Что хочет автор. Литературные конкурсы

Нинка была женщиной доступной, как городская библиотека. Нрава она была простого, особым воспитанием не испорчена, в общем, - «простая советская девушка», как писали тогда в газетах. Правда, обладала она одним, уже редким в то время качеством: Нинка была доброй и открытой женщиной.

Она пользовалась успехом у мужчин и потому любила их компании. Родом Нинка была из городского предместья. Её «мамка», как она называла свою мать, по полгода «упахивалась» на большой клубничной плантации, приносившей за сезон стабильные пять – шесть тысяч тогдашних, советских рублей, с чего вся семья кормилась, одевалась и добром приростала.

Жили они в большом доме, который построил Нинкин отец, слесарь одного из Краснодарских заводов, таскавший с родного предприятия всё, что плохо лежало, а, потому имевший дома хорошую слесарную мастерскую и стабильный «левак», - желающих быстро отремонтировать холодильник или стиральную машину у расторопного мастера было хоть отбавляй!

Так она и росла,- всеобщая любимица, - не зная ни тягот, ни лишений, ни стоимости куска хлеба, а потому выросла девушкой беспечной, не умеющей ни денег сберечь, ни бюджет соблюсти.

Нинка, когда ей исполнилось восемнадцать, вышла замуж за нападающего из футбольного клуба «Терек». Её спортсмен всё время пропадал то на сборах, то на играх, и, опасаясь оставлять Нинку одну, в конце-концов отвез Нинку к свекрови.

Вскоре Нина забеременела. Футболист, узнав эту новость, страшно огорчился:

-Мы с тобой молодые, ещё не нажились как следует, не создали крепкой материальной базы, так что рано нам детей заводить.

...После Нинкиного аборта молодые прожили вместе ещё год. Всё это время Нинка раздумывала, а не сделала ли она ошибку, выйдя замуж?

Однажды, когда футболист был на очередных сборах, она вышла ночью из дома свекрови и уехала к сестре, в Ростов.

В гостях Нинка пробыла недолго, - через неделю за ней приехал муж.

-Ты меня опозорила! – кричал он, - моя семья теперь презирает меня! Ты нанесла всем нам оскорбление своим уходом! Если не вернёшься домой, я тебя силой увезу!

К тому времени Нина уже твёрдо решила, что обратного пути у неё нет, поэтому взяла она билет на первый попавшийся поезд, и, тайком, не взяв даже зубной щетки, уехала «куда глаза глядят».

...Её поезд шёл на Украину. Cоседка по купе, узнав, что Нина сбежала от мужа, дала ей адресок, где бы Нина могла первое время пожить. Вот так, по стечению обстоятельств, Нина оказалась в краях, с которыми ей пришлось связать добрую половину своей жизни.

Места эти, нашпигованные терриконами угольных шахт, были изрезаны древними сухими балками, а степь, изуродованная добросовестным трудом строителей коммунизма, напоминала марсианский пейзаж.

Посреди степи, белея новостройками окраин, стоял самый восточный украинский город. Россия начиналась буквально на сороковом километре езды в сторону Ростова, и русским духом здесь было пропитано всё: русским был говор его населения, русскоязычными были его школы, улицы города носили имена русских революционеров, писателей и общественных деятелей.

Горожане, в основной своей массе, были пришлыми людьми: здесь охотно селились донские казаки и крестьяне, приехавшие на заработки; в угольных шахтах и на предприятиях «большой химии» трудились тысячи бывших и нынешних «зеков».

Летом город вымирал под палящим солнцем, и три неработающих фонтана уныло пылились в его центре, своим видом нагоняя тоску на бабулек, выгуливающих своих диатезных внуков.

Зимой город тонул в холодных дождях пополам со снегом и непролазная, почти полуметровой глубины грязь неторопливо стекала на его улицы со склонов глинистых холмов, тянущихся вдоль единственной убогой речушки, медленно катящей мутные воды к Батюшке-Дону.

Нина быстро нашла работу в машинописном бюро шахтостроительного гиганта, - благо, в школе она получила вместе с аттестатом зрелости ещё и удостоверение об окончании курсов машинописи. Немного пожив у знакомых случайной своей попутчицы, Нина получила койку в общежитии городского троллейбусного управления, в котором таких жиличек, как она, было больше половины.

В бюро её ценили за безотказность и готовность безропотно работать сверхурочно. Печатала она грамотно и быстро, а потому вскоре стала лучшей машинисткой.

Спустя некоторое время Нина стала встречаться с парнем, работавшим слесарем - наладчиком Горкомунхоза.

Гриша, a именно так звали его, занимался тем, что целыми днями колесил по городу, ремонтируя автоматы по продаже вина и газировки. Работенка была не пыльная, и он всегда был при деньгах. Деньги, правда, были трёхкопеечного достоинства, но Нину это ничуть не смущало. С Гришей Нина быстро привыкла к вину, которое её приятель пил вместо воды, забираясь в нутро проверяемых им автоматов. К счастью, она не спилась, а лишь полюбила «угощаться».

Через полгода Гриша сделал Нине предложение выйти за него замуж, и она согласилась, честно сказав своему жениху, что ещё не разведена со своим бывшим мужем. Легкомысленный Григорий пропустил эту новость мимо ушей, предложив Нине не откладывать в долгий ящик знакомство со своими родителями, жившими в одной из казацких станиц.

Все шло хорошо, и, уже в своих мечтах видела Нина будущее семейное гнездышко, да вот только... В назначенный для поездки день жених не пришел к поезду, и с того времени будто пропал. Нинка, будучи женщиной сообразительной, сразу поняла, что жених её бросил. Проплакав неделю, она решила начать новую жизнь.

И вот, в это самое время, у Нины вдруг появился новый приятель – Генка Сазонов. Генка работал инженером в диспетчерском отделе их Объединения, и занимался распределением стройматериалов по строящимся шахтам. Он и раньше с интересом присматривался к красивой девушке из машинописного бюро, а потом решил, что пора уже познакомиться с ней поближе.

Он уж было собрался её куда-нибудь пригласить, - в кино, или на танцы, - но судьба распорядилась совсем по другому.

Надо сказать, что Генка Сазонов в силу своего служебного положения водил знакомство с доброй половиной города. Ну, может быть, не со всей его половиной, а с чуть меньшим количеством людей, по разным причинам имевшим с ним дело, но человек он был нужный, а потому в городе известный. Тогда он был ещё свойским парнем, ценил дружбу, но по настоящему был привязан лишь к одному Серёге.

Серёга с Генкой знали друг друга с детства. В школе они сидели за одной партой, дрались с хулиганистыми мальчишками с соседних улиц, и, пока были ещё пацанами, дневали и ночевали друг у друга. Повзрослев, они стали видеться реже, но дружбу сохранили прежнюю.

И вот, в конце мая 1981 года, когда было уже совсем тепло, они решили выбраться на пикник. Инициатором этой вылазки, как обычно, был именно Генка. В самом этом предложении для Сергея не было ничего неожиданного, - они часто убегали из своего серого города на природу: то по грибы, то на рыбалку, а чаще всего – «на шашлыки».

Они были молоды, не связаны семейными узами и предпочитали всем иным мужским развлечениям именно «шашлыки», так как никакая другая вылазка за город, на природу, не давала им возможности развлечься и отдохнуть в обществе дам. В то время Сергей всё ещё переживал недавний разрыв со своей девушкой, с которой у него произошла следующая история.

Вернувшись из армии, Сергей собрался жениться на бывшей однокурснице Ирке, с которой переписывался всё то время, пока служил. Уже было объявлено о дне свадьбе, но тут «добрые люди» со скамейки во дворе внесли существенные коррективы в их планы. От них, от этих местных блюстителей нравственности, Сергей узнал, что Ирка, пока он топтал плац в своём военном гарнизоне, вела далеко не монашеский образ жизни.

По причине вспыхнувшей ревности и последовавшего за этим объяснения, во время которого Ирка кричала Сергею: «Ну и что, что я спала с ними? Тебе тоже достанется!», свадьба была расстроена.

Будучи парнем из приличной семьи, Сергей рос джентльменом и считал себя в истории с Иркой в чём-то виноватым. Долгое время после их разрыва он пребывал в полном душевном расстройстве, ни с кем не встречался и редко появлялся в компаниях.

Генка, видя, что с Сергеем творится неладное, всячески старался его растормошить. Вот и на этот раз, решив вытащить друга на природу, он пообещал познакомитъ его с классной девушкой.

Они созвонились и договорились встретиться в конце недели. В пятницу, после работы, Генка заехал за Сергеем. Побывав в нескольких магазинам, они купили мяса и вина, забросив затем покупки к Сергею. По дороге Генка старался растормашить Сергея, рассказывая ему свежие городские сплетни и бородатые анекдоты.

Расставаясь у дома, Сергей спросил Генку:

-Так с кем, на этот раз, ты решил меня познакомить?

-Есть у меня одна знакомая. Девушка – высший класс! – ответил Генка, пожимая на прощание протянутую ему руку.

Утром следующего дня компания собралась под перронными часами пригородного вокзала. Ешё на подходе Сергей услышал смех, - Генка развлекал друзей новыми анекдотами. Девушки, окружив его, от души весилились, шутками отвечая на остроты, не забыая посматривать в сторону парней, солидно покуривающих в сторонке.

Подойдя, Сергей поздоровался и посмотрел на часы: до отхода электрички оставалось около десяти минут. Чтобы скоротать время, Сергей стал исподволь разглядывать девушек. Трое из них были ему знакомы, - "педички" с истфака местного пединститута, а вот четвёртая... Снисходительно посматривая на веселящихся студенток, она молча стояла рядом с ними и в общем весельи участия не принимала.

...Чуть выше среднего роста, хорошо сложенная шатенка с правильными чертами лица, «греческим» профилем и серыми задумчивыми глазами, она выглядела несколько старше остальных. Одета незнакомка была просто: веселенький сарафан с открытой спиной, лёгкие босоножки на невысоком каблуке да на тонкой кисти, - модный браслет «спиралька».

Короткая стрижка чуть подкрашенных волос, неяркая помада, аккуратно нанесенная на слегка припухшие губы, - всё это говорило о неплохом вкусе молодой женщины.

«Это она», - решил Сергей, и не ошибся. Подойдя к девушке, он негромко спросил, обращаясь к ней:

-Мы с вами еще не знакомы!?

Девушка подняла на него глаза, и, слегка улыбнувшись, ответила:

-Нет, ещё не знакомы, но если хотите, так давайте познакомимся!

- Сергей, - назвал он себя.

- Нина, - ответила незнакомка и протянула ему руку.

Ладонь девушки была горячая и сухая, и, пожимая ее, Сергей вдруг подумал, что их сегодняшняя встреча, наверняка, будет не последней.

Продолжая откровенно разглядывать Нину, Сергей внезапно понял, что привлекло его внимание: в ней было что-то неуловимо-привлекательное; что-то такое, от чего мужчины мгновенно теряют голову и влюбляются!

Сергею новая знакомая понравилась сразу. Всю дорогу, пока электричка медленно тянулась от одного полустанка до другого, развозя усталых рабочих, отпахавших ночную смену по их пригородным посёлкам и хуторам, он не сводил с неё глаз.

...Сидя у окна, Нина рассеянным взглядом провожала убегающий назад пейзаж. Сергей, поменявшись с кем-то из ребят местами, устроился рядом с Ниной и попытался её разговорить.

-Скучаем? – спросил он её.

-Грустим, - в тон ему ответила Нина и снова погрузилась в свои мысли.

Разговор не получался, и, понимая это, Сергей предпринял отчаянную, последнюю, как ему тогда показалось, попытку: он стал рассказывать Нине о себе:

о том, как жил все эти годы, пока учился в институте, о своей службе в армии, о непутёвой своей невесте Ирке; о том, как ему теперь плохо и одиноко.

Нина, рассеянно слушавшая Сергея, постепенно оживилась, а когда он прешёл к рассказу о своих коллегах по проектному институту, рассмеялась:

- Моя жизнь покажется тебе ещё забавнее, чем собственная, если я начну о ней рассказывать, - пошутила она.

К тому моменту, когда, взвизгнув буксами, электричка остановилась на полустанке, к которому стремилась их компания, они уже разговаривали друг с другом, как давние знакомые.

...Растянувшись цепочкой их компания шла по лесной тропинке. Воздух был настолько свеж и ощутимо плотен, что казалось, его можно было бы резать на ломтики, а лучи солнца, пробиваясь сквозь зелень деревьев, резали лес светлыми, чуть-чуть размытыми по краям полосами света.

Нина шла впереди Сергея. Её мерно покачивающиеся бедра, обтянутые тонким ситцем сарафана, стройные ноги с почти детской, нежной стопой, белая, еще не загоревшая кожа спины в широком вырезе сарафана притягивали взгляд так, что он уже пару раз по этой причине споткнулся о торчащие из земли корни деревьев.

Сергею понимал, что Нина чувствует его взгляд. Ему временами даже казалось, что она нарочно не оборачивается к нему и старается выглядеть равнодушной, желая вызвать в своём новом знакомом ещё больший к себе интерес.

Вскоре они вышли к реке, и, пройдя чуть по берегу, расположились на небольшой полянке, одной стороной выходящей на поросший лозой берег, а другой - примыкавшей к лесной опушке.

Не успевшая ещё выгореть трава была почти метровой высоты. Выбрав место, где травяной покров был не такой густой, ребята сбросили с себя рюкзаки и принялись устраивать стоянку, а девчонки, расстелив покрывала, переоделись в купальники и улеглись на солнышке.

Сергей с Генкой собрали мангал и разожгли угли. Генка, достав из своего рюкзака ведерную кастрюлю с маринованным мясом, стал нанизывать его на шампуры, что-то напевая себе под нос.

Позагорав, все побежали купаться. Сергей, до этого молча помогавший Генке, не выдержал:

-Генка, ты хорошо знаешь Нину?

Генка посмотрел на друга, затем не торопясь прикурил от тлеющей веточки сигарету и ответил вопросом на вопрос:

-Что, понравилась она тебе?

Сергей утвердительно кивнул головой.

-Так что, знаешь ты её? – спросил Сергей ещё раз.

Генка затянулся сигаретой, потом присел на сухую корягу и сказал, глядя на Сергея:

-Тут, Серёжа, вот какая история: работает она у нас чуть более года, а познакомился я с ней совсем недавно, всего месяц назад, когда мы всей нашей конторой ездили на экскурсию в Волгоград. Наградили нас тогда той поездкой, как передовиков производства. Приехали мы в город-герой. Весь день водили нас по музеям, а вечером, в гостинице, решили мы нашу поездку отметить. Собрались в Нинкином номере, - закуска, выпивка, танцы-обнимансы. Даже не знаю как так получилось, но весь тот вечер мы с ней вдвоём протанцевали. Я её обнимаю, а она, чувствую, дрожит вся! Когда стали расходиться, она мне говорит: «а Вы, Штирлиц, останьтесь»!

-Ну, ты должен меня, Серёга, понять, - не мог же я мимо такого подарка пройти!

Сергей, не ожидавший услышать от Генки таких откровений, молча слушал, холодея при каждом его слове. Он конечно не ожидал, что Нина окажется примерной девочкой, но чтобы так, запросто, переспать с первым попавшимся парнем? Сделать это так же просто, как выпить стакан воды?

-Ну, а зачем же ты тогда меня с ней познакомил? – спросил Сергей.

-Понимаешь, Серёга, с одной стороны, она мне нравится, эта Нинка. С другой стороны, - ты ведь знаешь, - я уже полгода встречаюсь с Катериной, и у нас, по-моему, всё идёт к свадьбе. У неё отец, сам знаешь, кем работает! Может он мне, как зятю, поможет карьеру сделать? А тебе, после той истории с Иркой, надо бы девушку завести, - для души. А, ешё лучше, - для тела! Вот я и подумал, что лучше Нинки тебя сейчас вряд ли кто расшевелит. Она девушка горячая и безотказная! Как раз то, что тебе сейчас надо. А то, что я сней спал, так это же случайность. Да и не жену же ты себе

присматриваешь?! Или ты уже успел влюбиться? – и Генка внимательно посмотрел на Сергея.

Сергей, находясь под гнетущим впечатлением от Генкиной исповеди, лишь неопределённо пожал плечами. Неприятный осадок, оставшийся у него после разговора с ним, испортил ему настроение, и, отойдя под каким-то предлогом в сторону, он, чтобы успокоиться, отправился побродить по лесу.

«Конечно, Генка рассудил по-мужски, знакомя его, со своей случайной любовницей. Он ведь не мог предвидеть, что Нина так сильно может привлечь. Одно было несомненно: Генка привёл «женщину на одну ночь», нисколько не сомневаясь в том, что так оно и будет», - думал Сергей, бредя от одной березы к другой.

Вернувшись в подавленном настроении к компании, он устроился в сторонке, стараясь не глядеть на развеселившуюся Нинку, которая под шутливые комментарии окружающих прыгала на одной ноге, стараясь вытряхнуть попавшую в уши речную воду.

...Солнце уже начало припекать, шашлыки были готовы, и, откупорив бутылки с вином все уселись обедать на расстеленном для этого брезенте.

Шашлыки удались на славу. Все было съедено и выпито почти моментально. Во время обеда Нина сидела напротив Сергея и украдкой бросала на него удивлённые взгляды. Она явно не понимала, отчего Сергей вдруг изменился, отчего не смотрит на неё восхищённым взглядом, каким он до тех пор глядел на неё, отчего сторонится её.

После обеда компания стала таять на глазах. Кто-то пошёл собирать цветы, кто-то побрёл по берегу, отыскивая уединённое местечко для купания, и постепенно все разошлись.

...Посредине поляны, в высоких травяных джунглях, остались двое: Сергей и Нина. Сергей, после выпитого им вина немного отошёл душой, справедливо рассудив, что «пусть будет, как будет».

Сдвинув в сторону посуду, они с Ниной устроились загорать на том самом брезенте, который ещё недавно служил всем столом.

...Лежа рядом, они почти соприкасались друг с другом. Небольшая тучка, одиноко бредшая по небу, вдруг закрыла солнце, и сразу стало прохладно.

Сергей поднялся, и взяв одно из оставшихся одеял, укрыл им Нину. Нина открыла глаза, а потом, протянув к нему руку, сказала:

-Сядь рядом.

Когда он выполнил её просьбу, она вновь закрыла глаза, и Сергею подумалось, что она сейчас уснёт, если он с ней не заговорит. Ему вдруг захотелось прикоснуться к этой девушке, которую он вчера ещё не знал, которая так понравилась ему сегодня и которая так сильно влечёт его к себе.

Чувствуя, как громко и тревожно бьётся сердце, Сергей несмело прикоснулся губами к её руке чуть выше локтевого сгиба, с наслаждением вдыхая запах женского тела.

…Нина пахла речной водой, а кожа руки была шелковистой и нежной. Волосы Нины были так близко от его губ, что Сергей взял в ладонь их прядь и поцеловал, вдыхая нежный и незнакомый запах её духов.

От неожиданности Нина вздрогнула и удивлённо посмотрела на Сергея. Улыбнувшись, она провела ладонью по его руке, и тогда Сергей склонился и поцеловал её в губы...

…Сколько длилось тогда это безумие? Насыщая друг друга любовью, слившись в единое целое, они отдавались, не скупясь на чувства, - откровенно и страстно желая друг друга, никого не видя вокруг, не замечая течения времени, - для них оно остановилось, а затем потекло вспять…

...Обессиленные, Сергей и Нина долго лежали потом обнявшись, целуя и лаская друг друга. Незаметно для себя они уснули.

Тем временем, день уже катился к вечеру, и тучки теперь собрались вместе и потемнели. Все собрались на поляне, решая, что делать дальше.

Сергей, проснувшийся от громких голосов, поднялся и присоединился к спорившим. Обсуждали вопрос: ехать домой или переждать непогоду в лесу. Подойдя к спорившим, Генка с иронией взглянул на Сергея, обнимавшего укутанную в одеяло Нинку. Выдержав его взгляд, Сергей в ответ лишь крепче прижал к себе Нину, и та, женским чутьём сразу всё понявшая, благодарно улыбнулась ему.

...Победил здравый смысл, и, быстро собравшись, компания тронулась в обратный путь.

Им повезло: как только подошли к платформе, показалась электричка, идущая в сторону города. Первые крупные капли дождя упали на плиты перрона в тот момент, когда за ними закрылась дверь вагона.

Сергей позвонил Нине в понедельник утром, и они договорились о встрече. Целый день, сидя за своим кульманом, а потом, мотаясь по городским стройкам, он думал только о Нине.

К концу дня он он вернулся к себе в отдел. Не успел он просидеть и пяти минут, как на столе у главного инженера проекта зазвонил телефон, и Татьяна Ивановна, полная добродушная дама, жестом пригласила Сергея:

-Возьми трубку, это тебя.

-Миленький, - услышал Сергей голос Нины, - извини, что так получилось, но меня посылают в Обком, - там у них запарка в машинописном бюро, нужна помощь. Встретимся сегодня попозже, часов в семь вечера у почты, что напротив Обкома.

...Времени до встречи было еще много, и Сергей, побродив по улицам, зашел в кафе. Взяв чашку жиденького кофе и булку, он присел за столик. Время было самое-самое для завсегдатаев этого «кафе-наливайки», и зал был почти полон. Здесь были как случайные посетители, забежавшие перехватить что-либо после работы, так и завсегдатаи, каждый вечер собиравшиеся своими компаниями в этом модном среди молодёжи месте.

В зале стоял размереннный гул голосов, изредка нарушаемый громким женским смехом да бурными приветствиями только что зашедших с улицы.

По соседству с Сергеем сидела красивая молодая женщина с сыном. Пацану на вид было лет пять, и сидя за столиком, он болтал ногами, с любопытством и детской непосредственностью разглядывая соседей. Вымазавшись до ушей мороженным, он уставился на Сергея и стал строить ему рожицы.

Глядя на мальчишку, Сергей не смог сдержать улыбки, и женщина, видя, что тот не сердится на её сына, улыбнулась ему добро и грустно.

«Ещё одна мама–одиночка», - подумал Сергей, -

«господи, сколько их , одиноких мам, растит своих детей без отцов! Что помешало им сохранить семью? Неужели и этот мальчик будет вскоре завидовать своим сверсникам, гуляющим с папами, мастерящим что-то вдвоём, или просто доверяющим им свои первые мальчишеские секреты?»

Выпив свой кофе, Сергей глянул на часы.

«Как медленно тянется время», - подумал он, встав из-за столика.

Мальчишка, наконец, справился со своим мороженным и его мама принялась вытирать салфеткой замурзанную мордашку.

-Всего вам хорошего, - попрощался с ними Сергей.

Уже отходя, он краем глаза успел заметить, с каким живым интересом посмотрела вслед ему женщина.

...Наконец стрелки часов приблизились к семи, улицы опустели и на углу, у почты, кроме Сергея никого уже не было. На противоположной стороне улицы высился Обком КП Украины. Построенный ещё в сталинские времена, он своей громадой перегородил главную городскую площадь, словно заявляя всему миру: «мимо меня не проскочишь»!

Массивные дубовые двери трёх подъездов, греческие портики и окна с зеркальными стеклами должны были вселять у простого народа уважение к режиму и уверенность в завтрашнем дне страны. Огромный герб Союза на фронтоне дополнял помпезный вид сооружения, а грязновато-белый крымский туф, которым оно было облицовано, придавали зданию вид вываленного в пыли мороженного. Площадь перед зданием была пуста и редкие прохожие старались побыстрее перейти на противоположную от него сторону: Обком охранялся прогуливавшимся вдоль стен патрулём милиции. Подъездов, выходящих на площадь, было трое. Сергей загадал: «если Нина появится из дверей левого крыла, то у них все сложится очень хорошо».

Нина появилась в семь пятнадцать. Она вышла из дверей центрального входа, и, увидев ждущего ее Сергея, бросилась к нему на шею. Поцеловав его, она спросила:

-Соскучился, миленький? Ничего, я тебя сегодня развлеку! Сейчас мы поедем ко мне, в общагу, а потом я свожу тебя в такое местечко... – при этих словах Нинка мечтательно закатила глаза.

...Пока старый трамвай, грохоча на стрелках и кренясь на поворотах, тащился через весь город в сторону городского автовокзала, рот у Нины не закрывался ни на минуту. Вскоре Сергей уже знал, как зовут сотрудников отдела, где работала Нина, чем болеет теща начальника, и так далее и тому подобное. Когда же Сергей спросил, что она делала в Обкоме, лицо Нины моментально изменилось:

-Да так, ничего интересного, графики печатала.

Дальше они ехали молча, и, только перед самым концом поездки Нина сказала:

-Сережа, на следующей остановке нам сходить.

Путь от трамвайной остановки до Нинкиной общаги занял не более пяти минут.

-Подожди меня здесь, я быстро вернусь, - попросила Нина.

-Ты, наверное, голодная, - забеспокоился Сергей.

-Да я в Обкомовском буфете поела, ты не волнуйся, - и чмокнув Сергея в щеку, Нинка побежала вверх по ступенькам крыльца.

Вскоре она появилась вновь, переодетая в уже знакомый Сергею сарафан. В руках у нее была большая сумка, из которой торчал кусок розового казённого одеяла, испорченного синим чернильным штампом «Гортранс».

-Пошли, миленький, - Нина взяла Сергея под руку.

…Солнце уже садилось и красноватые брюшка облаков постепенно темнели. Становилось прохладно, и Сергей обнял Нину за плечи, пытаясь её согреть. Улица была пуста и пыльна; забор больницы, вдоль которого они шли, вскоре кончился, и парочка в конце-концов вышла к пустырю, поросшему сизой полынью.

-Ну, вот мы и пришли, нам сюда, - и Нина показала рукой в сторону старого больничного сада, где темнела одноэтажная развалюха какой-то постройки.

...Кусты сирени, сломанная садовая скамейка, сгущающиеся сумерки, - все это было необычно и так загадочно - маняще, что Сергей непроизвольно замедлил шаг и вопросительно посмотрел на Нину.

-Это наш местный «палкодром», - бодрым тоном объявила она.

-Что? - не понял Сергей.

-Пал-ко-дром, - еще раз, по слогам, повторила Нина и посмотрела на Сергея с усмешкой: «мол, что тут непонятного»?

-Понимаешь, у многих нет другого места, где можно было бы заняться любовью, вот они сюда и ходят. Оттого и зовут это место "палкодром"! – засмеялась Нина.

Зайдя за кусты сирени, и став так, чтобы ее не было видно с пустыря, Нина раскрыла сумку и достала одеяло. Аккуратно расстелив его на траве, она поманила Сергея, и, когда он подошел, обняла и прижалась к нему своим горячим, ждущим ласки телом...

…Так хорошо, как с Ниной, Сергею еще никогда ни с кем не было. В его прежней жизни время от времени появлялись и исчезали разные женщины. Некоторых он помнил, изредка им звонил. Тогда они встречались и переспав, снова забывали о существовании друг друга до следующего телефонного звонка.

С Ниной у него все было иначе, и Сергей понял, что влюбился. Нина была страстной и умелой любовницей, всегда готовой к любви, всегда ждущей её и умеющей не только брать своё, но и дарить другому огромное, ни с чем не сравнимое

наслаждение.

...Пока не окончилось лето, они встречались почти ежедневно, а на воскресные дни Сергей брал путевку в профкоме института, и они уезжали на базу отдыха, - «в домики».

...Широкая река, покрытые колеблющимися водорослями коряги в воде; обрывистый склон меловой горы, усеянной многоточиями выдолбленных в мягком мергеле гнёзд длинноклювых нырков, бросающихся в воду в погоне за рыбной мелочью... Старая липовая роща, тишина, огни рыбацких костров на другом берегу, утренний туман, купание голышом в теплой, как парное молоко воде...

Дни и ночи без сна: громкие стоны счастливых любовников, жаркие объятия, безудержные, жадные ласки...

Любовь, любовь, любовь... Всё было подчинено лишь этому чувству, и оно диктовало свои условия, безоговорочно подчиняя себе, делая из них послушных и счастливых рабов.

Тем, единственным их летом, Сергей был впервые по-настоящему счастлив. Он был счастлив каким-то призрачным, дрожащим от малейшего грубого прикосновения, счастьем. Любя Нину, Сергей был готов сделать для неё все: с восторгом выполнял он любое ее желание, а расставаясь, не мог дождаться дня следующей встречи.

Лишь одно не давало Сергею покоя, - внезапные перемены в её настроении. Порой Нина искрилась от счастья, лаская и целуя его, а иногда становилась задумчивой и грустной. Она по-прежнему была с ним нежна, но иногда в ее глазах появлялось беспокойство, и тогда она становилась злой и циничной.

Чтобы не сорваться, Сергей в такие минуты уходил, оставляя Нину одну. Он старался её понять, и не найдя причин для столь частых перемен, страдал.

Но вот закончились тёплые дни, промелькнуло короткое бабье лето, и началась обычная в этих местах, затяжная, дождливая осень.

В один из дней октября директор института пригласил Сергея к себе в кабинет, и, для порядка поинтересовавшись, как идут дела и нравится ли ему его работа, внезапно предложил съездить в командировку.

Побывать в Череповце, на Северной Магнитке, Сергей хотел давно, с того самого момента, когда туда, один за другим, стали ездить сотрудники его отдела.

Одно было плохо в этом предложении, - командировка была выписана на один месяц и выезжать надо было уже завтра. Мысль о том, что он оставляет Нину на столь долгий срок одну, мучила Сергея, но отказаться от поездки он уже не мог. К его удивлению, Нина встретила известие очень спокойно:

-Надо, так надо. Поезжай, миленький, а я буду тебе письма писать и ждать.

…Время в командировке летело быстро. Сразу по призду Сергея вызвали в штаб строительства и назначили координатором работы субподрядных организаций, ведущих монтаж оборудования в одном из цехов, а это означало, что свободного времени у него не будет.

Так оно и получилось, и месяц пролетел для Сергея, как один день. Близился день отъезда, и Сергей уже подумывал о том, что было бы неплохо купить Нине подарок, - знаменитые вологодские кружева, которые на местном рынке продавали народные умельцы. Но, когда Сергей уже заказывал обратный билет, пришло сообщение из института: командировку продлили еще на две недели. И еще одно обстоятельство беспокоило Сергея, - Нина буд-то пропала. За то время, что он был в отъезде, он написал ей два больших письма, но ответ так и не получил. Когда же он позвонил ей на работу, то оказалось, что Нина взяла отпуск.

...Вернувшись из командировки, Сергей в тот же день бросился ее разыскивать. В общежитии ему сказали: «такая здесь больше не живет», а в Шахтостроительном Объединении его долго не пропускал внутрь сердитый вахтер. Сергей, с жаром доказывавший, что ему нужно повидать невесту, все же добился своего, и, оставив в залог паспорт, поспешил в машинописное бюро. Каково же было его удивление, когда он узнал, что выйдя из отпуска, Нина сразу взяла расчет. Маленькая толстушка, рассказавшая ему об этом, с любопытством разглядывала Сергея, а когда тот спросил, не знает ли она, по какой причине Нина взяла расчет, лишь отвела глазки в сторону и промямлила что-то о «семейных обстоятельствах».

В запасе оставался лишь Генка, который всегда «был в курсе». Сергей в последнее время избегал встреч с другом, продолжая испытывать к нему чувство обиды и ревности. И вот, презирая себя за слабость и понимая, что ничего другого он сделать уже не может, Сергей снял трубку и набрал Генкин номер..

…Когда Сергей в назначенное время пришел в давнишнее место их встреч, - кафе на углу Советской и Центральной площади, из дальнего угла ему махнул рукой Генка. Столик, за которым он сидел, был сервирован на две персоны и перед Генкой стояла уже откупоренная бутылка коньяка с двумя бокалами, и на тарелочке лежали посыпанные сахаром бледно-желтые кружочки лимона.

-Есть будешь? – вместо приветствия спосил Генка.

-Спасибо, что-то у меня с аппетитом...

-Ничего, мы сейчас немного на грудь примем, тогда и аппетит появится, - продолжил Генка, плеща коньяком в бокалы. Они выпили, и Генка, чувствуя нетерпение Сергея, стал рассказывать ему о событиях, происшедших в Объединении.

…Внезапно Нина получила ордер на квартиру. Всех поразило то, с какой легкостью досталась она ей, да еще в самом центре города, - в новой номенклатурной «сталинке». В городе, где жилье распределяли по «указаниям свыше», и где в огромных очередях десятилетиями стояла половина его населения, факт получения Ниной квартиры вызвал у коллег кучу кривотолков. Потолковали, посплетничали, да и забыли бы все об этом, но тут произошел скандал.

Случился он в стенах директорского кабинета, но слух о нем, с помощью всезнающего секретаря Генерального, тут же разошелся по этажам и отделам. Дело было в том, что на следующий день после получения Нинкой ордера на квартиру, Генеральному позвонили «из самого Обкома», и тоном, не терпящим возражений, предложили её уволить, что и было выполнено с надлежащим старанием и без лишних распросов «зачем и почему».

-А ещё, - сказал Генка, - ходят слухи, что Нинка неспроста получила квартиру в обход всяких очередей. Видимо, ей кто-то в этом сильно помог, - и Генка многозначительно поднял вверх указательный палец, будто тот, кто мог помочь Нинке сидел на потолке кафе.

…Когда Генка закончил, Сергей, дрожащей рукой налил себе полный бокал коньяка, и, одним махом опрокинул его в себя.

-Где она живёт? – чуть помолчав, спросил он у Генки.

-Дом - то я знаю, приходилось мне там бывать, а вот квартиру…

-Ты хочешь с ней встретиться? - вдруг спросил он, - ой, друг, не советую я тебе этого делать, погубит тебя Нинка!

Сергей упрямо наклонил голову и исподлобья посмотрел на Генку, а тот, почувствовав, что сказал лишнее, замахал на Сергея руками:

-Да ладно, ладно, не кипятись, в конце концов, сами разберетесь.

Сергей молча встал из-за стола, достал из кармана десятку, и, бросив ее на скатерть, пошел к выходу из кафе. Уже выйдя на улицу, в промозглый декабрьский сумрак, он услышал топот ног бегущего за ним Генки. Застегивая на ходу куртку, тот догнал Сергея, и, жарко дыша ему в ухо, зашептал:

-Серый, мы же с тобой раньше, как братья жили. За одной партой в школе сидели; считай, всё детство были вместе, никогда не ссорились. Послушай моего совета: брось ее, она же стерва!

Сергей поднял на Генку полные слез глаза, и, срывающимся голосом попросил:

-Отвези меня к ней…

Генка отшатнулся от Сергея, а потом молча повернулся и пошел к машине.

…Через пять минут они остановились у пятиэтажки с помпезной лепниной по карнизу.

-Вот этот дом, а квартиру ты сам найдешь, спросишь у старушек, они всегда в курсе, - сказал прощаясь Генка.

...Так оно и получилось. Вышедшая из какого-то подъезда женщина показала Сергею квартиру, куда две недели назад въехала новая соседка. Поднявшись на пятый этаж, Сергей остановился перед нужной ему дверью.

...Это была обычная дверь, каких были десятки в этом доме: коричневый кожезаменитель, блестящие кнопочки гвоздиков по периметру, номер и кнопка звонка сбоку...

Постояв в нерешительности несколько минут, Сергей поднял руку и нажал на кнопку звонка. После долгой паузы, когда Сергей уже решил, что ему не откроют, дверь внезапно распахнулась, и, в темном проеме показалась женщина, в которой Сергей с трудом узнал Нину.

...Босая, опухшая, с растрепанными, торчащими во все стороны волосами, в грязном стеганом халатике до колен, стояла перед ним его Любовь. Покачиваясь на непослушных ногах, она одной рукой держалась за дверной косяк, сжимая в другой полупустую бутылку какой-то креплёной дряни.

Отстранив Нину, Сергей, не раздеваясь, прошел в квартиру. Закрыв за ним дверь, следом последовала пошатываясь и Нина. Не дождавшись приглашения, Сергей сел на стул, стоящий посреди комнаты и огляделся.

..В нише стены темнела софа со сбившейся несвежей простыней, на полу лежали несколько раскрытых чемоданов с одеждой, и по всему было видно, что хозяйке этой квартиры было не до того, чтобы привести её в порядок.

Нинка, войдя в комнату, с размаху плюхнулась на софу, и, сделав глоток прямо из горлышка, со стуком поставила бутылку на пол.

-Ну, здравствуй, подружка, - тихо сказал Сергей, - не ожидала?

Нинка мотнула головой, что могло означать и «да», и «нет», и Сергей понял, что пока она в таком состоянии, он от нее ничего не добьется.

Скинув куртку, он сгреб Нинку в охапку и потащил ее в ванную. Наскоро ополоснув ванну, он усадил в неё Нинку и стащив с неё халат, открыл кран.

Найдя флакон с шампунем, он принялся отмывать Нинку, а потом, переключив смеситель, пустил холодную воду. Минут через десять, чуть пришедшая в себя Нинка, стуча зубами от холода, попросила у Сергея пощады. Тогда Сергей перекрыл воду и начал докрасна растирать Нинку махровым полотенцем.

Нинка вдруг застеснялась своей наготы, чего раньше Сергей за ней не замечал, и попыталась отобрать у него полотенце, закрыаясь им от него. Потянув полотенце к себе, она не удержалась и плюхнулась обратно в ванну. Испугавшись, что Нинка ушиблась, Сергей попытался вытащить её из ванны, и в тот момент, когда Нинка повернулась к нему спиной, Сергей обомлел: на нежной коже шикарной Нинкиной задницы спелыми сливами синели кровоподтёки: две симметрично расположенные, и уже начавшие желтеть пятерни. Не веря своим глазам, он тупо уставился на пятна, - эти свидетельства того, что совсем недавно кто-то крепко подержался за две Нинкины половинки. Чтобы не сорваться и не ударить Нинку, Сергей отвернулся, выскочил из ванной и заметался по комнате, разыскивая свою куртку, а потом в растерянности уселся на тот же стул, понемногу приходя в себя. Через минуту в комнату вошла немного протрезвевшая Нинка, и, подойдя сзади к Сергею, молча обняла его за плечи.

-А я ведь любил тебя, - через какое-то время только и смог сказать он.

Нинка, тяжело вздохнув, села. Ее лицо, мертвенно-бледное в тусклом свете лампочки, с синими кругами в подглазьях, стало вдруг спокойным и безразличным.

-Я тебе всё расскажу, если ты этого хочешь – сказала она, и, немного помолчав, начала свой рассказ.

…В первый раз её направили в Обком почти год назад под тем предлогом, что там нужна её помощь в машинописном бюро. Вскоре её послали туда снова, и тогда уже вместо машинописного бюро провели прямо в кабинет какого-то большого начальника. После нескольких минут ожидания в стене кабинета открылась незаметная до тех пор дверь, и, показавшийся в проеме седой, крепкий еще мужчина, поманил ее к себе, приглашая пройти во вторую комнату кабинета. Войдя, Нинка оказалась в комнате, напоминавшей гостиничный номер: большой, застеленный чистым бельём диван, платяный шкаф-купе, письменный стол, кресло, телевизор. За приоткрытой дверью в смежную комнату угадывалась ванная, выложенная до потолка светлой облицовочной плиткой.

Усадив её в кресло, «седой», как окрестила его Нинка, сел на краешек дивана, и налив в бокалы вина, стал расспрашивать: «где живешь, как работается, не хочешь ли поменять работу на лучшую»? Решив, что жизнь предоставила ей шанс, Нинка все ему рассказала: о своей неустроенной жизни, о нудной работе за пишущей машинкой, о грязном общежитии. Пока она рассказывала, хозяин кабинета все время молчал и лишь одобрительно кивал головой, а, когда Нинка замолчала, сказал:

-Детка, все это поправимо. Если ты будешь послушной и понятливой девочкой, то скоро получишь все, в чём сегодня нуждаешься.

Помолчав, будто ожидая Нинкиной реакции, он продолжил:

-Ты мне нравишся, и то, что ты сегодня у меня в гостях, только подтверждает моё хорошее отношение к тебе. Я человек занятой, у меня нет времени на встречи с женщинами, поэтому-то ты и приглашена ко мне таким вот, странным образом. Я – человек с большими возможностями и не скупердяй. Всё, что ты захочешь, я сделаю. Но, ты должна понимать, что в этом мире всё происходит не просто так. За всё надо платить. Твоя плата, – твоя любовь, которую ты будешь дарить, если этого захочешь сама. Если нет, - тебя сейчас проведут к выходу.

Закончив свой монолог, Павел Иванович, как он назвал себя, выжидательно поглядел на Нинку.

...Пока он говорил, Нинка млела от страха, и, чтобы не расплакаться, для храбрости выпила пару бокалов того вина, что заботливо подливал ей хозяин кабинета. От выпитого она раскраснелась и сидела теперь, пламенея щеками.

Захмелев, Нинка почувствовала себя легкокрылой бабочкой, присевшей на медоносный цветок.

«А почему бы и не попробовать?» - подумала она, - мужчина культурный, обходительный, не скупой, да и не такой уже и старый, - вон как брюки-то топорщатся от желания!»

Сама не заметив как, она оказалась сидящей у него на коленях, а когда он расстегнул на ней блузку, Нинка поощрительно рассмеялась, и, найдя его руку, сама положила её на свою грудь…

…Когда Нинка, немного протрезвев, пришла в себя, на улице уже было темно. В комнате висел полумрак; и Нинка чувствовала какое-то неудобство, - это простыня сбилась в комок и белела в углу дивана. Кожа диванной обивки приятно охлаждала пылающее Нинкино тело. По-кошачьи потянувшись, Нинка улыбнулась, вспоминая подробности сегодняшнего вечера.

...Что это было? Случайная встреча, каких в её жизни было уже немало, или романтическое приключение с очень приятным концом?

«Да, скорее всего, это было очередное приключение», - решила Нинка.

Полупьяная Нинка в тот момент ещё не поняла, что увяз лишь только один коготок, но увяз он так крепко, что выбраться из того дерьма, в которое она по своей воле влезла, просто так ей уже не удастся.

«У меня всё «О-кей!» - сказала она сама себе и улыбнулась этой приятной мысли.

Внезапно она вспомнила, что на ней ничего нет, и неодобрительно покачав головой, опустилась на колени. Чувствуя головокружение от выпитого, Нинка нагишом поползла по полу, собирая в охапку разбросанную по всей комнате одежду.

Поравнявшись со столом, Нинка заметила на нём лист бумаги, придавленный пустой винной бутылкой. Взяв его в руки, она несколько раз повернула его, пытаясь понять смысл написанного. Наконец она смогла разобрать торопливо написанные строчки: «домой тебя отвезут, жду завтра в это же время».

….Потом она долго одевалась, борясь с непослушными застежками лифчика. Так и не отыскав заброшенных куда-то трусиков, она чертыхнулась, и, натянув юбку на голую задницу, поискала глазами зеркало. Не найдя его в комнате, она вспомнила, что видела его в ванной. Причесавшись и подмазав помадой в кровь искусанные губы, она застегнула пуговички помятой блузки и вышла в приемную, где ожидая её, дремал на стуле водитель Павла Ивановича.

...Так началась ее вторая жизнь. Нинку почти каждый день вызывали «помогать печатать» , а после, наскоро приведя себя в порядок, она бежала на свидание со своим очередным ухажором. Когда в её жизни появился Сергей, Нинка, уже скорее по привычке, да еще надеясь на то, что высокий покровитель выполнит свои обещания, всё ещё продолжала к нему ходить, называя про себя этот ритуал «сбором подписек».

Нинка, будучи существом своенравным и «свободным от предрассудков», не видела ничего зазорного в том, что одновременно спит с несколькими мужчинами: ежедневный и многократный секс был главным событием в её не очень богатой на развлечения жизни и давал возможность лишний раз убедить себя в том, что она нужна и многими любима. Это чувство придавало ей уверенность в себе и Нинка высокомерно поглядывала на своих немногих подруг, перебивающихся редкими связями с лимитчиками, приехавшими в поисках работы из сёл и казацких станиц.

Когда Сергей уехал в Череповец, Нинка решила, что пришла пора напомнить влиятельному любовнику о его обещании, - уж очень ей надоело мыкаться в клоповнике троллейбусного общежития. Да и мысль была у Нинки подспудная: «будет у меня своя квартира, выйду замуж за Сережку, ведь вижу же, как он меня любит»!

После очередной встречи, когда любовник, напевая какой-то мотивчик, влезал в свои «семейные» трусы, Нинка, набравшись смелости, напомнила ему об обещанном.

Недовольно взглянув на нее, Павел Иванович пробурчал:

-Не рано ли просишь?

Терять Нинке было нечего, и, она выпалила:

-Вы вот, сейчас домой поедете, к жене и детям, а куда я пойду? В бардак общежитейный? В клоповник? Вы же мне квартиру обещали!

-Ладно, не горячись, детка! Я подумаю, что можно для тебя сделать, - ответил Хозяин.

Вечером того же дня произошло событие, в конечном итоге повлиявшее на судьбы Нинки и Сергея. Хозяин высокого кабинета вечером был приглашён на «мальчишник», который прошёл «в тёплой, дружеской обстановке» на даче прокурора области, давнего знакомого Павла Ивановича.

Когда гости разъехались и они остались одни, прокурор, маленький толстячок с остатками бесцветных волос на голове, вдруг спросил своего приятеля, с которым одно время, будучи ещё молодым и кудрявым, работал в прокуратуре небольшого молдавского города:

-Отчего ты свою рыжую девку нам не показываешь? Говорят, красивая она у тебя!

Ошарашенный бесцеремонностью дружбана, пока ещё бывшего у него в подчинении, Павел Иванович ничего другого не смог придумать, как только спросить:

-Кто это «говорит»? Ты что, следишь за мной?

-Да ладно, ладно, я пошутил, - попытался замять неудавшуюся шутку прокурор.

-От таких шуток можно последние волосы потерять, - тоже «пошутил» Хозяин, потрепав прокурора по лысеющей голове.

-А ты вспомни, Петя, как мы девок у тебя в баньке «парили»? «Помнишь ли ты, как счастье нам улыбалось?» - приятным тенорком вдруг запел прокурор.

-А давай, мы завтра снова баньку протопим, да девочек пригласим, старое вспомним? – вдруг предложил он, - у меня для тебя такая деваха есть, - пальчики оближешь!

«Вот сволочь неотвязная, - думал Павел Иванович , - пристал, как банный лист! Верно, доложил ему кто-то из моих о Нинке. Можно, конечно отказаться, да ведь не

отвяжется. Будет пакостить, если под него Нинку не положить».

-Ну, ладно, договорились, - решил он, - привози свою шлюшку завтра ко мне на дачу.

...С самого утра у Нинки не ладилась работа, - просто из рук валилась, как говорят в таких случаях. Настроение было препротивное, и предчуствие надвигающихся неприятностей на этот раз не обмануло её. Сразу после обеда Нинку вызвал начальник бюро, и, брызжа слюной, стал распекать за то, что она не успевает к сроку напечатать материалы на доклад Генеральному директору.

-Уволю! – кричал он, - сидишь всё время на телефоне, с хахалями любезничаешь!

-Да что Вы, Алексей Николаевич, на меня наговариваете! Я не более других по телефону говорю; - ну, от силы, два раза за день.

-Иди, работай, и чтобы к концу дня всё было готово! – бросил ей начальник, а когда Нинка уже была в дверях, процедил сквозь зубы, - понабирали, понимаешь, всякую деревенщину!

Вспыхнув до корней волос, Нинка повернулась к нему и выпалила:

-Да ты сам-то, откуда родом будешь? А кто тебя в начальники бюро двинул? Ты думаешь, я не знаю, что ты с нашей кадровичкой трахаешься? Нравится тебе старых тёток трахать, Альфонсик ты наш? – и, не глядя на обомлевшего от такой наглости начальника, Нинка гордо зашагала к своему столу.

В пятом часу, когда до конца рабочего времени оставалось минут сорок, её вдруг позвали к телефону, и голос помощника Павла Ивановича проворковал в трубке:

-Ниночка, Хозяин тебя сегодня ждет! У нас будут гости и он тебя представит очень влиятельным людям, так что будь сегодня умницей. В семь за тобой заедет водитель, жди его на улице, возле своего общежития.

Это известие было для Нины из разряда самых заурядных, - Хозяин часто приглашал её к себе таким образом, но то, что у него возникла идея познакомить её со своими друзьями, застало Нинку врасплох.

«Не иначе, как что-то задумал» - решила она.

Прийдя в общежитие, она наскоро перекусила, и переодевшись в подаренное Хозяином вечернее платье, сунула ноги в туфли на шпильках. Уже на ходу, одевая короткую шубейку из норки, она вспомнила, что не успела ответить на письма Сергея, вот уже почти месяц лежащие на подоконнике. Дав себе слово завтра же написать ответ, она побежала к выходу.

...Дача Павла Ивановича на удивление Нинки встретила её полной тишиной. Не играла обычная в таких случаях музыка, не сновали официанты, не видно было толкущихся в прихожей водителей и охраны.

«Где же гости, отчего так тихо на даче?» - подумала она.

Все стало ясно, когда она прошла в гостиную. У камина сидели трое: сам Хозяин и маленький блондин со свинными глазками, рядом с которым, закинув ногу за ногу, курила сигарету пышногрудая блондинка с кукольным личиком.

-Так вот она какая, наша таинственная красавица, - заблеял блондинистый.

Приподнявшись в кресле, он протянул Нинке руку для приветствия:

-Николай Петрович, а это Наташа, радость наша! - представил он свою спутницу.

-Надеюсь, вы с ней подружитесь, - хихикнул он и посмотрел на Нинку масляными, пожирающими глазками.

Ужинали в столовой. Стол был накрыт на четыре персоны: заливное из телятины, тушеные овощи, фрукты в огромной вазе и белое молдавское вино. Хозяин уткнулся в свою тарелку и весь вечер молчал, тогда как «шарик», как про себя назвала белобрысого толстяка Нинка, сыпал остротами, стараясь придвинуться к Нинке поближе. Наташа, жеманничая, ела мало, для вида ковыряя вилкой в тарелке, громко смеялась остротам толстяка и хлопала наклеенными ресницами, поминутно делая глазки мужчинам.

И тут до Нинки «дошло».

«Групповуху хотят устроить, не иначе», - подумала она, и не ошиблась.

Отужинав, мужчины пошли в биллиардную, - покурить, сказав девушкам, чтобы они «не скучали». Наташа тут же защебетала, рассказывая Нинке, какой хороший и добрый её «друг», Николай Петрович, какой он умный и влиятельный. Потом, снизив голос до шопота и придвинувшись к Нинке вплотную, она выдохнула:

-Ну что, покажем сегодня нашим мальчикам класс верховой езды?

Видя Нинкино недоумение, Наташа рассмеялась.

-Ты что, еще ни разу с мужиками не трахалась? Сегодня у нас праздник! Когда ещё нам так повезёт, - сразу с двоими переспать?

-А ты не ревнивая, случаем? - вдруг спросила она. Я давно на твоего Павла Ивановича виды имею, знатный, говорят, он трахальщик!

Не зная, что и сказать, Нинка лишь мотнула головой, давая понять, что она не ревнивая, но тут же пожалела о своём скоропалительном согласии отдать Наташе «своего». Видя смущение Нинки, Наташа рассмеялась:

-Ну, а тебе, подруга, придется сегодня попкой хорошенько помахать!

После таких откровений у Нинки отпали всякие сомнения в том, зачем её сегодня привезли на дачу.

«Значит, он решил меня подложить под эту свинью», - подумала Нинка.

Она, уже привыкшая беспрекословно выполнять любые прихоти Хозяина, и даже испытывавшая к нему влечение, могла бы и не возражать против того, чтобы переспать сразу с двумя мужчинами, но, только с теми, кого она выбрала бы сама.

«Чтобы я легла с этой жирной задницей?! Никогда этому не бывать!» – решила Нинка.

Тем временем вернулись мужчины, принеся с собой запах сигар и коньяка.

-Ну что, девушки, в баньке попариться не желаете? – спросил Павел Иванович. И тут же, не дожидаясь ответа женщин, ерничая, сам же и ответил:

-Желаем, желаем!

Взяв обоих под локотки, он повёл их в ту часть дома, где были устроены бассейн и сауна. Шагая по коридору, Нинка слышала, как пристроившись сзади, сопит толстяк, и с отвращением представила, как он, потный и противный будет этой ночью по ней елозить. Перед самым входом в бассейн она вдруг остановилась, и освободившись от цепкой руки Хозяина, сказала, глядя в пол:

-Извините, Павел Иванович, я сегодня не могу, у меня начались месячные.

Хозяин уставился на Нинку, не понимая, чего это она вдруг заартачилась. Он ведь хорошо знал, что у Нинки не существует запретных дней! Значит, Нинка решила схитрить, чтобы не спать с прокурором, сообразил он.

«Но, тогда эта белобрысая сволочь станет меня подсиживать, строча доносы своему киевскому начальству, а там, глядишь, и компромат какой-нибудь накопает! Нет, так это оставить нельзя! Ишь, целку из себя решила состроить, гонор показывает !» - подумал он.

-Ниночка, а ты сегодня «через не могу», - засмеялся он, подталкивая Нину к дверям, за которыми уже раздевалась Наташа.

Поняв, что проиграла, Нинка рванулась прочь, оставляя в руках Павла Ивановича клок своего платья, и побежала назад, по коридору, стремясь вырваться из этого страшного дома. Хозяин не стал преследовать убегающую Нинку. Он подошел к висевшему на стене телефону и чтото тихо сказал в трубку.

...Минут через десять, когда вся компания уже плескалась в бассейне, привели Нинку. Охранник грубо втолкнул её в зал и тут же запер за ней дверь. Увидев плачущую Нинку, Хозяин поманил её, приглашая присоединиться к купающимся.

-Иди к нам, детка, мы тебя не обидим.

Видя, что Нинка не собирается раздеваться, мужчины вылезли из бассейна, и нисколько не стесняясь своей наготы, сами пошли за ней...

...Всё остальное происходило, как во сне. Нинка еще помнила, как её раздевали, как толстяк щупал её своими толстыми пальцами, как смеющаяся Наташа ласкала её грудь, а потом...

...Потом Нинка сдалась.

...Утром следующего дня водитель Хозяина высадил Нинку у дверей общаги.

Всё то время, пока они ехали, Нинка спала, свернувшись калачиком на заднем сидении «Волги», - поспать этой ночью ей так и не удалось. И, все же, вспоминая проведенную ночь, Нинка улыбалась довольной улыбкой: она выдержала и этот экзамен! Совесть Нинки была чиста, - она считала себя свободной и никому ничего не должной, а о Сергее она тогда так и не вспомнила...

...Переодевшись у себя в комнате и понимая, что уже опаздывает на работу, Нинка спустилась вниз и на углу улиц поймала такси. Без трёх минут восемь уже сидела за своей пишущей машинкой. Её руки, взлетающие над клавишами, работали автоматически, печатая какой-то документ, а перед Нинкиными глазами всё время стояла самодовольная рожа областного прокурора, покровительственно поглаживающего её по спине.

-Ничего, Ниночка, не переживай! Ну, потрахалась ты с хорошими мужиками, поработала как следует, так на то и живём на этом свете, чтобы удовольствие получать! Ведь и тебе хорошо было, правда? А ты, оказывается в е...ле профессионалка! Такие штуки вчера выделывала! Даже моя Наташка, и та приревновала! Да ты не стесняйся, не стесняйся, - прокурор тянулся к Нине, пытаясь её поцеловать.

-А если захочешь ещё раз попариться, то позвони, - и он протянул Нинке свою визитку.

Весь этот разговор происходил в присутствии Хозяина, когда они вчетвером сидели за утренним кофе, и, судя по выражению лица, ему было абсолютно все равно, с кем завтра будет спать Нинка, - его лицо не выражало никаких эмоций, оно было каменным.

Когда пришёл водитель, она потянулась к Павлу Ивановичу в надежде что он, как всегда, поцелует её на прощание. Заметив её движение, Хозяин нахмурил брови, дав понять, что ему это будет неприятно. И тут Нинка поняла: сладкая жизнь закончилась этой ночью!

Прошла неделя. Нинке никто не звонил, не назначал ей свиданий, не присылал за ней машину. Сам по себе факт разрыва отношений с «седым» на Нинку большой печали не навеял, но остался нерешённым один вопрос, и этот вопрос назывался «квартирный».

Она решила позвонить ему сама, хотя знала, что «седой», наверняка, останется этим недоволен. Найдя неподалёку от работы телефонный автомат, Нинка, отлучившаяся вроде бы по делу, набрала номер прямого телефона Хозяина. Этот номер она нашла случайно, подсмотрев его в служебном справочнике, неосмотрительно оставленном в комнате отдыха «седого».

Услышав голос Нинки, «седой» сначала удивился тому, что Нинка знает этот номер, а затем, не желая «светиться» пред прослушкой, которую не смущаясь устраивало местное КГБ, предложил Нинке встретиться «на нейтральной почве».

Вечером того же дня Нинку подобрала чёрная «Волга» с обкомовскими номерами, и немного поколесив по городу, привезла на старую лодочную станцию, давно закрытую за ненадобностью, где её уже ждал Хозяин.

Разговор получился коротким. Он сразу заявил, что встреч у них больше не будет, и что она, Нинка, во избежание неприятностей не должна искать с ним встреч, а, тем более, трепать языком о том, что между ними было.

...Нинка сидела на холодной скамье и плакала. Она плакала не оттого, что потеряла богатого и влиятельного любовника, а оттого, что он её так унизил. Одно дело, если бы он побаловался с ней, да и бросил, - это Нинка понимала, такое случалось с ней не раз. Но, чтобы потрахать её «кагалом», повыпендриваться перед приятелем тем, что у него такая классная любовница, а потом брезгливо отодвинуть ногой, - этого она вынести не могла!

...Постепенно она успокоилась. Вытерев размазанную по щекам тушь, она взглянула на бывшего любовника и спокойно сказала:

-Ты обещал мне квартиру. Если не выполнишь обещанного, поеду в Москву, к Брежневу и всё там расскажу.

...Позже, вспоминая то мгновение, Нинка не могла понять, почему она пригрозила Хозяину именно Брежневым, ведь было наивным даже предпологать, что старый маразматик, доживающий свои последние дни, удостоил бы её своим вниманием!

...То ли подействовала Нинкина угроза, то ли в Хозяине проснулось что-то человеческое, - Нинка не знает до сих пор. Через день после того разговора ей позвонили из городского Жилуправления и попросили придти за ордером на однокомнатную квартиру.

...Квартиру-то она получила, а работу – потеряла! Произошло это так: примерно через пару дней после того, как она получила ордер, в кабинете Генерального директора Объединения зазвонил телефон прямой связи с приёмной Первого секретаря Обкома. Начальствующий баритон, удостоверившись, что трубку взял сам Генеральный, поинтересовался, кем работает у него Нина Ш-ва. Генеральный директор, конечно, не знал всех работающих у него Нин, поэтому срочно вызвав по селектору кадровичку, он спросил, есть ли у них такая сотрудница. Получив от неё подтверждение, Генеральный поинтересовался у собеседника, чем вызван его вопрос.

Голос в трубке после небоьшой паузы произнёс:

-В нашу приёмную поступила жалоба от граждан, в которой они сигнализируют об аморальном поведения гражданки Ш-вой. Мы не заинтересованы в том, чтобы такое солидное учреждение, как ваше, фигурировало в связи с этим в сводках, поэтому советуем вам без шума уволить Ш-ву.

...Вызванная «на ковёр» к Генеральному, Нинка молча лила слёзы, пока тот, топая ногами, кричал, обвиняя её в том, что она подвела трудовой коллектив, и лично его, - генерала угольной промышленности!

Вернувшись через пять минут в приёмную, Нинка взяла чистый лист бумаги и написала заявление об уходе «по собственному желанию».

...Когда Нинка закончила свой рассказ, в комнате наступила гробовая тишина.

Сергей сидел молча, не в силах сказать ни слова. Затем он сполз со стула, и, опустившись перед Нинкой на колени, прошептал срывающимся голосом:

-Я ухожу. Прости меня...

...Ночью Сергей почувствовал себя плохо и мать вызвала ему неотложку. Провалявшись месяц в больнице, - сначала в реанимации, а затем в кардиологии, - он в конце января вернулся на работу в институт. В тот же день он написал заявление об уходе, а еще через три дня, взяв в руки небольшой чемодан с самым необходимым, попращался с родителями и уехал из родного города.

Прошло много лет.

Как жил все эти годы Сергей, что делал?

Когда он, гонимый отчаянием, переехал жить к своей незамужней тётке в Киев, ему повезло: не имея ни друзей, ни приятелей в столице, он уже через неделю нашёл себе работу по специальности в одном из киевских институтов, а ещё через полгода возглавил в нём отдел.

Однажды в его институте перестали платить зарплату и тогда Сергей организовал небольшое предприятие.

Со временем он женился, молодая жена подарила ему двоих сыновей, и всё, казалось бы, щло у него хорошо, но время от времени накатывалась на Сергея тоска.

В такие минуты он уходил из дома к Днепру, садился на скамью в парке над рекой, и долго сидел, стараясь унять душевную боль.

С годами он приходил в этот парк всё реже и реже, и однажды, пятнадцать лет спустя, когда ничего не напоминало Сергею о прошлом, когда Нинка окончательно выветрилась из его памяти, он решил, что можно уже и с городом своей юности повидаться, и дело сделать.

...Стояла удивительно тёплая поздняя осень 1997 года.

Город встретил его неярким солнцем и горами жёлтых листьев, с которыми вели безуспешную борьбу усталые дворники.

Прямо с самолета, забросив вещи в гостиницу, он отправился по делам. Проведя переговоры с директором одного из заводов, на котором он хотел разместить свой заказ, Сергей поехал к мэру города, который оказался хорошим его знакомым, чтобы обсудить преспективы участия своей фирмы в строительстве нового городского стадиона.

Когда все вопросы были решены Сергей вышел из здания Мэрии. Ближайший рейс на Киев был лишь в полдень следующего дня, поездом ему ехать не хотелось, и Сергей, давно мечтавший о встрече со своим Городом, решил немного побродить по знакомым с детства улицам.

Многого он просто не узнал, так все изменилось за это время. Нельзя сказать, что город похорошел, ведь и ему, как и другим городам Украины, пришлось пережить безвластие, безденежье и повальную безработицу первых лет «самостийности». Но, уже оживились предприятия, по городу засновали частные маршрутные такси, заменив собой пришедший в негодность автобусный парк.

Старое городское кладбище в центре города снесли и на его месте «новые украинцы», нисколько не смущаясь того, что строят на костях предков, возвели свои разнокалиберные дворцы.

Центр превратился в шумную ярмарку: куда ни глянь, повсюду виднелись киоски, павильоны, кафешки - «наливайки».

Народ постепенно заполнял улицы, торопясь по пути домой купить что-либо подешевле у уличных торговок, что разместили свой нехитрый товар поближе к гранитным ступеням подземных переходов. Помахивая резиновыми палками прогуливались наряды полиции, многозначительно поглядывавшие в сторону бабушек, усевшихся по обочинам тротуаров и торгующих тепличной зеленью и квашенной капустой. Тут же сновали бомжихи, собирая пустые пивные бутылки, да уже кое-где слышался отборный мат мужиков, успевших распить после рабочего дня пару бутылок водки.

Зайдя в городской универмаг, Сергей побродил по полупустым этажам, выбирая подарки своей детворе. Накупив с десяток разноцветных футболок, он сунул их в пластиковый пакет и вышел на улицу.

Уже вечерело, и солнце багровым шаром падало на левый, холмистый берег реки, усеянный кубиками домов старой рабочей окраины. Гостиница была совсем рядом, и Сергей, вдруг почувствовавший усталость, повернул к ней, решив, что пора и отдохнуть.

Приняв в номере душ и переодевшись в чистое, он спустился в ресторан, где хорошо поужинал. Вернувшись в номер он включил телевизор, в надежде посмотреть какие-нибудь новости. По гостиничному каналу показывали порнушку, а городской транслировал какой-то старый советский фильм, и Сергей, чертыхнувшись, выдернул шнур из розетки. Родни в городе к тому времени у Сергея не осталось никого, звонить Генке почему-то не хотелось. Тогда Сергей решил что-нибудь почитать. В надежде, на то, что кто-нибудь из предыдущих постояльцев оставил ему газеты или журнал, он пошарил рукой в тумбочке, на которой стоял телевизор. В глубине шкафчика его рука вдруг нащупала увесистый том. Обрадовавшись находке, Сергей вытащил книгу и взглянул на переплёт.

Это был старый, почти десятилетней давности телефонный справочник. Мысль, пришедшая в голову, обожгла Сергея.

«Нет, конечно я ничего не найду, ведь прошло столько времени!», - думал он, листая страницы. Но что это? Неужели ему повезло? «Однофамилица, скорее всего», - решил Сергей, и, ни на что не надеясь, набрал номер.

После нескольких гудков, на другом конце провода кто-то снял трубку, и Сергей услышал:

-Да? Слушаю Вас!

Это была она, Нинка! Спазм сдавил горло Сергея, не давая возможности произнести хотя бы одно слово. Наконец, пересилив себя, Сергей произнёс:

-Здравствуй, Нина. Это я, Сергей.

Трубка ответила молчанием, потом послышался звон разбившегося стекла, и, через секунду:

-Миленький, ты?! Этого не может быть! Откуда ты звонишь?!

-Я здесь, в гостинице… Приехал на сутки, по делам, и вот, нашёл в справочнике твой телефон, - срывающимся от волнения голосом произнес Сергей.

-Серёженька, приезжай ко мне немедленно! Ты еще помнишь, где я живу?

Конечно, Сергей помнил и ту улицу, и тот самый дом, в котором он успел один единственный раз побывать.

-Да, Нина, я ничего не забыл, - сказал Сергей, вдруг поняв, что всё, что произойдёт с ним, перевернёт его жизнь и, как в машине времени, сегодня он вернётся в своё прошлое.

-Тогда скорее приезжай, мне так много нужно тебе сказать, - умоляющим тоном произнесла Нинка, а потом, словно извиняясь, попросила:

-Только возьми с собой какой-нибудь еды, а то мне тебя и угостить нечем.

...Через пять минут, вытряхнув из дорожной сумки всё её содержимое на кровать, Сергей уже мчался на лифте вниз, в гостиничный буфет. Взяв там бутылку коньяка, дюжину бутербродов, да ещё завернутого в фольгу, пышущего жаром цыпленка, Сергей выскочил на улицу, к стоянке такси, а ещё через десять минут он уже давил пуговицу звонка на входной двери Нинкиной квартиры. Этого звонка ждали, и, не успел Сергей отнять палец от кнопки, как дверь раскрылась и Нинка повисла у него на шее.

...Так они и зашли в квартиру: Сергей и рыдающая Нинка. Когда улеглось волнение первых минут, Нинка усадила Сергея к столу, и взяв его руку в свою, села напротив, не сводя с него зарёванных глаз.

…Многое изменилось в комнате Нинки за эти годы. Новая мебель, широкая софа в нише стены, небоьшая библиотечка на книжной полке.

-Постарел, миленький, - наконец сказала Нинка и провела ладонью по щеке Сергея, от чего у него сразу повлажнели глаза, и, чтобы не показзать ей свою слабость, Сергей отвернулся, делая вид, что рассматривает комнату. Справившись с волнением, он вновь повернулся к Нине. Она была еще ничего, даже очень хороша ещё была Нинка!

…Все та же короткая стрижка, еще не увядшая кожа лица, пышная грудь, рвущаяся наружу из глубокого декольте дешёвой турецкой кофточки… Вот только появились морщинки под глазами, да слегка располнела Нинка…

-Ну, как ты? - наконец смог спросить он, - замужем?

-Нет, не замужем. Не везет мне с мужиками… Был у меня один; два года жили не расписанными, а потом он меня бросил, к молодой ушел, - с горечью в голосе призналась Нинка.

-Работаешь?

-Тружусь, - как когда-то давно, в день их знакомства, невесело ответила Нинка.

-А как ты, как семья, как дети?

-Да так, не очень... С детьми все в порядке, а вот с женой… Живем с ней, как кошка с собакой. Если бы не дети, то давно бы расстались.

-А куда ты тогда делся? - вдруг спросила Нинка.

…Когда Сергей закончил рассказывать о том, как он попал в больницу, как уехал из города, решив, что никогда не сможет ее простить, Нинка снова зарыдала, и, прижимая ладони к лицу, бросилась в ванную.

Через некоторое время она вернулась, уже умытая, без макияжа, с мокрыми волосами, и, на ходу приводя себя в порядок, сказала, тяжело перед этим вздохнув:

-У меня тогда сильный запой случился. Деньги, что остались от тех пяти тысяч, что мамка прислала на мебель, все истратила.

-Меня от смерти сестра спасла. Приехала, будто почувствовала, что кончаюсь я.

-Пробовала я потом всё снова начать, да видно, - не судьба, как была я блядью, так ею и осталась, - прошептала Нинка и уставилась в пол, словно пытаясь там найти ответ на все мучающие её вопросы. Потом она подняла глаза на Сергея:

-Не могу я без мужиков жить, Сереженька! Замуж хотела, да никто не берет.

-У тебя здесь, в «ментовке», случайно нет знакомых? - вдруг спросила она.

-Зачем это тебе? – удивился Сергей.

-Да соседи в коллективном письме написали, что я проститутка, и что надо меня из дома выселить. Вот, теперь ищу, кто бы за меня слово замолвил.

После Нинкиных слов в комнате наступила гнетущая тишина, только было слышно, как из крана на кухне капает вода.

-Да, дела, - только и смог сказать Сергей, а про себя подумал: «хочешь, не хочешь, а придется обращаться к Генке, у него, наверняка, везде все схвачено».

-Да, вдруг спохватился он, - я ведь с собой что-то привез, собирай, хозяйка, на стол! - и с этими словами Сергей стал доставать из сумки пакеты.

Увидев бутылку коньяка, Нинка оживилась и стала изучать надписи на этикетке.

-Дорогой, наверное, коньяк - неуверенно сказала она, будто решая, стоит ли его открывать.

Сергей взял из ее рук бутылку, отвинтил колпачок и плеснул на донышко принесенных с кухни стаканов.

-Ну, миленький, за встречу! - подняла стакан Нинка.

…Часы на стене показывали половину двеннадцатого, когда Сергей решил, что пора уходить.

-Куда ты собрался? - вдруг спросила Нинка.

Она спросила об этом с такой непосредственностью, так буднично, что на минуту показалось, что всё, что было после бегства из города, ему просто приснилось, и вот сейчас она, любимая его жена Нинка, стоит перед ним в прихожей, не пуская в темень и стужу.

-Не пущу никуда, сегодня ты мой!

…Через полчаса, когда Сергей, стоя под горячими струями воды, смывал с себя остатки усталости, в дверях ванной появилась Нинка, держа в руках огромное мохнатое полотенце. Сделав шаг, она протянула полотенце Сергею и дотронулась ладонью до его груди.

-Дура, какая я была тогда дура! – прошептала она.

Сергей, переступив через борт ванны, обнял Нину, а потом, взяв её на руки, понёс в комнату, оставляя на паркете цепочку своих мокрых следов. Уже лёжа на тахте и целуя Сергея, Нина вдруг спросила:

-Правда, ты меня так сильно любил, что чуть из-за этого не умер?

Сергей приподнялся на локте и долго-долго, вместо ответа, целовал Нинкины глаза, губы и пахнущие травами волосы.

...Нинка смеялась тихим, счастливым смехом, подставляя под поцелуи мокрое от слёз и такое счастливое, такое родное лицо. Обняв Сергея, она притянула его к себе, лаская его своими горячими ладонями, прижимаясь к нему, желая его...

….Положив руки ему на грудь, Нинка раскачивалась в древнем, как сам этот мир танце, вечном танце Любви. Всё быстрее и быстрее, уже в предчувствии подступающего экстаза, вскрикивая и царапая грудь Сергея ногтями, прекрасной коброй в полутьме комнаты извивалась Нинка. Вместе с ней раскачивалась ночь за окнами её маленькой квартиры, одинокой лодкой плывущей в жестоком житейском море.

Куда-то катилось серебряное блюдце Луны с обступившими её мириадами звезд, и в такт с танцующей Нинкой раскачивалась спящая за окнами вселенная, населённая миллионами влюбленных, в этот миг так же, как и они, дарящих себя друг другу...

…Закрыв от наслаждения глаза, и уже крича во весь голос, Нинка, эта Королева Ночи, правила последним в их жизни балом, балом пролетевшего мимо счастья!

…Потом они ещё долго лежали без сна, тесно прижавшись друг к другу. Они лежали молча, слушая, как бьются их любящие сердца.

...К чему слова? К чему объяснения? Разве не сказали они друг другу самые главные слова? Разве они не любили друг друга? Разве не простили они друг друга?

И небыло той ночью влюблённой пары счастливее, чем они, и небыло той ночью влюблённой пары несчастнее их двоих.

.…На часах было уже одиннадцать, когда проснулась Нинка.

Она ещё немногоь понежилась в постели, потом встала и, зябко поведя плечами, накинула на себя пёстрый халатик. Поправив сползшее с Сергея одеяло, она пошла в ванную. Смыв с себя остатки сна, Нинка вдруг вспомнила, что должна позвонить на работу.

«Побудем сегодня вместе, хотя бы до отлёта самолёта» - решила она.

Тихо, боясь потревожить сон Сергея, она взяла телефон и пройдя на кухню, плотно закрыла за собой дверь.

Начальник отдела тут же отругал Нинку, сказав, что надо работать, а не отгулы просить.

«Ничего, перетопчешься без меня» - подумала Нинка, а вслух поблагодарила начальника за его сердечность и доброту.

Поставив на плиту турку, Нинка заварила кофе.

Поставив две чашки на поднос, она грациозно изогнулась и, поигрывая бёдрами, отправилась будить Сергея.

Дурачась, она провела дымящейся чашкой перед самым носом Сергея, надеясь, что запах свежего кофе его разбудит.

Когда это не помогло, Нинка наклонилась к Сергею и поцеловала его, но и после этого Сергей даже не пошевелился.

«Да что же он так крепко спит», - с досадой подумала Нинка, - «так ведь и на самолёт опоздает».

Она потянула на себя одеяло, которым был укрыт Сергей и его высвободившаяся рука безвольно свесилась с софы.

Только сейчас Нинка обратила внимание на то, что с Сергей лежит с каким-то странным, умиротворённым выражением на заострившемся, без единой кровинки лице.

Ужасная догадка, родившаяся в её голове привела Нинку в состояние невменяемости, и она, теряя рассудок, страшно закричала, завыла как смертельно раненная волчица, получившая пулю в живот.

Часть вторая

Генка Сазонов

Алисе под утро приснился очень странный сон: будто лежит она на мягкой зелёной травке, на широком лугу.

В высоком небе ласково светит солнышко, и Алиса поворачивается, подставляет под его лучи то спину, то грудь. На лугу – никого, и Алиса загорает в чём мама родила, нисколько не заботясь о том, что её ктонибудь сможет увидеть.

По травинке, свесившей свой стебелек над самым носом Алисы, ползет какой-то жучек. Алисе очень интересно, что же случится с жучком, когда он доберется до вершины стебля, и она силится приподняться, чтобы лучше его разглядеть. Жучек ползет быстро, - так, что она не успевает ничего предпринять, и, добравшись до вершины стебля, он падает прямо на кончик её носа.

Ещё один жучек ползет по ноге Алисы, забираясь все выше и выше. Вот он уже ползет по её бедру, и Алисе становится страшно от того, что нахальному жуку может придти в голову мысль забраться куда-нибудь туда, куда ему забираться не положено.

Алиса руками пытается сбросить с себя жуков, и, в это время, откуда-то с небес раздается громкий голос:

-Алиса, вставай, я хочу кофе!

…На прошлой неделе Генка Сазонов заключил очень выгодную сделку.

Во что обошлась ему эта затея, знают в его фирме только двое: он сам, да его менеджер по связям с общественностью Алиса, которая в данный момент, лежа в его кровати, тихонько посапывает носом, досматривая последний утренний сон.

А дело было вот в чём.

Генкиному бизнесу мог придти конец, не избавься он от конкурентов.

Он не стал нанимать киллеров, не стал жечь магазины и громить их офисы. Он не стал давать деньги таможенникам и налоговикам, натравливая их на конкурентов.

Он поступил иначе.

При помощи одной умненькой девочки, благодаря её пронырливости и уму, он с конкурентами подружился.

Не один день топтал он с Алиской тропинку к именитым фмрмачам, пытаясь завязать с ними дружбу, но вот вчера, после обеда, он подписал договор, согласно которому он, Генка Сазонов, теперь является единственным в области

предпринимателем, имеющим право торговать товарами знаменитой торговой марки «ИКЕА».

Шведы появились в их городе сразу после 1990 года, начав с того, что поучаствовали в мебельной выставке, а, затем понемногу стали наводнять украинский рынок дешёвой мебелью, перебивая торговлю местным бизнесменам.

Вскоре, заручившись поддержкой мэра города, они построили почти что в центре города свой магазин, в который стали стекаться покупатели не только из их города, но и приезжий люд.

До этого дела в «Спецтехнологии» шли хорошо. Фирма, сначала захудалый домик на окраине, а теперь - производственное объединение, была широко известна в городе благодаря представительному офису с двумя цехами, да ещё десятком снующих по городу автофургонов с броским логотипом на боках.

Начинал Генка с того, что в годы тотального дефицита начал производить дешевые кресла и диваны, а уже через пять лет, только один его цех в пригороде давал возможность спокойно жить и не считать копеек.

Неугомонная Генкина натура требовала большего, и им был построен второй цех, который весь последний год производит почти такую же мебель, как и знаменитые шведы.

Вот тут-то и нашла коса на камень.

Не мог Генка вынести ни присутствия соперников, ни постоянного сбивания ими цен.

По этой самой причине и была осуществлена им операция, которую они с Алиской полушутя-полусерьёзно, называли «операцией «Дружба».

А началось всё, казалось бы, с пустяка: однажды Сергей оказался в нужном месте в нужное время, и две огромные шведские фуры, вместо того, чтобы надолго застрять на таможенном складе несговорчивых с виду украинских таможенников, придравшихся к тому, что в сопроводительных документах на груз отправитель поставил название «фирма «ИКЕА». Случилось это недоразумение из-за того, что какому-то умнику в Верховной Раде пришла в голову великолепная мысль по привлечению в Украиныу иностранного капитала, и, как раз к моменту появления злосчастных фур, вышел указ о том, что только совместные предприятия имеют право беспошлинно торговать в стране продукцией собственного изготовления.

Перед шведами стоял выбор, - поворачивать фуры назад или платить пошлину, что сразу поднимало стоимость их товаров и делала его неконкурентноспособным.

Умные шведы выбрали третий вариант: они организовали с помощью Сергея, которого уже знали и уважали, как крепкого дельца, совместное предприятие, причём Генка ухитрился провернуть эту операцию в течение двух выходных дней, так что уже в ближайший понедельник машины были разгружены, а Сергей стал торговым партнёром благодарных иностранцев.

Какую роль в этом сыграла Алиска?

Самую непосредственную. Благодаря своему статусу в фирме Сергея и учёбе в аспирантуре, она неделями пропадала в Киеве, заводя нужные знакомства и связи, и, накануне принятия того самого указа, поужинала в ресторане с одним человечком из правительственных кругов, обладающим нужной информацией и нуждающимся в деньгах.

Ей оставалось лишь позвонить Генке, который, как хищник, кружил вокруг конкурентов, ожидая удобного момента.

Через неделю после случившегося Генка уже торговал иностранным, устроив по этому случаю небольшой банкет в ресторане.

...На часах было девять утра, и, к этому времени «Юнкерс», работающий в подвале его особняка, нагрел дом так, что Алиса, сбросив с себя одеяло, лежала на широкой Генкиной кровати во всей своей юной красе.

До Алисы Генка любил всяких: худых и толстеньких, грудастеньких и плоских – любых! Он был всеяден, как солдат срочной службы, вернувшийся в отчий дом после двух лет воздержания. Давно уже разведенный, сорокалетний красавец, с рано начавшими седеть, слегка вьющимися волосами, Генка был грозой дам местного бомонда и мечтой многих девчонок, толкущихся на разного рода презентациях.

Генка легко заводил амурные романы и также легко забывал своих недавних подружек. Да, они и не обижались, ведь Генка платил не только первоклассной любовью, но и звонкой монетой, что особенно ценили молоденькие шлюшки с расположенного поблизости Студгородка.

…Алиска, эта маленькая бестия, не блистала отточенностью форм. Сложения она была самого обычного, да и грудка была – в горсти уместится. К слову, девушкой она была умной и обладала практичным складом ума, железной деловой хваткой и умением уговорить на грех даже монаха, давшего обет воздержания.

Генка нашел Алису на одной из каких-то выставок в начале прошлого года. Он стоял с бокалом шампанского, когда мимо прошла с независимым видом девчонка в длинной черной юбке и в грубых американских ботинках. Таких, как она, на этой выставке было много, но, Генка, опытным глазом Казановы, успел разглядеть в ней своего Белого Лебедя.

Пригласив девушку отужинать с ним, Генка тем же вечером проверил, хороша ли она в постели, а когда она показала ему все, на что способна, Генка, по достоинству оценив её работоспособность, решил придержать Алиску у себя, предложив ей работу и кров над головой.

К тому же оказалось, что Алиса прекрасно говорит на трех европейских языках, пишет кандидатскую диссертацию на какую-то мудреную общеполитическую тему, имеет полезных знакомых в столице и хорошо разбирается в людях.

Алиса против крутого поворота в своей юной жизни не возражала, и, все, о чем ее просил Геннадий Семенович, выполняла с большим усердием.

Вот и вчера, поужинав с ней в загородном ресторане, они приехали домой, отпустили прислугу и занялись сексом.

Алиска была на семнадцать лет моложе Генки, и, вытворяла в постели такое, что даже он, искушенный в этих делах, диву дивился да не мог любовницей своей нарадоваться.

Однажды, после такой же бурной ночи, Алиска сказала, глядя на Генку своими зелёными, как у кошки глазами:

-Ты не думай, Геночка, что я за деньги, которые ты мне платишь, с тобой здесь кувыркаюсь. Нравишься ты мне очень, да и темпераментом мы друг другу подходим. Так что, если ты мне предложение захочешь сделать, то я тебе отказом не отвечу, понял?

Ошарашенный Алискиной прямотой, Генка все понял, и, теперь исправно напоминал своей подруге, чтобы та не забывала принимать противозачаточные пилюли.

Алиска, возжелавшая все-таки «окольцевать» Генку, советы пропускала мимо ушей, и, даже напротив, старалась после каждого траха не пролить ни капельки его могучей спермы.

К счастью для Генки, Алиска до сих пор еще не «залетела», и Генка, надеясь на Бога, работал по ночам так, что та потом целыми днями ходила с туманом в глазах.

…Алиска, сначала представлявшая для Генки интерес только как партнерша по сексу, все больше и больше завладевала его сердцем.

Родом она была из Сухуми, где когда-то давно, еще до того, как его разбомбили самолеты без опознавательных знаков, она жила со своей мамой.

Мама Алисы, еврейка по национальности, была с «бабочками в голове», и, однажды утром выйдя из родительского дома, пошла замуж за гагауза, - дитя любви болгарина и турчанки.

Такая мощная наследственность не могла не сказаться на характере и сексуальности родившегося у них ребенка, которого, начитавшись в детстве сказок Льюиса Кэррола, они нарекли Алисой.

Быстро пролетели годы, и вот уже Алиса выросла и закончила школу.

На выпускном вечере она получила аттестат зрелости, полную свободу действий и лишилась девственности, которая ей мешала жить по собственным жизненным принципам.

Сделала она это совершенно сознательно, в перерыве между двумя турами

вальса на груде матов в спортзале родной школы, затащив туда паренька, с которым до этого даже не здоровалась.

Когда все было закончено, Алиса отряхнула платье, поблагодарила паренька за оказанную ей услугу и пошла танцевать дальше.

Во вреимя грузино-абхазсской войны её мама, имея статус беженки, уехала в Штаты. Алиса, к тому времени успевшая поступить в Киевский университет и выйти замуж за продавца сосисок, осталась в столичном украинском городе, время от времени получая от мамы посылки с сухим молоком и яичным порошком.

Через год, вволю наевшись сосисок и разведясь с мужем, Алиса стала свободным человеком и женщиной без комплексов. К моменту получения диплома она познала нищету студенческой жизни, сменила нескольких любовников, сделала три аборта и почти закончила кандидатскую диссертацию.

Встретив своего Принца, она зубами вцепилась в него, желая обрести наконец мечтая о спокойную, обеспеченную жизнь под крылом у Генки.

Она по-своему, по-женски, любила его, - за надежность, щедрость и другие мужские качества, воспоминание о которых приводили её в состояние задумчивой

мечтательности.

В «Спецтехнологии» об этой связи знали все.

Геннадия Семеновича подчиненные не осуждали, а Алисе, как вполне вероятной его жене, выказывали уважение и называли по имени-отчеству: Алиса Бедросовна.

...Проснувшись, Генка решил над Алисой подшутить. Вытащенным из подушки пёрышком он стал водить по носу спящей подруги, веселясь от души ее бормотанию и слабым попыткам смахнуть что-то с носа.

Потом он провел пёрышком по её ноге. Когда и это не помогло, он наклонился над ее ухом, куснул мочку, и громко прошептал:

-Алиса, вставай, я хочу кофе!

Алиса открыла глаза, потянулась, и, увидев склонившегося над ней Генку, обхватила его руками за шею:

-Сначала поцелуй, - заявила она тоном, не терпящим возражений.

Когда Генка выполнил ее просьбу, она со смехом повалила его на кровать, и, усевшись на нём верхом, стала рассказывать, какой странный сон приснился ей этим утром. при этом пальчиком показывая Генке, в каких местах ползали ужасные жуки.

Когда она показала пальцем на низ живота, Генка, притворно удивляясь переспросил Алиску:

-А ну-ка покажи еще раз, где тут у нас жуки прячутся?! - и с этими словами он, опрокинув Алису на кровать, стал сосредоточенно изучать места, где прячутся жуки.

Не найдя никаких жуков, он всёже, добился своей цели – Алиса сладко-сладко застонала под ним.

…Через час, стоя под душем, Генка услышал телефонный звонок. Перекрывая шум льющейся на него воды, Генка крикнул Алисе, возившейся на кухне:

-Алиса, возьми трубку, и, если это меня, скажи, что на работе буду не раньше трех.

Через минуту в ванную заглянула Алиса, и, протягивая ему телефонную трубку, растерянно сказала:

-Ген, тут какая-то женщина плачет и все время повторяет имя «Сергей».

Недовольно хмыкнув, Генка закрыл кран и взял у Алисы трубку.

-Сазонов, - коротко представился он.

По мере того, как он все больше и больше вникал в смысл того, что кричала, рыдая, женщина на другом конце провода, Генкино лицо становилось все белее и белее.

Наконец, он проговорил:

-Успокойся, Нина, я буду у тебя через полчаса.

Быстро одевшись и сунув в карман плаща приготовленный Алисой бутерброд, Сергей выскочил во двор и пошел к стоящему у ворот джипу. Догнавшей его Алисе он коротко бросил:

-Позвони на фирму, пусть за тобой кто-нибудь приедет, а потом жди моего звонка.

Путь из престижного поселка в пригороде, где теперь возводили свои хоромы местные богачи до того дома, куда он однажды подвозил Сергея, занял у Генки не более двадцати минут.

Оставив машину во дворе, Генка в нерешительности потоптался несколько минут, не зная, куда идти дальше. В этот момент, до его ушей, донесся громкий старушечий голос:

-Гляди, Ивановна, опять к этой, из пятьдесят пятой квартиры, ухажер приехал!

На скамейке, приютившейся у старой липы, сидели две старушки и с осуждением смотрели на Генку.

-Гляди, Егоровна, а этот, видать из приличных, - нисколько не заботясь о том, что их могут слышать другие, продолжала вторая старуха.

Пройдя мимо дворовой стражи нравственности, Генка нашел подъезд с нужной ему пятьдесят пятой квартирой.

Поднявшись на пятый этаж, он остановился, не зная, как ему поступить.

Звонить в дверь, где сейчас лежал мертвым его друг, с которым Генка не виделся пятнадцать лет, было нельзя. Оставалось лишь надеяться, что дверь не заперта. Генка толкнул дверь, и она беззвучно открылась. Не раздеваясь, Генка прошел через прихожую и оказался в комнате, где на широкой софе лежал Серега. Он был все так же укрыт одеялом, и, если бы не мертвенная бледность да заострившиеся черты лица, то, казалось бы, что он просто уснул, устав от долгих странствий.

Генка опустился на колени возле друга и долго стоял так, не в силах что-либо сказать. Потом он встал, вытер глаза платком, и, повернувшись, только сейчас увидел Нину, стоявшую у окна.

Вид у нее был ужасный. Она уже не плакала, - плакать уже не было сил. Клочья разорванного халата, растрепанные волосы, распухшее от слез лицо и пустые, ничего не видящие глаза поразили Генку.

Он подошел к ней, взял руку в свою, и только тогда, подняв на него глаза, и, уже узнавая, она тихо произнесла:

-Вот, Геночка, как получилось, - умер наш Сереженька…

Генка сделал еще один шаг, и Нина, не в силах себя сдержать, приникла к нему и заплакала, - тихо и безутешно…

Генка, не зная, как утешить Нину, обнял ее за плечи, подвел к столу и посадил на стул, на котором вчера вечером, еще живой, сидел Сергей. Потом он прошел на кухню и, набрав из-под крана воды, подал Нине стакан.

Клацая о край стакана зубами, Нина сделала несколько глотков. Генка сел напротив и сказал:

-Расскажи мне все по порядку.

Нина, постоянно всхлипывая, стала рассказывать, как ей позвонил, а потом приехал Сергей; как сидели они весь прошлый вечер вдвоем, как разговаривали, вспоминая прошлое; как потом она оставила его у себя ночевать.

-Когда это произошло? – задал вопрос Генка.

-Сегодня ночью, точнее, - ближе к утру, - ответила Нина. Он, как мне кажется, собирался тебе позвонить, да не успел…

Тяжело вздохнув, она продолжила:

-Он ведь, тогда, когда со мной та беда случилась, сердце свое надорвал, - сказала Нина и опять заплакала.

Генка сидел и думал: «Плохая, очень плохая получилась история. У Нинки и так репутация подмоченная, а после такого случая, соседи ее со света и вовсе сживут».

«Надо что-то придумать», - решил Генка и направился к телефону, но по дороге что-то вспомнил, остановился и спросил:

-Нина, а документы у него с собой были?

Нина неопределенно пожала плечами, и, тогда Генка, покрутив головой, заметил куртку и джинсы, висевшие в прихожей. Порывшись в карманах куртки, он нашел паспорт Сергея и заметно успокоился.

Набрав номер офиса, он сказал Алисе, чтобы та разыскала майора Ивлева

и попросила его срочно приехать по Нинкиному адресу.

…Ивлев был давним знакомым Генки. Когда-то давно, будучи совсем молодым, увлекся Генка фотографией. А когда из Советской Группы Войск, расположенной в ГДР, приехал знакомый прапорщик и привез цветные порножурналы, сделал Генка с них две пленки слайдовых копий, - самому на голеньких баб посмотреть, да друзьям показать.

Тут кто-то и настучал на него в КГБ. Пришел тогда к нему на работу молодой человек в сером пиджачке, назвался лейтенантом КГБ Ивлевым, и заявил:

-Выбирай, Гена, одно из двух: или срок за тиражирование порнухи, или ты даёшь согласие сотрудничать с «Конторой».

Генка не хотел топтать зону и выбрал второй вариант.

Для начала дали ему новые друзья задание: завести друзей среди тех, кто учит иврит. Таким простым способом они «вычисляли» тех, кто собирался тогда уехать в Израиль.

В силу того, что у Генки в роду евреев никого не было, а друзья были сплошь идейными да партийными, сорвал он тогда «Конторе» план по поиску врагов. Агент из него не вышел, времена вскоре изменились, «Контору» прикрыли, а вот старое знакомство пришлось кстати.

Когда Союз стал рушиться, и бывшие офицеры КГБ, как тараканы, полезли в щели, пришел к нему товарищ Ивлев, теперь уже майор, и спросил:

-Гена, к тебе рэкет уже приходил?

Генка ответил, что пока не приходил.

Тогда Ивлев сказал:

-А ты их, Гена, не бойся, - я буду теперь твоей крышей, и она будет такая крепкая, что все твои проблемы решатся в один момент.

И ударили они тогда по рукам. С тех пор Ивлев Гену «крышевал», а он Ивлеву за это деньги платил, и не малые.

Сегодня, вспомнив об Ивлеве, Гена решил с его помощью решить назревшую проблему.

Ивлев приехал через час.

Пока они с Генкой шушукались на кухне, Нина, немного успокоившись, стала собирать вещи Сергея и складывать их в его сумку.

Через несколько минут после звонка Ивлева по телефону, приехала машина скорой помощи, и два дюжих санитара, предварительно убедившись, что в подъезде и во дворе никого нет, положили тело Сергея на носилки, накрыли одеялом и снесли вниз.

Когда санитарная машина уехала, Генка подошел к Нине и сказал:

-Слушай, и запоминай: Сергея здесь не было. Когда я уйду, позвони на работу, возьми отгулы. И вот ещё что. Вот тебе моя визитка, позвони мне, когда немного успокоишься, там мы решим, что делать дальше.

Все ушли, и Нина, немного придя в себя, позвонила на работу, договорившись о неделе отгулов, но отдохнуть и успокоиться ей не пришлось, - уже назавтра всё круто изменилось.

А случилось вот что: используя свои знакомства в киевской милиции, жена Сергея пронюхала, при каких обстоятельствах умер Сергей, и, в отместку ему, уже мертвому, отказалась забирать тело для похорон.

Первым об этом узнал Ивлев, он-то и позвонил Генке. Взволнованный, Генка прилетел на квартиру к Нине с этой дурной вестью, но, Нина, на удивление спокойно отнесшаяся к известию, тихо сказала:

-Это даже хорошо, что она так поступила. Я своего Сереженьку сама похороню.

Генка молча выслушал Нину, потом поцеловал ей руку и ушел.

…За сутки все было сделано.

Генка, заплативший всем: ментам, врачам, ЗАГСовым крысам, гробокопателям, музыкантам, и даже не забывший организовать поминки, все это время мотался как угорелый, оставив в офисе за себя Алису.

…Похоронили Сергея на Центральном кладбище, в хорошем месте.

Когда прошли сороковины, вспомнила Нина про Генкину визитку и позвонила ему на работу.

-Приходи, поговорим, - сказал ей Генка.

…Когда Нина пришла в назначенное ей время в офис «Спецтехнологии», Генка, поднявшись из-за своего стола, вышел ей навстречу, поцеловал в щеку и усадил в кресло. Позвав Алису, он велел приготовить чай, а, когда Алиса принесла на подносе бутерброды с ветчиной и три чашки чая, сказал:

-Алиса, нам с Ниной Николаевной поговорить надо, посмотри там, в приемной, чтоб никто нам не помешал.

Алиса, обиженно глянув на Генку, демонстративно крутнулась на каблуках, и, покачивая бедрами, вышла за дверь.

-Ты на нее внимание не обращай, - сказал Генка, - она девка хорошая, грамотная, да вот только сильно ревнивая.

Поняв все с полуслова, Нина неопределенно пожала плечами:

-Дело ваше, семейное. Скажи, зачем ты хотел меня видеть?

Генка надкусил бутерброд и сделал глоток из чашки.

-Да ты, Нина, расслабься, чайку попей, - Алиса его очень хорошо заваривает.

Нина сделала глоток: чай, действительно, был очень хорош. Поставив чашку на стол, Нина вновь вопросительно посмотрела на Генку. Тот, аккуратно смахнув в ладонь крошки со стола, стряхнул их в поднос, и, немного подумав, сказал:

-Я слышал, ты, до сих пор машинисткой работаешь;? Не хочешь ли ко мне пойти работать? – и он вопросительно глянул на Нину.

Нина сидела, опустив голову, и думала: «Вот мне уже сорок, а это, как ни крути, половина жизни. Любовь не удалась; в остальном, как на пепелище: ни друзей, ни подруг, - одни черные головешки. Работа за машинкой выматывает все больше и больше, а пришедшие им на смену компьютеры скоро вообще оставит, таких как она, без работы: хорошая машинистка не сделает на своей машинке и половины того, что сделает на компьютере посредственный оператор».

Словно угадав ход Нининых мыслей, Генка добавил:

-Я тебя на курсы пошлю, подучишься немного; зарплатой тоже не обижу, ведь не чужие мы все-таки люди, - и он с усмешкой глянул на Нину.

Вспыхнув до корней волос, Нина моментально отреагировала на его выпад:

-Ты, Гена, на интим мне не намекай; я тогда еще дурочкой с переулочка была, когда остаться тебе на ночь предложила, так что забудь про это и наперёд не мечтай.

Генка удивленно посмотрел на Нину. В его представлении, эта, еще весьма привлекательная женщина, должна быть благодарной ему за то, что он, крутой предприниматель, Гена Сазонов, обратил на нее внимание и протянул ей руку.

-Нина, - сказал Генка вкрадчиво, - я имел ввиду совсем другое. Ты ведь знаешь, как мы с Сережей дружили, - он мне, как брат был. Я тебя, его подругу, уважаю. Что было между нами, то травой поросло. Если ты не захочешь, ничего и впредь не будет, хотя я тебе прямо скажу, - нравишься ты мне.

При этих словах, Нинка подняла голову и посмотрела на Генку. Похоже, что он не шутил.

«Но, как же тогда Алиса»? – подумала Нина, - «Ведь она ему уже почти что жена»!

Генка, решительно поднялся, и тоном, не терпящим возражения, заявил:

-Значит так. Завтра ты пишешь заявление «об уходе по собственному желанию» у себя на работе. Через три дня тебе должны выдать трудовую книжку, это будет, - при этом Генка посмотрел на календарь, - пятница. В понедельник, в восемь, жду тебя с документами в этом кабинете. Все, Нина, до свидания.

... Она шла по коридору, а в ее ушах все звучал Генкин голос: «до свидания», «до свидания», «до свидания».

…В понедельник утром Нина пришла в офис «Спецтехнологии», принесла свои документы и написала заявление о приеме на работу, а уже во вторник она стала посещать компьютерные курсы, - самые дорогие, но, по отзывам специалистов, самые хорошие в городе.

Курсы давали сразу две квалификации: «Пользователь ПК» и «Секретарь делопроизводитель».

«Генка обещаний на ветер не бросает», - поняла Нина.

…Через три месяца, Нина, и до этого печатавшая «вслепую», появилась в «Спецтехнологии», и, взамен отправленной Генкой на пенсию старушки Анны Ильиничны, заняла место за столом в приемной.

...Тем временем, дела у «Спецтехнологии» уверенно шли в гору.

Шведы были довольны, - не неся никаких затрат, они получали каждый месяц кругленькую сумму на свои счета.

Цех, производящий отличную мебель, заработал на полную мощность, и Генкой был выкуплен, отремонтирован и открыт новый фирменный магазин в центре города.

Директором в этот магазин Генка назначил Нину.

Теперь каждое утро, Нина, одетая в строгий костюм с белой блузкой и в туфлях на высоченной шпильке, подъезжала на служебных «Жигулях» к дверям своего нового места работы. Выглядела она очень эффектно, поэтому, а, может еще и потому, что в ней проснулась, дремавшая ранее коммерческая жилка, дела у магазина пошли очень неплохо.

В магазин добавили продавцов, закрепили за ним два мебельных фургона с командой грузчиков, и Нина, еще сама мало веря в свою удачу, заработала с таким усердием, что Генка вынужден был ее приостановить, и, жалея, отправил на две недели в отпуск.

Нина съездила к сестре, погостила два дня у мамы, и, в воскресенье вернулась домой.

Все теперь у нее складывалось хорошо, но настоящего успокоения она не получила.

Нина страдала, и это было видно всем. С той ночи, когда умер Сергей, у Нины не было ни одного мужчины. Самых «крутых» клиентов Нина обслуживала сама, водя по торговому залу и показывая товар, и, еще не было случая, чтобы покупатель, обалдевший от внимания такой красивой женщины, ушел бы от них, не выложив в кассе кругленькую сумму денег. Многие пытались пригласить ее на ужин, но, несмотря на муки, которые она испытывала, будучи одинокой, память о Сергее не позволяла ей сделать шаг навстречу этим предложениям.

У Генки тоже все складывалось неплохо. Алиса теперь большую часть дня проводила дома, ухаживая за садом, купаясь в бассейне, шастая по магазинам и салонам. Она стала более женственной. Из угловатой девчонки с плохими манерами и двумя прыщиками вместо грудей, она превратилась в стройную красавицу с гордой осанкой, а новая силиконовая грудь, подаренная ей на день рождения Генкой, сделала из нее, вообще, секс-бомбу. На работу Алиса ездила теперь лишь в те дни, когда требовалась ее помощь. С Ниной они встречались теперь очень редко, и, ревновавшая ее к Генке, Алиса постепенно стала успокаиваться.

…С момента смерти Сергея прошел год.

В канун Нового, 1994 года, у Генки возникли проблемы. Знающий человек предупредил Генку о готовящейся денежной реформе. Надо было срочно избавляться от наличных денег, - «черного нала», скопившегося в магазине у Нины. Для этого его люди искали надежный банк с нелюбопытным управляющим. Такой банк нашли в Вильнюсе, и Альгирдас, его старый друг и партнер по бизнесу, взялся помочь в этом щепетильном деле.

В Вильнюс решили ехать вдвоем: Генка, - заключать договор с банком, Нина - сдавать деньги. Чтобы избежать таможенного контроля в аэропорту, решили ехать поездом.

Границу с Белоруссией поезд пересекал ночью, и, зная жадность их погранцов и таможенников, Генка сразу отложил несколько сотенных купюр зеленого цвета, - для них. Когда поезд остановился на пограничной станции, Генка не стал будить Нину, спящую на мягком диване спального купе. Когда открылась дверь, и в купе заглянула бесцеремонная рожа прапорщика с зеленым околышем на фуражке, Геннадий протянул ему оба паспорта с вложенными в них деньгами и, приложив палец к губам, показал на спящую Нину:

-Прошу вас, тише, не разбудите жену, у нее температура.

Пограничник полистал паспорта, посветил фонариком, сверяя личности пассажиров, и незаметно взяв деньги, ушел. Так же Геннадий поступил и с таможенником.

В Вильнюс они приехали глубокой ночью. На перроне их встречал Альгирдас. Передав ему на сохранение дипломат с деньгами, Генка с Ниной поехали в заказанную для них гостиницу. Гостиница была хорошая, но произошла путаница с их заказом, и им предложили одноместный номер. Когда Генка начал качать права, дежурный администратор пожал плечами и сказал:

-К сожалению, ничего другого вам предложить не могу, у нас съезд партии зеленых, все места заняты.

Генка, подхватив сумки, пошел следом за дежурной. Нина, еще до конца не проснувшаяся, покорно шла за ними. Номер был большим, с письменным столом, телевизором и двумя мягкими креслами. У стены стояла кровать, размером с небольшое футбольное поле.

Нина села на кровать и покачалась на ее пружинах, проверяя, не жестко ли будет спать, затем посмотрела на Генку:

-Какие будут мнения, господин директор?

Генка пожал плечами и сказал:

-Я пока посижу, а ты иди в душ…

Нинка взяла свою сумку, достала оттуда пижаму и пошла мыться. Когда она через десять минут вернулась, кровать уже стояла расстеленная, а Генка собирался идти мыться.

-Ты ложись, а я помоюсь и в кресле расположусь, - сказал он Нине и ушел.

Нина залезла под одеяло и свернулась калачиком. Несмотря на то, что в номере было тепло, она чувствовала озноб. Когда Генка вернулся из душа, свет в комнате был уже погашен. Через стекла гостиничного окна, с улицы, проникал желтоватый свет фонарей, отбрасывающих длинные тени на стены номера. Генка устроился в креслах, сдвинув их вместе, и накрылся покрывалом, снятым перед этим с кровати. Ему было холодно и неудобно в этих креслах, и, немного повозившись, он начал засыпать. Проснулся он от того, что чья-то рука нетерпеливо теребила его за руку. Перед ним стояла Нина. Генка глянул на часы: спал он ровно десять минут.

-Иди в кровать, а то ты до утра окончательно окоченеешь, а что я потом, одна, буду делать? - сказала Нина и первой юркнула под одеяло. Генку дважды приглашать не пришлось. Устроившись с противоположной стороны, он быстро согрелся под одеялом, но, теперь сон уже не шел к нему. Перед глазами все стояла Нина. Повернувшись на бок, он протянул к ней руку и коснулся ее плеча. Нина повернулась, легла на спину и посмотрела на Геннадия, а потом ее рука, словно не подчиняясь воле хозяйки, встретилась с его рукой, и Нина, придвигаясь на широченной кровати ближе к Генке, положила его руку себе на грудь.

…На часах было девять утра, когда Генка открыл глаза. То, что произошло между ними этой ночью, было, как сон. Так хорошо, как с Ниной, ему не было даже с Алисой. Нина была прекрасной и неутомимой любовницей, не ставящей в кровати никаких условий: ему этой ночью было позволено все! Она отдавала себя всю, без остатка, взамен лишь прося:

-Еще, еще, еще!

…Они не сомкнули глаз до шести. И вот, проснувшись первым, проспав всего три часа, он глядел на спящую женщину, которую хотел всегда, и, которую всегда хотели множество других мужчин.

…Богиня, жрица, гетера, - она была сильна и прекрасна в своем искусстве любить! Каждый, кто спал с ней раньше, запоминал это на всю свою жизнь. Сломав, как прутик, свою судьбу, лишившись в конце концов, единственного человека, которого она по-настоящему любила, она нашла в себе силы начать все сначала. Женщина, созданная для любви, Нина была прекраснейшим из всех живших на земле существ!

…Встреча в банке была назначена на одиннадцать и прошла, как по маслу. Пожав друг другу руки, Генка распрощался с управляющим и поехал с Ниной обедать. Он хотел остаться с Ниной еще на одну ночь в той гостинице, но Нина сказала твердо и непреклонно:

-Едем домой.

Когда же он начал говорить ей, что любит, что хотел бы все время быть только с ней, Нина, мягко коснувшись его руки, сказала:

-Гена, я благодарна тебе за эту ночь. У меня давно не было ничего подобного, но у тебя есть Алиса. Вы, как две капли воды, подходите друг для друга, и я хочу, чтобы эта девочка была счастлива с тобой.

…Алиса, соскучившись за своим Генкой, устроила ему сюрприз. Когда он, вернувшись из Вильнюса, зашел в дом, Алиса, расцеловав любимого, потащила его наверх. Когда они поднялись, Алиса сказала:

-Зажмурь глаза!

Так, с зажмуренными глазами, она и втащила его в спальню. Когда он, по ее команде, открыл глаза, ему предстала следующая картина: вся старая мебель, долгие годы верой и правдой служившая Генке, куда-то исчезла, а вместо нее стоял теперь белоснежный спальный гарнитур с прекрасной инкрустацией. В тон ему подобранные бра на стенах создавали очень уютную обстановку, и, расчувствовавшись, Генка обнял Алису, и, нежно гладя ее по голове, вдруг, неожиданно для самого себя, сказал:

-Алиса, будь моей женой!

…Нина, мечтавшая сменить квартиру в опостылевшем ей доме на другую, наконец, получила такую возможность. Живя экономно, она собрала некоторую сумму денег, которых ей хватило бы для покупки небольшой квартиры. Ей нужен был маклер, и она обратилась за советом к Генке. Вместо того, чтобы дать Нине совет, Генка усадил ее в кресло и спросил:

-Что, «сколько»? – спросила у него Нина.

-Сколько тебе нужно денег? - еще раз повторил Генка

Когда Нина объяснила ему, что денег не надо, что у нее уже собрано, и она просит только совет, Генка, нисколько не рисуясь, сказал Нине следующее:

-Ты так много хорошего сделала для фирмы, что я в состоянии ее тебе подарить, и не какую-то там однокомнатную, а нормальную, двух или трехкомнатную в центре города!

И потом, глядя на Нину с улыбкой, добавил:

-Замуж выйдешь, деток нарожаешь, так что покупай жилплощадь с запасом!

Генка как в воду смотрел. В середине марта у Нины, впервые за многие годы, произошла задержка месячных. Сначала Нина не придала этому значения: через неделю начнутся, подумала она. Диагноз, поставленный её давным-давно после неудачного аборта, не оставлял её никакой надежды когда-нибудь забеременеть, потому она никогда не предохранялась. Подождав еще пару недель, она пошла на прием к врачу. Участковый гинеколог, снимая после осмотра резиновые перчатки, сказал Нине:

-Девять недель беременности. Пол ребенка определим позже, на УЗИ. А пока придется сдать анализы, - и он сел за стол выписывать направления.

Ошеломленная Нина, одеваясь, никак не могла придти в себя. Ей сорок один год, и она беременна! То, о чем она когда-то мечтала, должно сейчас случиться, - у нее будет ребенок! Все следующие дни, пока она ходила по врачам и сдавала анализы, ее все еще мучили сомнения: а вдруг это ошибка? Но, когда после УЗИ ей сказали, что у нее родится мальчик, сомнения отпали прочь. И вот тогда Нина задумалась. Несомненно, это ребенок Гены, ведь ни до, ни после Вильнюса, у нее никого не было. Но как ему сказать об этом? И как он к этому отнесется? Скрыть от него беременность не удастся, он и сам, увидев вскоре растущий Нинин живот, все поймет без объяснений. Нет, Нина не хотела навязывать ему себя и этого ребенка, но, она хотела, чтобы он знал о том, что у нее будет сын. И она решила поговорить с Генкой.

…Нина позвонила ему в конце рабочего дня, в пятницу, зная, что он еще у себя в кабинете. Поздоровавшись, она спросила, сможет ли он с ней встретиться. Генка только спросил, где ей будет удобнее. Она назвала ему адрес какого-то кафе, неподалеку от их магазина, и они договорились на шесть вечера. Ровно в шесть Генка сидел напротив Нины, за столиком кафе, подальше от любопытных глаз. Заказали кофе, причем пьющая всегда крепкий черный кофе, Нина заказала сегодня кофе со сливками, что сразу бросилось Генке в глаза.

Все стало понятным после того, как она, положив свою ладонь на его руку, сказала:

-Геночка, у меня будет ребенок!

Генка, размешивавший перед этим сахар в чашке со своим кофе, поднял глаза на Нину.

-Кто будет? – переспросил он, явно не веря тому, что услышал от Нины.

-Ребенок, - повторила Нина, - у меня будет ребенок. Это наш с тобой ребенок, точнее - мой. Я всю жизнь мечтала об этом. И я уже все решила.

Генка сделал глоток, и спросил:

-Так что ты решила, Нина?

-Я решила, что этого ребенка подниму сама, у меня на это хватит сил. И еще одно: я не буду мешать тебе. Я всю жизнь буду помнить, что ты сделал для меня.

…Генка сидел и переваривал сказанное Ниной. Два чувства боролись в нем: радость и страх. Радость от чувства предстоящего отцовства: ведь это будет его первенец, и страх от мысли, что это может стать известным Алисе. Вычислить, кто и куда ездил с Ниной в то время, когда она зачала, Алиса сможет без особого труда. И тогда разразится скандал, который может лишить его Алисы. Только что он сделал ей предложение, которое она с радостью приняла, и, уже наметили день свадьбы, и, вот, теперь, все может рухнуть! Генка сидел и думал, и все, о чем думал Генка, понимала своим женским чутьем Нина. Она ободряюще похлопала Генку по руке, и, поднимаясь со своего места, сказала ему на прощание:

-Я, наверно, расчет у тебя возьму. Поеду к маме, там и рожать буду. Не хочу, чтобы ты из-за меня страдал.

Генка полез во внутренний карман пиджака и достал портмоне. Оттуда он извлек белый картонный квадратик, на котором шариковой ручкой были записаны какие-то цифры.

-Нина, давно хотел тебе отдать, да все не было случая. Это мой подарок тебе, его я сделал еще в Вильнюсе. В том банке, в который мы с тобой тогда ездили, я открыл отдельный счет, - на твое имя.

Нина взяла белый кусочек картона, повертела его в руках, будто раздумывая, а потом положила его за отворот своей перчатки. Наклонившись к Генкиному лицу, она крепко поцеловала его в сладкие от кофе губы и пошла между столиками, к выходу из кафе.

Послесловие.

Через месяц после того, как внезапно для всех Нина взяла расчет и уехала из Н-ска, вся «Спецтехнология» гуляла на свадьбе своего директора. Для этого был снят самый модный ресторан в городе – «Пловдив». Это тоже был один из подарков Гены своей невесте: как-никак, а в ее жилах текла и болгарская кровь.