Он посмотрел на меня и грустно улыбнулся:

- Ты уверена?

Я растерялась: уверенность, в которой я пребывала еще секунду назад, мгновенно испарилась и уступила место сомнению. Я пожала плечами и тут же отвела взгляд - он не должен был видеть мои сомнения! Ну как я могла быть уверена? Конечно же, нет. Я хотела схватить и прижать его к груди, наполнив вновь жизненной силой и энергией. Нет, я не была уверена! И вместе с тем я знала, что ему пора уходить. Мы оба это знали. Все было уже решено и все, что возможно, было уже сделано... Эх, все ли?

Часы пробили восемь вечера, требуя поторапливаться.

- Пора, - выдавила я и поправила на его худеньком плече тонкую бретельку.

Он отвернулся и долго смотрел в открытое окно, словно хотел все получше запомнить. Он жмурился от небесного света, отчего глаза превратились в щелочки, а зрачок - в черный штрих тонкой кисточкой. Потом он все-таки посмотрел вниз - примерился, вдруг не получится и будет падать, затем еще раз вверх - оценил высоту и бескрайность неба. Я не мешала ему - мы оба тянули время. Сотни раз мы проигрывали этот момент в своем воображении: движения, необходимые слова, чтобы не забыть, чтобы успеть… И вот момент настал, и мы растерялись – «вокзальная немота»: поезд вот-вот должен тронуться, и нам обязательно надо успеть сказать что-то важное, хотя бы пару слов «на память», но слов нет – исчезли, обесценены, а все движения – неловкие.

Он сидел на подоконнике - тонкий, как струна, слабый, как обещания взрослых, лопатки - два острых бугорка, и вдыхал свежий вечерний воздух. Май. Так много новых запахов - липковато-влажных, новорожденных.

Год назад он также сидел на этом месте - большой, тяжелый, глянцевый, иссиня-черный, плавные линии грациозного тела – неоспоримое свидетельство совершенства природы, легкий росчерк гармонии. Он с интересом наблюдал за колыханием молоденьких листьев, смешно выгибал шею, бесконечно вытягивая ее вперед и, округляя бледно-зеленые глаза-блюдца полные любопытства, отслеживал траектории движения проснувшихся мушек. Год назад. Давно.

- Ты будешь скучать? - тихо спросил он, не глядя на меня, подставив нос и прищуренные глаза весеннему ветру. А может, мне это только показалось?

Но нет, железные пальцы сдавили горло, стало трудно дышать. Я пробормотала что-то похожее на "Да" и тихонько провела пальцем по родному затылку - там была маленькая шишка - я задержалась на ней и спустилась чуть ниже, вдоль гряды болезненно торчащих позвонков.

- Нет смысла тянуть, - вздохнул он и вернулся в реальность. - Не поможешь? - он наклонил голову и деловито принялся затягивать на груди тесемки - потуже. Я проверила узел, еще раз повыше натянула все время съезжающие бретельки, расправила два слипшихся перышка и, в завершении всего, поправила на спине белые крылья.

- Все, - тихо сказала я.

- Все, - эхом отозвался он. – Ну... я полетел.

Он встал, чуть пошатнулся и снова сел, но только на секунду, потому что тут же все тело его напряглось и подалось вперед, задние лапы мягко оттолкнулись от подоконника, крылья вздрогнули, и он внезапно оказался в воздухе - прямо за окном, завис в стоп-кадре на долю мгновения. Интуитивно я тоже дернулась вперед, подставляя ладони, как маленькому ребенку, чтоб не упал... Но белые крылья взмахнули – сначала чуть-чуть, неловко, а потом сильнее и увереннее, и он вдруг полетел! Выше… выше… выше!

Он полетел вверх, быстро набирая высоту и не оглядываясь. Я же так и застыла с открытыми ладонями, страхуя его.

- Лети, мой родной, не бойся, ты не упадешь, - шептала я, мечтая только об одном: чтобы он не оглянулся и не вернулся, пожалев меня и навсегда застряв между небом и землей: ничто не должно было мешать его движению. Я смотрела на его худую черную фигурку, с каждой минутой удаляющуюся все быстрей и быстрей, и восхищалась гармонией его полета.

 

- Мама, мама, смотри, - задрав голову, воскликнул маленький мальчик. - Кот с белыми крыльями!

- Где, - не поняла женщина.

- Ты что, не видишь?! Да вон, в небе, смотри, он летит!

- Не придумывай, это птица, - ответила женщина.

- Да нет же, смотри, он низко летит - видно!

- Низко летит, значит, к дождю, - сказала женщина и ускорила шаг.

 

Симба поднимался все выше и выше, и люди вскоре превратились в крохотных муравьев, деревья и дома – в разноцветные бусины, а родное окно безвозвратно затерялось далеко внизу, как и все мы, кто стоял и смотрел на него, задрав головы. Все ушло в прошлое.

А наверху его встретили белые облака, солнце - золотая рыбка на блюде и синьковое небо. Навстречу стремительно лились потоки свежего воздуха и мягкий золотисто-молочный свет, пахло цветами. Махая маленькими белыми крыльями и щурясь от ветра, мой черный кот летел к Мосту Радуги - мосту в тот мир, где не было боли.

 

 

*- стихи Е. Агафоновой

 

Москва, июль 2006