Сквозь стекло пробивался дневной свет. Мимо сновали люди: женщины, мужчины, дети. Они то останавливались как вкопанные, то ускоряли своё движение. В голове был хаос, сотни мыслей соперничали друг с другом, стремясь проникнуть в зону сознания. Некоторые из них проскальзывали синхронно, что вносило ещё большую неразбериху. Каждый шаг давался с трудом.

- Нужно непременно сбросить вес. Куда это годится? Я уже не хожу, а почти перекатываюсь, а щёки то, щёки. Нужно наконец заняться своим здоровьем, физкультура по утрам, лёгкий завтрак и отказ от ужина должны принести облегчение, наукой доказано.

Он вплотную подошёл к стеклу, пальцы легли на гладкую поверхность, а глаза с любопытством и нетерпением разглядывали приближающуюся фигуру.

- Вот этот, - сказал человек, показывая на него пальцем.

- Свершилось, теперь главное найти общий язык, но это не будет проблемой. Я неплохой оратор, разумен и умею держать себя в руках.

Держать себя в руках он действительно умел. Мужские руки аккуратно погладили его и вынесли на улицу.

- Я буду звать тебя «Друг», - сказал Василий Петрович, опуская на журнальный столик коричневого хомяка. – Сейчас найду чем тебя покормить.

- А Бог с ней, с диетой, - подумал хомяк и разлёгся на газетах. Здесь я приживусь, определённо приживусь.

Ирина не была в восторге от его появления, не то чтобы она не любила животных, но хомяки ей не нравились. Вот если бы собака или кошка, разумные, милые существа, а этот только ест да спит. Их антипатия была взаимной. Её поведение возмущало его до глубины души.

- Чего Василий нашёл в этой тощей и угловатой особе, которая говорит тоненьким голоском и месяцами не вытирает пыль. Под шкафом нельзя проползти, чтобы не вымазаться. Не такой должна быть жена, но я раскрою ему глаза. Это просто мой долг, - пообещал Друг, размахивая маленьким кулачком. - Её подлая сущность ещё проявит себя.

Время тянулось бесконечно долго, а всё потому, что заняться было нечем. День за днём, ничего интересного.

В дверь позвонили. Ирина отперла и впустила взволнованную подругу.

- Здравствуй. Твоего нет?

- Нет. На работе. Проходи. Давно тебя не видела, совсем меня забыла.

- Что ты, просто семейная жизнь затянула. Сил моих больше нет. Как ты только со своим справляешься? Я своего не могу ни чем урезонить. Упрямый как козёл, а когда выпивши, вообще неуправляемый.

Она стала раскачиваться на табуретке.

- Да все они, когда выпьют «козлы», - поддержала её Ирина. - Не грусти Машуня, мы ещё своё возьмём.

- Так на душе тоскливо. Я тут по дороге бутылочку вина прихватила, - она достала изогнутую бутыль. - Посидим, думаю, по бабьи потолкуем. Что-то устала я совсем. Замоталась. Даже позвонить некогда.

- Сейчас салатик сделаем, картошечки отварим и сядем. Представляешь, Василий купил себе хомяка. Толстый мордоворот, всё время жуёт. Потом покажу. Не знаю, зачем ему эта игрушка, но противиться я не стала. Его все равно надолго не хватит. А надоест, так подарим соседским детям, у них уже один есть, давно второго у родителей клянчат. Спрашивается, зачем ему это?

- Мужики все как дети. И твой такой же, до старости всё мальчишка.

Они накрыли на стол и сели. Красное вино наполнило хрустальные бокалы, которые зазвенели, став эхом провозглашённому тосту: «За удачу!»

- Ну, с семейной жизнью понятно. А как на профессиональной стезе?

- С работой ерунда какая-то. Сколько лет на одном месте работаю, а повышения никак не дождаться. А ведь хорошие машины делаем, ну ты знаешь.

- Не расстраивайся, авось повезёт. У меня ведь тоже поначалу в семье не всё гладко было. А с карьерой и вовсе не получилось. А ты сможешь. Ты у нас боевая! Да ты закусывай, закусывай.

Ирина снова подняла бокал:

- За нас, за женщин. Самых лучших…

По телу расплывалось приятное тепло, а глаза заблестели, как в годы юности.

- А помнишь как мы после выпускного вечера по городу гуляли? Поздно, а на улице светло как днём. Я тогда так устала, что сняла босоножки и шла босиком. Шампанское, цветы… Ребята как рыцари на железных конях. Помнишь мотоциклиста, который вёз нас домой? Смех один…

- Да. Я тогда ещё мамину брошку потеряла. Утром прихожу, а у двери Максим ждёт. Симпатичный такой, только форму получил. Можно сказать, милиция у двери дежурит. Я с ним тогда пол года встречалась, уж больно хорошо он целовался.

Пушистый комочек вынырнул из-за холодильника и помчался под стол, глаза его сузились, а лапки обхватили круглую ножку: «какой стыд!»

- Такие весёлые были, лёгкие на подъём. В поход – пожалуйста. На картошку – нет ничего проще. Тоже мне практика в институте, колхозные поля, палатки у дороги и пение у костра. Это скорее отдых, а не практика. Наша бригада больше всех картошки собрала.

- Угу. Мы тогда ещё по паре пакетов себе отсыпали.

Они громко рассмеялись.

- Жульё – промямлил хомяк, подбирая хлебные крошки. - По вам тюрьма плачет.

- А как танцевали…

Палец опустился на пластмассовую кнопку, и колонки задали ритм. Магнитофон захрипел мужским голосом, умоляющим «не уходить в ночь». Женщины поднялись и закружились в замысловатых па, подхватили юбки и запрыгали, подпевая рыдающему в голос мужчине.

Выбившись из сил, они уселись прямо на полу и расхохотались.

Мария заговорила тяжело дыша:

- Ты смотри что делается, не успела колготки купить, а уже в стрелках. Поганые колготки делают. А я с собой и денег-то не взяла. Пора домой.

- Я тебе дам. Не в рваных же идти. Сотни хватит?

- Конечно. Спасибо, что сохранила мой имидж. Только раньше чем через неделю не отдам.

- А я и не спешу. Всякое бывает. Я своему и не докладываю, отдашь как-нибудь.

- Ну, я побежала.

Раскрасневшаяся женщина неуверенно встала на каблуки, поцеловала подругу и вышла на лестницу.

Хомяк выглянул из-за двери.

- Жирный он какой у вас. Его не кормить дня три, только польза будет.

- Да. Круглый как мяч, такому и неделя то нипочём. Заскакивай когда сможешь.

- Спасибо. Теперь уж ты ко мне. Созвонимся.

Лифт начал отсчитывать этажи.

Он не мог с этим мириться. Они посягнули на самое святое, на его вес. И как они об этом говорят, спокойно улыбаясь. Именно с таким хладнокровием и совершаются убийства. Грубые, отвратительные существа в юбках, им не место в этой обители порядочности и мужского терпения. Любому терпению приходит конец. Не теряя ни минуты, коричневый соглядатай поспешил в кабинет, забрался на стол, взял ручку и подтянул к себе чистый лист.

- Посмотрим, кто будет смеяться последним.

Одной лапкой он подпёр щёку, а другая стала выводить неровным почерком:

 

Уважаемый Василий Петрович.

Пользуясь Вашим отсутствием, Ирина Сергеевна Грибина, позволила себе принимать в Вашем доме Марию, женщину грубую, безответственную, склонную к алкоголизму. Неуважительно отзываясь обо всех мужчинах и своём муже в частности, она оскорбила хозяина дома, т. е. Вас, назвав в пренебрежительном тоне «мальчишкой». Ваша супруга приняла её точку зрения и назвала всех мужчин, извините, «козлами». Находясь в состоянии алкогольного опьянения, женщины обсуждали свою молодость, пели, танцевали неприличные танцы. Всплыли факты, скромно скажу нелицеприятные. До замужества Ваша жена вела вызывающий образ жизни, возвращалась домой под утро, участвовала в сомнительных мероприятиях, имела странные отношения с законом. Мария, показавшая себя плохим специалистом в области машиностроения, пыталась склонить Ирину Сергеевну совершить убийство. План был следующий: «В то время пока Вы тяжёлым трудом зарабатываете деньги, способные поддержать благосостояние семьи, нигде не работающей, Вашей жене, было предложено заморить голодом вашего покорного слугу». В довершении всего Ваша жена дала Марии в долг 100 рублей, пообещав, что не поставит вас в известность. Вышеописанное требует немедленного вмешательства.

С уважением, Друг.

 

Подписавшись, он поднял голову и произнёс: «Хомяк – это звучит гордо!»

Ни когда ещё он не ждал возвращения хозяина с таким нетерпением, он чувствовал себя защитником попранного самолюбия, крестоносцем, защищающим идеалы и расправляющимся с неверными.

Щёлкнул замок и в квартиру зашёл Василий Петрович. Ирина поспешила к нему, поцеловала и захлопотала на кухне.

- Что нового?

- Да всё как всегда. Правда, в пробке стоял долго, на мосту машин уйма.

- А ко мне Мария заходила. Тебе от неё привет. Всё по старому, только Виктор выпивать стал. Суп будешь?

- Угу.

Мужчина зашёл в кабинет и замер у стола. Хомяк прыгал от радости. Схватился передними лапками за штору и раскачивался в упоении.

- Сейчас, сейчас ей достанется. Хомяк чертовски умён, да меня надо в «красную книгу» занести. Лучший друг – это хомяк, кто хочет поспорить? Его распирало от ощущения собственной значимости…

Человек улыбнулся и закричал:

- Ира, ты только взгляни, фантастическое свинство…

 

* * *

За стеклом было по-прежнему шумно. Слышались оживлённые голоса и детские крики.

- Папа, купи! – заныла малышка лет шести.

- Нет. Давай лучше купим кого-нибудь полезного, может собаку?

Хомяк надул щёки и застучал по стеклу:

- Мне бы только до бумаги добраться. Я вам ещё докажу.

- Вот этот – сказал паренёк, ткнув в него пальцем.

Хомяк вздёрнул подбородок и зашептал:

- Главное найти общий язык, в руках-то я себя держать умею, уж этот точно будет мной гордиться, расстараюсь, он подмигнул и потёр лапки:

- Друг – это призвание…