Сказки отрубленных голов

 

Глава 1

Кукловод приговорил меня к казни за то, что я никому не нужен. Его дочь прочитала приговор. Его сын взвел меня на эшафот. Кукла-палач поднял топор. И опустил. Моя голова упала в канаву. Потоком нечистот ее унесло прочь от эшафота.

 

 

Глава 2

Мой рот был зашит и я мог только мычать.

Я лежал в канаве и смотрел на отражение моего левого глаза. Иногда я смотрел на отражение неба, но мой левый глаз был мне ближе. Я услышал шаги. Кто-то шел в мою сторону. Я замычал так громко, как только мог. Из-за угла вышел клоун. Уголки его рта были весело опущены вниз. В левой руке он держал связку желтых шариков. Это был Человек, Продающий Шарики. Я перестал мычать, но он все-таки заметил меня и поднял с земли. Зажав меня подмышкой, он намотал нитку на гвоздь и медленно засунул мне его в шею. После этого накачал меня газом, и я взлетел вверх. Так я оказался среди желтых шариков.

 

 

Глава 3

- Мама! Я хочу шарик! – услышал я сзади.

Человек, Продающий шарики остановился. Я не мог обернуться, а мычать не имело смысла.

- Сколько стоит шарик? – спросил детский голос.

- Душу, - ответил Человек, Продающий Шарики.

- Мама! Можно я продам душу?

- Ты уже вчера ее продал, - ответил строгий женский голос.

- Тогда продай свою! Я хочу шарик!

- У меня нет души. Пойдем домой, - ответила мама.

- Я хочу шарик! – расплакался ребенок.

- Ну-ну, поплачь, - сказал клоун и повернулся спиной к ребенку.

Тут я увидел мальчика. Он поднял глаза, достал из кармана нож и, сделав два шага, по рукоять вонзил его в спину Человека, Продающего Шарики.

Клоун захрипел. Его левая рука разжалась, и я вместе с шариками полетел в небо. Поднимаясь, я видел, как мальчик провожает нас жалобным взглядом.

- Милый, ну зачем ты убил дядю? – строго спросила мама.

Желтые шарики были легче меня. Они поднимались быстрее, и, будучи уже высоко над землей громко взрывались. Я увидел, как мальчик показывал пальцем на взрывающиеся шарики и истерично смеялся. У детей очень переменчивое настроение.

Я поднимался все выше и выше. Вдруг, я понял, что тоже могу лопнуть, так же, как и желтые шарики. Я начал мычать и двигать губами. Нитки чуть-чуть разошлись, кожа чуть-чуть порвалась, и этого хватило для того, чтобы спуститься вниз.

 

 

Глава 4

Я приземлился на крышу и скатился по водосточной трубе. В окно выглянула девушка.

- Ой, ты ко мне? Ну, скорей! А то скоро придет мой друг. Он будет очень рад тебе.

Она взяла меня и занесла в свой дом. Я лежал на столе, она сидела напротив, и мы болтали о всякой ерунде. Она весело смеялась и улыбалась. Ее плавные черты, голубые глаза, светлые волосы делали ее лицо действительно страшным. Но я не обращал на это внимания, так как она хорошо ко мне отнеслась. Потом я заснул. Я очень устал за прошедший день.

Я проснулся оттого, что кто-то щекотал мое лицо. Я открыл глаза и увидел огромного паука. Я спал с открытым ртом, и паук пытался засунуть туда голову. Я ожидал и не шевелился. Наконец паук переборол свой страх и заглянул ко мне в рот. Я резко сомкнул челюсти. Едкий сок брызнул мне в лицо, а мохнатые лапки забились в агонии, расцарапывая его и сдирая кожу. Я проживал его голову и проглотил. Слизкая масса вытекала из моей отрубленной шеи. Агония паука прекратилась. Пока его тело не остыло, я откусил его восемь лапок и, перекатываясь, кое-как вставил их себе в шею. Теперь я мог полноценно передвигаться.

Меня разбудил истошный крик. Я проснулся и рефлекторно увернулся от мясницкого ножа. Но не до конца. Две моих передних лапки остались лежать на столе. Я вскочил, и хромая бросился бежать из этого дома. Я выпрыгнул в окно, разбив стекло, и уже лежа на улице, я слышал, как девушка истерично кричала и плакала:

- Ты! Это ты убил моего друга! Зачем ты сделал это? Зачем?..

Потом резкий вскрик и все стихло. Я долго стоял у ее двери, но из дома не доносилось ни единого звука. Я осторожно поднялся по стене к окну и заглянул. Она лежала на полу, обнимая останки паука, а из ее горла торчал нож…

 

Утро. Я, хромая, шел по улице…

 

 

Глава 5

Улица была пуста. Мне было плохо. Я переживал все происшедшее со мной.

Я становился на ступень эшафота, и на каждый шаг мне отрубали голову, которая хохотала, падала со ступенек и улетала в пропасть. Потому что именно черная пропасть была за ступенями, под ступенями, над ступенями…

Когда голова исчезала в темноте, она появлялась точкой в черном небе и снова падала вниз. Я все шел по ступеням, а вокруг был уже дождь из моих голов, которые рассказывали мне сказки и звали с собой…

Я взошел на эшафот. А там меня ждала девушка с черной маской палача на голове и ножом в руках. Она стояла спиной ко мне. Я остановился. Дождь из голов тоже застыл в пустоте. Она засмеялась, развернулась, и резким движением сдернула маску. Вместо головы у нее был желтый шарик, на котором были нарисованы два глаза-кружка и дуга-улыбка. Она медленно подходила ко мне, а головы в пустоте превращались такие же желтые шарики. Только глаза оставались моими. Девушка подняла руку с ножом. Ей оставалось до меня всего два шага…

И вдруг, шарик лопнул. А вместе с ним и глаза всех шариков висящих в пустоте. Шарики таяли. Девушка падала. Так медленно, будто время замедлилось, а воздух превратился в вязкий кисель. Я увидел мальчика, который стоял за спиной девушки. В его руках тоже был нож. Его лицо было в слезах, крови и клоунском гриме.

- Я хотел шарик, - сказал мальчик, - Я продал душу за этот нож. Я хочу свою душу обратно, чтобы купить шарик.…

 

 

Глава 6

Я очнулся. Я лежал на пустой улице. Меня била дрожь. Я попытался встать, но мои лапки слушались меня очень плохо. Видимо моя и паучья кровь смешались и попали в мозг. Ничего, или это пройдет, или я умру. Я все-таки поднялся и пошел по пустой улице. Потом я увидел затененный угол возле мусорного бака и решил, что там я буду в безопасности. Я дополз туда, свернулся клубочком и долго так лежал. Мне вспомнилась одна из сказок отрубленных голов.

 

 

Глава 7

(Сказка 1)

Черви никогда не станут бабочками.

За это они ненавидят цветы.

Потому что цветы – беззащитны.

Их легко ненавидеть, корчась в холодной луже, зарываясь поглубже в землю…

А оттуда, из узкой норки, смотреть в небо и мечтать о том, чтобы стать бабочкой.

И никто не хочет быть птицей. Птицы страшные и опасные.

Быть птицей, значит быть злым и убивать друзей.

И черви лежат в пропущенной через себя земле и жалеют гусениц.

Потому что им приходится есть цветы.

Наверное, поэтому гусеницы такие отвратительные.

Но они станут бабочками…

Уроды.

 

 

Глава 8

Последнее слово сказки носилось в моей голове, а потом вырвалось желто-коричневой вонючей гадостью. Я почувствовал себя художником – я дополнил пейзаж этой мусорки. Бросив последний взгляд на эту картину, я побрел дальше по улице. Мне захотелось стать злым и забрать у всех души.

Я услышал стук молота в боковой улице. Я пошел туда. Там, наверное, кузница.

Так и есть. На человеке в кузнице был грязный зелено-коричневый фартук и варежки, прикрепленные резинками к фартуку.

- Чего ты хочешь? – спросил он.

- Я хочу железные зубы.

- Хорошо. Взамен на душу.

- У меня нет души.

- Тогда взамен на твои лапки.

- Зачем тебе мои лапки?

- Они очень вкусные, если их правильно приготовить.

- Нет, я поменяю их на комплект механических лапок.

- Хорошо. А материал есть?

- Вот мой гвоздь.

- Хорошо.

К следующему дню я уже щеголял восемью железными лапками. Они очень тихо цокали по асфальту, и мне очень нравился этот звук. Железные зубы так бы не цокали, и я был весьма доволен собой.

 

 

Глава 9

Я весело цокал по улице и, улыбаясь, смотрел на то, как несут мертвого оптимиста.

Мы улыбались друг другу.

 

 

Глава 10

- Ля-ля-ля… - напевал девичий голос.

Я увидел девочку, которая посреди улицы играла в классики.

- Здравствуй, - сказал я.

- Ля-ля-ля, - пропела она в ответ.

- Кто ты? – спросил я.

- Я хомячок.

- Почему?

- Потому что хомячки никого не любят.

Я попытался заглянуть ей в рот, чтобы увидеть, есть ли у нее железные зубы. А она продолжала прыгать по классикам. Цифры от нуля до девяти располагались по кругу. Друг за другом.

А железных зубов у нее не было.

- А с чего ты взяла, что ты – хомячок? – удивленно спросил я.

Я хомячок! – гордо сказала она.

- Ля-ля-ля… - пропел я в ответ.

- Ой, ты тоже любишь эту песню?

- Нет, - ответил я и пошел дальше. Мне вспомнилась одна из сказок.

 

 

Глава 11

(Сказка 2)

Ребенок прыгал по лужам.

Он был счастлив

Ему нравились брызги.

Ему нравился воздух после дождя.

Ему нравился он сам.

А потом его увидит мама и отругает.

А потом он заболеет.

А когда его друзья будут гулять, он будет лежать дома.

Он будет болеть

Он будет винить себя за то, что он прыгал по лужам.

Он забудет, что он был счастлив тогда.

 

 

Глава 12

А навстречу мне шел молодой парень в черном потасканном плаще. Потом он остановился перед цветком, выросшим сквозь стыки булыжников улицы, и сорвал его.

- Кто ты? – спросил его я, подойдя поближе.

- Я вор. Я ворую души.

- Почему ты признаешься мне в этом?

- Потому что ты – кукла. У тебя нет души.

- А как ты это делаешь?

- Это очень просто. Мое имя - Смерть.

- Так ты – та самая Смерть?

- Нет. Просто меня так назвали родители. И когда я хочу чью-то душу, я знакомлюсь с человеком. Он пугается меня, и сам отдает мне душу, чтобы жить дальше. А я не против. Ладно, мне нужно идти дальше.

- Скажи, а есть кто-то, чье имя – Жизнь?

- Откуда я знаю? Я всего лишь вор. Хочешь, я тебе подарю душу?

- Конечно.

- Бери. Теперь у тебя есть душа.

- Спасибо. А что я могу подарить тебе?

- Отнеси этот цветок девушке.

- Какой?

- Не важно.

Он ушел своей дорогой, а я отправился к таверне, откуда раздавалась музыка и веселые громкие голоса. Я шел туда и размышлял о девушке, которой я подарю этот цветок. А еще я думал, что Жизнь – это то, что дарит души.

 

 

Глава 13

- Эй, гость! Угости старого повелителя стрекоз стаканчиком жидкости! – обратился ко мне старичок, сидящий за столиком.

- С удовольствием, - ответил я.

Я подошел к трактирщику.

- Налейте, пожалуйста, мне два стакана жидкости, - сказал я.

- С вас голова души, - ответил трактирщик.

- Пожалуйста.

Он забрал голову души и налил мне жидкость.

Я сел за столик к старичку.

- А почему вы назвали себя повелителем стрекоз?

- Потому что я и есть повелитель стрекоз. Вот, я повелеваю ими.

Из-под стола он достал небольшую банку, в которой валялись три стрекозы.

- Смотри! Я повелеваю этими стрекозами. Зеленой, мертвой и сытой.

- И они вас слушаются?

- Нет, но я их хозяин. Я могу их убить, выкинуть, выпустить, подарить…

- Это, наверное, очень приятно.

- Что?

- Ну, решать чью-то судьбу.

- Еще бы! А еще можно рассказывать всем, что ты – повелитель стрекоз.

- Да…

- А ты классный малый! Хочешь, я подарю тебе стрекозу? Выбирай!

- Можно, я возьму мертвую?

- Конечно.

- А почему последнюю стрекозу зовут сытой?

- А потому что у меня раньше было четыре стрекозы, друг.

С безголовой душой и мертвой стрекозой я покинул таверну.

 

 

Глава 14

- Ты не любишь свободу? – спросила меня стрекоза.

- Я не знаю. Я был никому не нужен – я был свободен. За это мне отрубили голову.

- Так ты не любишь свободу?

- Почему же? Я и сейчас свободен и мне нравится так быть. Мне рубили голову, а отрубили тело. А теперь послушай, как цокают мои лапки по камням!

- Если ты любишь свободу, почему ты взял меня, а не банку?

- Действительно… Постой, ты же мертвая!

Стрекоза не отвечала. Она была мертва.

 

 

Глава 15

(Сказка 3)

Человек был никому не нужен. Но это чуть-чуть неправда, так как он был нужен себе. Но дело в том, что на это никто не обращал внимания. И его наряжали в белые одежды и бросали в него грязью. И всем было очень весело и интересно. А потом человек умер. На следующее представление зрители пришли, а человека нет. Зрителям было не в кого бросать грязью.

«А где человек?» - спрашивали зрители.

«Он умер», - отвечали им.

«Жаль. Теперь нам не в кого бросать грязью. Хотя, человек был никому не нужен. Даже нам», - говорили зрители и уходили.

А потом был новый ненужный человек и новые зрители.

Но были и те, первые зрители. Первые зрители и первый ненужный человек. И эти зрители больше не ходили в театр.

«Тот человек, он был никому не нужен. Даже нам», - говорили они.

Хотя, честно говоря, были зрители, которые бросали грязью и в старых и в новых людей.

Но это были плохие зрители.

А сказка должна быть доброй.

 

 

Глава 16

- О! Еще один шизик тут ходит, - оторвал меня от воспоминаний чей-то голос.

- Простите?

Я увидел дворника, убирающего улицу.

- Что ты стал? Руки в карманы засунул и стоит, смотрит на меня! Ты бы хоть отошел, не видишь, я подметаю?

- А, простите. – отошел я в сторону.

Дворник недовольно промолчал.

- Руки? - дошел до меня смысл сказанного.

- Ну не ноги же! Хотя кто вас шизиков знает? Ну, куда ты в мусор залез? - не унимался дворник.

- Скажите, а почему вы все время называете меня шизиком? – перевел я разговор в другое русло.

- Ну а кто ж ты еще? Сразу видно, что не от мира сего. Ходит, под ноги не смотрит…

- А вы?

- А я человек простой. Мне работать надо. Я все ваши философии не понимаю и не люблю. Мне бы дом получше да еды повкуснее. А то знаем мы вас! Вам бы только прекрасное… Прекрасным сыт не будешь! – изрек дворник.

- Значит я – шизик.

- Смышленый парень, - одобрительно сказал дворник.

- А вы? – я снова повторил свой вопрос.

- А я – это я.

- То есть: есть шизики и такие как вы. И все?

- Конечно. А как же иначе?

- Вам видней, - сказал я и пошел дальше.

 

«Смешной народ эти шизики», - подумал дворник.

«Наверное, он просто не в себе. Где он увидел там мусор? Там же чистая улица» - подумал я.

 

 

Глава 17

- А знаешь, почему я – стрекоза? – спросила меня стрекоза.

- Нет, расскажи, - заинтересовался я.

- Когда я спал, под кроватью осколки зеркал разбегались тараканами кто куда. Эти противные маленькие острые кривые отражения меня ломали мой приятный мягкий уютный мир на такие же отвратительные осколки, расползающиеся снова кто куда. Я с остервенением бил тапочками по ним, гонялся по комнате, переворачивая мебель… А потом, улыбаясь, бил по уже растоптанным останкам, стоя перед ними на коленях с тапочками в руках… - начала рассказывать стрекоза.

Я заинтересованно слушал.

- …А вокруг умирали люди, не зная о моей борьбе, не веря в мою борьбу, называя меня сумасшедшим… И они умирали счастливыми, такими же, как эти гнусные осколки, ведь я убивал их, улыбаясь, я убивал их, отражаясь…

А они все равно выползали из щелей! Я ловил их пальцами и давил, но они резали меня, и с пальцев капала кровь. А я перетягивал жгутом вены на руках, чтобы продолжать ту жизнь…

Я любил собирать их в банку, а потом казнить по одному, чтобы другие видели и боялись меня. Это моя месть за то, что они существуют…

А вокруг ходили люди, которые не видели меня, но видели осколки… Они смотрели в эти осколки и радовались своему отражению…

Глупцы! Они ведь никогда не всматривались по-настоящему в свое лицо, которое на самом деле перестает быть своим и становится чьей-то злой страшной неведомой и опасной сущностью…

А осколки жили на их стенах, откладывая яйца под ногтями этих людей и размножаясь в новых отражениях… Но я спасал этих людей! Я убивал этих блестящих насекомых! А потом осколки попали мне в глаза, и я стал видеть, как стрекоза. А теперь мне кажется, что я и есть стрекоза…

- Только мертвая, - вставил я в эту исповедь свое слово.

Стрекоза не ответила. Она была мертвой.

 

 

Глава 18

(Сказка 4)

Прямо посреди моста стоял человек. Когда он стоял на одной стороне моста он смотрел в воду. Когда он стоял на другой стороне моста он смотрел в небо. А те, кто проходил мимо, смотрели на этого человека. Если бы человека не было, они бы тоже смотрели в воду или в небо и тоже бы дивились этой бесконечности. Но никто не обвинял в этом человека на мосту. И люди продолжали на него смотреть, хотя на нем не отображались ни небо, ни волны.

Люди проходили и говорили себе, что он псих. Так они оправдывали его и шли дальше. Много прекрасных вещей встречалось людям по пути. Но они уже проходили мимо, мельком взглянув и отметив для себя, что это прекрасно. Мельком, потому что никто не хотел, чтобы его посчитали психом.

Потому что так принято.

 

 

Глава 19

В это время на улице было довольно людно, и некоторые лавки были уже открыты. Я как раз стоял возле лавки часовщика. Мне всегда была интересна эта профессия, и я решил зайти внутрь.

- Здравствуйте, - сказал я старичку, сидящему за столом, на котором было много непонятных мне механизмов.

- А, снова ты, - ответил старичок.

- Вы, наверное, ошиблись, - удивленно сказал я.

- Совсем нет, - вздохнул старичок, - В первую дюжину ты зашел ко мне, и купил шестеренку за голову души.

- Вы ошибаетесь, - возразил я, - Сейчас как раз утро, а голову души я уже продал.

- Действительно? Ты не обманываешь старого часовщика?

- Нет, а в чем дело?

- Неужели ты не знаешь? – удивился старик, - Когда часовщик делает свои первые часы, он создает эталон всего своего последующего труда. А в моих часах было не двадцать четыре часа, а двенадцать. Я думал, что придумал путь, как можно оптимизировать время. В этих часах стрелки проходили дважды двенадцать часов, а не единожды двадцать четыре. Смотри сам!

Он показал мне на все, сделанные им часы, и там действительно было всего двенадцать часов.

- Интересно, - сказал я.

- Оно, конечно, так, но с тех пор в моих сутках тоже было двенадцать часов. Сначала была первая дюжина, а потом она повторялась снова.

- А второй дюжины нет вообще?

- Да, - просто согласился часовщик.

- Так почему вы не разбили часы и не сделали новые?

- Дело в том, что они куда-то исчезли. Может, я их потерял, а может, их украл кто-то.

- Жаль.

- Конечно! Но до этого все действительно было одинаково. Первая дюжина исправно повторялась. А сегодня что-то изменилось. Правда, если ты не врешь! – подозрительно ответил старик.

- Нет, ну что вы! Кстати мне уже пора. До свиданья, - решил уйти я.

- Увидимся, - сказал мне вслед старик.

 

 

Глава 20

Я шел по улице, выложенной кирпичом, а справа от меня был человек, идущий принципиально по обочине.

- Здравствуйте, - сказал я, завязывая разговор, - извините, что я вмешиваюсь, но почему вы идете так странно.

Человек улыбнулся:

- Позвольте представиться, я – Человек, Прокладывающий Путь.

- Очень приятно. Но зачем прокладывать путь там, где уже есть дорога?

- Все очень просто. Путь – это одно. Дорога – это другое.

- А в чем разница?

- Все просто. Дорога прокладывается там, где удобно. А удобно делать дорогу там, где есть Путь. Я хочу сказать, что я ищу места, где вообще можно пройти. Если пройти нельзя, значит, там нет ни Пути, ни Дороги. А если можно пройти, значит, там кто-то прошел. А если кто-то там прошел, значит, он проложил Путь и теперь там можно строить Дорогу. Если нужно, конечно.

- Значит, вы идете там, где раньше никто не ходил.

- Да.

- Но по этой обочине ходило много людей и вы не первый.

- Но я же не могу просто так взять и повернуть обратно! Правда, я мог бы идти и по дороге, но мне не хочется терять форму.

- А почему вы не можете повернуть обратно?

- Таков закон Пути. Путь должен быть Упорядоченным. Ты никогда не ходил по дорогам, на которых ты идешь вперед, а оказываешься или совсем не там, куда шел, или вообще в начальной точке?

- Я слышал о таких дорогах. Так причина в том, что Люди, Прокладывающие Путь просто шли не туда?

- Да. От направления Пути зависят и такие свойства Дороги. Поэтому, если Человек, Прокладывающий Путь захочет идти назад, то его накажут.

- Как?

- Убьют. Сейчас с этим строго.

А когда же Путь закончится?

Когда я дойду до его начала. Он замкнется, а значит, будет закончен.

- Ладно, желаю удачи.

- Прощай.

Он обогнал меня, а я смотрел ему вслед и вспоминал сказку.

 

 

Глава 21

(Сказка 5)

Вокруг меня – темнота. Я не боюсь, потому что знаю, что должно быть в темноте. Я знаю, что должны быть стены, а значит – они есть. Они есть, пока я замер, пока верю в свое слепое знание. А значит, темнота – не бесконечна. Я не боюсь ее. Я боюсь потерять веру. Каждый шаг убивает ее все больше и больше. Я буду идти, не находя стену, и потом я начну думать о том, что это не та темнота, что я ошибся, меня обманули. И из охотника я стану жертвой. Поэтому я стою. Я слышу свое сердце. Тук-тук, тук-тук… Шаг-шаг, шаг-шаг… Оно стучит, оно идет. А что, если оно тоже остановится? Как я?..

Я должен идти. Как сердце…

Я не боюсь. Это черная комната, и я должен найти Ее. Черную кошку.

Только так я могу доказать им всем, что я на что-то способен. Любая цель, не столь эфемерна, как кажется на первый взгляд. И я не боюсь, я не боюсь…

 

А черная кошка сидела и думала, стоит ли играться с этой глупой черной мышкой в черной комнате…

 

 

Глава 22

- Здравствуй, Безголовая Голова! – сказал мне Шут.

- Здравствуй. А почему ты назвал меня Безголовой Головой?

- Потому что ты и есть самая натуральная Безголовая Голова!

- Ты видишь мою душу?

- Конечно, вижу! Я же Шут, а не Безголовая Голова!

- И все Шуты способны видеть души?

- Да! И не только Шуты! Души могут видеть все, кроме кукол!

- Но я – не кукла!

- Кукла! Кукла! Кукла! Безголовая Кукольная Голова, Неспособная Видеть Души!

- Зачем ты так зло?

- Я не Зло, я Шут!

- Но ведь ты же злой.

- Это ты – злой, а я – добрый! Добрый Шут, Смеющийся Над Злой Безголовой Головой!

- Да, пускай я не вижу душ, пускай я – кукла, но я не злой!

- А в чем ты добрый?

- А в чем я злой?

- Ты назвал злым меня!

- И все?

- И все!

- Тогда прощай, Шут!

- Прощай, Безголовая Голова!

 

 

Глава 23

Я шел и думал о словах Шута. Неужели я – кукла? Мой хозяин был кукловодом. Но ведь его дети не были куклами. Его слуги были не куклами. Или были? Не знаю.

- Простите, не могли бы вы мне ответить на вопрос? – обратился я к прохожему.

Прохожий выглядел богатым человеком, а когда у человека много душ, ему трудно отказать в добром поступке.

- Что вы хотели узнать? – не обманул он меня в моих ожиданиях.

- Скажите, я – кукла?

- Нет. С чего вы взяли?

- Я жил у кукловода. Он был моим хозяином, и Шут мне сказал, что я – кукла.

- Он ошибся. Кукловод не успел сделать из тебя куклу. И то, что ты сам служил кукле - ничего не значит.

- Вы хотите сказать, что кукловод – кукла?

- Конечно, ведь только идеальная кукла может создавать кукол из живых людей. А кукловод – это и есть идеальная кукла.

- Но как он это делает?

- Очень просто. Он отрубает голову, забирает душу, а вместо нее набивает место для души опилками. А у тебя есть душа, значит ты – не кукла.

- А Шут говорил…

- Он шутил. Это его работа.

- Вы мне очень помогли. Спасибо.

- Не за что. Прощай.

 

 

Глава 24

(Сказка 6)

Я – словно ветер. Сжатый мощный поток ветра. Я повелеваю движением листьев, волн и облаков. В моем шлейфе они находят направление пути. И нет мне преград! Ни стены, ни двери! Я лечу, чувствуя то, что я – ветер. Концентрация, эссенция ветра! Я хохочу! Я смеюсь, чувствуя себя ветром! Я кричу, вгрызаясь в тело! Пробивая преграду из плоти. Но – кость, и – тишина. ТИШИНА. Я стою, не двигаюсь. Плачу! Нет смысла смеяться. Я молчу. Я понимаю.

Какой из пули ветер?

 

 

Глава 25

Меня обогнал смеющийся мальчик, с шариком в руке.

- Постой! – крикнул я.

- А? – обернулся мальчик.

- Где ты взял шарик, мальчик? Ведь в нашем городе только один Человек, Продающий Шарики.

- Мне помог кукловод. Он научил меня делать кукольные шарики.

- Почему кукольные?

- Смотри!

Он подбежал, и я смог рассмотреть шарик поближе. Это был клоун. Вернее, его голова. А еще вернее – кожа.

- Молодец. Теперь ты – Человек, Продающий Кукольные Шарики!

- Да? – только сейчас мальчик понял, кем он стал.

- Да. Поздравляю.

- Спасибо! – радостно воскликнул он и побежал дальше.

 

 

Глава 26

Я увидел девушку, расстроено идущую куда-то. Мне стало ее очень жаль, и я решил ее утешить.

- Пожалуйста, возьмите этот цветок, - попросил ее я.

Цветок уже высох, с него облетели лепестки, и теперь он выглядел намного красивее, чем раньше.

Она посмотрела на меня, и улыбнулась.

- Пожалуйста, возьмите, - снова попросил ее я.

- Зачем? Вы уйдете, и я снова буду сама.

- А я не уйду.

- Вы должны, иначе все будет глупо и нереально.

- Тогда пусть уйдет кто-то вместо меня. Хорошо?

- Хорошо. Но кто?

Вместо ответа я дал возможность уйти своей мертвой стрекозе.

- Спасибо, - сказала мне стрекоза.

Она села на высохший цветок и осталась на нем. Но теперь эта стрекоза никому не принадлежала.

- Вот и все. Я все еще могу остаться?

- Теперь да.

И я понял, что я теперь кому-то нужен. Что будет со мной? Кем я стану? Я знал, что буду другим. Что меня прежнего уже не будет, и я был немножечко этому рад. Совсем немного.

И уже новый я вспомнил последнюю сказку.

 

 

Глава 27

(Сказка 7)

Я шел, держа ее за руку, и мы вместе провожали взглядом едущие мимо нас автомобили. На светофоре мы перешли дорогу и свернули с оживленной улицы. Там спрятался хороший тихий уютный и недорогой ресторанчик. А за углом остался стоять странствующий цирк с веселыми клоунами, повелителями зверей, счастливыми детьми и просто зрителями в серых плащах. Мы поужинали, а когда я провожал ее домой, я думал о том, что хорошо быть кому-то нужным.

И все. Я был счастлив.

 

 

Вадим Гололобов aka Korvin 2005