По просторам Атлантики, укрывшей некогда великую Атлантиду, по ультрамариновой глади пляшут солнечные зайчики. Отражаются на белоснежных бортах парохода, гордо несущего по волнам выдающуюся инженерную мысль двадцать первого столетия. С безукоризненно стройных бортов солнечные проказники норовят нырнуть вглубь изумрудных вод.

 

Только океан крепко стережет свои тайны.

 

Там, куда все реже проникают любознательные лучи, где царство глубоководных скатов и мурен, там, в сером полумраке едва проступают очертания другого корабля. Это гигантский пассажирский лайнер, разломанный пополам. Обе его части покоятся рядом: корма погружена винтами в морской ил, носовая часть чуть накренилась на левый борт и замерла в величавом стремлении ввысь. Словно драгоценный ларец, покрытый вековым слоем морского мха и ракушечника, корабль хранит в себе былое великолепие кают первого класса, изысканные убранства залов и кают. По темным печальным коридорам пред хладнокровными взорами обитателей морских глубин скользят странные тени и блики неких существ...

 

-...Дорогая, как вы находите погоду сегодня? - спросила почтенная дама средних лет свою собеседницу, даму помоложе.

- Очень недурно, миссис Моррисон, - дама помоложе слегка приподняла черную вуаль. - Полагаю, наверху штиль. - Из ее изящной невысокой груди вырвался скорбный вздох: - И яркое солнце.

Дамы сидели за столиком, сервированным для ланча двумя приборами тончайшего китайского фарфора и серебра. На палубе за такими же столиками с дорогими, но, увы, пустыми тарелками, сидели еще три дамы и два джентльмена.

 

Миссис Моррисон поднесла к глазам лорнет и стала вглядываться вдаль.

- Взгляните на эту беспокойную душу, мисс Джонсон, - миссис Моррисон взмахнула веером в сторону носового борта. - Почти сто лет минуло с той трагической ночи, когда холодный айсберг распорядился нашими судьбами, а этот молодой человек все не успокоится, все ждет чего-то, ищет.

 

К ним подошел сэр Роджер, бывший владелец влиятельного в свое время банка Континенталь в штате Южная Каролина.

- Мое почтение, мадам, - он поочередно поклонился обеим дамам, - мое почтение.

- Мы рассуждаем об этом графе Винсбурге, - повернулась к нему миссис Моррисон. - Он странный, окутан тайнами, вы не находите, господин банкир?

- И все время молчит, - капризно добавила молодая леди. - Я пыталась с ним говорить, но он меня даже не слышит.

 

Сэр Роджер вынул изо рта Гаванскую сигару и сделал движение губами, как если бы он с наслаждением выпустил струйку ароматного дыма. Между тем сигара не была даже зажжена. Более того, она выглядела так, как будто ее оставили недокуренной наполовину.

 

- Вы правы, душенька, - банкир сощурил левый глаз, словно защищаясь от дыма. - Он не слышит. То есть в том смысле, что он слышит только себя и океан.

- Говорят, он поджидает на самом носу нашего корабля свою женщину, - доверительно понизила голос миссис Моррисон. - Я вижу его на палубе каждый день.

- И он ни с кем не дружит, - обиженно вставила мисс Джонсон.

- Ни с кем, - согласился сэр Роджер. - Вы абсолютно правы, мадам Виолетта, когда говорите, что он ждет СВОЮ, - он сделал ударение на последнем слове, - женщину. Да, он ждет свою Вирджинию. И держу пари, что если он и дальше будет столь же упорен, она к нему придет, сокрушив все законы природы, клянусь вам!

- Нет, - возмутилась миссис Виолетта Моррисон, - это совершенная глупость! Эта девочка спаслась с божьей помощью, она осталась в другом мире, и уж если и ждать ее появления, то совсем с другой стороны, скорее снизу, чем сверху.

- И опять вы абсолютно правы, мадам Виолетта. Без божьего провидения, пославшего Вирджинии ангела-хранителя в образе графа, эта бедняжка была бы сейчас среди нас. Однако, милые дамы, вынужден откланяться. - Бывший банкир взглянул на карманные часы, один из совершенных механизмов, вышедших из-под руки великого де Моля, французского часовщика начала 20 века. Впрочем, была в них одна странность: стрелки замерли на них навсегда, и справедливо было бы предположить, что это произошло примерно в том же веке. Это обстоятельство, как видно, не смущало банкира, он аккуратно вернул часы в карман и важно добавил: - Меня уже ждут в бильярдной. Люблю, знаете, шар загнать в лузу после ланча.

 

Молодой граф Винсбург, тот самый, о ком так горячо спорили трое обитателей затонувшего корабля, стоял в это время на носу верхней палубы, крепко сжимая руками заросший водорослями парапет металлического борта. Его взгляд был устремлен вверх, где, ему казалось, он мог различать дневной свет и где около сотни лет назад осталась жить его Вирджиния. Эта немыслимая толща воды разделила их навсегда и обрекла его на вечную муку одинокого существования. Но каждый день на протяжении почти века он приходит сюда на нос корабля и ждет, ждет...

 

...Однажды, когда обитатели затонувшего дворца были заняты кто прогулкой по палубе, кто чтением романа из корабельной библиотеки, молодой граф Винсбург заметил в серой мгле океана прямо над головой крошечное светлое пятнышко. Оно медленно и плавно опускалось на дно. Еще не разглядев его как следует, а только предугадав его появление, граф стремительно оттолкнулся от палубы и взмыл навстречу.

Он вдруг ощутил мощные толчки в груди и понял, что это стучит и волнуется память его сердца. И зовет, и обещает рай...

 

Она была в легком белом платье, его Вирджиния. Белокурые волосы были стянуты розовой ленточкой и стелились в воде прозрачными золотыми водорослями. Она тонула. Он подставил руки, и ее невесомое тело мягко опустилось на них, а белокурая головка доверчиво склонилась ему на плечо. Свершилось! Вот рай! Больше ничего не надо, только держать ее в своих руках, вот так! Только видеть рядом ее лицо, гладить волосы. А когда она проснется, он расскажет ей, как долго ее ждал, он покажет ей их корабль, их палубу и то место на носу, где они провели свою последнюю счастливую ночь перед крушением.

 

В счастливом восторге он прижал свою находку к груди. Но вдруг испугался и вздрогнул, чуть не выронив драгоценность: он услышал, как бьется ЕЕ сердце. Тихо-тихо, едва уловимо, но оно отстукивало секунды, оно все еще жило. И взревел молодой граф Винсбург в отчаянии, как раненый зверь, и этот плач подхватил океан и вскипела вода, и швырнуло с волны на волну тщедушную спасательную шлюпку, бестолково трепещущую подле небольшого судна на поверхности. И раскололась душа на тысячи брызг, потому что предстояло графу решить, что теперь делать с этим раем, и как сделать выбор между жизнью и смертью.

 

Несколько глубоководных рыб, замерев, наблюдали за тем, как человек боролся с судьбой. Смирившись, он долго и внимательно изучал лицо милой девушки, сберегая в памяти каждую черточку. Затем, превозмогая внутреннее сопротивление и ставший тяжелее металла двухмильный слой воды, начал свое мучительное восхождение к поверхности.

 

Мрак расступался перед процессией, вода становилась светлее, и вот уже появились проблески голубого неба и солнца, клонившегося к закату. Человек задержался у границы воды и воздуха, последний раз крепко прижал к груди свою ношу, запрокинул голову, воззвал к небесам, и вновь океан вздрогнул от громоподобного крика-плача. Человек поднял девушку над собой и вынес на поверхность, как когда-то, сто лет назад, свою Вирджинию. И тотчас радостно заработали весла спасательной шлюпки, спеша на помощь.

 

А молодой граф Винсбург исчез. Его больше не видели ни дельфины, ни обитатели затонувшего лайнера, покоящегося на дне Атлантики...