Затем, что утро то темнее, то добрее, то день за ним, то сумерки за кадром, и птица двухпролётной эстакадой плывёт на север – значит, вечереет, и значит, всё смягчится – распадётся ледник на снег, туман, колючий иней. А у врача халат сегодня синий, вчера зелёный был. И разве дёготь чернее ночи? Ночь чернее боли? Нет, боль красна, как перья у павлина. Затем, что утро. День пустой, но длинный, и ничего ему от нас не надо – ни этой птице, что чернее дёгтя, ни синеве в глазах случайных встречных, ни северу в величии распада мы не нужны. И пусть. Ещё не вечер. |