Моё внимание привлекли высказывания ряда рецензентов, членов жюри нашего портала о том, что каждое стихотворение (за исключением твёрдых форм) должно быть написано с соблюдением единого, не изменяющегося порядка рифмовки: рифмы только парные (аабб) или перекрёстные (абаб), или охватные (абба), или более сложные, но регулярно повторяющиеся. Упорядочено должны чередоваться мужские (ударение на последнем слоге), женские (ударение на предпоследнем слоге), дактилические (ударение на третьем от конца слоге) рифмы. Насколько правомерно подобное утверждение?

Я не филолог по образованию, стихи пишу лишь в течение последних восьми лет и для того, чтобы прояснить ситуацию, я обратилась к литературоведческим источникам.

 

«Литературный энциклопедический словарь» (1) обходит данный вопрос молчанием. Ю. М. Лотман (2), разбирая особенности написания ряда стихотворений классиков (А. С. Пушкина «Зорю бьют…», Ф. И. Тютчева «Два голоса», Н. А. Некрасова «Последние элегии»), в которых есть смена системы рифмовки, не обращает на этот факт внимания.

Г.Шенгели (3) отмечает, что сохранение порядка рифмовки в стихотворении – явление весьма устойчивое, но не обязательное. Коротко, без объяснений.

Ту же мысль и почти столь же лаконично высказывает В.М. Жирмунский (4). Он пишет, что «поэт лирический кладёт в основу метрической композиции постоянно возвращающуюся, закономерно построенную группу стихов – строфу… Устанавливается правильное чередование ж. и м. окончаний на всём протяжении стихотворения». Жирмунский признаёт возможность отклонений от этой схемы, но отклонение «должно быть обдумано и рассчитано, чтобы быть оправданным». Что оправдывает отклонение от избранной схемы, Жирмунский не поясняет.

М. Л. Гаспаров (5), анализируя стихотворение Вяч. Иванова «Русский ум», отмечает, что по мере прояснения рассматриваемой поэтом проблемы сложная охватная рифма сменяется сначала самой привычной - перекрёстной, а в конце – наиболее простой для восприятия – парной. Никаких обобщений на основе этого частного случая Гаспаров не делает.

Из сказанного ясно, что изменение системы рифмовки в пределах одного стихотворения возможно, но оно должно быть чем-то обусловлено.

Как часто подобные изменения встречаются в русской поэзии, и чем они объясняются, для меня оставалось неясным. (Случай со стихотворением «Русский ум» - явно единичный).

 

Рассуждая логически, устойчивость выбранной для данного стихотворения системы рифмовки понять легко: любые повторы, любая предсказуемость повышает гармоничность стиха. Но если продолжить подобные рассуждения, смена системы рифмовки может появляться в случаях, когда описывается явление не гармоничное, и автор хочет отсутствие гармонии подчеркнуть. Смена порядка рифмовки может появляться и при резком изменении эмоционального фона, при взгляде на проблему с разных точек зрения. Смена порядка рифмовки может быть и средством, позволяющим разнообразить объёмный текст, если автор не прибегает к употреблению сложных, упорядочено повторяющихся строф, включающих несколько систем рифмовки (например, октавы, онегинской строфы).

 

Но это – лишь рассуждения. И я решила обратиться к первоисточникам – стихам Пушкина, Лермонтова, Тютчева, Ахматовой, Блока, Бунина, Мандельштама, Цветаевой, Волошина, Пастернака, Заболоцкого, Окуджавы, Самойлова, Евтушенко. Обнаруженные факты показались мне весьма интересными.

 

Итак, начнём с ПУШКИНА. В стихах раннего Пушкина (1815 – 1821гг.) порядок рифмовки меняется очень часто и легко (стихотворения «Луцинию», «Я пережил свои желанья…», «Погасло дневное светило…», «Торжество Вакха», «Деревня», «К Чаадаеву», «Кинжал» и др.). В более поздний период с изменениями порядка рифмовки написаны такие прекрасные стихи, как «Признание» (первое четверостишье – охватная рифма, последующие – перекрёстная), «Пророк» (произвольное чередование охватных, перекрёстных, парных рифм), «Что в имени тебе моём?..», «Стихи, сочинённые во время

бессонницы», «Во глубине сибирских руд…», «Клеветникам России», «Конь» и др. А вот большинство стихотворений Пушкина о любви написаны без нарушений порядка рифмовки («Я помню чудное мгновенье…», «Прощание», «Когда твои младые лета…»,

«Не пой, красавица, при мне…», «Под небом голубым…», «Я здесь, Инезилья…», «Красавице», «Сожжённое письмо», «Ты вянешь и молчишь…» и др.).

Во всех поэмах Пушкина, за исключением «Домика в Коломне», на фоне объёмного текста порядок рифмовки произвольно меняется, внося тем самым разнообразие. В «Домике в Коломне» разнообразие вносится использованием октавы, в которой смена системы рифмовки чётко запрограммирована (по мнению Лотмана, приведенному в его книге «Анализ поэтического текста», сложно построенные строфы, как средство упорядочивания текста и внесения в него разнообразия, подходят для «речевых» жанров, например для «Евгения Онегина», но не для романтических поэм).

 

ЛЕРМОНТОВ. Примеров вольного чередования различных систем рифмовки в стихах Лермонтова множество («Смерть поэта», «Родина», «Умирающий гладиатор», «Я вам пишу…», «Пророк» и др.). Для негармоничного, полного трагизма, бегущего от покоя духа Лермонтова сшибки различных систем рифмовки были, очевидно, близки, органичны.

 

ТЮТЧЕВ. По другой причине часто соседствуют в одном стихотворении охватные и перекрёстные рифмы, меняется порядок чередования женских (дактилических) и мужских рифм во многих стихах Тютчев(«Весна», «Слёзы», «Странник», «Близнецы», «Неман», «Есть в осени первоначальной…», «От жизни той, что бушевала здесь…» и др.). Причина склонности Тютчева к смене порядка рифмовки, вероятно, связана с его философским мышлением, стремлением рассматривать явления с разных сторон, противопоставлять одни черты другим. Эти противопоставления и подчёркиваются сменой рифмовки. Интересно отметить, что дисгармоничное явление бессонницы у Тютчева, как и у Пушкина, вызывает изменение порядка рифм (стихотворение «Бессонница»). Но, как и у Пушкина, в лучших стихах Тютчева о любви нет нарушений правил рифмовки, мужские и женские рифмы чередуются гармонично. Речь идёт о таких стихотворениях, как «Предопределение», «Не говори: меня он, как и прежде любит…», «О не тревожь меня…», «Чему молилась ты с любовью…», «Я очи знал, - о, эти очи…», «Последняя любовь», «Она сидела на полу…», «Когда на то нет божьего согласья…», «Накануне годовщины 4 августа 1864 года…».

 

Обратимся теперь к поэтам более позднего времени, которые нарушали порядок рифмовки крайне редко, в исключительных случаях. В каких именно?

 

ПАСТЕРНАК. Два стихотворения, посвящённых метели, бурану. Между их созданием – полвека. Но оба они написаны с нарушением системы рифмовки, подчёркивающем неритмичность явления, вихри, смятение. В результате, в стихотворении «Снег идёт» охватная рифма сменяется перекрёстной, в стихотворении «Метель» на фоне охватных ритм появляется перекрёстная.

 

ЦВЕТАЕВА переходит на смесь перекрёстных, охватных и парных рифм в наполненном тревогой, криком души стихотворении «Библейский мотив», написанном в 1941 году.

 

Одно из лучших стихотворений БЛОКА «О, я хочу безумно жить…» (1914г.), нервное, страстное, полное смятения, начинается с охватной рифмовки, затем переходит к перекрёстной.

 

АХМАТОВА в стихотворении, посвящённом ссылке Мандельштама «Воронеж», отказывается от равномерного чередования женских и мужских рифм, подчёркивая жестокость, неестественность действа. То же самое мы наблюдаем в её стихотворениях о войне: «Победители», «Сзади Нарвские были ворота…», в наполненном тяжкими эмоциями стихотворении «И комната, в которой я болею…» В последнем маленьком стихотворении мы видим перекрёстные, охватные, парные рифмы.

 

БУНИН. Система рифмовки меняется в таких стихотворениях, как «На высоте, на снеговой вершине…», «Эллада», «Настанет день – исчезну я…». В первом случае смена рифмовки подчёркивает противопоставление времён, во втором и третьем затронута тема смерти (цивилизации или человека).

 

ЗАБОЛОЦКИЙ. Стихотворение «Одинокий дуб». В первом четверостишье, описывающем неприглядный внешний вид старого дуба, система рифмовки – охватная. В двух последующих четверостишьях этой неказистости противопоставлены стойкость дуба и другие положительные его качества. Подчёркивая противопоставление, охватная рифмовка сменяется перекрёстной.

Таким образом, у Пастернака, Цветаевой, Блока, Ахматовой, Бунина, Заболоцкого

смена порядка рифмовки внутри стихотворения – художественный приём, подчёркивающий смятение души, дисгармоничность описываемого явления или некое противопоставление.

 

ВОЛОШИН в равной мере пользовался и строгими правилами рифмовки и их нарушениями в пределах одного стихотворения. Так в одном из ранних стихотворений «Как мне близок и понятен…» в первом четверостишии все рифмы женские, в остальном тексте женские и мужские рифмы чередуются. В произвольном порядке чередуются охватные, парные, перекрёстные рифмы и в поздних стихотворениях Волошина «Личины», «Усобица» и др.

 

На примере стихотворений Ахматовой, Цветаевой мы видели, что нарушения порядка рифмовки нередко происходят в трудные, жестокие времена. Это особенно ярко проявилось в стихах МАНДЕЛЬШТАМА. До 1935 года, года ссылки в Воронеж, он изменял систему рифмовки в пределах стихотворения крайне редко (в качестве исключений можно назвать «Как чёрный ангел на снегу…» и «Мадригал»). А на протяжении 1935 – 1937 годов на фоне тревоги, страха, отчаяния стихи с изменениями порядка рифмовки встречаются неоднократно («Я живу на важных огородах…», «Чернозём», «Мир начинался страшен и велик…», «Ты должен мной повелевать…», «Если мы жизнью полны в высшей мере…», Стансы», «Лишив меня морей, разбега и разлёта…», «За Паганини длиннополым…», «Ариост», «Из-за домов, из-за лесов…», «Сосновой рощицы закон…», «Пластинка тонкая жилета…», «Я у Кольцова…» и др.).

 

Обратимся теперь к поэтам близкого нам времени.

ОКУДЖАВА нередко менял систему рифмовки в пределах стихотворения («Собрался к маме – умерла…», «Становлюсь сентиментальным…», «На почве страха и тоски…», «Малиновка свистнет и тут же замрёт…», «Тщеславие нас всех подогревает…» и др.).

Нередка смесь разных систем рифмовки и в стихах ЕВТУШЕНКО. Это касается не только его отнюдь не благостной гражданской лирики («Бабий Яр», «Двадцать первый век», «Карьера»), но и лирики философской («Последняя попытка стать счастливым…») и любовной, если речь идёт о любви неразделённой, дисгармоничной («Медленная любовь», «Благодарность», «Я комнату снимаю на Сущевке…», «Одиночество», «Со мною вот что происходит…»). Но прекрасное стихотворение, посвящённое любимой жене Маше «Я люблю тебя больше природы…», написано в соответствии с чётким порядком рифмовки, равномерным чередованием мужских и женских рифм.

 

Изменения порядка рифмовки мы нередко видим и в стихах САМОЙЛОВА («Повтори, воссоздай…», «Дневник», «Пусть нас увидят…», «Я вас измучил не разлукой – возвращеньем…», «Устал, но всё равно свербишь…», «Фантазия», «Ты скажи, чем могу я тебя одарить?..», «Простите, милые, ведь вас я скоро брошу…» и многие другие). И опять изменения порядка рифмовки в стихотворении «Бессонница», как и у Пушкина и Тютчева! Тема диктует отступление от однотипной рифмовки.

 

Исходя из всего вышеизложенного, смена рифмовки в пределах одного стихотворения может быть художественным приёмом, позволяющим автору подчеркнуть изменение эмоционального фона, дисгармоничность описываемого явления, неоднозначность оценок, их противопоставление. Может смена порядка рифмовки быть и средством разнообразить звучание объёмных поэтических текстов. Частые отступления от порядка рифмовки могут быть и следствием трудного периода в жизни поэта. «Каждый пишет, как он дышит…»

Я отнюдь не призываю поэтов отказываться от использования в пределах одного стихотворения одной системы рифмовки, чёткого однотипного чередования мужских и женских рифм. Но если Вы видите сбой в этой гармонии, стоит задуматься над тем, с чем этот сбой связан, чем вызван, насколько оправдан. Это относится и к авторам, и к критикам их произведений.

 

Литературоведческие источники:

1.Литературный энциклопедический словарь. – М.: Советская Энциклопедия, 1987.

2.Лотман Ю. М. Анализ поэтического текста. Структура стиха – Ленинград: Просвещение, 1972.

3.Шенгели Г.А. Техника стиха. – М.: Государственное издательство художественной литературы,1960.

4.Жирмунский В. М. Теория стиха. – Ленинград: Советский писатель,1975.

5.Гаспаров М. Л. Русский стих начала ХХ века в комментариях. – М.: Фортуна Лимитед, 2001