, ставшим уже непривычным, ощущением свободы. Время первого увольнения пролетело удивительно быстро. Школьная любовь, Тома Игнатович, не особенно возрадовалась приходу Ильи. Их короткая беседа у дверей на лестничной клетке конечно же не была целью размечтавшегося влюбленного. Итак, с любовью все прояснилось окончательно, именно так, как Илья и предполагал, не питая особых иллюзий по поводу планов Томы в отношении себя. Что ж, девичьему сердцу не прикажешь. Пара оставшихся часов прошла в некотором смятении, бутылка вина не принесла ожидаемой радости, и Илья возвращался в расположение училища с чувством огромного облегчения. Мир вольницы не только не ответил на восторг встречи, но и поразил Илью своей отчужденностью, тем более странной, что память о простых и понятных радостях гражданской жизни, о сопричастности к ней, была все еще свежа. Так отворачивается друг, от которого этого менее всего ожидаешь, остается лишь горечь сожаления и чувство досады на него.

 

Илья с удовольствием поужинал, заботливо положенной товарищем под подушку пайкой, почитал на ночь книгу в бытовке, рассеянно слушая песни, исполняемые под гитару Замбычем, бывшим суворовцем, неунывающим заводилой и балагуром:

 

Как красив

свод неба атласный,

серебряный ясный,

струн гитарных звон...

 

До зари, до утра прохлады,

я петь серенады,

буду для тебя...

 

И курсантскую:

 

Не пожелай ни дождика ни снега,

а пожелай, чтоб было нам светло.

В полглобуса локаторное небо,

полмира проплывает за стеклом...

 

И Илья четко осознал, что пути назад, в гражданскую беззаботную и беспечную жизнь, уже не будет, что в жизни наступил тот самый перелом, который немного страшил своей необратимостью. Пришло время окончательного смирения, пришло время посвящения в солдаты.

 

С тех пор для Ильи наступил период спокойствия, и, как бы там ни было, армию он стал считать своим домом. Илья научился радоваться маленьким радостям, например, новому обмундированию, редким простудам с сибаритствованием в санчасти, любимым блюдам нехитрого курсантского рациона, воскресным фильмам в кинозале, возможности позаниматься спортом для души, откровенным беседам с приятелями на житейские темы, даже любимым предметам, таким как, к примеру, для Ильи был курс "Конечные автоматы". Илья с удовольствием постигал премудрости алгебры логики, абстрактного и структурного синтеза автоматов Мура и Миля, находил в этом свой, особенный интерес.

 

К увольнениям в город он давно перестал относиться с трепетом, все более увольнения становились предметами скорых и непотребных пьянок, да нечистых плотских единовременных утех, с налетом интеллигентности либо без, ничего общего с миром прежних знакомств и привязанностей не имеющих.

 

Курсантам было положено два отпуска - зимний, после первого семестра и летний. Зимний отпуск длился 15 дней, летний - 30. Оставаться в родном, но ставшем до омерзения чужим городе, не было никакого смысла, поэтому Илья с радостью принимал предложения товарищей провести отпуск где-нибудь вдалеке от этого города и училища, если выпадала такая возможность. Так он побывал в Пярну, в Светловодске Кременчугской области, в Карпатах, а позже, после 4-го и 5-го курсов, когда стипендия без вычетов за питание составила 80 рублей, позволил себе с приятелями отдохнуть и в Сочи.

 

 

Может, в свете новых требований, курсантская жизнь уже изменилась, вольница и анархия сделали свое гиблое дело, может быть...

 

Совсем иное дело представлял собой досуг младших офицеров, проживающих в дивизионных общежитиях. Илье посчастливилось начать свою офицерскую службу в одном из Красноярских гарнизонов, в прекрасном общежитии, в комнате на три койки. Две из них постоянно пустовали, так как старшие лейтенанты Саша Зорин и Сергей Морозов часто дежурили в другой смене.

 

С первой же офицерской получки Илья обзавелся мощным проигрывателем хай-класса «Вега 003-стерео» и накупил кучу пластинок, среди которых были Высоцкий, Окуджава, еще ТА Пугачева, разные ВИА – Самоцветы, Пламя, Песняры, некоторые зарубежные певцы, Том Джонс, Карел Гот... Но главной среди всех была пластинка с записью известных военных маршей. С нее начиналось каждое утро, под марши просыпалось все общежитие, и под бодрящую музыку офицеры до блеска драили сапоги. Под марши легко улетучивался вчерашний хмель и просыпался здоровый аппетит, поднималось настроение, и уже в строю офицеры стояли ухоженные и бодрые, без тени усталости и сонливости.

 

Свободные от службы вечера можно было проводить в библиотеке или в бассейне. Но была альтернатива в виде бильярдной при кафе или танцами. Те кто проживали в общежитии, в основном холостые младшие офицеры, предпочитали второе.

 

В дивизии в те годы царил сухой закон, это означало, что на территории дивизии в свободной продаже для офицеров было только пиво и сухое вино. Пиво привозили редко, а сухое вино особенной популярностью не пользовалось. Поэтому приходилось по жребию бегать за водкой в ближайший поселок «Борцы».

 

При военном городке также ежевечерне работал кинотеатр, где постоянно крутили самые свежие и самые популярные на то время фильмы, среди которых лидировали французские кинокомедии с участием Пьера Ришара, Бельмондо, Луи де Фюнеса.

 

Но самым шикарным способом проведения офицерского досуга считались поездки в Красноярск, «в Городец», как с любовью эти поездки называл известный на всю дивизию весельчак и ловелас, старлей Юра Кандалинский, или Кандрал, как мы его называли про себя. Самым любимым кабаком для офицеров считался ресторан «Огни Енисея».

 

Илья с грустью вспомнил свою поездку в Городец с Доцей, старшим лейтенантом Доценко. Доца был мастером спорта международного класса по вольной борьбе, ростом под метр девяносто и весом около ста килограмм. Рядом с Ильей он смотрелся громадиной. В ресторане естественно распоряжался Доца. Он попросил сдвинуть вместе все свободные столы, сразу заказал десять бутылок водки, десять порций куриц в табаке и десять громадных тарелок с салатом. После чего в микрофон со сцены пригласил к столу всех желающих. Выделив оркестру неведомую Илье сумму, строго попросил играть весь вечер только «Прощание Славянки». Когда музыка начинала надоедать, Доца поднимал вверх правую руку, что означало для оркестра «Хватит!». Весь вечер весь зал танцевал свои танцы под марш «Прощание Славянки».

 

Этот вечер, не смотря на щедрость и радушие офицеров, закончился все же дракой. Даже Илье удалось приложить одного бандюгана к зеркалу так, что зеркало не выдержало и разлетелось серебряными брызгами. Илья с Доцей достойно держали круговую оборону против примерно двадцати расшалившихся зечар. Официант по дружбе вызвал им такси и офицеры благополучно уехали. Конечно, так Илье везло не всегда, хотя в поединках с Доцей Илья проигрывал не часто.

 

Иногда поездки в Городец носили и экскурсионно-познавательный характер. Так Илье удалось посмотреть знаменитые Красноярские Столбы и Дивногорск. Дивногорск – это город строителей Красноярской ГЭС, лучше всего от Красноярска туда добираться на Ракете по Енисею. Природа там сказочная. Сердце Ильи до сих пор стонет от восторга при воспоминаниях о красотах берегов Енисея.

 

Илья расчувствовался от оживших в памяти дивных картин армейской своей молодости и даже удивился тому факту, что из вспомнившихся ему эпизодов как-то сами собой изгладились неприятные, глупые моменты. А у кого их, этих нежелательных моментов не было?

 

Но все бывшие офицеры и солдаты согласятся с Ильей в одном, память об Армии в сердце любого мужчины, занимает всегда самое достойное и самое почетное место.

 

Илья подошел к буфету, налил рюмку и, со словами:

 

- За Армию России!, -

 

выпил ее.

 

2006.02.18.