Гвадзабия Нине посвящаю

я эти печальные строки.

 

 

 

Существуют женщины, которые, куда ни посмотришь в них,

не имеют нутра, а суть чистые маски…

( Фридрих Ницше)

 

 

Я встретил её в переходе метро, юная, стройная, красивая, она пела там песни. Необычайно грустную песню услышал я тогда, никак только теперь не могу вспомнить какую, эта песня и удивительный голос девушки, заставили меня остановиться. Я просто стоял и слушал, этот тонюсенький, почти детский голос, но при этом наполненный страданием и каким-то удивительным трагизмом. Простояв так некоторое время, я вдруг заметил, что девочка слепа, пытаясь поймать этот не сфокусированный взгляд, я думал – Бедная, бедная девочка!! - и слёзы навернулись на моих глазах. Я удивлялся своей сентиментальности, но ничего не мог с собой поделать. В этот день я наверно испытал самое сильное чувство в жизни!

После того как она допела свою песню я, поборов стеснения и наплевав на любопытные взгляды проходившей мимо толпы, подошёл к ней и заговорил. И я точно не помню, что я сказал ей, ведь в тот момент я был в неком аффективном состояние, которое впрочем, не проходило у меня с того момента и до последних дней.

Помню, я долго беседовал с ней, я узнал её имя – Аня. Слепая Аня очень легко шла на контакт, и разговаривала бы со мной хоть до ночи, но ведь ей нужно было работать. Теперь каждый вечер я как загипнотизированный ехал на ту станцию метро, в тот самый переход. Это продолжалось недели две, не меньше, а может и целый месяц (я уже не помню точно), пока я не понял наверняка, что хочу забрать её к себе, что я люблю её, если хотите. Помню я приехал к ней как-то утром и пригласил её в кафе, для серьёзного разговора. Аня была совсем не против и даже рада, только мне пришлось заплатить за неё всю её дневную выручку (а это оказалось гораздо больше чем я смел предполагать) какому-то, бомжеватого вида калеке с нервными тиками, чтобы он отпустил её со мной, этот человек был её отцом.

Мы сели в такси, я привёз её в хороший ресторан, я не жалел денег, заказывал ей всё, что она желала, я платил музыкантам, чтобы они играли её любимую музыку. Я видел, что впервые кто-то играет для неё. Помню, я говорил ей серьёзные вещи, объяснял ей всю глубину своих чувств, а Аня улыбалась, смеялась и соглашалась во всем со мной и как-то очень просто говорила о взаимности и даже любви ко мне. На моё удивление её не пугало, что я могу оказаться каким-нибудь извращенцем, маньяком, её так же не волновала разница в возрасте в 13 лет, ведь ей было только 17. Я хмелел от такого безоговорочного доверия.

Теперь я был полностью погружён в это. Всё, чтобы я ни делал, я делал с мыслью об Ане. Но забрать её из перехода было не так то просто. Этот старый калека, её отец, заломил за дочь такую сумму, которую я зарабатывал в лучшем случае за год. Конечно, я мог просто украсть её и никто бы мне ничего не сделал, но мне нужны были её документы, ведь Аня была слепа, к тому же ей было всего 17 лет. И я заплатил! Я продал нашу семейную коллекцию старинных, очень редких монет, я думаю, они стоили вдвое больше, но я не желал ждать! Я хотел быть с ней, спать с ней и просыпаться с ней!

И вот мы зажили вместе, я боготворил её, я нанял домработницу, чтобы она помогала Ане, развлекала её, когда меня нет рядом. Аня оказалась очень компанейским человеком, мои друзья и знакомые были в восторге от неё, никого не смущала её слепота. Я видел, что на меня смотрят, как на героя благодетеля и признаюсь, это очень льстило мне. Я был доволен, счастлив и мы поженились очень скоро.

Прошло два года, ни что не изменялось, и жизнь казалась мне прекрасной, тем более что за это время мы не раз были у врача и к великой радости Ани, её слепота была излечима. Нужны были только деньги на операцию. И вот за это время я накопил нужную сумму. Срок операции уже был назначен. Я, признаться, сначала переживал, думал, что зрячая Аня станет другой и перестанет любить меня, но моя самоуверенность и тщеславие взяли верх, и я радовался вместе с ней.

Врач сказал, что операция прошла успешно. Мы вошли в палату, медсестра закрыла жалюзи и погасила свет. Врач аккуратно приподнял повязку с Аниных глаз – Теперь Анечка, приоткрой глаза, только медленно! – Я, улыбаясь, смотрел на её прекрасное личико, она медленно открыла глаза, теперь они были другие, голубые глаза были полны смысла, мне казалось, я видел её душу, - Здравствуй Аня! – Сказал я и она улыбнулась мне в ответ, но врач тут же сказал, что на сегодня хватит, должно пройти время, чтобы привыкнуть…

Теперь Аня - былой смысл моей жизни, была здорова, я был счастлив как ребёнок в цирке, мне казалось, что ничего не изменилось. Но вскоре я понял, что ошибался…

 

Как-то, придя с работы, я обнаружил у себя на кухне странную парочку, это был молодой парень, лет 25, и старый хрен, морду которого я сразу узнал - калека из перехода, Анин отец, только теперь он был немного почище и получше одет. Эта парочка, нагло заявив, что они только меня ждали, откупорили бутылку водки и пригласили меня сесть за мой же стол. Я был вне себя от гнева, я схватил калеку за грудки, я хотел выкинуть его в окно! На крики, из комнаты, выбежала Аня, она рыдала, и умоляла меня успокоиться. Она объяснила, что отцу и неизвестно откуда взявшемуся старшему брату негде жить, она просила меня потерпеть недельку, а потом они уедут. Это был первый скандал, за всю мою жизнь с Аней! Я не понимал, как она могла приютить этого так называемого отца, который продал её, и наживался на её слепоте?? Но прошла неделя, две, три, а они всё жили в моём доме, ели и пили за мой счёт, шныряли туда-сюда, таскали домой какие-то грязные вещи. Но Аня убаюкивала меня, говоря, что-то о любви к родным и, что она обязана им, вроде как, потому что ей одной из всех повезло в жизни. Анин старший брат оказался просто омерзительным типом, настоящая свинья. Он даже не всегда спускал за собой унитаз, а на мои замечания он реагировал дебильной ухмылкой и, не желая принимать обращение на «вы», отвечал – Да ладно! ЧЁ ты! - я ненавидел этих придурков, но чувства к Ане были сильней! Однако пару недель назад всё решилось!

Утром, как обычно я проснулся и, поцеловав спящую Аню, поехал на работу. В такси мне стало не хорошо, у меня загудела голова, и я попросил водителя развернуться и отвести меня обратно домой. Я решил взять больничный, а заодно все-таки разобраться навсегда с паразитами, живущими на моей шее! Чтобы не разбудить Аню я тихо открыл дверь и, сняв туфли, на цыпочках вошёл в нашу спальню. На нашей кровати я увидел огромный, волосатый, прыгающий подобно отбойному молотку зад Аниного братца, под массой которого тихонько повизгивала Аня. Я стоял и смотрел, я не знал, я не понимал, что надо сделать! Наконец она заметила меня и сильно оттолкнула своего придурка, так что тот упал на пол. Он с недоумением вскочил а, увидев меня быстро натянул трусы и встал в стойку, как будто готовясь к драке со мной. Я смотрел в Анины голубые глаза, я проглотил язык, руки сжались в кулаки, но я не мог даже пошевелиться. Аня накрылась одеялом и нагло, не опуская взора, просто сказала мне – Уходи! –

Я развернулся к ним спиной, собираясь выйти но, вдруг осознав, что только что произошло, схватил с тумбочки хрустальную вазу и запустил ею прямо в лоб псевдо-братцу, тот моментально рухнул и на пол полилась кровь. Аня кинулась к нему, обнимала его, кричала, что я жестокая мразь, подонок и другие ужасные слова в мой адрес, я раньше не знал, что она способна на такую брань!

Я ушёл из своего дома. Я оставляю ей эту квартиру. Хотя я мог бы вышвырнуть это трио оттуда, но мне противно даже думать о них. Вчера я был там, приезжал за своими вещами. Дома был только её отец, как всегда пил водку на кухне, даже пригласил меня выпить с ним, я собрал вещи, подошёл к нему и плюнул ему в стакан, а эта гнида рассмеялась и сказала что-то вроде того, что у него ещё много.

Я отвёз всё своё к матери, за город. Я оставляю Ане квартиру и всё, что там осталось, оставляю прошлое. И вот сейчас я сижу на лавке и думаю об Ане. Думаю, кто погубил меня? Она или моё тщеславие?...