В центре огромной залы благоухает лесная гостья, отражаясь тысячью огнями на вощеном паркете. Наряженные гости толпятся у входа в залу, держась подальше от лесной красавицы, и нервно ожидают появления Хозяина. А Он ох, как не любит, когда без него начинают праздник!

Туалеты дам соответствуют цвету шампанского, модному в нынешнем сезоне. В их руках, утянутых тесными, высокими перчатками, трепещут вееры из страусиных перьев. Кудрявые головки увенчаны диадемками из недорогой бижутерии. Кавалеры в черных смокингах выглядят немного чопорно на фоне праздничных туалетов своих спутниц. Но, кажется, ничто не может испортить гостям праздника: вот – вот грянет музыка с высоких хоров и оркестр объявит о начале праздника! А пока мужчины нервно поглядывают на часы, сверяя с соседями их точность, и пытаются угадать новую шутку Хозяина.

Его трон возле высокой ели пока остается пуст. Гости постепенно начинают волноваться - уже половина двенадцатого и праздник с минуты на минуту должен начаться…

По зале поползли перешептывания, нервные смешки. Дамы угрожали попадать в обморок от такого неуважения к их женской натуре и умоляли своих спутников вывести их на свежий воздух, в зимний сад. Там, в саду, много красивых цветов и экзотических птиц в огромных клетках. Но, кажется, время замерло и здесь – цветы поникли головками, а птицы находились в полудреме, не желали развлекать гостей, и сидели, нахохлившись, в своих золоченых темницах.

Утешения от скуки и суматохи нигде не сыскать. Дамы в нетерпении принимаются ожесточенно обмахиваться веерами, их лица становятся злыми и некрасивыми.

Вот мимо толпы проплывает утонченная Наташа под руку с поручиком Ржевским. Пара направляется прямо к ели, осмеливаясь собственноручно положить подарок в серебряной упаковке под колючий куст.

-Кому - с предназначается? - раздается робкий голосок Пьера, с некоторого времени воспылавшего высокими чувствами к Наташе.

Пьер - высокий, красивый мужчина, мечта любой женщины. После скандального развода с Элен так и остался одиноким. Ни одна женщина долгое время не могла завладеть его разбитым сердцем. И вдруг, летом, в гостях у графа Толстого в Ясной Поляне, он увидел повзрослевшую Наташу, собирающую малину с корзинкой в руках и забавном платочке на маленькой головке.

Пьер тут же воспылал любовью к прекрасной юной даме и все откладывал предложение руки и сердца, считая свою кандидатуру не совсем подходящей. А теперь здесь, на балу, Она - Дама его мечты - разгуливает под руку с этим разгильдяем Ржевским, известным всему миру ловеласом и сердцеедом. Пьер недовольно нахмурил и без того сердитые брови. Нервно закрутил тросточкой по паркету, зашаркал ногами.

Но Наталья не замечала никого и ничего. Она озорно блеснула глазами из-под маменькиного шиньона и сверкнула алмазными брекетами во весь накрашенный яркой губной помадой рот от фирмы «Орифлейм».

Неприятный холодок заставил Пьера поежиться и отдалиться от толпы гостей. Здесь, в зимнем саду, он достал батистовый носовой платочек и принялся звучно сморкаться, не замечая сидящей под кустом сирени красавицы Джулии Робертс. Девица, скорая на услуги, в своих знаменитых высоких сапогах и короткой юбке, поднялась и, боясь спугнуть добычу, осторожно, медленными шагами начала приближаться к ничего не замечающему Пьеру.

- Ух, хоть один стоящий миллионер! – быстро сориентировалась красотка. Когда Пьер ощутил на своем теле прикосновенья жарких рук, было уже поздно что – либо предпринимать...

Наконец- то с высоких хоров грянула оглушительная музыка!

- Менуэт! - торжественно объявил концертмейстер в пышном напудренном парике и, расшаркиваясь, удалился за партнершей по танцу – Алёнушкой, в сарафане и русой косой до босых пят. Аленушка любит танцевать, особенно рэп, но она не любит старого полуглухого концейтмейстера, а тайно желает получить с его помощью место при дворце, так как коровницей ей быть надоело ...

- Сколько можно наращивать ногти, если они без конца ломаются от непосильного труда? - капризничает красавица. И теперь, скорчившись в гримасе отвращения к старику, пытается делать нужные «па», боясь сбиться с заданного такта. А старик громко орет ей в ухо: - Р-раз – два – три! Р-раз – два – три!

Рядом выделывает коленца Иванушка, Аленушкин братец, в русском национальном костюме – рубахе с кушаком и выкрашенной «лошадкой» на голове, как и положено панку. Опять же, босой - вырос шалопаем без родителей и совсем отбиля от рук - часто шантажирует сестру, угрожая хлебнуть водицы из лесного копытца, если Аленушка не поможет ему укрыться от «братков» в Суворовском училище.

- Хой – ой! - часто скандирует Иванушка, сложив пальцы нужной фигурой. Сестрица продолжает делать вид, что не замечает кривляний братца, когда он в очередной раз «вальсирует» мимо, пахабно улыбаясь «сладкой парочке» вампирскими зубками. Аленушка вздернула носик и во втором туре танца проплыла мимо Иванушки, старого концейтмейстера, Феи, в дырявой пелерине и с волшебной палочкой в узловатых пальцах.

Золушка опять не смогла прийти на Новогодний Бал, у нее разыгралась мигрень и бедняжка корчится от боли, принимая горькое лекарство наверху в спальне.

Если быть более точными, то надо признаться, что Золушка принимала не только лекарство. Она вообще любит все принимать: подарки от подданных, дары от волхвов. Но сегодня пятница, а по пятницам Золушка принимает исключительно Арбенину, знаменитую рокершу.

Арбенина – тонкая штучка и Золушка постелила шелковую простыню, зажгла ароматическую свечу, формой напоминающую гитару – любимый музыкальный инструмент подруги. Веревочная лестница в ожидании легких шагов кроссовок мимо клумб с розовыми кустами, еле приметно перекинулась через подоконник спальни.

Басков ни о чем не узнает, он веселится на Балу – о предательстве близких всегда узнают позже остальных. Дворня молчит. Старая мачеха давно спит на кухонном полу около остывшего очага. Золушка в предвкушении притаилась в глубине спальни…

Старая фея в дырявой пелерине лихо отплясывает гавот. В народе поговаривали, что свой чепец она давно забросила за мельницу. Мельник ею был доволен и уже подумывал о том, как бы и Фею включить в свое завещание. Не все же сыновьям ссориться из-за наследства! Глупцам давно известно, что Кот, тот самый Кот, достанется младшему, но лодыри настолько разучились думать, что переиграть что-либо в свою пользу им лень.

Рядом с Феей ожесточенно вальсирует Красная Шапочка. Локоны кокетливо выбились из-под головного убора, корсет заметно сузил и без того тонкую талию.

- Растет девчонка! - заметил вслух серый Волк, стоящий поодаль и хрипло кашляющий простуженным голосом. Ему надоело все время питаться бабушкой. Он давно уже мечтает съесть Красную Шапку, так аппетитно выглядевшую сегодня, на придворном Балу.

Старуха давно сдала и выглядит неэстетично, местами просто неряшливо. Белье давно превратилось из белоснежного в замызганно – серые клочья. Вечно небритый подбородок старчески топорщится из-под одеяла. А дезодорант она и в молодости не жаловала. Серый в сердцах сплюнул сквозь дыру от выбитого Дровосеками клыка.

Те совсем распоясались! Повадились каждый день рубить дрова в соседнем лесу, рядом с домиком бабушки. Порубят-порубят и чай к старушонке пить. Красная Шапка тоже тут как тут, с пирогами, маслицем. И ведь все знают - пироги дубовые, масло вонючее, но идут, садятся на сосновую лавку и дуют на блюдце с чаем. Все надеются, что Шапка научится сама печь пироги, ведь мать ее давно сбежала с одним из гномов за тридевять земель. Пирожки же до сих пор возвращаются.

Их, гномов, тоже можно понять – Белоснежка оказалась еще той штучкой, завела шашни с русским королевичем Елисеем. Тот все скачет и скачет к ней в любую непогоду, в ливень и бурю. Говорит Елисей, что своя королева его утомляет – не первую сотню лет дрыхнет в пещере в стеклянном гробу, в белых тапочках. И никто ей не мешай. Даже не приближайся! Иначе как зыркнет своим единственным, искуственным глазом да оскалит редкие зубки - самому можно замертво рухнуть. Да вот коня жалко - останется сиротой. Будет стоять у пещеры и ржать от голода и жажды.

- Не выдержал испытания временем! - вынес заключительный вердикт папаша королевишны и отпустил Елисея на все четыре стороны.

Белоснежка и жила одна как раз во второй стороне света. С первой она попала к гномам. Уж те и поглумились над ней: рубашонки в старой штольне перепачкают, а ей стирай! Штанишки набьют каменьями, передерутся из-за них между собой до дыр. Что с них взять – дети!А ей заплатки ставь. А кашу чуть пересолит – защекотят до печеночных колик. Да как не пересолить, ведь искусство кулинарии недоступно для нее – с мачехой все шестнадцадь лет прожила, пока не укололась веретеном в старой заброшенной башне, там, где потом Скарлетт и познакомилась со старой бабкой – ирландкой.

Скарлетт все еще любит Ретта и всегда ждет его. На Балу она всматривается в каждое лицо под маской, в надежде угадать любимого, но не узнает. Сама она одета в безупречно-пурпурное платье (цвет императоров), как у продавщицы из модного магазина, описанного О* Генри. Только там, в одноименном рассказе был ливень, когда девушка по имени Мэйда в День Благодарения.шла по Двадцать Третьей авеню, страшно огорченная тем, что ее надеждам не суждено сбыться. Кстати, напрасно волновалась - все вышло как нельзя лучше - ее заметили и оценили по достоинству.

Скарлетт быстро поняла, что Конфедерация давно в прошлом и траур можно сменить на красный. Красный, ровно, как и черный, – цвет женщин-вамп, страстных натур всех Скарлетт О* Хара и действует на мужчин, как красная тряпка на быка.

- Ретт обязательно клюнет, иначе он не джентльмен! - игриво закатывает глазки Скарлетт, ангажируемая на танец неким Пиратом. И вот уже Ретт стискивает Скарлетт в железных объятиях и дышит запахом дешевого виски ей в лицо. Скарлетт счастлива, но по привычке надувает губки: - Фи! Леди не должна показывать свои чувства никому! - звучат в ее головке слова мамушки, няньки Скарлетт.

Нянька любит надевать красную шуршащую юбку, подаренную ей Реттом Батлером.

Такую же юбку любит носить еще одна старушка – мать Колобка. Вот когда тот удрал из дому, прямо по дорожке на рандеву с Лисой, мать с горя сняла эту самую юбку и дала обет не надевать ее до тех пор, пока неслух – Колобок найдется. Гонцов послали во все концы света. Хорошо еще, что Золушка помогла – выдала по паре каждому сапоги-скороходы.

- Но ведь Колобок- то лысый и зацепиться ему нечем. Ветер дунет – он, бедненький, и катится дальше! - горюет старушка-мать, поливая в огороде репку-мутантку.

- Вот вернется сынок-Колобок - будем тащить всем миром! И Внучку приглашу -хватит бесстыжей шляться по ночным клубам! И Жучку приглашу! - тявкает на всех подряд от скуки, бездельница! И Мышку приглашу! - полно ей уже своим хвостом яйца колотить в гнездах! - планирует убитая горем старая женщина.

А Дед все на заваленке сидит, семечки лузгает беззубым ртом и щурится от яркого солнышка. Из трубки дышит.

Бабка и на Бал явилась без красной юбки и без Деда. Она все ищет своего сына, заглядывает под каждый колючий елочный куст. Но там никого нет, лишь подарки лежат в красивых упаковках. Вот уже остался самый последний, дальний и разлапистый куст. Бабка в предвкушении наклоняется и приподняв колючую ветвь, обнаруживает там Курочку Рябу, высиживающую яйца в гнезде прямо в сковороду. Ряба, недовольная тем, что нарушили ее покой, недовольно крякнула и приподнялась, готовая защищаться. Несчастная бабка выпустила из рук куст и обреченно вздохнула, скорбно поджав старческий рот.

Конечно, курицу Рябу тоже можно понять – все лезут с соболезнованиями по поводу утерянного яйца и любопытством на предмет одного самого крупного яйца в гнезде.

- Ка-ак? Опять этот несносный гадкий Утенок? Ка-ак? – изумленно встряхивает Ряба крыльями и уже в сотый раз принимается разглядывать всю кладку. Бедолага только поудобнее усядется, да пригреется, как новые любопытные тут как тут, лезут с руками и глупыми расспросами.

- Достали! - ворчит Ряба, прячась под колючей елкой от надоедливых и непрошенных гостей.

А Наталья, задорно приподняв все свои юбки и оголив ноги в ажурных чулочках до самых щиколоток, кружилась в танце, увлекая Ржевского за собой, в глубь зала. Никак ей не терпится быстрее заполучить подарок из рук самого Хозяина! И не видит, глупая, что Хозяина- то нет, как нет! Закрутившись вихрем в танце, нос к носу столкнулась с Маргаритой.

Та, совсем нагая, из одежды – только брюллики, чуть-чуть парфюма и метла, стояла посреди залы, бесстыже предоставив на всеобщее обозрение свои прелести. Улыбалась томной Джакондовской улыбкой всем сразу.

Не замечает красавица ни восхищенных взглядов кавалеров, ни полудетской улыбки Герды, укутавшей руки в пушистую муфточку.

Рядом на полу примостился Кай, он собирает заветное слово «ВЕЧНОСТЬ» из льдинок. Но льдышки выпадают и рассыпаются из замерзших детских ручонок, мальчик от упрямства сжал губы в маленькую яркую точку.

- Розочка! - вдруг вспомнив о доме и старой бабушке, вскрикнула Герда и принялась тормошить Кая, - Скорее же, скорей! Я столько испытала, разыскивая тебя! А бабушка едва не умерла от горя, оплакивая тебя! Что с нами будет, если Она опять превратит твое сердце в кусок льда? - слезы горячим потоком хлынули из глаз девочки.

Зал замер, а музыка стихла. Льдинки, будто по мановению волшебной палочки, послушно сложились в заветное слово... Гости, прикованные вниманием к этой сцене, облегченно вздохнули, зарукоплескали. И Маргарита, будто очнувшись от долгого сна, спешно удалилась за ель, стесняясь своей наготы.

В полупустой зале давно уже умолкла музыка. На троне осталась лежать горностаевая мантия, а рядом скипетр.

На полу вместе со словом «ВЕЧНОСТЬ», беспорядочно раскиданы парики, маски и прочая мишура.

Гости покинули залу и удалились вниз, в бар, чтобы подкрепиться «Мартини».

Праздник удался.