Что хочет автор. Литературные конкурсы

Домик на окраине Богом забытого губернского городишки в Богом забытой России. Здесь все открыто, все просматривается: улица, палисадник, кухня, гостиная, пара комнат. Вечереет. Слышен звук проходящего поезда, стук колёс. Вскоре всё затихает.

С л а в и к сидит за столом у себя в комнате и быстро пишет какое-то письмо.

Появляется его брат Б о р и с.

Б о р и с. Ну что?.. Закончил.

С л а в и к. Почти.

Б о р и с. Мне уходить пора.

С л а в и к. Иди. Ладно. Я сам.

Б о р и с. Как хочешь. Ушёл.

С л а в и к. Погоди. Немного осталось.

Б о р и с. Давай быстрей.

С л а в и к. Сейчас.

Б о р и с. Как будто «Войну и мир» пишешь.

С л а в и к. Я хотел тебя спросить...

Б о р и с. Что?

С л а в и к. Ну, это... Послушай... А если она соглашается... как тогда?

Б о р и с (смеётся). А тебе что, в школе никто не рассказывал?

С л а в и к. Нет... ну, почему?.. Я просто хотел у тебя ещё...

Б о р и с. Все консультации платные.

С л а в и к. Да пошёл ты!..

Б о р и с. Сейчас и вправду уйду.

С л а в и к. Да нет, готово уже.

Б о р и с. Давай. Я прочту.

С л а в и к. Нет! Ты же обещал.

Б о р и с. Дурак! Для твоей же пользы. Вдруг ты там что-нибудь...

С л а в и к. Но ты же обещал!..

Б о р и с. Ну, ладно!.. Пошутить нельзя, что ли?

С л а в и к. Только не говори, от кого? Хорошо?

Б о р и с. Посмотрим.

С л а в и к. Нет, ты точно не скажешь?

Б о р и с. Ну, точно, точно.

С л а в и к. Смотри!..

Б о р и с одевается, собирается выходить. Входит Н и к о л а й, отчим Б о р и с а.

Н и к о л а й. Далеко собрался?

Б о р и с. А тебе есть разница? По делам.

Н и к о л а й. Какие у тебя могут быть дела?

Б о р и с. Личные. (Выходит.)

Н и к о л а й. Чё он так себя ведет? Я все делаю для него. И для тебя. Для вас, короче.

С л а в и к. Он тоже всё делает для себя. И для меня.

Входит С и р е н а.

С и р е н а. Что у вас опять стряслось?

Н и к о л а й. Старший совсем от рук отбился. Грубит.

С и р е н а. Старший здесь ты. (Сыну.) Славик, куда Боря пошёл.

С л а в и к. Он мне не докладывает.

Н и к о л а й. Ну ладно, я, пожалуй, тоже пошёл.

С и р е н а (сыну). Идём, поможешь мне картошку чистить.

С л а в и к. Сами же всё время твердите: поступать, поступать надо! Я лучше почитаю.

С и р е н а. Сначала картошку почистишь, потом почитаешь. И читаться лучше будет. (Николаю.) К ужину вернешься?

Н и к о л а й. Одну кассу снять, потом другую, еще выручку посчитать. Ставни чего-то плохо закрываются...

С и р е н а. Теперь это так называется?

Н и к о л а й. Давай не будем начинать всё снова.

С и р е н а. Ну да, ведь ты же здесь старший.

Н и к о л а й (с досадой). Очень смешно. (Надевает кепку, куртку, уходит.)

С л а в и к. Много картошки, что ли?

С и р е н а. Как обычно. Нас всё-таки четверо.

С л а в и к. Хочешь, чтоб у меня руки отвалились?

С и р е н а. Не хочу.

Н и к о л а й. У соседа витрину разбили. За неделю второй раз уже. (Сирене.) Слышь, чё рассказываю?

С и р е н а. Слышу.

Н и к о л а й. Он ментов вызвал. Те приехали... ходят так, ходят, ходят... Всё смотрят!.. Потом спрашивают: а как у вас дело обстоит с соблюдением пожарной безопасности? Нормально, отвечает. Нормально? – спрашивают. А санэпидстанция вас давно проверяла? Короче, он ментам денег дал, те уехали, говорят: если что – звоните ещё. Это, вроде как бы, если деньги лишние будут. Да? (Пауза. Славику.) Чё молчишь-то?

С л а в и к. Не знаю, чё говорить.

Н и к о л а й. Не знаешь, чё говорить? А ничё не говори. Сволочи все вокруг. Не согласен?

С л а в и к. Согласен.

С и р е н а. Что ты к мальчику пристаёшь?

Н и к о л а й. Мальчик!.. Шестнадцать лет. Мужик уже!.. Я в его годы баб за все места трогал.

С и р е н а. Ты и сейчас не остановился.

Н и к о л а й. Пошло-поехало!..

С и р е н а. Ты первый начал.

Н и к о л а й. Иногда даже домой приходить не хочется.

С и р е н а. Тебе же есть куда пойти.

Н и к о л а й подходит к С и р е н е, обнимает ее сзади.

Н и к о л а й. Ну ладно, чё ты в самом деле? Всё у нас нормально. Вон пацаны уже взрослые. Все сыты, одеты, обуты. Летом можно съездить куда-нибудь. Хоть бы даже и на море.

С и р е н а (высвобождаясь). Ага, съездили уже. Ты же, как девять вечера, так каждый день – как на работу. Без праздников и выходных.

Н и к о л а й. А это и есть работа. Сама бы попробовала – я бы на тебя посмотрел. Ни на кого положиться нельзя.

С и р е н а. Ну ладно, доедай. Я посуду домыть хочу.

Н и к о л а й возвращается за стол.

Н и к о л а й (Славику). Ты давай... ты вообще-то в жизни поэнергичней!.. Хозяином расти должен. А не размазнёй. А то ведь затюкают, затрут, затопчут!.. А ты не поддавайся!.. Сам топчи!.. Понял?

С л а в и к. Понял.

Н и к о л а й. Чё ты понял?

С л а в и к. Что топтать надо.

Н и к о л а й. Ну, пусть будет так для начала.

Появляется Б о р и с.

Н и к о л а й. Ну, вот!.. Возвращение блудного сына. Слышь, Сирена, блудный сын вернулся.

С и р е н а. Слышу. Как не слышать?

Н и к о л а й. Ну, что, блудный сын, как дела... как в университете?

Б о р и с. Как сажа бела. Были козы – стали дети.

Н и к о л а й. Чё ты всё ерепенишься? Чё вы все ерепенитесь? Для вас же стараемся! Для вас из жил лезем!.. Я да вот – мать!.. А не нравится – так можешь обратно катиться! Туда, откуда пришёл!..

С и р е н а. Коль, да хватит тебе!.. (Сыну.) Мой руки и за стол.

Б о р и с. Не хочу я.

Н и к о л а й. А ты через не хочу! Тебе мать говорит – за стол, значит: да, мама! И – шагом марш за стол!..

Б о р и с споласкивает руки под рукомойником, вытирает полотенцем, поданным матерью, идёт к столу.

Н и к о л а й. Всё думают, Америку они открывают. Как сопля от ноздри оторвётся, так, поди ж ты, сразу в Колумбы метит. А ни хрена вы не Колумбы, никакой вы Америки не открываете!.. Мы в ваши годы, думаете, другими были? Такими же в точности, да только поприземистее, да попроворнее. Да кость пошире ещё... А ещё у нас вера была. «Как молоды мы были, как искренне любили, как верили в себя», – не зря в песне поётся. А у вас только гонор и этот ещё... скепсис... Так-то!.. У меня вот тоже... Думаете, вы одни? Сирен!..

С и р е н а. Здесь я.

Н и к о л а й. У меня, говорю, тоже...

С и р е н а. Что – тоже?

Н и к о л а й. Ну так... где бы я ни был... я всегда слышу, как шумит ветер.

С и р е н а. Да понятно, Коль, понятно.

С л а в и к. Идёт кто-то.

Н и к о л а й. Не выдумывай!.. Кто может прийти на ночь глядя? Или кто-то здесь гостей ожидает?

С л а в и к. Точно идёт.

Н и к о л а й (весомо). Никто не идёт!.. Никто не может прийти!..

Б о р и с. Он прав. Я тоже слышу.

Н и к о л а й. Да что это с вами сегодня? Сирен, ты не знаешь?

Открывается дверь, входит М и х а и л.

М и х а и л. Здравствуй, мать. (Останавливается. Вздыхает.) Ну, вот... Дома...

С и р е н а (в ужасе). Ты?.. ты?..

Н и к о л а й. Чё-то я не понял ничего. Это кто?

С и р е н а. Миша...

Н и к о л а й. Миша? Так он же... давно...

С и р е н а. Давно...

М и х а и л. Что, комнату сдала?

С и р е н а. Ничего я не сдавала.

М и х а и л. А эти-то – кто? Гости у тебя? Праздник, что ли, какой? Какой сейчас праздник?

Н и к о л а й. Та-ак!.. Кино становится интересным.

М и х а и л. Да ладно, мужики, ну чего вы? Познакомимся, что ли? (Подходит к сидящим за столом. Те машинально встают и выходят из-за стола. Михаил протягивает руку для пожатий.) Михаил...

Н и к о л а й. Да Николай, вроде.

С л а в и к. Вячеслав.

Б о р и с пожимает руку М и х а и л а молча.

М и х а и л. Слышь, мать, у остановки ларьков понаставили – не пройти, не проехать!..

Н и к о л а й. Ларьки как ларьки. Никому, вроде, ещё никогда не мешали.

М и х а и л. Да нет, я – ничего... пусть стоят...

Н и к о л а й (с иронией). Да уж, наверное... пусть стоят.

М и х а и л. Ох и устал же я!.. Сейчас бы грамм сто и на боковую!..

Н и к о л а й. Ну ладно, пойду-ка я перекурю. А вы тут пока разберитесь промеж себя. (Выходит.)

С и р е н а (Михаилу). Умоешься хоть?

М и х а и л отходит к рукомойнику, скидывает верхнюю одежду, рубашку, остаётся в одной майке и брюках. Умывается, фыркает от холодной воды.

М и х а и л. Ремонт, что ли, сделала? Обои новые...

С и р е н а. Давно уже.

М и х а и л. А с лицом-то у тебя что?

С и р е н а. А что?

М и х а и л. Ну, вроде, в морщинках вся стала. Не наштукатурилась, что ли, с утра?

С и р е н а. Ну, уж какая есть. Другой все равно не буду.

М и х а и л. Да ладно, я так. Спросил просто.

С и р е н а. Я и ответила тоже просто.

М и х а и л. Ну, понятно. А что за мужик-то был?

С и р е н а. Мой муж.

М и х а и л (усмехнувшись). Ладно тебе!.. Муж!.. А я тогда кто? Тётин племянник, что ли?

С и р е н а. Это уж тебе решать.

С л а в и к. Мам, это кто?

М и х а и л (поражён). Мам? Что за мам ещё?! Парень, ты чего городишь-то?! Сам-то хоть соображаешь? (Сирене.) Слушай! А сын-то наш где? Борька!..

С и р е н а. Здесь.

М и х а и л. Всегда так бежит: «Папка, папка, приехал!..» Спит, что ли?

С и р е н а. Он здесь.

М и х а и л обводит взглядом Б о р и с а и С л а в и к а.

М и х а и л. Где?

С и р е н а. Не узнал, поди?

М и х а и л. Да ладно тебе уж!..

С и р е н а. Это вот Славик. Мой сын. Младший. Это Борис. Наш сын.

М и х а и л. Да ты что?! Ты с ума сошла, что ли?! Он же шкет совсем был! Такой вот!.. С табурет ростом.

С и р е н а (медленно). А ты знаешь?.. Знаешь, сколько времени прошло?

М и х а и л. Сколько?

С и р е н а. Двадцать лет.

М и х а и л, кажется, поражён, смущен, растерян.

М и х а и л. Рейс был... дальний.

Б о р и с подбегает к М и х а и л у. Неловко тычется лицом в отцово плечо.

Б о р и с. Отец... отец...

Полутьма. С и р е н а, Н и к о л а й, Б о р и с и С л а в и к столпились у изголовья заснувшего на диване в гостиной М и х а и л а. С и р е н а держит в руках керосиновую лампу, которой освещает лицо мужа. Переговариваются вполголоса, иногда, впрочем, забываются и начинают едва ли не выкрикивать. Но тут же спохватываются и затихают. Все отчего-то одеты в уличные одежды.

С и р е н а. Намаялся. Спит.

Н и к о л а й. Ты, вроде, его жалеешь.

С и р е н ь. Как не жалеть? Муж всё-таки.

Н и к о л а й. Муж!.. Вот у нас теперь так, значит... Ну, а я тогда кто?

С и р е н а. Не, ну и ты, Коль, конечно.

Н и к о л а й. Я, значит, «конечно». А он, значит, муж.

Б о р и с. Да тише вы! Разбудите!..

Н и к о л а й. Теперь, значит, здесь слова не скажи!.. Здесь «муж» спит!..

С и р е н а. Вроде того, получается.

Н и к о л а й. Ну и как же мы дальше жить станем? А? Есть какие-то мнения?

С и р е н а. Ну, что ты хочешь? Откуда я знаю?!

Н и к о л а й. Она, значит, ничего не знает. А кто тогда знает?

С и р е н а. Не знаю.

С л а в и к (Борису). Слушай, так это твой отец родной, получается? Вот здорово!

Б о р и с. Заткнись!

С л а в и к. Да нет, правда же – здорово!..

Б о р и с. Вот поэтому и заткнись!..

Н и к о л а й. Ну и где ж его носило, интересно?

С и р е н а. В рейсе был. А рейс... дальний.

Н и к о л а й. Ты веришь в эти сказки?

С л а в и к. А по-моему, правда.

Н и к о л а й. Тебя не спрашивают.

С и р е н а. Не шуми на сына.

Н и к о л а й. Сильно он изменился? Ну, постарел там... и всё прочее...

С и р е н а. Вообще не изменился. Как вчера из дома ушёл. Ни морщинки новой. И рубашка та же.

Н и к о л а й. О!.. Даже рубашку запомнила.

С и р е н а. А как же? Сама ж стирала. Сама гладила.

Н и к о л а й. Нет, ну бред же! Бред! Бред! Бред! Бред!.. Да никакая рубашка двадцать лет не продержится. В пыль сотрётся!..

С л а в и к. Нет, а может быть!.. Я вот читал... Эффект близнецов называется... Вот если двое близнецов... и один из них в космос полетит... ну там, например, на двадцать лет. А другой на Земле останется. Так тот, что на Земле, стариком станет, а тот, что в космосе, молодым останется. Это ещё Эйнштейн изобрёл...

Б о р и с. Дурак ты!.. Это ведь, если со скоростью света лететь. Он, что ли, на своём МАЗе со скоростью света ездил?

С и р е н а. Да тихо вы оба!.. Давайте подальше чуть-чуть... (Все на цыпочках отходят от спящего. Некоторое время переговариваются там, но потом будто невидимая сила притягивает их к Михаилу.)

Н и к о л а й (сам с собой). Да нет же, понятно, конечно: просто всё это время у какой-то бабы на всём готовом отоваривался. Или, может, натворил чего-нибудь, ну там – порешил кого или ограбил... Отсидел положенный двадцатник, и – на тебе!.. Вот он я – труженик тыла, заслуженный работник колеса и баранки!.. Любите меня со всеми моими орденами и медалями!..

С и р е н а (тихо). Коля, да в рейсе он был.

Н и к о л а й. В рейсе... И что ж – и раньше он так же в рейсы ходил?

С и р е н а. Бывало. Когда на три дня уйдет, когда на пять!.. Иногда и на неделю...

Н и к о л а й. Но здесь-то ведь не неделя!.. Если б неделя – и разговора бы не было!.. Не так, что ли?..

С и р е н а. Далеко он теперь ездил, да. Это даже и на карте себе представить страшно. А тут то колесо спустит, то тормоза откажут, то сцепление... А ведь ещё время какое было... Нигде ж не было ничего. Тридцать километров проедешь – вроде, надо на ремонт ставать, а нигде ничего нет: ни запчастей, ни даже гаек обычных. Ну, ты же сам знаешь, Коля, что за время-то было у нас...

С л а в и к (Борису). Слушай, а ты хоть его помнишь?

Б о р и с. Разговоры только помню. Рассказы, в смысле... Ну, какой он был сильный и всё такое прочее...

С л а в и к. Здорово!..

Н и к о л а й (саркастически). Да, действительно здорово! Нет, вот так вот не было его, не было, и вдруг – на тебе! Нарисовался наш красавец! Зачем? Почему? Где справедливость?.. А? Я вас всех спрашиваю!..

С и р е н а. В дороге ведь все время один. Ну, там радио включишь... А так – ты да ветер, да ещё деревья кругом, лес по обе стороны, дождь по стеклу колотит, а там, глядишь, и снег пойдет. И все кажется таким голым, бесприютным, холодным, заброшенным... Много всякого увидишь в дороге...

Н и к о л а й (вытаскивает из-под одежды топор). А может, нам его всё-таки?.. (Пауза.) Так вот... раз!.. и готово дело... (Делает выразительный жест.)

С и р е н а. Что ты?! Живой ведь... Миша... муж...

Н и к о л а й. А что? Двадцать лет не искал его никто... и ещё двадцать никто искать не будет.

С и р е н а. Да нельзя же этого. Никак нельзя.

Б о р и с. А сама-то!.. А у самой-то что? А? Ну, покажи, покажи!..

С и р е н а (смущенно). Да нет, я так только... на один миг всего... просто слабость какая-то... (Достаёт из-под одежды огромный кухонный нож, каким разделывают рыбу. Откладывает нож куда-то в сторону, чтоб избавиться от искушения.)

С л а в и к. Борька, а у тебя чё? Чё ты прячешь-то?

Б о р и с достаёт бейсбольную биту, демонстрирует её остальным, легонько шлёпает себя ею по ладони.

Б о р и с. Ничего штучка-то?

С л а в и к (восхищённо). Класс! Одним ударом башку проломить можно.

Б о р и с. А если по руке с размаху, так рука плетью повиснет!..

С л а в и к. Конечно!..

С и р е н а. Славик, ну а у тебя там что? Доставай уж.

С л а в и к достаёт опасную бритву, раскладывает её, демонстрирует остальным.

Б о р и с (разочарованно). Ну-у-у!.. И только-то?..

С л а в и к. Чё «и только-то»?.. Знаешь, как по горлу садануть можно?

Н и к о л а й. Ну так что? (Выжидает.)

С и р е н а. Да нет же, мы никогда этого не сделаем. Мы никогда на это не решимся. Для этого мы должны быть другими, а мы такие, какие есть...

Н и к о л а й. Что ж, если здесь нет никого смелых, пожалуй, нужно идти спать.

С и р е н а. Ну, разве ж мы могли бы на это решиться? Мы слишком привыкли быть обыкновенными. Мы слишком привыкли быть никакими...

Б о р и с. Что-то я вдруг тоже спать захотел.

С л а в и к. Да и я тоже.

С и р е н а. Утро вечера мудренее.

Гасят свет, расходятся.

М и х а и л сидит за столом, завтракает. С и р е н а возится у плиты. Входит Н и к о л а й, останавливается, смотрит на М и х а и л а. С и р е н а нервозно и настороженно посматривает на Н и к о л а я.

Н и к о л а й. Ну что, дорогой родственничек... ведь мы же теперь родственники? Одна семья, так сказать?.. (Михаил молчит.) Как там в дороге? Не скучно ли было, не грустно, не одиноко? Хорошее ли было асфальтовое покрытие? Не было ли, не дай Бог, каких-нибудь неприятностей в дороге?

С и р е н а. Коля, не надо так!..

Н и к о л а й. Ну почему же? Я ведь искренне интересуюсь. Навожу мосты взаимопонимания, так сказать.

С и р е н а. Ну и что ж, многое взаимопонял?

Н и к о л а й. Да вот, пытаюсь. Пытаюсь, например, понять, чё чувствует человек, не узнавший своего родного сына.

С и р е н а. Ну ладно, не узнал и не узнал!.. Всё! Проехали уже!..

Н и к о л а й. Ну да, конечно! Проехали! Мимо проехали! Мастер мимо проезжать – вот у нас здесь вот сидит!.. Полюбуйтесь, пожалуйста!.. Ехал, ехал и проехал мимо жизни...

С и р е н а. Коль, ты чего не работе-то?

Н и к о л а й. А чё, не терпится одним остаться? Да? То, что я не на работе, тому есть причина. Но вот ведь у нас дома тоже не до конца всё выяснено.

С и р е н а. Что ж, выясняй!..

Н и к о л а й. Вот ты, дорогой товарищ, давеча обратил внимание на ларьки возле остановки. Наблюдательный, да. (Пауза.) Это мои ларьки. И ещё магазин есть. И ещё один.

М и х а и л. Так ты чего, спекулянт? Купи-продай, что ли? Сирен, где ж ты откопала такого? И куда только обэхеэсэс смотрит?

Н и к о л а й. Сирен!.. Он, что, у тебя с Луны свалился? Ах да, он же баранку двадцать лет крутил!.. Товарищ! Нет никакого обэхеэсэс! Страны той нет, где обэхеэсэс был. Капитализм у нас. И то, что ты называешь «купи-продай», это теперь так же естественно, как дышать воздухом. Сейчас уже бабки столетние забыли слово «спекулянт», а знают только «бизнесмен» или «предприниматель». У тебя там в кабине радио, что ли, не работало? Ты что, трансляции со съездов народных депутатов не слушал? Похоже, тебе надо срочно в твой МАЗ садиться и жизнь догонять!.. А?

С и р е н а. Миша, ты правда, ничего этого не знал?

М и х а и л. Ну так, что-то доходило, но думал – брешут всё. В дороге ведь толком ни с кем не поговоришь.

Н и к о л а й. А ты бы взял да остановился. Сказал бы: «Здравствуйте, друзья! Как вы тут живёте? Чем дышите? О чём думаете? Что беспокоит?»

М и х а и л. А ты думаешь, я развлекался? Я работал. Меня послали – я поехал. Сядь-ка сам за баранку, проедь с моё – а я тогда посмотрю на тебя!..

Н и к о л а й. А ты думаешь, я за баранкой не сидел? А ну-ка, попробуй три ларька, да два магазина товаром обеспечить! Я и за кассой сидел, я и грузчик, я и шофёр, я и главбух, я и товаровед, я и отдел кадров, я и бандит. Я – всё, понимаешь, я – всё!.. Ну, не миллионер, конечно, но вот старший наш, твой сын Борис – в университете учится. А это щас денег стоит, если ты этого не знал, конечно. Славка бы лучше, я думаю, мне помогал, на ноги становился, но вот мать решила, что он тоже должен учиться. Ну что ж, я не против.

М и х а и л. Так что ж, мне нужно было с полдороги возвращаться? Я груз вёз. Меня люди ждали. Тоже ведь не шутки какие!..

Н и к о л а й. Да нет, это понятно. Чувство долга, моральные обязательства!.. (Пауза.) Ну что? Как бабу делить будем? Вдоль или поперёк?

М и х а и л. А ты как предпочитаешь?

Н и к о л а й. Да вот не знаю. С тобой хотел посоветоваться.

М и х а и л. И я не знаю.

Н и к о л а й. Сирен, а ты чё скажешь?

С и р е н а, А с чего вы решили, что я позволю себя как-нибудь делить? Вдоль или поперёк... Катитесь-ка оба отсюда! Мне, дорогие мои, от вас обоих отдохнуть хочется.

М и х а и л встаёт из-за стола, вытирает губы салфеткой, подходит к жене.

М и х а и л. Спасибо, Сирен. (Та молча кивает ему в ответ.)

Н и к о л а й (Михаилу). Пойдём, что ли?

С и р е н а. Вы там, смотрите, не подеритесь.

Н и к о л а й. Да уж как-нибудь. (Уходят.)

С и р е н а, стиснув зубы, ожесточённо моет посуду.

Н и к о л а й. Ну ладно, не сердись. Хороший ты мужик! Проверял я тебя просто.

М и х а и л. Ну и как – проверил?

Н и к о л а й. Проверил. Ну что, мир? (Протягивает руку.)

М и х а и л. Да уж, это лучше, чем война. (Отвечает на рукопожатие.)

Н и к о л а й. Я ведь с тобой просто поговорить хотел.

М и х а и л. Говори.

Н и к о л а й. Вот жена спросила тут. Отчего я не на работе?..

М и х а и л. Было такое.

Н и к о л а й. А оттого, что нет у меня работы. Мне деньги нужны. Срочно. Много. Ну, скажем так... помочь мне кой-кому нужно... одному человеку... И потому бизнес я свой... продаю. Незадорого. Я уж и покупателя нашёл. Всё сразу берёт. Аванс я получил. Двадцать зелёных косарей. Вот они. Смотри. А остальное завтра. Видел когда-нибудь баксы?

М и х а и л. Ух ты-ы!..

Н и к о л а й. На, возьми! Это твоё. (Пауза.)

М и х а и л. Хочешь, чтоб я уехал? (Пауза.)

Н и к о л а й. Не-ет! Я хочу, чтоб ты остался! Уеду я!.. (Пауза.)

М и х а и л. Не понял.

Н и к о л а й. И хорошо, что не понял. Ты позже поймёшь. Только у меня одно условие.

М и х а и л. Какое?

Н и к о л а й. Вот смотри. Ты приехал, двадцать лет тебя не было, – дом стоит, дети учатся, все сыты, жена одета, обута, довольна. Вот я хочу, если я вернусь когда-нибудь, чтоб всё было так же. Сможешь?

М и х а и л. Странный ты какой-то.

Н и к о л а й. Ты не ответил. Сможешь?

М и х а и л. Да ведь и я тоже: всё только для них. Для Сирены, для Борьки.

Н и к о л а й. Вот потому-то ты двадцать лет асфальт мял.

М и х а и л. Работа такая.

Н и к о л а й. Да, работа. Смотри, я тебе деньги даю. Хорошие деньги. Брось свою работу. Занимайся, чем хочешь. Но только сделай так, чтоб они не заметили, что меня нет. Согласен?

М и х а и л (раздумывает). Когда приступать?

Н и к о л а й. Сегодня. Сейчас.

М и х а и л. Ты уверен?

Н и к о л а й (весомо). Я уверен.

М и х а и л. А я пока не знаю.

С и р е н а. Просто, думаешь, нам было? Колька-то ведь бабник, ни одной юбки никогда не пропустит. А городишко-то у нас маленький, люди всё и разносят.

М и х а и л. А сейчас как?

С и р е н а. Да поостепенился немного. Болтают уже не так, как прежде. Есть у него, конечно, кто-то. Смотрит-то всё в сторону. Сам и здесь и не здесь. Я не знаю точно. Но меня ж не проведёшь.

М и х а и л. Я смотрю, он у тебя добытчик.

С и р е н а. За это ему спасибо, конечно...

М и х а и л. А в остальном, значит...

С и р е н а. Ну, так... У нас филиал госуниверситета открыли – Борька туда учиться пошёл. Закончит скоро. Историком будет.

М и х а и л. Молодец.

С и р е н а. Славке восемь лет было – он дом поджёг.

М и х а и л. Как это?

С и р е н а. Спичками. Нас никого не было. Если б не соседи, и дом бы сгорел, и Славка вместе с домом. Они стекло разбили, смотрят: Славик в угол забился и на огонь щурится. Газет-то под диван натолкал и зажёг. Его вытаскивают, а он вырывается: пустите, мол, я сгореть хочу!..

М и х а и л. А что это с ним было?

С и р е н а. А в двенадцать утопиться пробовал. Пошли с мальчишками купаться, Славка на середину реки заплыл и стал воду глотать... ну, чтоб тяжелее стать. А потом так две руки вверх поднял и солдатиком на дно.

М и х а и л. И как же?

С и р е н а. Борька вытащил. Он брата из воды тащит – а тот царапается и вырывается. Ох и рвало же его потом водой!.. Аж посинел, бедненький!..

М и х а и л. Может, его врачу надо было показать? Ну, там в поликлинику, что ли...

С и р е н а. Долго тебя не было. Нашей жизни ты совсем уж не знаешь.

М и х а и л. Прости, мать. Может, наверстаю ещё.

С и р е н а. Да мы сами наверстать это всё не можем. Будто и не люди мы, а паспорта просроченные.

М и х а и л. А у нас-то с тобой как? Семья, что ли? Или только так... штамп в просроченном паспорте?

С и р е н а. Миш!.. Другие мы все стали. Давно уже. Нет нас тех, прежних...

М и х а и л. Но я-то ведь тот же самый...

С и р е н а. Вот в том-то и дело...

М и х а и л. И что теперь?

С и р е н а (вздыхает). Если б кто-нибудь пришёл и сказал нам всем – что теперь...

Н и к о л а й и М и х а и л сидят рядом и смотрят футбол по телевизору.

М и х а и л (разочарованно). Ну и что, это такой пас, называется?

Н и к о л а й. Да ну, они сейчас заснут, по-моему.

М и х а и л. Вот только на десятой минуте был момент, да и то всё профукали.

Н и к о л а й. Поздно чесаться, когда твердый шанкр проступил.

М и х а и л. Вот раньше, я помню, если уж игра была – так это была игра!..

Н и к о л а й (с усмешкой). Ну да, конечно!..

М и х а и л. Да нет, правда!.. Раньше, бывало, как по телевизору футбол показывают, там мы потом с ребятами дня три спорим.

Н и к о л а й. Это всей колонной, что ли?

М и х а и л. А хоть бы и колонной. Раньше-то мы всё обсуждали, до всего нам было дело. Никого равнодушных не было. Все за общее дело болели.

Н и к о л а й. А я вот тоже всё хотел тебя спросить. За двадцать лет –это ж сколько кругов вокруг шарика намотать можно?

С и р е н а (входя). Ты опять начинаешь?

Н и к о л а й. Да нет, это я так... разговор поддержать... (Возбуждённо.) Ну! Ну! Давай! Ну! (С досадой.) Идиот! Мазила!

М и х а и л. Эх ты!..

С и р е н а. Там сток засорился. Вода стоит, не уходит.

Н и к о л а й. Не, не, не... это к мужу, к мужу!..

С и р е н а. Понятно. Миш, сток засорился, вода не уходит.

М и х а и л. Да-да, я слышу. Я посмотрю.

Появляется Б о р и с, раздевается, разувается, входит в гостиную.

Б о р и с. Ну и что, какой счёт?

М и х а и л. Да нет никакого счёта. Ползают, как сонные мухи. Ни одного острого момента.

Н и к о л а й. Садись, посмотри.

Б о р и с. Мне это не интересно. Мам, пожрать что-нибудь есть?

С и р е н а. Скоро все сядем. Поздно ты сегодня.

Б о р и с. Обстоятельства так сложились.

С и р е н а. И Славки ещё нет. Ночь скоро. Вы не вместе были?

Б о р и с. У нас с ним разные тропы.

Н и к о л а й. Да тихо вы! Смотреть не даёте!..

С и р е н а (Борису). Поможешь на стол собрать?

Б о р и с (указывает на Михаила с Николаем). Вон у тебя сколько оглоедов сидит. Я к себе пойду.

С и р е н а. Значит опять самой всё делать нужно?

Б о р и с. Этого уж я не знаю. (Уходит в свою комнату.)

М и х а и л. Смотри-смотри, вроде, поживей бегать стали.

Н и к о л а й. Бегать мало. Они бы ещё хоть немного играть начали.

С и р е н а. Столько мужиков в доме, и ни одного не видно.

Н и к о л а й (возмущённо). Не, ну это уже явное нарушение!..

М и х а и л. Да судья просто придурок какой-то!..

Н и к о л а й. Интересно, сколько ему заплатили за такое судейство?

М и х а и л. Не говори!..

Появляется С л а в и к.

С и р е н а. А вот и Славик вернулся. Сейчас ужинать будем. Славик, где ты был так поздно? (Тот не отвечает. Отвернувшись от матери, раздевается. Проходит в гостиную.) Гулял, что ли? (Тот молчит.) Чего ты такой? Случилось что?

Н и к о л а й. Мать спрашивает... (Пауза.)

С и р е н а. Настроение плохое?

Н и к о л а й. Ну вот, капитан их вздрючил, действительно хоть немного зашевелились.

М и х а и л. Да ну, сейчас опять заснут.

С и р е н а. Мой руки.

С л а в и к молча идёт в комнату Б о р и с а, стоит и смотрит на него.

Б о р и с (не выдерживает взгляда брата). Чего?

С л а в и к. Сволочь.

Б о р и с. Что?

С л а в и к. Ты сволочь! Сволочь! Я тебя что просил сделать? А ты?!! Ты?!!

Бросается с кулаками на Б о р и с а. Дерутся. Б о р и с отталкивает С л а в и к а.

Б о р и с. Да пошёл ты!

С л а в и к. Я просил тебя только отдать письмо! Только отдать письмо!.. От тебя больше ничего не требовалось!.. (Снова бросается на брата.)

С и р е н а. Что-то у мальчишек там случилось!..

Б о р и с. Что я тебе – почтальон, что ли?

С л а в и к. Но ты же взялся!..

Б о р и с. Вот потому и взялся!..

С л а в и к. Сволочь! Скотина!..

С и р е н а. Миша! Коля! Там, кажется, что-то серьёзное приключилось.

Н и к о л а й. Сами разберутся. Не маленькие.

Дерутся. Б о р и с одолевает брата, валит его на пол, выкручивает руку и ждёт, пока тот успокоится. С и р е н а сама идёт в комнату к сыновьям.

С л а в и к (плачет). Нужно было только отдать письмо!.. Только отдать письмо!.. И ничего не говорить!..

Б о р и с. Дурак ты! Пацан!.. Я и отдал. Она даже читать не стала. «Боря, – говорит, – вы оба хорошие, замечательные!.. Но только у меня цель в жизни, понимаешь? Вот про меня разное болтают... А знаешь, чем я занимаюсь? Знаешь? Я каждую минутку свободную языки учу. Немецкий, английский... Мне уехать надо. Я не могу здесь. Я ничего не могу здесь».

С и р е н а застыла в дверях и молча слушает.

Н и к о л а й. Ну, что, муж, вот тебе и первая семейная проблема. Иди-ка – разбирайся!..

М и х а и л молча встаёт, идёт за С и р е н о й.

Б о р и с. Ну куда ты там со своими письмами суёшься?! Дурачок ты!.. Она такая!.. Такая!.. Когда она по улице идёт!.. Да ты знаешь?.. А тут ещё папашка твой нарисовался... С его-то бабками... Тоже – седина в бороду... Козёл старый!..

М и х а и л. Ну и что у вас тут происходит?

С и р е н а. Да вот, дерутся.

М и х а и л. Ну-ка, хватит тут драться! Рассказывайте, из-за чего!..

Б о р и с отпускает брата, достаёт письмо, бросает его С л а в и к у.

Б о р и с. Да на тебе твоё письмо!.. Забирай!.. Пацан!..

М и х а и л. Что за письмо такое? Кому? О чём?

С л а в и к. Слушайте, уйдите все! Уйдите, я прошу вас! Я видеть вас не хочу!.. Вы жрать собирались – вот и идите, ешьте!.. Идите! Идите! Приятного аппетита! А я не хочу! Я не буду! Мне позвонить надо! Я потом приду! Идите!.. Ну, уйдите же!..

С и р е н а. Ну что ж, идёмте ужинать. Славик, ты тоже приходи.

С л а в и к. Я приду. Я позвоню и приду.

С и р е н а, М и х а и л, Б о р и с уходят. С л а в и к остаётся один, раздумывает, берётся за телефон, садится в кресло, набирает номер. Ждёт.

С л а в и к. Здравствуй... Это я... Славик... Извини, что поздно. Я не долго совсем... Можно? Да... Ты извини... Ну вот, опять извиняюсь... это письмо... глупость, конечно... правильно, что не читала... я так... я просто представил, что мы с тобой... летом... сели на теплоход... да, море... порт... ветерок... он отходит, мы стоим возле борта и смотрим... как удаляются те, кто остался на пирсе. Ну, провожающие, в смысле... Их много... толпа целая... И все такие весёлые, радостные... И нас тоже провожают... наши друзья... мать... а ещё летают две чайки... совсем не высоко... им бросают хлеб, и они ловят его на лету. Они не голодные, их все кормят, это у них просто игра такая... (Славик плечом прижимает к уху трубку, в руке его опасная бритва.)

М и х а и л занимает своё место напротив телевизора. Б о р и с помогает матери накрывать на стол, но тоже временами посматривает за происходящим на экране.

М и х а и л. Ну и что здесь?

Н и к о л а й. Без изменений.

М и х а и л. А я-то думал, хоть счёт открыли...

Н и к о л а й. Да ну, куда там!..

С л а в и к. Тут главное, чтоб всё время была хорошая погода, но нам везёт в этом смысле. Понемногу мы знакомимся со всей командой и даже со многими пассажирами. И там есть такие интересные люди!.. Кто чем занимается... Все разные... А по вечерам сидим на палубе, пьем вино, разговариваем, поём песни... И такое во всём этом... счастье, спокойствие, тишина...

Н и к о л а й (возбуждённо). Ну! Ну!

М и х а и л. Давайте! Ну!

Н и к о л а й. Го-ол!!!

М и х а и л. Наконец-то!!!

Б о р и с. Во, здорово!

С л а в и к. А ещё флаги!.. на мачтах... разные... нельзя же, чтобы на мачтах не было флагов... (Чиркает бритвой по запястью, тихонько вскрикивает.)

Н и к о л а й. Сирен, ты видела?

С и р е н а. Видела, Коль.

Н и к о л а й. Здорово, правда?

С и р е н а. Да, Коль, здорово.

С л а в и к. Ой, извини. Ничего. Я немного порезался. Случайно. Всё нормально. Всё в порядке... Я тебя вчера видел на улице. Возле парка... Ты была такая красивая!.. От тебя невозможно было оторвать глаз!.. Ты как будто светилась вся... сейчас... голова закружилась... Лариса... я посижу немного... полежу... всё пройдёт... ведь всё же проходит, правда?.. и боль, и жизнь, и вообще всё... Да?..

Роняет трубку. Встаёт, падает на пол. Ползёт. Стаскивает с постели матрас, одеяло, зарывается в них, укрывается с головой. Стонет беззвучно. Застывает.

С и р е н а. Ну что, садимся, что ли? Всё готово уже.

Н и к о л а й. Сейчас-сейчас...

М и х а и л. Мы сейчас с Колей покурим немного на улице, и за стол!..

Н и к о л а й (удивлённо смотрит на Михаила). Да ты чё?! Досмотрим!.. Совсем же чуть-чуть осталось!..

М и х а и л (выключая телевизор). Мы сейчас покурим на улице и будем ужинать. Да, Коля?

Н и к о л а й смотрит внимательно на М и х а и л а и молча подчиняется.

Оба выходят на улицу.

С и р е н а (Борису). Пойди позови брата. Скажи, что садимся уже.

Б о р и с. Хорошо.

Идёт в комнату С л а в и к а, но не находит брата. Ищет того по комнате, приподнимает одеяло, ощупывает тело брата. В ужасе отшатывается. Рассматривает свою руку в крови. Шепчет.

Б о р и с. Ты что? Зачем? Зачем?.. Зачем это?..

Отходит в сторону, раздумывает, старается успокоиться. Наконец, ему это удаётся. Оттирает руку от крови. Бережно накрывает брата. Уходит.

С и р е н а. Ну, что говорит?

Б о р и с. Странно... ты знаешь... нет его там.

С и р е н а. Как нет? А куда же он делся?

Б о р и с. Не знаю. Нет его нигде. Я повсюду смотрел.

С и р е н а. Он, что, ушёл? Разве он уходил?

Б о р и с. Я не видел.

С и р е н а. Так где он тогда может быть?

Б о р и с (отчётливо). Мама. Я не знаю. Я ему не сторож. Понимаешь?

С и р е н а. Понимаю, конечно. Просто куда он мог деться, если из дома не выходил?

Б о р и с. А может, всё-таки вышел, а мы не видели, может, в окно вылез – не знаю. Пойду-ка я тоже покурю, пожалуй. Ты не ходи туда, нет его там. (Выходит.)

С и р е н а. Ладно, не пойду. Если нет.

Домик на окраине Богом забытого губернского городишки в Богом забытой России. Ночь. Двое мужчин вышли из дома, стоят и курят в палисаднике.

М и х а и л. Тихо... Тепло... Сверчки... Хорошо!.. Дом...

Н и к о л а й. Да. Дом...

М и х а и л (достаёт из кармана пачку денег). Я вот сначала хотел взять их и швырнуть тебе в лицо... в физиономию... Подавись, мол, своими проклятыми деньгами... А потом подумал: а зачем, собственно? Зачем этот спектакль? Эти эффекты... Лучше уж спокойно поговорить... обсудить всё... принять решение...

Н и к о л а й. Да. Лучше спокойно...

М и х а и л. Ну и как имя того человека, которому тебе нужно помочь?

Н и к о л а й (долго раздумывает). Лариса... (Пауза. Курят.)

М и х а и л. Видать, она действительно так хороша, если вы все трое от неё разом мозги потеряли.

Н и к о л а й. Да что мы? От неё половина города мозги потеряла.

М и х а и л. Да. Весело.

Н и к о л а й. Это не то слово. (Пауза.) А когда она по улице идёт... знаешь, что бывает? Знаешь?.. От неё будто слепнешь... Я-то ведь не пацан. Разное в моей жизни было. На работу её пригласил, зарплату дал хорошую. Согласилась. Я-то думал... ну, как обычно... где-то ручку пожмёшь, где-то за коленку подержишься... ну, и вперёд на мины, что называется... А вот не тут-то было... Не тот случай. Понимаешь? Она особенная!.. Нет у нас таких больше!.. Нет!.. А тут ещё Борька со Славкой вклинились!.. У меня уж совсем чердак снесло. Сыновья всё же... А она как будто из другого мира к нам подослана, где все такие, как она!.. Специально, чтобы нас всех... Можешь себе это представить? Я, конечно, сволочь, подлец, но когда она сказала... я уехать хочу... я не могу здесь... тут я... понимаешь?.. Можешь меня понять?..

М и х а и л (отдаёт деньги Николаю). Возьми. Это твои деньги. Пусть они у тебя и будут. Тебе нужней... А мы уж как-нибудь сами... как получится...

Н и к о л а й (берёт деньги и неловко их держит, не прячет в карман). Ты меня понимаешь?

М и х а и л. Только у меня условие...

Н и к о л а й. Конечно...

М и х а и л. Деньги у тебя есть... завтра ещё получишь, ты говорил... Вот ты эти деньги сейчас берёшь и уходишь... Вот так сразу... прямо сейчас... такой, какой есть... А я остаюсь. Согласен? (Пауза.)

Н и к о л а й. Ты уверен?

М и х а и л. Я уверен. (Пауза.)

Н и к о л а й. Руку дашь на прощанье?

М и х а и л. Конечно. (Пожимают руки друг другу. Вдруг порывисто обнимаются.) Спасибо тебе.

Н и к о л а й. Прости. Прости меня. (Пауза.) Ну вот... я пошёл?..

М и х а и л. Да.

Н и к о л а й некоторое время топчется на месте, потом, ссутулившись и оглядываясь поминутно, медленно уходит. М и х а и л снова закуривает, пальцы у него дрожат. Появляется Б о р и с.

Б о р и с. Он... насовсем?

М и х а и л. Надеюсь.

Б о р и с. А мать?

М и х а и л. А ты? А я? А все мы?..

Б о р и с. Это верно...

М и х а и л. С братом-то из-за неё поссорились, что ли? (Пауза.)

Б о р и с. Глупо!.. Глупо!.. Это так глупо! Зачем это всё? Зачем? И теперь ведь уже больше ничего... никогда... Она ведь тоже не виновата, что она такая, какая есть!.. Или принимайте её такой, или не принимайте совсем!.. Как хотите!.. (Из дома беззвучно выходит Сирена, вдруг застывает на месте и невольно всё слышит.) Но она... она... Ты, может, и не видел таких никогда!.. Она... Ослепительная!.. Красота – это страшно, понимаешь? Вот ты думаешь, я в университете учусь? Нет, я учился, это правда. Но я давно уже... утром ухожу... как будто в университет... а сам... туда... хожу, сижу, прячусь!.. Чтобы только увидеть её, чтобы мимо прошла, чтобы посмотрела... Ты только матери не говори, ладно? Она расстроится...

С и р е н а. А я знаю, Боря. Я знаю.

Б о р и с. А, ты здесь?

С и р е н а. Повестку тебе принесли из военкомата. Забирают тебя. Отсрочка-то твоя... сам понимаешь.

Б о р и с. Когда?

С и р е н а. Завтра.

Б о р и с. Ну что ж!.. Может, и к лучшему.

С и р е н а. Да уж... (Михаилу.) А Коля где?

М и х а и л. Ушёл. Сказал, дело у него срочное. Повернулся – пошёл...

С и р е н а. Прямо так? В тапочках? (Михаил пожимает плечами.) Вернётся?

М и х а и л. Ну, не знаю.

С и р е н а. Понятно.

М и х а и л. Ну, ладно, ладно!.. Чего вы все раскисли? Сына в армию забирают? Ну и хорошо!.. Я вот тоже в армии был когда-то. Родине долг отдаст!.. Отслужит, вернётся, университет закончит!.. Жизнь продолжается!..

С и р е н а. Миш, ты и этого не знаешь. Война у нас теперь. Оттуда не возвращаются. Да и нет у нас теперь родины, за которую стоит умирать...

М и х а и л. Что-то у тебя сейчас, мать, прям похоронное настроение какое-то!..

С и р е н а. Учёные посчитали... перенаселение у нас сейчас. Молодых слишком много развелось. Наши своих пацанов забирают, те своих... Потом на войну отвезут и там сами же и убивают, наши – своих, те – своих. Численность регулируют. Люди так говорят. Странная война...

Б о р и с. Ну, вот и меня отрегулируют...

М и х а и л. Мда... Ужинать-то пойдём сегодня? Заодно вот Борьку проводим. По сто грамм примем...

С и р е н а. Да, конечно, идёмте!.. Всё уже на столе. (Собираются уходить.) Пошли, Боря.

Б о р и с. Погодите!.. (Михаил и Сирена останавливаются.) Это ещё не всё... Мам, ты знаешь... ну, в общем, ты это... как бы сказать... Короче... Славика больше нет. Умер он. Вены порезал. Понимаешь?..

С и р е н а застывает на месте, лицо её искажается ужасом.

М и х а и л. Ну и денёк!.. (Пауза. Звук проходящего поезда. Затихает.)

П у т е в о й о б х о д ч и к, он же С о к а м е р н и к, он же М и з а н т р о п, он же Г о р о ж а н и н

П е р в ы й П а т р у л ь н ы й, он же П е р в ы й С а н и т а р, он же С у т е н ё р, он же П е р в ы й С л е п о й

В т о р о й П а т р у л ь н ы й, он же В т о р о й С а н и т а р, он же Л ю б о в н и к С у т е н ё р а, он же В т о р о й С л е п о й

Ж е н щ и н а

Гремят стальные колеса, содрогается земля, мимо проходит железнодорожный состав. Появляется человек в замасленной робе. Это П у т е в о й о б х о д ч и к. В руках у него молоток на длинной рукоятке.

П у т е в о й о б х о д ч и к (сам с собой). Ну вот, теперь встречный через полчаса. (Пауза.) Чего-то я замерз. Водка ни хрена не согревает. Чай надо брать с собой. В термосе. (Отходит к кустам, расстегивает штаны, собирается помочиться. А за кустами прячется Борис.)

Б о р и с. Эй!

П у т е в о й о б х о д ч и к (вздрагивает). Кто?

Б о р и с. Стой там! Не двигайся! А то!..

П у т е в о й о б х о д ч и к. Ширинку хоть застегнуть можно?

Б о р и с. Без глупостей! Знаешь, что у меня в мешке?

П у т е в о й о б х о д ч и к. Не знаю.

Б о р и с. Такая штучка... скорострельность – четыре выстрела в секунду, пули со смещённым центром, прицельная дальность – восемьсот метров.

П у т е в о й о б х о д ч и к. Серьёзное оружие.

Б о р и с. Заткнись! Пассажирские здесь ходят?

П у т е в о й о б х о д ч и к. Ходят. Как не ходить?..

Б о р и с. Во все направления?

П у т е в о й о б х о д ч и к. А тебе какое надо-то?

Б о р и с. Тебя не касается.

П у т е в о й о б х о д ч и к. Ну да, направления-то разные здесь есть... И на север, и на юг... бывают.

Б о р и с. Станция далеко?

П у т е в о й о б х о д ч и к. Километров десять, почитай.

Б о р и с. А здесь вот поворот...

П у т е в о й о б х о д ч и к. Ну, поворот...

Б о р и с. Поезда не притормаживают?

П у т е в о й о б х о д ч и к. Ну, есть немного...

Б о р и с. Но все равно быстро идут?

П у т е в о й о б х о д ч и к. Да уж так, прилично!..

Б о р и с. А бывает, что скотина на полотно выходит? Ну там, коровы, козы... Я видел... по дороге... они здесь пасутся.

П у т е в о й о б х о д ч и к. Бывают, что и выходят.

Б о р и с. И поезд тогда совсем медленно идёт?

П у т е в о й о б х о д ч и к. Это конечно.

Б о р и с. И тогда можно схватиться за поручни и на подножку заскочить? Ведь так?

П у т е в о й о б х о д ч и к. Так тебе что, на поезд надо?

Б о р и с. Не твоё дело! Тебе задают вопросы – ты отвечай!

П у т е в о й о б х о д ч и к. Нет, ну ежели тебе на поезд надо, так уж лучше на товарняк запрыгнуть. Через полчаса пойдет. Там платформы с щебёнкой будут, вот на щебёнке и доедешь, куда надо.

Б о р и с. Точно знаешь?

П у т е в о й о б х о д ч и к. Скоро уж тридцать лет, как на дороге работаю... Но только ты не здесь садись. Там в километре другой поворот будет – поезд совсем тихо-тихо идёт. Там вот и сядешь.

Б о р и с. Успею, думаешь?

П у т е в о й о б х о д ч и к. Успеешь, если поторопишься. Здесь вот тропа начинается... Но только ты по ней не иди, ты ползи. А то увидеть могут. Вот за полчаса аккуратно и доползёшь.

Б о р и с. Спасибо, друг. Выручил. Так я пополз?

П у т е в о й о б х о д ч и к. Осторожней, смотри. Не высовывайся! Голову высоко не поднимай. Сам понимаешь...

Б о р и с. Я осторожно. Тихо, как уж. (Закидывает вещмешок за спину. Ползёт.)

П у т е в о й о б х о д ч и к (уходя). Ползи, ползи!.. Там как раз патруль бродит. Вот ты к ним в лапы и угодишь. Ишь ты! Пугать меня вздумал!..

Б о р и с (ползёт). Эх, если б действительно сейчас такую штучку... со скорострельностью четыре выстрела в секунду и с прицельной дальностью – восемьсот... (Пауза. Лежит, отдыхает.) Надо же, хороший человек оказался... а я-то про него подумал... (Пауза.) Заснуть бы сейчас... и не проснуться!.. Вообще никогда!.. А то ползаешь тут, ползаешь, от всякого дерева шарахаешься!.. Когда же это кончится?! (Уползает.)

Слышны крики: «Стой! Стой! Стреляю! Держи его! Держи, держи! Ах ты, гад такой, уйти хотел!.. От нас не уйдёшь!..»

Появляются П а т р у л ь н ы е. Они волокут вопящего и сопротивляющегося Б о р и с а. Швыряют его на землю.

П е р в ы й П а т р у л ь н ы й. Ишь, гадёныш! Удрать хотел!..

В т о р о й П а т р у л ь н ы й. Это я его первый заметил.

П е р в ы й П а т р у л ь н ы й. Да ты, ты! Успокойся!..

В т о р о й П а т р у л ь н ы й. От меня не скроешься. У меня нюх на этих дезертиров.

П е р в ы й П а т р у л ь н ы й. Думаешь, он дезертир?

В т о р о й П а т р у л ь н ы й. А кто ещё?

П е р в ы й П а т р у л ь н ы й. А одежда, вроде, гражданская...

В т о р о й П а т р у л ь н ы й. Одежду украл. А ты посмотри: ботинки солдатские и рубаха солдатская.

Б о р и с (глухо). Ботинки и рубаху на рынке купил.

П е р в ы й П а т р у л ь н ы й. Заткнись, мразь!

В т о р о й П а т р у л ь н ы й. Ишь ты! Ещё пасть раззевает!..

П е р в ы й П а т р у л ь н ы й. Что за времена пошли!..

В т о р о й П а т р у л ь н ы й. Совсем обнаглели эти чёртовы дезертиры!

П е р в ы й П а т р у л ь н ы й. Житья от них не стало.

В т о р о й П а т р у л ь н ы й. Так что, может, сейчас его съедим? Или до завтра оставим?

П е р в ы й П а т р у л ь н ы й. У нас еще от того позавчерашнего много осталось.

В т о р о й П а т р у л ь н ы й. Он старый был. Мясо плохое.

П е р в ы й П а т р у л ь н ы й. Все равно. Не выбрасывать же продукт.

В т о р о й П а т р у л ь н ы й. А что тогда с этим? Просто вздёрнем и всё?

П е р в ы й П а т р у л ь н ы й. У нас верёвки нет.

В т о р о й П а т р у л ь н ы й. Можно на ремне повесить.

П е р в ы й П а т р у л ь н ы й. Тебе, что, своего ремня не жалко?

В т о р о й П а т р у л ь н ы й. А мы у него возьмём.

П е р в ы й П а т р у л ь н ы й. У меня бы, например, язык не повернулся назвать ремнём то, что у него есть.

В т о р о й П а т р у л ь н ы й. Тогда я вообще не знаю, что делать.

П е р в ы й П а т р у л ь н ы й. Не тарахти! Дай мне подумать.

В т о р о й П а т р у л ь н ы й. Ну, думай!

П е р в ы й П а т р у л ь н ы й. Думаю.

В т о р о й П а т р у л ь н ы й. Думай, думай!

П е р в ы й П а т р у л ь н ы й. Говорю же, что думаю. (Пауза.)

В т о р о й П а т р у л ь н ы й. Слышь. Я знаю.

П е р в ы й П а т р у л ь н ы й. Что ещё?

В т о р о й П а т р у л ь н ы й. Давай дождёмся, когда придёт грузовой, и толкнём его на рельсы. Тем более у меня там машинист знакомый. Он такой юморист, он обожает такие штуки!..

П е р в ы й П а т р у л ь н ы й. Нет. Мы будем действовать по закону.

В т о р о й П а т р у л ь н ы й. То есть?

П е р в ы й П а т р у л ь н ы й. Мы будем его судить. Как суд решит, так мы и поступим.

В т о р о й П а т р у л ь н ы й. Так мы ж судили уже одного на прошлой неделе.

П е р в ы й П а т р у л ь н ы й. Здесь совершенно иной случай.

В т о р о й П а т р у л ь н ы й. Ну, хорошо. Давай будем его судить. Если тебе хочется.

П е р в ы й П а т р у л ь н ы й. О’кей! Приступаем! Поднимите подсудимого.

В т о р о й П а т р у л ь н ы й. Встань, сволочь! Суд пришёл. (Силой поднимает Бориса.) Мразь!

П е р в ы й П а т р у л ь н ы й. Прокурор, говорите свою речь.

В т о р о й П а т р у л ь н ы й. Уважаемый суд! Вот перед нами стоит этот отброс человеческого общества, виновный во всех смертных грехах.

П е р в ы й П а т р у л ь н ы й (Борису). Имей в виду, ни имя твое ни преступления нас совершенно не интересуют.

В т о р о й П а т р у л ь н ы й. Абсолютно! Нас не разжалобишь. Итак, продолжаю. В то время, как его товарищи по оружию, не жалея ни крови своей, ни пота, ни даже живота своего...

П е р в ы й П а т р у л ь н ы й. Прошу покороче!..

В т о р о й П а т р у л ь н ы й. Да, ещё про нервы забыл... Не жалея и нервов... В это самое время сей подлый и трусливый дезертир...

П е р в ы й П а т р у л ь н ы й (Борису). У тебя на лбу написано, что ты дезертир. Понял?

В т о р о й П а т р у л ь н ы й. И это ещё ничтожная часть твоей вины. В это самое время...

П е р в ы й П а т р у л ь н ы й. Расскажи, как ты дезертировал. Покороче.

Б о р и с. Я ехал в автобусе. Там были одни старухи. Крестьянки. Впрочем, я в этом не разбираюсь. Лишь несколько мужчин. Я ещё удивился. Какая-то станица, кажется. Меня ударили по голове. Я их не видел. И название я тоже забыл.

В т о р о й П а т р у л ь н ы й. Опять бьёт на жалость.

П е р в ы й П а т р у л ь н ы й (Борису). Короче! У нас мало времени.

Б о р и с. Я очнулся в пыли. Возле дороги. Метрах в двадцати. Меня оттащили, чтобы не был виден из проезжающих машин. Деньги у меня забрали, но несколько бумажек я нашёл рядом. Их потеряли, когда вытаскивали из бумажника. И ещё я был без рубашки и босой. Денег едва хватило на рубашку и ботинки...

П е р в ы й П а т р у л ь н ы й. Патологический лжец.

В т о р о й П а т р у л ь н ы й. Он просто издевается над нами.

П е р в ы й П а т р у л ь н ы й. Глумится.

Б о р и с. Потом я шёл, я полз, мне было стыдно, я не помнил себя...

В т о р о й П а т р у л ь н ы й. Давай отрубим ему голову.

П е р в ы й П а т р у л ь н ы й. Как цыплёнку.

В т о р о й П а т р у л ь н ы й. Как кролику.

П е р в ы й П а т р у л ь н ы й. Нет. Закон есть закон. Мы не можем.

В т о р о й П а т р у л ь н ы й. Иначе мы утратим самоуважение.

П е р в ы й П а т р у л ь н ы й. Самоидентификацию

В т о р о й П а т р у л ь н ы й. Самосознание.

П е р в ы й П а т р у л ь н ы й (Борису). Повторяй! Я трусливый, подлый дезертир!

В т о р о й П а т р у л ь н ы й. Тебе говорят!

П е р в ы й П а т р у л ь н ы й. Ну! Я трусливый, подлый дезертир! Я трусливый, подлый дезертир!

Б о р и с (неуверенно). Я трусливый, подлый дезертир!

В т о р о й П а т р у л ь н ы й. Громче!

Б о р и с. Я трусливый, подлый дезертир! Я трусливый, подлый дезертир!

П е р в ы й П а т р у л ь н ы й. Вот! Начинает уже получаться.

В т о р о й П а т р у л ь н ы й. Надо только еще потренироваться.

П е р в ы й П а т р у л ь н ы й. Выполнить домашнее задание.

В т о р о й П а т р у л ь н ы й. Порепетировать перед зеркалом.

Б о р и с. Я трусливый, подлый дезертир! Я трусливый, подлый дезертир!

П е р в ы й П а т р у л ь н ы й. Ещё! Как будто помирать собрался.

В т о р о й П а т р у л ь н ы й. Громче! Смелее!

Б о р и с. Я трусливый, подлый дезертир! Я трусливый, подлый дезертир! Я трусливый, подлый дезертир! Я трусливый, подлый дезертир!

П е р в ы й П а т р у л ь н ы й. Слушай. Кажется, он не безнадёжен.

В т о р о й П а т р у л ь н ы й (разочарованно). Так что ж, мы не станем его убивать?

П е р в ы й П а т р у л ь н ы й. Пожалуй, отделается длительным тюремным заключением.

В т о р о й П а т р у л ь н ы й. Сколько?

П е р в ы й П а т р у л ь н ы й. Лет двадцать, я думаю.

В т о р о й П а т р у л ь н ы й (Борису). Ты слышал? Мы оставим тебе жизнь.

Б о р и с (плачет). Я трусливый, подлый дезертир! Я трусливый, подлый дезертир!

П е р в ы й П а т р у л ь н ы й. Идём! Мы покажем тебе сейчас нашу тюрьму.

В т о р о й П а т р у л ь н ы й. У нас очень удобная тюрьма.

П е р в ы й П а т р у л ь н ы й. Светлая.

В т о р о й П а т р у л ь н ы й. Тёплая.

П е р в ы й П а т р у л ь н ы й. Чистая.

В т о р о й П а т р у л ь н ы й. Уютная. (Идут.)

П е р в ы й П а т р у л ь н ы й. Тебе обязательно понравится.

В т о р о й П а т р у л ь н ы й. Здесь тебя часто будут навещать...

П е р в ы й П а т р у л ь н ы й. Твои друзья – крысы...

В т о р о й П а т р у л ь н ы й. Тоже трусливые и подлые дезертиры!..

П е р в ы й П а т р у л ь н ы й. Вот мы и дома.

П а т р у л ь н ы е вталкивают Б о р и с а в камеру, захлопывают дверь.

В т о р о й П а т р у л ь н ы й. До встречи, мон шер!..

П е р в ы й П а т р у л ь н ы й. До скорого свидания!..

В т о р о й П а т р у л ь н ы й. Через двадцать лет!..

П е р в ы й П а т р у л ь н ы й. Через двадцать лет!..

Б о р и с опускается на пол, стискивает голову руками.

Б о р и с. Я трусливый, подлый дезертир! Я трусливый, подлый дезертир! Я трусливый, подлый дезертир! Я трусливый, подлый дезертир!..

Неподалеку от Б о р и с а, скрючившись, лежит на полу человек. Это С о к а м е р н и к. Он распрямляется, садится на полу и с любопытством рассматривает Б о р и с а.

С о к а м е р н и к. Ну и что? А я перебежчик.

Б о р и с (вздрагивает). Что?

С о к а м е р н и к. Да так, ничего. Ты – дезертир, а я – перебежчик. Я хотел перейти границу, да меня сцапали.

Б о р и с. Давно ты здесь?

С о к а м е р н и к. Семь лет. Посмотри в окно. Что там?

Б о р и с. Снег.

С о к а м е р н и к. Значит зима. Точно – семь.

Б о р и с. Ну и как тебе здесь?

С о к а м е р н и к. Как дома.

Б о р и с. Как дома... Разве где-то ещё есть дом?

С о к а м е р н и к. Мой дом здесь. Твой – не знаю.

Б о р и с. И ты не хочешь выйти отсюда?

С о к а м е р н и к. Я скоро выйду отсюда.

Б о р и с. Тебя должны выпустить?

С о к а м е р н и к. Я выйду сам. Я разработал отличный план.

Б о р и с. Можешь мне рассказать?

С о к а м е р н и к. Сначала ты мне расскажи свою историю.

Б о р и с. На сборном пункте нас было человек триста. Из разных городов. Нас разбили повзводно...

С о к а м е р н и к. Повзводно?

Б о р и с. Да. Вечером повели в баню. Когда вернулись – ни вещей, ни документов, ни одежды – ничего не было. Утром пришли офицеры, сказали, что надо рыть траншею. Дали лопаты, мы стали копать. Потом сказали – хватит. Мы остановились. Подъехала машина, в ней такие парни, как мы, но уже в форме. Офицеры говорят, мы вас будем расстреливать, вы не поймете, почему, но это так нужно. Это трудно объяснить. Зато вас станут считать героями. И тут эти парни начинают в нас палить из автоматов. Я упал в траншею, и на меня ещё двое. Мертвых. Потом нас присыпали землёй... и ещё хлоркой... а ночью я выбрался.

С о к а м е р н и к. Посмотри ещё в окно. Что ты видишь?

Б о р и с. Капает с крыш.

С о к а м е р н и к. Весна уже. Горы рядом. Поэтому темнеет рано. Зато по ночам холодно.

Б о р и с. Я уже никогда не согреюсь.

С о к а м е р н и к. А когда замерзаешь, сны красивые снятся.

Б о р и с. Это я знаю.

С о к а м е р н и к. Тебя как зовут?

Б о р и с. Дезертир.

С о к а м е р н и к. А раньше?

Б о р и с. Так ты про имя спрашиваешь. (Задумывается.) Борис. Кажется...

С о к а м е р н и к. Знаешь, что у меня есть?

Б о р и с. Что?

С о к а м е р н и к достаёт откуда-то карманный фонарь и показывает его Б о р и с у.

С о к а м е р н и к. Вот.

Б о р и с берёт у того фонарь и машинально включает его. С о к а м е р н и к поспешно выхватывает фонарь у Б о р и с а.

С о к а м е р н и к. Не надо. Батарейки сядут. Они ещё нужны. (Пауза.) Посмотри. Что там на улице?

Б о р и с. Листья с деревьев падают.

С о к а м е р н и к. Лето закончилось. (Пауза.) Через нас самолёты летают. Они дальше летят. Город бомбить. А если им фонариком помигать, они решат, что это сигнал для них, и бомбы сбросят прямо здесь. Тогда я уйду.

Б о р и с. Думаешь, получится?

С о к а м е р н и к. Слышишь? Они уже летят. (Гул приближающихся бомбардировщиков.)

Б о р и с. Слышу. Точно летят. Давай!..

С о к а м е р н и к ритмично включает и выключает фонарик, светит в окно.

Б о р и с. Скоро уже будут над нами. Только бы заметили.

С о к а м е р н и к. Заметят!.. Они низко летят. Ну, давайте, родные, давайте!..

Б о р и с. Слышишь? Бомбят!

С о к а м е р н и к. Слава Богу! Заметили!..

Б о р и с закрывает руками голову, сжимается в комок.

С о к а м е р н и к (радостно). Давайте! Давайте! Ещё! Ещё!

Взрывы становятся всё слышней, всё ближе. Вспышки света. И вот наконец совсем оглушительный взрыв, совсем рядом. Потом только гул удаляющихся самолётов.

Б о р и с. Смотри! Посмотри! Стена рухнула. Мы можем уходить. Эй! Что с тобой? Ты живой? Ты ранен? У тебя кровь!..

С о к а м е р н и к. Я... Я ушёл... (Умирает.)

Б о р и с. Прости.

Ползёт, потом передвигается на карачках, встаёт в полный рост, бежит. Падает, ползёт, застывает обессиленный, дышит тяжело. Слышит чьи-то шаги, зажимает уши руками, полагая, должно быть, что вот и настал последний миг его жизни. Приближается какой-то человек (М и з а н т р о п), он осторожно обходит лежащего Б о р и с а, трогает того ногой, порывается уйти, потом всё же возвращается.

М и з а н т р о п. Эй! Ты кто?

Б о р и с (хрипло). Дезертир.

М и з а н т р о п. Дезертир – хорошо! Я люблю дезертиров. Они укрепляют во мне мое неверие в человека.

Б о р и с. Я понял.

М и з а н т р о п. Вот. А я мизантроп.

Б о р и с. Кто?

М и з а н т р о п. Мизантроп.

Б о р и с. Ясно.

М и з а н т р о п. Ты русский?

Б о р и с. Русский.

М и з а н т р о п. Русский – плохо. Русский смысл утрачен, и восстановить его практически невозможно. У русских слишком мало времени.

Б о р и с. Мало времени для чего?

М и з а н т р о п. Нет, этого я тебе сказать не могу. Ты же дезертир. Ты мой секрет распространишь среди других дезертиров, и я перестану быть хранителем самых главных тайн.

Б о р и с. Я один. Я не знаю других дезертиров.

М и з а н т р о п. Что ты такое говоришь? Мы все – дезертиры.

Б о р и с. И что же мне теперь делать?

М и з а н т р о п. С чем?

Б о р и с. С тем, что я русский.

М и з а н т р о п. Стань кем-нибудь другим. Например, немцем. Или папуасом.

Б о р и с. Как мне стать немцем?

М и з а н т р о п. О, это очень просто. Надувай живот. Пей пиво. Громко хохочи. Напевай: «О мейн либер Августин, Августин, Августин».

Б о р и с. И этого достаточно?

М и з а н т р о п. Конечно. Сами немцы не делают ничего большего. Надувают животы, пьют пиво, хохочут, напевают. Надувают животы, пьют пиво, хохочут, напевают. В этом их земное предназначение.

Б о р и с. Да, это не сложно.

М и з а н т р о п. О, это только так кажется!.. Если б это было так просто, все бы сделались немцами. Надо ж ещё верить в свое земное немецкое предназначение.

Б о р и с. А можно стать американцем?

М и з а н т р о п. Можно. Но это ещё сложнее.

Б о р и с. А как?

М и з а н т р о п. Объясню на простом примере. Вот Бог изгнал Адама из рая. Ну, мы знаем, за что. Теперь вопрос: а что, если бы Адам вдруг раскаялся и захотел бы вернуться в рай? Нет, этого допустить было нельзя. Тогда Бог закидал вход в рай сучьями. Но и этого было недостаточно. Оставались всякие окольные пути, можно было перелезть через забор... ну и так далее... Тогда Бог подумал, подумал и уничтожил рай. Рая не стало. Так вот: американцы полагают, что они создали у себя римейк рая, а самый главный американец есть администратор их американского рая и заодно заместитель Бога. А всякие там черножопые и другие народы, они только покушаются на их американский рай, стараются в него пролезть, а если не могут, то хотя бы напакостить. Вот это и есть американская мечта. Если ты в неё веришь – ты американец. Если нет – извини!..

Б о р и с. У меня был брат...

М и з а н т р о п. Брат – это плохо. Надеюсь, ты его убил.

Б о р и с. Нет. Но, возможно, помог его смерти. Я не думал, что так выйдет.

М и з а н т р о п. Не переживай. Найдется немало людей, которые помогут твоей смерти. И сделают это с удовольствием. Ведь мы же все-таки люди. Не звери какие-нибудь. Отчего же не помочь ближнему своему?!

Б о р и с. Куда мне идти?

М и з а н т р о п. Туда, откуда пришёл.

Б о р и с. Меня там убивали!.. И может, даже убили. Только я этого не понял.

М и з а н т р о п. А раньше?

Б о р и с. Раньше? Раньше? Я не помню!..

М и з а н т р о п. А ты вспоминай!.. Можно ничего не знать, но нужно всё помнить.

Б о р и с. Я пытаюсь...

М и з а н т р о п. Вот и продолжай.

Звуки подъезжающей машины.

Б о р и с. Кто-то подъехал. Надо сматываться!..

М и з а н т р о п. Не бойся. Это за мной.

Б о р и с. Может, вместе?

М и з а н т р о п. Бесполезно. Меня нигде не оставят в покое.

Входят двое С а н и т а р о в.

П е р в ы й С а н и т а р (Мизантропу). А, ты здесь?

В т о р о й С а н и т а р. Опять убежал, значит!..

М и з а н т р о п. Да стоим тут, беседуем. Понемногу просвещаю отрока.

П е р в ы й С а н и т а р. Ну что ж, поехали обратно. Нас просветишь.

В т о р о й С а н и т а р. Сейчас двойную дозу сульфазина получишь.

П е р в ы й С а н и т а р. Так тебя заколем – аж задницу раздует!

В т о р о й С а н и т а р. Целый год сидеть на жопе не сможешь.

С а н и т а р ы хватают М и з а н т р о п а, тащат его.

Б о р и с. Эй, что вы делаете? Отпустите его! Он не сумасшедший! Он просто очень устал!

П е р в ы й С а н и т а р. Не суйся, парень! А то и тебя с собой заберём!..

М и з а н т р о п. Спокойно, сынок, спокойно!.. Не мешай людям думать, будто они выполняют свой долг.

Б о р и с. Какой ещё долг?! Это называется – долг?!

С а н и т а р ы отпускают М и з а н т р о п а, бросаются на Б о р и с а, валят на землю, избивают ногами. М и з а н т р о п безучастно взирает на избиение.

П е р в ы й С а н и т а р. На тебе, сволочь! На! На! На!..

В т о р о й С а н и т а р. Будет он ещё, гнида, о нашем долге рассуждать!..

П е р в ы й С а н и т а р. Да. Вместо того, чтобы содействовать нам, он противодействует.

В т о р о й С а н и т а р. Действительно – гнида!..

П е р в ы й С а н и т а р. Хватит! У меня нога заболела.

В т о р о й С а н и т а р. Теперь надолго нас запомнит.

М и з а н т р о п. Я же говорил... а ты мне не верил...

С а н и т а р ы снова хватают М и з а н т р о п а и утаскивают его.

Б о р и с (корчась от боли). Разве ж я мешаю, кому-то что-то думать?!

Появляется Ж е н щ и н а. Она некоторое время с любопытством и с опаской рассматривает Б о р и с а, потом всё же подходит к тому.

Ж е н щ и н а. Мужчина... У вас закурить есть?

Б о р и с. Нет.

Ж е н щ и н а. А огонь?

Б о р и с. У меня ничего нет.

Ж е н щ и н а. А-а... Ну, ладно. (Достаёт сигареты, зажигалку. Закуривает.) Солдат, что ли?

Б о р и с. Дезертир.

Ж е н щ и н а. Это не одно и то же разве?

Б о р и с. Возможно.

Ж е н щ и н а. Ну и как оно там?

Б о р и с. Где?

Ж е н щ и н а. На войне.

Б о р и с. Отлично. Видишь, какой я счастливый?

Ж е н щ и н а. Да, вижу...

Б о р и с. А ещё спрашиваешь.

Ж е н щ и н а. Куда идёшь-то?

Б о р и с. Не знаю.

Ж е н щ и н а. Переночевать есть где?

Б о р и с. Вопрос не хуже прежних.

Ж е н щ и н а. На одну ночь могу тебя, пожалуй, пристроить у себя. У тебя в штанах-то ничего не отстрелили?

Б о р и с. У меня, кажется, в башке отстрелили.

Ж е н щ и н а. Ну? Пошли, что ли?

Б о р и с. У меня нет денег.

Ж е н щ и н а. Это я поняла. Ты хоть не храпишь ночью?

Б о р и с. Ночью я умираю. Утром я оживаю. Впрочем, не всегда. (Идут. Пауза.)

Ж е н щ и н а. Ты, вроде, хромаешь.

Б о р и с. Неудачно из самолёта выпрыгнул.

Ж е н щ и н а. Парашют не раскрылся?

Б о р и с. Парашют мне вообще забыли дать.

Ж е н щ и н а. Да, парень!.. Досталось тебе!..

Б о р и с. Не более, чем остальным. (Пауза.)

Ж е н щ и н а. Ну, вот мы и пришли. (Заводит Бориса в свой дом.)

Б о р и с. Ты здесь живёшь?

Ж е н щ и н а. Живу. И работаю. Где грань между тем и другим?

Б о р и с. Ну да, конечно.

Ж е н щ и н а. Хочешь кипятка с цикорием?

Б о р и с. У тебя есть цикорий?

Ж е н щ и н а. Я сама собрала. (Борис слабо кивает головой.) Я быстро!..

Ж е н щ и н а выходит, а когда возвращается, Б о р и с уже спит.

Ж е н щ и н а. О-ля-ля!.. (Трясёт Бориса.) Эй, раздевайся, ложись нормально.

Неожиданно входят двое – С у т е н ё р и его Л ю б о в н и к.

С у т е н ё р. Тук-тук-тук!..

Л ю б о в н и к С у т е н ё р а. Дзинь-дзинь-дзинь!..

Ж е н щ и н а (отчаянно). Черт! Этих только не хватало!..

Б о р и с мгновенно просыпается. Сидит, не шевелясь, напряженно следит за действиями пришедших.

С у т е н ё р. А к вам гости пришли.

Л ю б о в н и к С у т е н ё р а. Вы рады гостям?

С у т е н ё р. Здесь нам, кажется, не рады.

Л ю б о в н и к С у т е н ё р а. Это ужасно.

С у т е н ё р. Какая наша девочка сегодня потрёпанная!..

Л ю б о в н и к С у т е н ё р а. Потасканная!..

С у т е н ё р. Усталая!..

Л ю б о в н и к С у т е н ё р а. Некрасивая!..

С у т е н ё р. Я ни за что не стал бы такую любить.

Л ю б о в н и к С у т е н ё р а. Да меня бы от неё прямо сразу вытошнило.

С у т е н ё р. Меня тоже.

Л ю б о в н и к С у т е н ё р а. Меня уже тошнит.

Ж е н щ и н а. Вас тошнит от меня не потому, что я потрёпанная... а по другой причине...

С у т е н ё р. О! Что за гадкие намёки!..

Л ю б о в н и к С у т е н ё р а. Нас просто хотят здесь обидеть.

С у т е н ё р. А это так легко сделать.

Л ю б о в н и к С у т е н ё р а. Мы такие ранимые.

С у т е н ё р. Такие тонкие...

Л ю б о в н и к С у т е н ё р а. Такие артистичные...

С у т е н ё р. У нас такие обнажённые нервы...

Л ю б о в н и к С у т е н ё р а. Будто натянутые струны...

С у т е н ё р. О! А у нас здесь, оказывается, другой гость!..

Л ю б о в н и к С у т е н ё р а. Ну так это всё тогда и объясняет!..

С у т е н ё р. Её холодность...

Л ю б о в н и к С у т е н ё р а. Её равнодушие...

Ж е н щ и н а достаёт деньги и отдаёт их С у т е н ё р у.

Ж е н щ и н а. Вот, возьмите! Уйдите, а?

С у т е н ё р. Ну, хорошо. Но здесь только за троих. А за этого? (Указывает на Бориса.)

Ж е н щ и н а. У нас ещё ничего не было. Мы только пришли.

С у т е н ё р. Красавица! Ты знаешь правила. Стопроцентная предоплата.

Л ю б о в н и к С у т е н ё р а. И только потом – разовый пропуск в эмпиреи.

С у т е н ё р. Придётся нам самим исправить твою оплошность.

Л ю б о в н и к С у т е н ё р а. Восстановить справедливость.

Подходят к Б о р и с у, начинают шарить у него по карманам.

Б о р и с. Эй, друг! Это мой карман.

С у т е н ё р. О! Так он ещё и вякает.

Л ю б о в н и к С у т е н ё р а. Надо его наказать.

С у т е н ё р. Вяжи его!

Л ю б о в н и к С у т е н ё р а. Тише, красавец, не рыпайся!

Набрасываются вдвоём на Б о р и с а, связывают его руки ремнём, избивают.

Ж е н щ и н а. Он солдат! У него ничего нет! Отпустите его!

С у т е н ё р. У него и правда ничего нет.

Л ю б о в н и к С у т е н ё р а. Беден, как церковная крыса.

С у т е н ё р. Ой, мне так его жаль.

Л ю б о в н и к С у т е н ё р а. Ну, только так-то вот не надо!.. А то я сейчас заплачу.

С у т е н ё р. А ты что, деточка, у нас – мать Тереза?

Л ю б о в н и к С у т е н ё р а. Жанна Д’Арк?

С у т е н ё р. Ну да, конечно, он родину защищал. Я понимаю.

Л ю б о в н и к С у т е н ё р а. Кровь проливал...

Ж е н щ и н а. Я отработаю. Я завтра отработаю и всё отдам.

С у т е н ё р. Что такое «завтра», деточка? Я не знаю такого слова. Деньги сегодня, а филантропия завтра, вот так можно, да.

Л ю б о в н и к С у т е н ё р а. Ну что... придётся его в лабораторию.

Ж е н щ и н а. Не надо в лабораторию!.. Прошу вас. Только не в лабораторию!.. Я вас умоляю!..

С у т е н ё р. Деточка, правила жестоки.

Л ю б о в н и к С у т е н ё р а. Но не нам их отменять.

Ж е н щ и н а. Не надо! Не надо! Я прошу!..

С у т е н ё р (Борису). Пойдём, красавец.

Б о р и с. Куда?

С у т е н ё р. Куда скажем.

Л ю б о в н и к С у т е н ё р а. Здесь совсем близко.

Ж е н щ и н а. Прости, солдатик. Я не думала, что так получится.

С у т е н ё р и его Л ю б о в н и к у в о д я т Б о р и с а.

Ж е н щ и н а. Суки! Твари! Ненавижу! (Уходит.)

Б о р и с. Это я виноват. Я сказал, что заплачу. Я обманул её. У меня не было денег.

С у т е н ё р. Ничего, ничего!.. Мы должны быть терпимее друг к другу.

Л ю б о в н и к С у т е н ё р а. Милосерднее.

С у т е н ё р. Мы должны прощать друг друга.

Л ю б о в н и к С у т е н ё р а. Сопереживать.

С у т е н ё р. Ты не химик, случайно?

Б о р и с. Я не химик.

Л ю б о в н и к С у т е н ё р а. А то у нас был хороший химик. Но он умер.

С у т е н ё р. А мы его очень любили.

Л ю б о в н и к С у т е н ё р а. Был бы ты химиком – совсем бы другой разговор с тобой был.

Б о р и с (глухо). Я не химик.

С у т е н ё р. Вот мы и пришли.

Л ю б о в н и к С у т е н ё р а. Хорошая у нас лаборатория?

С у т е н ё р. Колбы, пробирки, спиртовки...

Л ю б о в н и к С у т е н ё р а. Правда, он дорогу видел...

С у т е н ё р. Это ничего. Он никому не расскажет. Не правда ли?

Б о р и с. Да.

Л ю б о в н и к С у т е н ё р а. Какой молодец!..

С у т е н ё р (Борису). Хочешь кольнуться?

Б о р и с. Не хочу.

Л ю б о в н и к С у т е н ё р а. Совсем ещё неиспорченный!..

С у т е н ё р. Чему их только в армии учат?

Л ю б о в н и к С у т е н ё р а. И не говори!..

С у т е н ё р. Ну вот, был бы ты химиком... А так...

Л ю б о в н и к С у т е н ё р а. Давай. Ты первый. А потом я.

С у т е н ё р. А ты всё равно будешь меня любить?

Л ю б о в н и к С у т е н ё р а. Лишь бы ты всегда любил меня, дорогой!..

С у т е н ё р (Борису). А здесь у нас будуар. Пойдём, милый. (Тянет его за стоящую рядом ширму.)

Б о р и с. Пусти, урод!

Л ю б о в н и к С у т е н ё р а. Рот ему заткнуть!.. Соседей перебудит.

Оба набрасываются на Б о р и с а, засовывают ему в рот тряпку, утаскивают за ширму, Л ю б о в н и к С у т е н ё р а со стороны наблюдает за «процессом». Б о р и с бессильно мычит, хрипит, вырывается...

С у т е н ё р. Ещё кусается.

Л ю б о в н и к С у т е н ё р а. Счастья своего не понимает. Сволочь!..

С у т е н ё р. Ну давай, милый, не сопротивляйся!..

Л ю б о в н и к С у т е н ё р а сладострастно хихикает, долго, самозабвенно, потом, всё так же хихикая, заскакивает за ширму. Возня, сладострастные стоны, хрипенье, хихиканье... Скоро всё затихает. Голоса из-за ширмы.

С у т е н ё р. Ну вот!.. Замечательно!..

Л ю б о в н и к С у т е н ё р а. Такой свежий! Чистый!..

С у т е н ё р. А если б не война, возможно ли было бы получить столько удовольствия?

Л ю б о в н и к С у т е н ё р а. Война – это здорово! Война – это замечательно! Это то, в чём мы нуждались так долго!..

С у т е н ё р. Ну а теперь надо сделать так, чтобы он сюда больше не смог найти дорогу.

Л ю б о в н и к С у т е н ё р а. Нет ничего проще. Немножко кислоты в глазки...

С у т е н ё р. Совсем чуть-чуть.

Л ю б о в н и к С у т е н ё р а. Несколько капелек.

С у т е н ё р. Не в службу, а в дружбу... Ты не принесёшь?

Л ю б о в н и к С у т е н ё р а. Конечно, любимый!

Полуголый Л ю б о в н и к С у т е н ё р а шарит по лаборатории, берёт две каких-то бутыли, возвращается за ширму.

С у т е н ё р. Ничего-ничего, красавец, будет немножко больно, но ты потерпи.

Л ю б о в н и к С у т е н ё р а (Борису). Вот!.. Есть соляная. И есть азотная. Какая тебе больше нравится? А плавиковой нет, извини.

С у т е н ё р. Осторожней! Себе на кожу не попади.

Л ю б о в н и к С у т е н ё р а. Начинай! Капай!

С у т е н ё р. Давай ты!

Л ю б о в н и к С у т е н ё р а. Почему я?

С у т е н ё р. Если любишь меня – давай ты!

Л ю б о в н и к С у т е н ё р а. А если ты меня любишь – тогда ты капай!

С у т е н ё р. Давай вместе!..

Л ю б о в н и к С у т е н ё р а. Давай, милый!..

Страшный, нечеловеческий стон Б о р и с а.

С у т е н ё р. Больно, больно, больно, больно!.. Знаем, что больно! Потерпи, родной, потерпи чуть-чуть!..

Л ю б о в н и к С у т е н ё р а. Ты же хочешь, чтоб мы могли тебе верить? Не правда ли?

С у т е н ё р. Ведь ты же хороший мальчик?

Л ю б о в н и к С у т е н ё р а. Ведь ты нас любишь... хотя бы немножко?

С у т е н ё р. Хотя бы чуть-чуть...

Л ю б о в н и к С у т е н ё р а. Не так ли? Любимый...

С у т е н ё р и его Л ю б о в н и к разбирают ширму. Уходят. Б о р и с ползёт, зажимая ладонями сожженные глаза.

Б о р и с. Господи! Я больше не могу!.. (Лежит на земле, стонет. Ползёт. Лежит скрючившись.) Здесь есть кто-нибудь? Я ничего не вижу. У меня нет глаз. Здесь есть кто-нибудь? Здесь есть кто-нибудь? Здесь есть кто-нибудь?

Появляются двое С л е п ы х. Держась друг за друга и постукивая палочками перед собой, они неуверенно двигаются вперёд.

П е р в ы й С л е п о й. Кто здесь?

В т о р о й С л е п о й. Кажется, кто-то нас звал.

П е р в ы й С л е п о й. Да нет же, это просто ветер.

В т о р о й С л е п о й. А по-моему, это урчит у тебя в желудке.

П е р в ы й С л е п о й. А я говорю – ветер. Где бы я ни был, я всегда слышу, как шумит ветер.

В т о р о й С л е п о й. О чём это ты?

П е р в ы й С л е п о й. Не помню.

Б о р и с. Кто здесь? Здесь есть кто-нибудь?

В т о р о й С л е п о й. Ты слышал?

П е р в ы й С л е п о й. Да. Человек.

В т о р о й С л е п о й. Может, надо ноги уносить?

П е р в ы й С л е п о й. Мы не сделали ничего плохого.

В т о р о й С л е п о й. Тем более.

Б о р и с. Кто здесь? Помогите!

П е р в ы й С л е п о й. Мы бедные слепые!

В т о р о й С л е п о й. Мы бедные, несчастные слепые!

Б о р и с. Я ничего не вижу! Вы где?

П е р в ы й С л е п о й. И мы ничего не видим. А ты где?

Б о р и с. Я здесь.

В т о р о й С л е п о й. А мы здесь. (Постепенно находят друг друга. Стоят и неловко обнимаются втроём.)

П е р в ы й С л е п о й. Здравствуй, друг.

В т о р о й С л е п о й. Здравствуй.

П е р в ы й С л е п о й. Здравствуй.

В т о р о й С л е п о й. Слушай, так он же наш конкурент. Может, нам его...

П е р в ы й С л е п о й. Ну, какой ты, право!.. Мы же встретили друга. Он такой же, как мы.

В т о р о й С л е п о й. Ну ладно. Я же хотел, как лучше...

П е р в ы й С л е п о й (Борису). Друг, а почему ты не видишь?

Б о р и с. У меня нет глаз.

В т о р о й С л е п о й. А что с ними?

Б о р и с. Плеснули кислотой.

П е р в ы й С л е п о й. Вот я слепой с рождения, и мой друг слепой с рождения. У нас нет шансов. А у тебя ещё есть шанс. Твои глаза могут и зажить.

В т о р о й С л е п о й. Да. Такие случаи известны.

П е р в ы й С л е п о й. Так что ты – везунчик!..

В т о р о й С л е п о й. Счастливчик, можно сказать!..

Б о р и с. Куда вы идёте?

П е р в ы й С л е п о й. Да вот. Ходим. На пропитание себе просим.

В т о р о й С л е п о й. Хочешь – ты можешь пойти вместе с нами.

П е р в ы й С л е п о й. Может, ты принесёшь нам удачу.

В т о р о й С л е п о й. Может, тебя нам послала судьба.

П е р в ы й С л е п о й. Держись за нас и пошли.

В т о р о й С л е п о й. Только держись крепче и не наступай на ноги.

Все трое неловко выстраиваются гуськом – спереди П е р в ы й С л е п о й, потом В т о р о й С л е п о й, и за ним Б о р и с с замотанным тряпкою лицом. Идут.

П е р в ы й С л е п о й. А мы тебя научим всем своим секретам.

В т о р о й С л е п о й. Всем своим тонкостям и хитростям.

П е р в ы й С л е п о й. Втроём-то повеселее, пожалуй, будет.

В т о р о й С л е п о й. Это уж, конечно. Я-то так от тебя устал, друг мой.

П е р в ы й С л е п о й. На себя посмотри, урод!

В т о р о й С л е п о й. От урода и слышу, друг мой!

Б о р и с. Так что ж, теперь всю жизнь ходить да попрошайничать? И ничего больше?

П е р в ы й С л е п о й. Гордыня в тебе говорит, брат.

В т о р о й С л е п о й. Ты гордыней своей ослеплён, брат.

П е р в ы й С л е п о й. Вот мы убогие, и у нас нет гордыни.

В т о р о й С л е п о й. А у тебя есть, брат.

П е р в ы й С л е п о й. А я вот думаю...

В т о р о й С л е п о й. О чём, друг мой?

П е р в ы й С л е п о й. Если б были какие-нибудь конкурсы убогих... ну там, фестивали или ещё что-нибудь...

В т о р о й С л е п о й. Мы бы там заняли призовые места...

П е р в ы й С л е п о й. Я – первое, а ты – второе.

В т о р о й С л е п о й. Нет, я – первое, ты – второе.

П е р в ы й С л е п о й. Ну, не важно, не будем спорить.

В т о р о й С л е п о й. Ты не знаешь, брат, нет таких фестивалей?

Б о р и с. Не знаю.

П е р в ы й С л е п о й. Жаль.

В т о р о й С л е п о й. Да. Должны обязательно быть такие фестивали.

Вдалеке слышен шум проходящего поезда.

Б о р и с. Слышите? Поезд.

П е р в ы й С л е п о й. Значит мы пришли куда-то.

В т о р о й С л е п о й. Город, наверное.

П е р в ы й С л е п о й. Эй, добрые люди! Где мы? Здесь есть кто-нибудь?

В т о р о й С л е п о й. Здесь есть кто-нибудь? (Борису.) Повторяй за нами!

Б о р и с. Здесь есть кто-нибудь?

П е р в ы й С л е п о й. Мы – бедные слепые! Здесь есть кто-нибудь?

В т о р о й С л е п о й. Здесь есть кто-нибудь? Мы – бедные, бедные слепые! Отзовитесь, добрые люди!

Появляется Г о р о ж а н и н. Равнодушно рассматривает троих попрошаек.

П е р в ы й С л е п о й. Здесь есть кто-нибудь?

Г о р о ж а н и н. А кто вам нужен-то?

В т о р о й С л е п о й. А вот ты-то, добрый человек, нам и нужен.

П е р в ы й С л е п о й. Подай трём несчастным, слепым и убогим копеечку на пропитание!..

Г о р о ж а н и н. Да я уж вчера беженцам подал. Позавчера – безногим.

П е р в ы й С л е п о й. Что ж поделаешь. Нам-то ведь сегодня кушать хочется.

Г о р о ж а н и н. Да нет у меня больше копеечек. Каждый день всем подавать – так сам без штанов ходить станешь.

В т о р о й С л е п о й (Борису, вполголоса). Идиот! А ты чего молчишь?

Б о р и с. Послушайте! А где мы? Куда мы пришли?

Г о р о ж а н и н. В Город.

Б о р и с. А как называется?

Г о р о ж а н и н. Город.

Б о р и с. Я имею в виду, как он называется?

Г о р о ж а н и н. Город называется «Город».

Б о р и с (поражён). Так я же... Так я же здесь жил!.. Дом был прямо возле моста... и по нему еще поезда ходили!.. Днем и ночью!.. Зимой и летом...

Г о р о ж а н и н. Вот мост. А вот дом.

Б о р и с. Где?!!!

Г о р о ж а н и н. Да вот. Прямо пойдёшь – так в дом и уткнёшься.

Б о р и с. Где? Где? Где? (Вытянув руки перед собой, осторожно идёт вперёд.)

П е р в ы й С л е п о й. Ну, так что, добрый человек, дашь нам копеечку?

В т о р о й С л е п о й. Да, ты уж лучше дай нам... по-хорошему!..

Г о р о ж а н и н. Да пошли вы!.. Много вас тут ходит!

П е р в ы й С л е п о й. Что ты сказал?.. Что ты сказал, сволочь?!

В т о р о й С л е п о й. Ты что же это, тварь такая, будешь ещё слепых обижать?!

П е р в ы й С л е п о й. А ну, получай, мразь! Получай, гнида! (Бросаются на Горожанина, избивают его.)

В т о р о й С л е п о й. Скотина! Недоносок! Тварь! Слепых обижать!..

Г о р о ж а н и н спасается от С л е п ы х бегством, те гонятся за ним, избивают палками. Все трое убегают.

Б о р и с. Где я? Где? Есть здесь кто-нибудь? Хоть кто-нибудь здесь есть?!! Кто-нибудь!!! Живые здесь есть?!

Из дома выходит С и р е н а. Вглядывается в стоящего перед ней человека.

С и р е н а. Кто здесь? Кто вы? Что вам надо?

Б о р и с. Где? Где? (Отыскивает мать, ощупывает её руками, опускается перед ней на колени, обнимает ноги. Застывает так.) Мама... мама... (Шепчет.) Это я...

С и р е н а. Кто? Боря? Да нет же... тебя же убили, я знаю.

Б о р и с. Это я, мама...

С и р е н а. Тебя проводили... Славика схоронили... всё у нас тогда под откос и пошло. Дядя Давид умер. Осенью ещё.

Б о р и с. Дядя Коля...

С и р е н а. Коля в Голландию уехал. За этой вашей... ослепительной... Через год вернулся. Прощенья просил. Простила. Через месяц обратно уехал. Может, вернётся ещё.

Б о р и с. Отец...

С и р е н а. А сразу за тобой следом. В рейс его снова послали.

Б о р и с. Не приезжал больше?

С и р е н а. Приехал. А через два дня снова укатил. Вот с тех пор... Ты-то как?

Б о р и с. А я вот не вижу ничего. Глаза кислотой сожгли. Что делать, как жить – не знаю. Что за земля такая у нас?.. Мама...

С и р е н а. Можешь землю эту бросить – брось! Не можешь – так служи ей! О себе забудь – ей служи. Будь один... стисни зубы... не жди благодарности... Тяни лямку, тяни эту проклятую лямку, пока сердце в груди твоей бьётся!.. Боря!.. Боренька!..