История о том, как Горю сплющило. Благополучное возвращение. Все может быть...

 

Змей Горыныч загрустил. Устал он от шумных тусовок, разговоров, суеты и захотелось ему просто побыть одному, побродить по окрестностям, осмотреть их с земли. Облёт острова он часто делал, и когда за водой летал, и когда просто крылья разминал, а вот так, по суше, далеко от лагеря еще ни разу не уходил. А когда ещё доведется здесь побывать, может так статься, что и никогда больше... Вот и бредёт он сейчас вдоль берега, наслаждаясь тишиной и одиночеством. Красиво вокруг, ничего не скажешь, но есть все-таки хочется, а есть, как всегда, нечего. От рыбы уже тошнит, червячками всякими – он брезгует, от Бабы-Ёжкиных разносолов ночных – живот пучит, и изжога появляется. ”Эх, сейчас бы овсяной каши на молоке c сухофруктами, ну или хотя бы манной!” – с тоской подумал Змей Горыныч. Да, овсянка на воде без соли и сахара – это что-то, пища высоконравственных людей! Но Змей – хоть и не человек, и высокой нравственность не отличается, но от каши – фанатеет, и без неё ему здесь совсем плохо.

 

Чтобы хоть как-то отвлечь себя от мыслей о еде, стал Горя мотивчик простенький насвистывать, да так незаметно на куст и наскочил. А куст этот был весь усыпан кроваво-красными ягодами, от обилия гроздей даже ветки прогибались. Росло это чудо немного особняком от других зарослей, и выглядело экзотическим на фоне соседних кустов. Но Горя тогда внимания на это не обратил, а стоило бы... Сорвав несколько ягод, он забросил их в каждую пасть. Вкус был – изумительный, малина+вишня+клубника и еще что-то, одним словом, три в одном. Сочными, ароматными ягоды оказались. Ну и натрескался их наш изголодавшийся змеюка от души, а потом лёг под кустом и заснул. А когда проснулся, то увидел, что мир вокруг него изменился: кусты стали, как высоченные деревья, а трава вокруг, как кусты. ”Ой, где это я?” – не понял спросоня Змей Горыныч. И тут из-за траво-куста выбежал еще один Змей, но одноголовый и без крыльев, да и окрас у него был какой-то странный, зелёный в крапинку. Пришелец, увидев Горю, остановился как вкопанный, глаза его округлились еще больше, а челюсть упала на грудь, т.е. на песок.

- Ты кто? Мутант? Почему у тебя три головы да еще и крылья? – спросил он Горю, понемногу справляясь с удивлением.

- Да нет, я всегда такой, по жизни! – пока спокойно ответил тот.

- Ну и каким ветром тебя сюда занесло? – тоже миролюбиво спросил незнакомец.

- Из лагеря пришел. Мы живем на берегу, там за скалой, - как-то неуверенно ответил Горя, не зная находится ли он все ещё на острове. Но его сомнения развеял незнакомец:

- А, знаю! Там теперь живут какие-то придурки, которые бегают по всему острову, обрывают деревья и вытаптывают траву. А вчера один из ваших наступил на хвост моей невесте, так ей пришлось его сбросить.

- Кого, нашего? – не понял Горя.

- Да нет, свой хвост! А ведь завтра у нас свадьба, гости собирутся, а она в таком виде... Вот ужас!

И тут до Змея Горыныча медленно, но верно, стало доходить, что перед ним – обыкновенная ящерица, которая может отбросить свой хвост и удрать, когда ей угрожает опасность. Но тогда получается, что он стал таким маленьким, ниже травы, и ящерица теперь одного с ним роста.

- Вот ужас, что я наделал! А всё из-за этих проклятых ягод... – Горя сел на песок, обхватил голову крыльями и завыл от огорчения.

- Эй, братан, ты чего! Да не убивайся ты так, мы ведь все-равно поженимся! Я и безхвостую её люблю, - утешал его незнакомец: - А ты на свадьбу к нам приходи, такого гостя, как ты, ни у кого еще не было! – неожиданно предложил Горе жених.

- Да какая свадьба? Я от ягод этих уменьшился в размерах, мне назад в лагерь к своим надо. Меня, наверно, искать будут... – огорчению не было предела.

- А, понятно! Мы давно про эти ягоды знаем. Еще мой пра-прадедушка тоже поел их и стал малюсеньким, как муравей. И никакая бабка его назад не отшептала. Так и помер, размером с букашку.

- Бабка? Да, Баба-Яга мне обязательно поможет! Надо срочно лететь в лагерь..., обрадовался Змей Горыныч и взмахнул крыльями, отрываясь от земли.

- А вот это ты зря! Здесь птицы хищные летают, вмиг тебя на лету и собьют. Лучше тебе по песку топать, в траве прятаться – так-то безопасней, - наставлял незнакомец со знанием дела.

Горя сложил крылья и снова плюхнулся на песок:

- Вот незадача, идти далеко прийдется, а сил с голодухи – маловато, - снова загрустил Горя.

- Так поешь! Вот смотри, - ящер выбросил вперед свой язык, хватая на лету какого-то мотылька, мигом проглотил его и на мгновение прикрыл глаза от удовольствия, - Вкусно!

- Да уж! Прийдется и мне по-вашему питаться, иначе не выжить! – согласился Змей. Он стал ловить букашек, и через силу глотал их. Вначале было муторно и противно, но потом он вошел во вкус, и это занятие уже не казалось ему таким омерзительным. Насытившись, Горя повеселел:

- А зовут-то тебя, как, братишка? – спросил он ящера.

- Яша! – ответил тот.

- А меня – Горя! Вот и познакомились... Ну ладно, Яша, спасибо тебе за все! Мне к своим двигать надо. Ну я – пошел, - и немного неуклюжей походкой Горя заковылял в сторону лагеря.

 

Да, нелегко привыкать к миру заново, когда ты из больших и значительных уменьшился до размера ящерицы. Раньше, когда Горя был большим и сильным, то никого не боялся, а теперь – любой мог его обидеть. Оказалось, что в траве – свой мир, со своими обитателями и своими законами. Но Горя был отчаянным змеем, бесстрашным и решительным. Обходя все препятствия, которые встречались на его пути, он упорно двигался в сторону лагеря. Желание снова вернуться в свой мир, где все было так знакомо и понятно, придавало ему силы и гнало вперёд и вперёд.

 

А в лагере его никто не искал. Каждый занимался тем, чем хотел. Владимир Вольфович бродил по пляжу, подбирал камешки и бросал их в воду так, что они, отскакивая от поверхности, улетали далеко в море. Ловко это у него получалось, ничего не скажешь! Он так увлекся своим занятием, что не заметил маленького Горю и чуть не наступил на него.

- Эй, Вольфович, я - здесь, - прокричал Горя. Но крик его был не громче писка мышонка под ногами, а потому не был услышан. Пришлось взлететь и приземлиться к Жириновскому прямо на плечо. Тот вздрогнул от неожиданности, но увидев Горю, немного успокоился, а потом удивленно округлил глаза:

- Горя, что с тобой? Как это тебя так угораздило в размерах уменьшиться? И чего это тебя так сплющило?

 

Змей Горыныч рассказал Жириновскому о своих злоключениях, а потом попросил отнести его к Бабе-Яге. Та, как увидела малюсенького Горю, только руками всплеснула:

- Ну Горя, горюшко ты мое луковое! Вечно в разные передряги попадаешь! Ну вот что мне теперь с тобой поделать, как горю твоему помочь?

Она засеменила к хижине и вернулась оттуда с котомкой в руках. Немного покопалась в ней и достала несколько мешочков с травами, насыпала по щепотке из каждого в котелок, плеснула туда немного воды и подвесила над огнем. Пока вода закипала, знахарка что-то шептала над готовящимся варевом, сплевывала себе под ноги, притопывала и растирала плевок ногой. Потом она сняла котелок с огня, поставила на песок и сказала:

- Вот простынет немного, ты и ныряй туда, да поплавай, полежи там немного. Это – ванна для тебя лечебная, она силу имеет, и через эту силу ты снова в свои размеры вернёшься! Только попервости от тебя дух нехороший пойдет, завоняешь, ты милок. А поэтому мы тебя подальше от лагеря унесём и одного оставим. А потом ты и сам к нам вернешься. Не бойся, больно не будет!

 

А ведь права оказалась бабушка, ох как права! Не прошло и часа, ещё и обсохнуть не успел Горя, а уже вонь от него пошла, мухи вокруг дохли. Но потом уже, когда стал он подрастать, да в размерах увеличиваться, то запах весь и улетучился. Вот так и вернулся Змей Горыныч в свой мир и стал таким, каким и был... Но теперь-то он уже знал, что судьба иногда такие ”подарки” преподносит, что и не унести... В одночасье можно сверзиться вниз с высоты своего величия, а потом ползать по земле, подобно букашке, с болью в сердце, вспоминая о прошлой ”шоколадной” жизни. Хотя и у букашек тоже свой мир, и там жить можно...