Такая странная работа.

 

 

Рассказ

 

Атеистам бывшего СССР посвящается.

 

1.

 

В России был канун православной Пасхи. С вечера в городе звонили колокола всех церквей. Яков Наумович Лавринович, бывший лектор обкома партии, а ныне заслуженный пенсионер, сидел у раскрытого окна своего дома и,слушая храмовые перезвоны, невесело размышлял о своей жизни.Горькое разочарование наполняло его душу." Выходит, напрасно я трудился почти тридцать лет,- с тоской думал он, вспоминая свою лекторскую деятельность" Дело в том, что прежде Яков Наумович много лет неустанно читал лекции по научному атеизму, специализировался, так сказать, на антирелигиозной пропаганде. Был в советские времена такой уникальный род деятельности. Считался лучшим лектором- атеистом.

" Изводил я религию, изводил, слюной брызгал с тысяч трибун, наверное, а нынче народ, который я так старательно оттучал от дурмана религии, толпами валит на всевозможные церковные службы.Посмотришь по телевизору- оторопь берет! Президенты, министры, генералы осеняют себя крестным знамением. В России, похоже, скоро сам черт крестится начнет.

А звонари-то как искусны! Откуда они взялись вдруг, канальи? Надо ведь не просто так за пеньковые веревки дергать, а мелодию какую-то церковную разуметь, гармонию чувствовать.. Где они научились этому? Когда? Непостижимо! "

Дом Якова Наумовича стоял на краю города, в очень живописном месте, представлявшем излучину небольшой речки.Там цвела верба, и кричали грачи ,и , стукаясь друг о дружку плыли алмазной огранки льдины, уносившие надоедливую холодную зиму.

" Неужели бог действительно есть, а мне не дано его постигнуть ?- продолжал рызмышлять он, прислушиваясь, как в соседней комнате собирается в церковь вся его семья.- Нечего сказать- хорошую профессию избрал я в молодости. Ведь я же историк с университетским образованием.! Мне же досконально известно, что не было на земле такого царства, империи, или даже жалкого племени, которое обошлось бы без религии. А мы решили, что может быть такое общество. О, как я некогда гордился собой, что распутываю тысячелетние заблуждения человечества!"

Оратором он, действительно, был талантливым! Высокий,обаятельный, остроумный, умевший носить хорошие костюмы, и яркие галстуки, он обладал недюжинным мастерством переубеждения. Его ценило обкомовское руководство. Едва в каком-нибудь городишке, или в сельской местности обнаруживалось религиозное брожение, заводилась секта, или появлялась запрещенная церковная литература- туда срочно, как пожарника к очагу возгорания, как эпидеомолога в центр заразы, как резерв главнокомандующего к обреченной, находящейся в окружении армии, посылался непревзойденный лектор-атеист Яков Наумович Лавринович.

Молва утверждала, что после его лекций в домах верущих падали со стен иконы, нерушимо висевшие там по многу лет, чадили и потухали неугасимые лампадки, а у многих при сотворении крестного знамения пальцы сводило жесточайшей, как при эпилепсии, судорогой.

Яков Наумович был не только импозантен и вальяжен в движениях, но имел очень густые, шириной в два пальца брови, как у тогдашнего первого коммуниста страны, что тоже служило дополнительным шансом в карьере. Он хорошо владел своим густым, богатым на колорантурные диапозоны голосом, и когда он,бывало, держал мертвой хваткой аудиторию, все убеждались в мудрости партии, вскормившей таких пламенных трибунов-ниспровергателей

Он патетически указывал пальцем в небо, объясняя заблудшим овцам, что там только бесконечные время и пространство, а не бог, что советские космонавты, проникнув туда на передовой технике и всесокрушающем учении Маркса- Ленина никакой высшей эманации там не нашли, и это является бесспорным доказательством небытия бога...

Его родные продолжали в соседней комнате сборы на всенощную пасхальную службу.

- Олег! Ты слишком уж вызывающе одет для посещения церкви!

-Нормально, Екатерина Васильевна.Этот костюм тысячу долларов стоит.

- А мне кажется, что у тебя черезчур яркий галстук! Это будет бросаться в глаза.

- Мама! Ты же не хуже меня знаешь, что церковь всех принимает. Кто в язвах, и кто в рубище. И кто в дорогих, как у Олежка костюмах.

- Папа! У тебя гастук, как у петуха хвост...Весь такой же цветной.

- Нормально!

Это жена, дочка, зять Игорь, и внучка Якова Наумовича . Жена по образованию была архитектором, дочка преподавала биологию в школе, а зять был предпринимателем. Что он предпринимал, Яков Наумович в точности и не ведал. Видел только, что он постоянно суетится, перезванивается с кем-то по всем телефонам, иногда исчезает на несколько дней. Но он прекрасно ладил с тещей, покупал ей и жене дорогую косметику и безделушки. Посещение церкви ему явно не по душе. В самом деле, что ему там делать? Яков Наумович представил себе этого здоровенного упитанного мужика с пудовыми кулачищами, смиренно стоявшего на коленях перед какой-нибудь рассохшейся от времени, закопченной иконой , и бухающегося лбом о каменную паперть, и невольно усмехнулся.

-Ира! Внученька! Ты у нас первый раз в церковь идешь! Не так ли?

Это жена Якова Наумовича, бывшая комсомолка и член партии начинала обрабатывать юное поколение единоверцев.

- Ура, бабуля! Ура!

Внучка явно была в восторге от предстоящего похода.

- Запомни, пожалуйста, несколько правил. Церковь это не детский сад.Это совсем особенное место. Понимаешь ли ты это?

- Да. бабушка! Я знаю! Там боженька живет, ангелы летают, серафимы и херувимы.

- Правильно! Молодец! В церкви нельзя вертеться, как юла, бегать туда-сюда, играть и смеяться. Ты умеешь крестится?

- Ага, только забыла немножко. Покажи еще раз бабуля?

- Если человек побывал в церкви , и ни разу не перекрестился, то это все равно что, пришел в гости, и ни с кем не поздоровался. Я тебе по дороге покажу, а то опять забудешь...

А ведь жена когда-то тоже не верила ни в черта, ни в бога, а только в светлое будущее. Все возвращалось на круги своя. Церковь снова обретала власть над человеком. Она крестила его при появлении на свет, находилась рядом при венчании, отпускала грехи, и провожала в другую жизнь. И никому не вырваться из ее цепких лап. Неусыпный контроль от рождения до смерти. Куда там разным спецслужбам! Веками отрабатывался этот изощренный механизм воздействия на душу человека.

Сзади неслышно подошла жена, положила свои теплые, такие знакомые руки ему на плечи, без всякой надежды спросила:

- Яша, может быть и ты пойдещь с нами? Смири гордыню.Все-таки такой праздник! Ему уже две тысячи лет.

Он молча поджал сухие губы, отрицательно помотал своей крупной седой головой.

- Дурь это у тебя! И гордыня! А гордыня - мать всех грехов.Переступить ее надо...

- Оборотень!- прошипел Яков Наумович. Вот вся твоя подноготная и вылазит наружу.

- А хоть бы и так!- не обидилась она.- Не оборотень, а человек, способный менять взгляды в соответствии с эпохой. Прежде нам настольной Библией был Устав КПСС. Коммунизм, как и религия, тоже что-то мистическое, несбыточное. Он несет все черты христианского рая. Там тоже будет тепло, светло, и сыто.

Жена всю сознательную жизнь вычерчивала

безликие советские пятиэтажки,где от архитектора требовалось лишь отличать горизонталь от вертикали, а в последние годы стала проектировать особняки новых русских богатеев . И преуспевала. Оказывается, был у нее талант настоящего архитектора. Клиентов ей находил зять.

- Половина обкомовцев на службы ходит,- продолжала она,- и ни у кого еще, поверь мне, рука не отсохла.

- Я убеждения не меняю, как нижнее белье.Пойми, Катя,- с мукой в голосе произнес он.- Меня весь город, вся область знает. Нет, пойти в церковь - это выше моих сил! Это признать бесполезной свою жизнь.

- Да у тебя мания величия... Яша! Мы старые, больные люди. Мы все под богом ходим. Он все видит, и все воздаст по заслугам. Ты ведь не сам бога громил, а по заданию партии. Она и должна отвечать. Ну не так разве?

- Я материалист, и не хочу после смерти гулять по райским кущам. Пусть меня, как и всякого нормального человека съедят после смерти могильные черви..

- Я в толк не возьму, на кого ты сердишься? Это уже слишком. Откуда это раздражение?

- На самого себя и злюсь,- сжав губы, проговорил он.-Историк близорукий. Если бы мне по молодости сказали, что я увижу, как весь народ поголовно устремится в храмы, что по всему городу будут захлебываться колокола, я бы этому пророку в морду плюнул, или в психушку упрятал. Невозможно раньше в это было поверить.Даже теоретически... Но вот- произошло!

- А ведь ты , Яша, на самом деле, поместил кого-то в психлечебницу. Так?

- Не вспоминай об этом,- поморщился он.- Действительно было такое. До сих пор стыдно. Оппозиционер один начал на мои лекции ходить. Так припирал меня к стенке простыми, казалось, вопросами, что я бледнел перед ним со своим научным атеизмом. Жалкий вид имел! Я буквально страдал физически.

- Ты? Жалкий вид! Неужели? Я ведь в тебя на лекции и влюбилась. Какой на тебе костюм был, какой галстук! Запонки золотые на белоснежной рубашке. А голос! Цицерон да и только. Гипноз! Тогда у меня, как у дурочки, все в голове и помешалось. Хоть ты и был на восемь лет старше меня...

- Он преследовал меня на всех выступлениях, и с некоторого времени мои победные трибуны стали для меня эшафотом.Я навел о нем справки.Его звали Андреем Батуриным. Он некоторое время учился на философском отделении Московского университета, а потом его отчислили за увлечение религиозными философами, запрещенными в то время- Бердяевым, Соловьевым. Пришлось принять меры. Я ведь тогда большой авторитет имел. После больницы он исчез куда-то. А теперь опять живет в нашем городе...Вернулся недавно совсем.

- И религией уже не занимается! Ты ему на всю жизнь охоту отбил.

- Как бы не так! После больницы он закончил Духовную Академию, и теперь служит в одной из наших церквей. Говорят, ему предлагали сан и повыше, но у него до революции еще в этой самой церквушке служил прадед, которого растреляли большевики.

- Да! Цельный человек!- покачала головой жена.- Впрочем, здесь его родина. Это мы с тобой люди приезжие. Ты в последнее время не встречался с ним? Не приходилось?

- Нет! Хотя, иногда хочется... Говорят, церковь он принял плохонькую, полуразрушенную, восстанавливал почти на свои деньги. Недавно в одной местной газете печатали интервью с ним. Жаловался, что протекает крыша, не хватает средств на ремонт...

- Яша? А может православная вера тебе претит? Не подходит по складу души?- осторожно спросила она, разглаживая его седые вьющиеся волосы, обрамлявшие высокий лоб

- Что ты имеешь в виду? - насторожился он.- Какой еще склад души?

- Может быть тебе к иудаизму обратиться. Слышал , у нас в городе недавно синагога открылась.

- Ах, Катя!-вздохнул он.- Я уже давно такой же еврей, как ты- японская гейша!

- Ну извини! Я недавно проектировала коттедж одному уважаемому еврею.Хочешь сведу тебя с ним. Умный человек, религиозный, образованный. Он поможет тебе разобраться в самом себе.

- Довольно об этом! -поморщился он.- Может быть ты мне предложишь уехать в Израиль.? Или в Германию? Она, говорят евреев теперь очень полюбила. Лицемерие какое-то. А евреи, дураки едут! Новый фюрер там появится- легче уничтожать будет.Все в одном месте. Нет эту нацию история тоже ничему не научила за все века... Унижают их, бьют, а они все наступают на те же грабли.

- Ну я пошла! Кстати, чуть не забыла! Три дня назад, не далее, случайно встретила в каком-то магазине твоего коллегу Артура Нуриева. Господи, как он изменился! Такой был лихой джигит, у нас на дочкиной свадьбе лезгинку танцевал. А теперь? Облысел! Пузатый, волосатый! Руки мохнатые, как у обезьяны...Будто одичал!

- Тоже судьба с ним как и со мной жестокую шутку сыграла,- усмехнулся Яков Наумович.- Он по национальной политике лекции читал.Убеждал всех, что народы будут жить в вечной дружбе... Ну, и где все это? Одна его Чечня любимая чего стоит! И весь Кавказ! Тоже, поди, стыдно теперь?

- Он без дела на пенсии не сидит. Лавку антикварную имеет...Тебе привет передавал.У них новый телефон домашний. Я записала- на тумбочке лежит.

- Унего всегда склонности к спекуляции были...Уж такой это народ. Торговаться, барышничать они умеют.

В комнату к Якову Наумовичу вбежала внучка, дедова любимица. Она была чистенькая, нарядная, с живыми блестящими глазками, пахнущая ванилью и шоколадом. Яков Наумович прижал к себе хрупкое тельце, и опять с неприязнью подумал о цепких лапах церкви. Работая острыми локотками, Иринка выбралась из рук деда и , насупив бровки, вдруг сурово спросила:

- Деда?Ты почему, когда молодой был- боженьку ругал?

Яков Наумович недоуменно обернулся к жене, но та уже исчезла из комнаты.

- Ну ругал!-опешил он, непроизвольно отворачивая взгляд.

- Вот почему, я и спрашиваю у тебя ты так делал раньше?

- Все ругали , и я ругал, как велено было-обескураженно пробормотал он.- Раньше девочки и мальчики в церковь не ходили.Они в октябрята, в пионеры вступали... Хотя, впрочем, ты не знаешь, что это такое. А может быть это и к лучшему... Не надо никуда вступать. Надо просто жить...

Следом зашел зять Олег.

- Яков Наумович?- сказал он, массируя пухлые с наперстнями пальцы.- Может дома с вами посидим? Бутылочку вина хорошего возьмем.Коньяку, к примеру! Ну ее, эту службу! К тому же у меня сегодня поздним вечером деловая встреча назначена... Очень важная встреча!

- Спасибо ,Олег! Но только тебе лучше пойти с женщинами. Хотя бы телохранителем.Время теперь неспокойное.

- Тоже верно!- спокойно согласился зять.

 

2.

 

Едва все ушли из дома, Яков Наумович прошел в переднюю, где у них стоял телефон, нашел написанный женой номер бывшего коллеги Нуриева, натыкал на плато нужные цифры. Ответила жена Артура.

- Здравствуйте, Нурина Гасановна! Не узнаете по голосу?

- Добрый вечер! Простите, не совсем...

- Лавринович я!

- Яшенька! Ну да, конечно...У кого еще такой голос? Такой баритон, как у Левитана. Рада, что ты позвонил! Ей богу рада!

- Я хотел бы поговорить с Артуром. Бог весть сколько его не слышал.

- И рада бы,Яков, да нет его дома... Впрочем, как всегда.

В ее голосе слышалось нескрываемое раздражение.

- Что случилось, Нурина?

- Это лицо кавказской национальности неуловимо, как призрак...Он ведь бизнесом занялся.Дома почти не бывает. Вот сейчас поздний вечер, а он, наверняка, в своей меняльной лавочке сидит...Ты знаешь, чем он занимается? Стыдно сказать!

- Я немножко в курсе. Антиквариат скупает. Теперь это модно!

- Если бы только это. Ордена, медали, партийные билеты. Раньше за потерю билета могли шкуру, как пыльный ковер вытрясти.А теперь это товар купли- продажи. Непостижимо! Мой билет он уже давно куда-то определил. Причем без моего согласия...Чеченец проклятый! Я не удивлюсь, если у него в лавочке там бордель открылся... Вот дожили до чего!

- Нурина Гасановна! А телефон его меняльной фирмы не дадите?

- А я не знаю...Вот поверь, Яша, не зна-ю. Скрывает от меня.И ни в одном справочнике нет. Но расположение укажу. Это бывший склад книжной продукции. За "Домом колхозника!." Туда и для обкома книги привозили!

- Уловил! Все понятно! Я очень хорошо знаю это место.

- От меня привет своей Катерине. Никогда не забуду свадьбу вашей дочки, и как мы все лезгинку танцевали.Всех благ вам! И здоровья, разумеется.

Жена Артура тоже когда-то работала в обкоме, заведуя кабинетом политпросвещения , и одновременно являлась переводцицей с английского и немецкого языков. Хотя иностранцы раньше партийные органы редко посещали. Все больше заводы, особенно оборонные. В молодости она закончила знаменитый Университет Дружбы народов в Москве , и вышла замуж за молодого кавказца- щедрого, веселого, образованного. Куда все это делось? Неважно- время ли протекает сквозь нас, или мы несемся в нем? Страшно то, что это движение в одну сторону!

У Якова Наумовича был в доме свой кабинет. Когда-то обкомовцы возвели для себя отдельное элитное многоэтажное здание, но Яков Наумович отказался жить в партийном муравейнике, и построил свой дом.

Половину его кабинета занимал старый, древней столярной работы диван, Он достался Якову Наумовичу из подвалов монастыря, разрушенного в годы репрессий на церковь. Диван был настолько массивен, что никто и не претендовал на обладание им. И только Яков Наумович вызволил его из мрака забвения, перевез к себе и отреставрировал. На этом диване, возможно, сидел сам хан Батый. Монголо- татары разрушая десятками русские города никогда не трогали монастыри. " Не обижайте урусутских шаманов,- говорил своим воинам жестокий, плосколицый хан-Батый.- Они будут служить нам, когда весь поднос земли завоюют монголы!" Батый и его окружение иногда пировало в монастырях, поэтому предводитель степняков вполне мог сидеть именно на этом диване.

Сняв пиджак, и закатав рукава Лавринович принялся отодвигать диван от стены. Около часа, сантиметр за сантиметром патриарх мебельного искусства древности выползал на середину комнаты. В задней стенке дивана был потайной деревяный сейф. Он не имел никаких запоров, но открывался лишь после прочтения молитвы "Отче наш". Это было невероятно.Однако атеисту Лавриновичу пришлось когда-то выучить назубок эту простенькое заклинание.

Вот и сейчас, встав на колени, он прочитал молитву.... Дверца послушно открылась.

В сейфе у него хранился большой, из настоящей крокодиловой кожи портфель. Этот портфель был неразлучным спутником лектора Лавриновича. Никто не видел их порознь. Они служили дополнением друг к другу, составляя одно целое. Здесь были постановления партии по идеологии, указания, инструкции, на фундаменте которых и дерзал Яков Наумович свою разрушительную деятельность.

Вышед на пенсию, он спрятал портфель в древнерусский сейф, надеясь на лучшие времена, когда его опять призовут рассеивать туман веры, но сегодня, когда в церковь пошла даже внучка, он вдруг осознал, что ремесло атеиста больше никогда не пригодится, и даже маленького кусочка хлеба на этом не заработаешь! А некогда он пользовался спецбуфетом, где продавались недоступные советскому народу товары.

Он бережно погладил нильского крокодила, предки которого, возможно видели ладьи египетских фараонов и съели не одного строителя пирамид

, открыл застежки, вытащил наугад несколько бумажек. Это были записки слушателей из зала. Прежде они казались ему проявлением любви, уважения к своей персоне, подогревали тщеславие, а сейчас он вдруг понял, что его и тогда всерьез никто не воспринимал, и людей, возможно, посылали на лекции принудительно, как солдат на концерты симфонической музыки. Сходил на лекцию по научному атеизму- получи талон на покупку ковра, или пылесоса. Люди жили своей обычной, полной забот и грехов жизнью. И как он этого не понимал? Народ был мудрее идеологических пастухов. Вот одна из записок.» Товарищ, лектор! Оно, конечно, партия правильно тягает за бороды попов мало их собственными кишками удавить, но моя жена пребывает в данный момент отсталым религиозным существом , таскается по службам, и спит отдельно от

меня, разжигая пожар сексуальной войны. И причем тут космос ваш, и бородачи передового учения, если происходит томление плоти?" А вот еще один клочок бумаги."Иуда! Сын изралиев! Во второй раз тебе Христа не распять!" Следующая просьба от неизвестной слушательницы."Товарищ выступающий! Вы мужчина видный и зажигательно говорите, но после смерти мужа мне, пугливой вдове, являются по ночам религиозные явления. Подежурьте в моей спальне , чтобы душа мужа успокоилась на том свете!"

Яков Наумович опять невесело усмехнулся. Лестно думать, что его обожали женщины, но не принимали ли они его за шута горохового, этакового партийного Петрушку?

Он затолкал портфель в большой пластиковый пакет, оделся потеплее, и решился идти к своему бывшему коллеге Артуру Нуриеву.

Яков Наумович уже давно не бродил по своему городу ночью, и считал, что все население в это время спит спит. Но вдруг, к своему удивлению обнаружил, что и у них в провинции сильно развита ночная жизнь, как в каком-нибудь Париже. Светились вывески кафе, ресторанов, пивных салонов, фланировали проститутки, перестреливались местные крутые парни, а один пьяный мужичок, стоя в центре города у бывшего родного здания обкома партии, а теперь резиденции губернатора, показывал высшему руководству голую задницу и страшно матерился , громоздя мерзкие глаголы в многоэтажную конструкцию. Раньше бы за такое пришлось рассчитываться долгим томлением в каких-нибудь вятских лесах, а теперь хоть бы что. Правда, из проезжащей милицейской машины высунулась резиновая дубинка, шлепнула мужика по оголенному месту и покатила дальше.Мужик заорал от боли, но штаны одеть и не помыслил. Он развернулся и стал показывать задницу удаляющимся блюстителям порядка.

На все происходящее безмолвно смотрел Ленин. Этот каменный гость еще оставался в городе, но местные остряки уже давно над ним жестоко подшутили. Кто-то ночью отпилил ему кисть вытянутой руки, а потом приклеил вновь, но ладошкой вверх.Теперь вождь не указывал в будущее , а просил у бедной губернии подаяние.С ближайшей свалки прилетела ворона и,усевшись на голове титана мысли, дерзко принялась чистить клюв.

Ошарашенный Яков Наумович, чтобы не попасть в какую-нибудь новомодную историю, начал уклоняться от больших улиц в темные переулки, но и там грабили, насиловали и резали. Наконец, запыхавшись, он достиг искомого пункта.

Прежде здесь, действительно, была книжная база. Ему припомнился курьезный случай. Сюда на склад разгрузили как-то труды густобрового вождя. Произведения генсека издавались космическими тиражами. На его книги ушло столько леса, сколько нет древесины, скажем, в какой-нибудь Германии. Эти книги предназначились для повседневного чтива советских людей. Но они уклонялись от их покупки, хотя стоили эти тома буквально копейки, по крайней мере за стоимость бутылки водки можно было узнать, что намыслил вождь за всю свою долгую жизнь.Так и лежали книжные Монбланы на базе. Прибегает однажды в обком заведующий складом, и в ужасе сообщает, что Брежнева погрызли крысы Это какой мог политический скандал выйти! Пришлось десятку обкомовским работникам, в том числе и Якову Наумовичу тайком работать на этой базе по ночам. Они рвали тома. и отправляли грузовики в макулатуру.

А теперь Нуриев открыл здесь свою подозрительную фирму. Здание было перестроено. Над ним навели полукруглую крышу, покрасили , а всю прилегающую местность обнесли высоким металлическим забором, с чугунными массивными воротами.

Яков Наумович увидел на воротах кнопку вызова. Нажал, давая знать о себе во внутренние покои. Над головой прошипел динамик и молодой мужской голос вполне дружелюбно спросил:

- Здравствуйте! Слушаю Вас! Назовите себя.С чем пришли?

Здесь, видимо, давно уже привыкли к ночным визитам.

- Мне нужен сам Артур Гасанович!

- Ясно! Как о вас доложить?

- Лавринович Яков Наумович!-

- Вы один?

- Может довольно вопросов? Или здесь КГБ? Зови хозяина по-шустрому! Без идиотских распрашиваний.Понял?

Мужской голос покорно замолчал. Скоро опять зашипел динамик.

- Да! Слушаю вас!

Яков Наумович тотчас узнал этот хриплый, с неистребимым кавказским акцентом голос.

- Эй ты, старый чеченец? Тебе доложили мою фамилию? Отпирай ворота, а то снесу все твои запоры.

- Ах, нехорошо говоришь, дорогой! Я знаю одного человека по фамилии Лавринович. Но он сейчас спит. Он всю жизнь соблюдает режим... Он на пенсии, он старый больной человек. У него язва желудка, гипертония, и первая стадия гемороя...

- Он не всегда был таким. Мы когда-то с ним в этом здании крыс несколько ночей подряд гоняли. Они очень любили книги одного партийного писателя, полководца и орденоносца.

- Яшка! Мать моя родина! Это ты! Здорово, старый, больной и заслуженый еврей! Что билет партийный принес продавать? Скажу сразу-опоздал. У меня этими билетами уже два сейфа набито.

- Хрен ты от меня билета дождешься! Рожа спекулянтская. Но товар для тебя кое-какой есть... Тебе понравится

- Вай, какой грубый стал. Понял! Яша! Стой на месте! Сам встречу дорогого гостя. Никогда не думал, что ты прийдешь сюда.

Связь отключилась. В глубине двора возникло полуголое странное существо- мохнатое, сутулое, с плешивой головой, и огромным выпирающим животом. При мреющем свете фонарей Нуриев был похож на первочеловека, каким его изображают школьные учебники истории. Он, видимо, только что вышел из сауны и парил, как вареный рак. Шлепанцы его хлопали по мокрому асфальту, как ласты диковинного чудовища

- Вид у тебя, однако, как у неандертальца.- пожимая руку, рассмеялся Яков Наумович.- А пузо распустил как! Раньше ты был постройнее

- Раньше Устав Партии не позволял расслабляться. Что главное у нас было-чтоб костюмчик хорошо на тебе сидел. А что у тебя в голове-дело второе. Сауну желаешь посетить?

- Давай сразу пройдем к тебе в кабинет. Время позднее, у меня уже ноги от усталости подкашиваются.

- Как желаешь, дорогой...Слово гостя – для меня закон.

Они прошли внутрь бывшей базы. В апартаментах хозяина были кожаные диваны, столики для кофе, и даже восточный кальян.

Вдруг за стеной грянул хор пьяных голосов.

- Извини,Яша!- развел руками Нуриев.- У меня гости. Небольшой банкет. В честь православной Пасхи. Христианского люда правда немного, в основном мусульмане, но люди солидные...Показывай свой товар!

Яков Наумович с готовностью выставил на стол свой крокодиловый портфель.

- Помнишь сей предмет? Забыл? Пошевели чуток мозгами.

- И шевелить нечего! У меня такой же был. Мы вместе купили их на областном совещании в закрытом ларьке. Я свой уже продал.

- Купи и мой! Вместе с бумагами! Этот портфель -реликвия! Он свидетель наших идеологических заблуждений.Историки когда-нибудь будут драться за эти документы...

- Портфель куплю...Бумаги отнеси в туалет,- коротко ответил Нуриев.- Я тоже заблуждался насчет братства народов. Сейчас понял- братства не бывает, есть только взаимовыгодный бизнес. И все,Яша! Хватит мне лекции читать. Не возьму я твои бумаги, и не проси. У меня здесь не исторический архив. И если здесь будет кто-нибудь копаться – то это разве что милиция. Увы, у нас любой бизнес – не совсем чист. Откровенно говорю, как другу

Так бы ни чем и не окончился этот разговор, но неожиданно отворилась потайная дверь, и к вящему изумлению Якова Наумовича на пороге возник Олег, его зять. Который сейчас должен был вместе с семьей отбивать поклоны в церкви. Он тоже парил, а на шее его висела полуголая девица, рыжая, пьяная и большегубая.

- Вай! - вскричал Нуриев.- Я и забыл, что вы родственники. Маленький конфуз. Олег, сходи оденься, сейчас будем с твоим праведным зятем конфликт улаживать.- Он коротко хихикнул.- Дело плевое. Мы же мужчины! Так, Яша!? И чего ты приперся среди ночи? Жил бы в неведении. Ай, нехорошо! Я сейчас трубку мира раскурю.

И пока он возился с кальяном,продувая его и заправляя табаком, Олег, уже тщательно одетый снова появился в кабинете. Он вовсе не казался сконфуженным. Молча сел на диван и закинул ногу за ногу.Яков Наумович уже понял, что его старомодные теории о супружеской верности в этой циничной компании будут пустым звуком, и поэтому перешел в наступление.

- Олег? Как я понимаю тебе нужно мое молчание? Не так ли?

- Да, Яков Наумович! Правильно вы все понимаете! О нашей встрече сегодня в семье никто ничего не должен знать.

- Но молчание- золото!

- Понял! Вам нужно денег?

- Да! Именно денег. О которых тоже никто в семье не должен знать.

- Вай! Как поумнел человек! Яша ты понял главное- деньги правят миром. Я горжусь тобой.

- Согласен! Сколько? – холодно спросил зять, и выставив перед собой руку, внимательно начал расссматривать перстни на пальцах, будто видел их впервые.

- Двести! Ты мне их дашь- и твоя семья остается в полном неведении о твоих саунах.

- Двести чего?

- Ваших! Зеленых!

- Яков Наумович, это не наши деньги, это валюта Соедененных Штатов Америки.

- Вы вроде тоже и не наши, если в бизнесе чужой валюте поклоняетесь...

- Вай! Какой умный человек! Такое тяжелое время, а он за родину переживает.

- Договорились!- он повернулся к Нуриеву, посасывающему кальян.- Артур ! Из причитающейся мне доли выдай моему тестю пятьсот долларов! Я даже не буду спрашивать-зачем ему эти деньги понадобились?

- Олежек! О чем волнуешься дорогой? Такая сумма нас не разорит. Рад, что вы все уладили миром. Такая хорошая семья, разве можно ее грязью мазать. А сауну я, пожалуй, закрою... Там , где в дело вмешиваются женщины- бизнес страдает.

 

3.

От бизнесмена Нуриева Яков Наумович отправился пешком на другой конец города. Уже светало. Воздух был сух. и слегка подмораживало. Под ногами с оглушительным треском лопались затянутые молодым ледком весенние лужи. На западе радостно вставало лучистое пасхальное солнце. К небольшому храму, расположенному у слияния двух крохотных речушек, он подошел в разгар крестного хода. У входа толпилось несколько мальчишек. Яков Наумович не пошел во внутренний двор, а остановился у высокой ограды. Затем просунув руку между металлическими прутьями, поймал за куртку одного из мальчишек.

- Эй, христоверец сопливый!- сказал он ему.- Я напишу батюшке записку, а ты отнесешь и лично передашь ему в руки. Усек, что ли? Чего глазами хлопаешь?

- Сам иди дядя!- буркнул тот.-Батюшка занят. Может и кадилом по голове звездануть... А оно железное, небось!

- Эх, ты балбес! Я разве задаром прошу,- он вытащил из кармана доллар, помахал им перед носом мальчишки.- Знаешь что это такое?

- А то! Бакса! Зелень!

- Получишь эту бумажку -если выполнишь мою просьбу.- Договорились?

- А то! За баксу можно. Ты, дядя, сразу бы в тему говорил!

- А ведь ты, подлец, за эту бумажку и родину можешь продать?- сказал Яков Наумович, желая испытать молодое поколение.

- У тебя, дядя, или башня поехала, или ты шпион какой?

- Это почему?- дернулся Яков Наумович.- При чем тут башня?

- Кто ж ее купит? Она не продвинутая... Даже

"Пепси" не делает. И "Чупа - Чупс" тоже.Телега на скрипучем ходу...

- А ты квас русский пей. Чаек употребляй. Куда как полезно! Зачем тебе «Пепси»?- посоветовал мальчишке Яков Наймович.

- Квас- пойло для лохов.Рожай что-ли записку, дядя! А то передумаю!

- Момент!

Яков Наумович вытащил блокнот, аккуратным своим почерком вывел на листочке: " Андрей Егорович! Мне нужно с вами коротко переговорить. Быший лектор-атеист ЛавриновичЯ. Н."

- Деньги вперед!- потребовал рассыльный, и когда заветная зеленая бумажка оказалась у него в руках, схватил записку.

Вернулся он , буквально, через три минуты. Отдышавшись, доложил:

- Батюшка вашу записку прочитал. Велел дожидаться его у входа. Или можно самому внутрь пойти...

- Молодец! Я лучше постою здесь. Внутрь не пойду- я не верующий.

- Дядя, дай еще бумажку!

- Дороговато будет! А ну, шустро мотай за " Пепси-колой!"

Мальчишка убежал. Ожидая давнего своего оппонента, Яков Наумович взволнованно ходил вдоль ограды, и рассматривал выходящих их храма людей. Его поразили их глаза. Они точно светились изнутри. Интересно с какими лицами выходили слушатели после его атеистических лекций? Вспомнил ли его Батурин? Хотя, вряд ли можно забыть человека, причинившего тебе столько несчастий.

Отец Андрей пришел, когда храм покинул последний человек.

Подойдя, слегка поклонился.

- Приветствую вас, Яков Наумович!- мягко, с благоприветливой интонацией в голосе, поразившей Лавриновича, сказал он.- Отчего же вы к нам не заходите?

- Мне, Андрей Егорович, дорога в храм заказана бесповоротно. Сами понимаете...

- Отнюдь! Бог милостив ко всякому. Прошлое человек оставляет при входе в храм...

Его бывший оппонент внешне сильно изменился; короткая бородка и черные прежде волосы совершенно побелели, лоб выступил вперед, жесткие вертикальные морщины изрезали впалые щеки, но взгляд остался прежним- ровным, полным внутренней силы и достоинства. С таким же взглядом он сокрушал когда-то слабенький, на хилых ножках атеизм Якова Наумовича.

- Я хочу извиниться за прошлое,- вздохнув , сказал Яков Наумович.- С некоторых пор это прошлое стало причинять мне боль. Вернее мучительный стыд...

- Раскаяний мне от вас не нужно.- мягким движением руки остановил его Батурин.- Именно там, в этой страшной больнице я определился окончательно в выборе служения. Теперь я хорошо знаю, что стоит за словами Священного Писания: «Да будут благословенны все обидевшие меня.» Не вы лично сводили со мной счеты, а система. Так что не терзайте себя!

- Спасибо! Я прочитал недавно в газете, что у вас финансовые трудности с реставрацией храма.

- Да, действительно! Крыша вот, к примеру, банальным образом протекает. Как дождь- жди потопа. А строительные материалы нынче весьма дороги...

- Я хочу передать некоторую сумму на ремонт.- Яков Наумович выташил из кармана валюту, данную ему час назад, протянул отцу Андрею. Руки бывшего атеиста подрагивали. И было отчего. Впервые в жизни он давал деньги на процветание религии.- Это, так сказать, пожертвование частного лица!

- Благодарю! Подозревавю, что для вас это отнюдь нелегкий шаг И в тоже время радуюсь- передо мной уже не актер, не лицедей, а живой человек...Божья милость да пусть пребудет с Вами!

Он трижды перекрестил Якова Наумовича и, не оглядываясь, удалился.

Бывший атеист тоже вдруг захотел перекреститья. Но его правая рука так и не дотянулась до лба. Она отяжелела, точно налилась свинцом. Его дорога еще не вела в храм.