---

Вот, сказала моя подруга, мой ангел, пытаясь достучаться до меня в темное мое время, - попробуй. Есть в психологии такое упражнение специальное. Ты закрываешь глаза, и мысленно разделяешь то черное поле перед собой на две части: правую и левую. В одной части ты рисуешь себя в наихудших своих фантазиях: бедной, больной, одинокой, а во второй – себя, красивую, молодую, любимую, в шелковых одеждах, выходящую из роллс-ройса перед шикарным особняком….на ступенях тебя встречает Он…ну что же ты выберешь? – победоносно сказала она, - Конечное же второй вариант!!!

 

Вот я. Высокая, худая старуха с полиэтиленовым пакетом, примотанным к палке как у зайчика из сказки: платочек в горошку завязан ушками, и несет его заинька за плечами на палочке. Идет в дальние страны, потому что выгнала его лисанька из его же хатки. Длинное грязное, засаленное пальто, свитер неопределенного цвета, штаны, когда-то бывшие мужскими брюками, сапоги из секонд хенда. Вязаная шапка, перчатки, драный шарф. У меня фиолетовые руки, уже нет половины зубов и я воняю, как помойка.

 

Меня из моей хатки никто не выгонял. Я ее продала, потому что не хотелось мне больше в ней жить после того, что было. И вообще жить не очень-то и хотелось. Деньги я отдала сыну, не все, себе пачечку оставила – соображала, хоть и была как полынья бездонная. И пошла – куда глаза глядят – к морю. При всем своем коматозе, мне еще чего-то хотелось! К морю, где маленькой девочкой я впервые ощутила землю, как свое место обитания, где понюхала ветер, ощутила запахи и вкусы….

 

Женщине так ходить, по земле, куда сложнее, чем мужику. Да и я не маленькая тетечка, которую даже как-то жалко, и помочь хочется. Я вообще не понятно, что: волосы обриты, чтобы не надоедали, сама длинная, черная, и что самое неприятное – помощи не просит и вроде бы и не нуждается ни в чем. Я – тень. Странная и нелепая. Скорее отвернуться и забыть.

Мне и надо, чтобы забыли.

Я пошла пешком. По дорогам, по тропам. Через деревни и города. Пока была еще чистая, просила работы, чтобы поесть. Потом – просила еды. Давали, иногда деньги, иногда – хлеба, яблоко. Тыкву один раз вечером на рынке отдали – ну что мне с ней делать? Деньги не тратила понапрасну, растягивала, чтобы хватило на всю дорогу. И тут чтобы ни от кого не зависеть.

 

Все-таки хорошо иметь цель. И сладко достичь ее. Вот что по-настоящему лечит. Потому что когда я прошла через всю эту деревушку захолустную, последнюю на моем пути, шла и чуяла носом запах моря, что-то сдвинулось в моей душе. А может, оно и раньше сдвинулось, только я не заметила, когда. И я тогда уже не была тенью, комком пустоты, болью на двух ногах. Просто человеком, который ниоткуда.

Я вышла на берег, когда уже совсем стемнело. Была ранняя весна, холодновато, и поэтому безлюдно. Села лицом к морю. И сидела так, наверно, вечность. Просто сидела и смотрела. Дышала, слушала. Я не знала, что будет дальше, и будет ли. Если бы я тогда могла соображать, то почувствовала бы, что что-то, наконец, кончилось во мне, и что-то должно начаться новое. Другое. Пакет мой лежал рядом, я разулась и зарыла свои корявые ступни в холодный песок.

Вот так. Я, не старая, в общем-то, еще женщина, нищая, одинокая, без определенного места жительства, второго марта …го года, сидела на берегу холодного еще южного моря. В пакете все еще оставалась пару купюр, немного хлеба и бутылка воды. Когда часа в четыре утра ко мне подсел местный бомж и предложил хлебнуть из его бутылки пива, я придвинула пакет к себе. Мы выпили, и больше чем от хмеля - от воздуха, усталости, от непонятного чувства завершенности чего-то насовсем, я заснула на соленом песке, среди комков морской травы, камней и полиэтиленовых бутылок. Там меня и нашли ближе к двенадцати часам дня, с перерезанным горлом. Пакета и сапог при мне не было.

 

Моя подруга, мой ангел. Тогда мне так и не удалось заполнить вторую половину черного поля перед своим воображаемым взором особняками, машинами, шелковыми тряпками и обожанием. Я явно не с того поля начала. Смешно.