***

Веронику Осокину выписали из больницы через пять дней после аварии. Она была единственной из шести человек, кто остался жив. Отец с матерью, восьмилетний брат Евгений и Антон Лапин, за которого ровно через неделю Ника собиралась замуж, - все погибли. Погиб и виновник аварии – водитель врезавшейся в них «Волги». Погибли сразу же…

Выйдя из дверей единственной в их небольшом городе больницы, Вероника направилась в сторону кладбища. Она молчаливо брела по улицам, не замечая людей. И плакала. Вместе с нею плакала и совсем не зимняя погода: шёл дождь. Ника так мечтала о весёлой и шумной свадьбе, о счастье, о детях и вот… всё это с бешеной скоростью пронеслось мимо неё и скрылось за ближайшим поворотом.

На кладбище было тихо. Голые деревья, что тянулись к пасмурному небу среди могил, казались немыми стражниками, призванными охранять покой умерших. Ника довольно быстро нашла могилы родителей и брата. Она долго сидела на корточках между двумя свежими насыпями (мать и отца похоронили в одной могиле), заставленными венками, и молчала. У ног в один миг оставшейся круглой сиротой восемнадцатилетней девушки стояли початая бутылка водки и стопка. С фотографий на Веронику смотрели счастливые лица…

Могилу Антона Ника нашла не сразу. Пришлось немного поплутать среди ухоженных и совсем заброшенных могил. Антона похоронили в самом углу старого кладбища, под сенью двух корявых берёз. На могиле, кроме венков с траурными лентами, лежали и увядшие цветы - алые и жёлтые розы. Их, очевидно, принесли мать Антона и кто-то из одноклассников. Больше на момент похорон было просто некому: отец ушёл из семьи, едва Антону исполнился годик. А других родственников не было. Мать Антона была сиротой, она приехала в этот город из глухой деревни в поисках работы и обыкновенного женского счастья.

Сев на мокрую, плохо сколоченную лавочку, Ника горько разрыдалась…

***

Вероника вышла из кабинета гинеколога и прислонилась к бледно-розовой стене, лет десять не знавшей, что такое ремонт. Перед глазами Ники плясали разноцветные круги, в ушах шумело, пол уходил из–под ног. Было какое-то странное и оттого совсем непонятное ощущение, что всё это происходит не с ней, а совсем с другой женщиной, более достойной такого счастья, как материнство. Вероника понимала, что нужно бы радоваться, ведь она носит под сердцем частичку Антона, ушедшего от неё навсегда. Но радости почему-то не было. Были только одни вопросы без ответа…

***

Церковь Вознесения Господня встретила её печальным полумраком и бледно-жёлтым светом немногочисленных свечей, догоравших в огромных подсвечниках перед иконами и густым, достигающим самого свода, голосом батюшки, больше походившего на былинного богатыря, нежели на священнослужителя. С резного алтаря на бледную, с лихорадочно блестевшими глазами Веронику взирали строгие лица святых великомучеников и светлый лик матери-богородицы, несущей на руках младенца Иисуса.

Прихожан было немного. В основном, это были седые старушки, всецело погружённые в свою веру.

Купив четыре свечи, Ника поставила их заупокой души родителей, младшего брата и Антона. А потом она долго стояла перед распятием и плакала.

Как быть? Как поступить в столь непростой ситуации? Оставить ребёнка? Да, это, пожалуй, был самый простой ответ – ответ, который напрашивается сам собой. Или сделать аборт?..

Аборт… Нику пугало это слово. Было в нём что-то резкое, некрасивое и злое. Да к тому же, покойная мать Вероники была лучшим гинекологом города. Не раз и не два, проводя с дочерью воспитательные беседы на тему «половые отношения до брака и их последствия», она рассказывала Нике о тех ужасах, что поджидают женщину во время и после столь циничной операции: можно не встать с гинекологического кресла, а проще говоря – умереть, или навсегда остаться бесплодной…

Бесплодие… Что может быть ужасней для женщины? С тем, что ты не можешь забеременеть, не можешь познать радость от самых первых движений, которые малыш совершает внутри тебя в момент своего развития, не можешь услышать первый крик и увидеть сморщенное от плача красное и такое родное личико, не сравнится ни одна физическая боль. Это боль души. Она не видима посторонним, и с ней не так просто смириться. С годами приходит понимание, что аборт был ошибкой и что повернуть время вспять невозможно…

И всё же, как она, студентка-второкурсница, не имеющая постоянной, даже низкооплачиваемой работы, будет одна растить малыша? Кто ей поможет? На работу её, скорее всего, никто не возьмёт: кому нужна беременная работница? А бабушка, отцова мама, слишком далеко – в Белоруссии, но она, Ника знала это наверняка, сама еле концы с концами сводит. Зачем ей ещё обуза в виде беременной внучки? Помочь могла бы мать Антона. Но после гибели сына эта властная, богатая и красиво одетая женщина с Вероникой не общалась, считала её виноватой в той нелепой трагедии. «Почему ты осталась жива? – визжала она в тот день, когда застала девушку возле могилы Антона. – Почему именно ты, а не он? Почему???» Только надрывные истерические крики и никакого сочувствия, ведь и Ника в одну минуту лишилась всех, кто был ей так дорог.

Так как же быть? Как? Вправе ли она принимать царский подарок судьбы? Этот вопрос не давал Веронике покоя третьи сутки. Придя в церковь, девушка искренне надеялась, что под звуки молитв и сияние восковых свечей, она сумеет принять правильное решение. Не получилось. Её душа буквально раскололась надвое. Одна половинка вкрадчивым тоном шептала ей о том, что самый лучший выход – аборт, ведь Ника одинока и у неё нет работы, а другая половинка кричала о том, что ребёнок должен увидеть свет, что аборт – это узаконенное убийство.

«Господи, - Вероника глотала слёзы, - что же мне делать? Что?»

- Что–то случилось, дитя моё?

Тихий и заботливый голос отца Михаила вывел Нику из состояния задумчивости. Она вздрогнула. Подняла на батюшку покрасневшие от слёз глаза.

- Нет. Всё в порядке…

И, так и терзаемая сомнениями, покинула церковь.

***

На следующий день Вероника пришла в женскую консультацию.

- Ольга Ивановна, я хочу сделать аборт.

Голос девушки дрогнул. Она старалась не смотреть на врача. Было стыдно. А ещё, Ника почему-то боялась, что эта женщина, подруга и коллега погибшей матери, будет уговаривать её рожать. Но нет. Ольга Иванова не проронила ни слова в защиту несчастного младенца. Она молча написала направление и протянула его юной пациентке. Ко скольким часам подходить в отделение и какие иметь при себе предметы гигиены Веронику равнодушным тоном проинструктировала медсестра. В ежедневном потоке приходящих на приём женщин, Ника была не первой, но и не последней, кто по собственной воле или под мужским давлением решился на столь отчаянный шаг.

***

Ясное зимнее утро встретило Веронику привычным городским шумом: по широкой дороге сновали машины, на тротуарах было полно спешащих на работу мужчин и женщин.

Проходя мимо рынка, Ника непонятно для чего остановилась у палатки, где торговали аксессуарами для новорожденных. Она долго рассматривала ползунки, распашонки и чепчики. Глаза невольно останавливались на ярких погремушках, цветастых пелёнках и узорных уголках, поролоновых матрасах, пухленьких подушках и ватных одеялах, с которых на Веронику смотрели смешные зверюшки.

Сердце сжалось. На ресницах задрожали слёзы. Всхлипнув, девушка заставила себя отойти от прилавка и продолжить свой путь к больнице.

***

Когда Ника вошла в небольшую палату, пропахшую лекарствами, то увидела там двух женщин в возрасте, сидевших на одной кровати и ведущих оживлённую беседу. Скрип двери заставил их замолчать. Они долго и с интересом разглядывали Веронику, а потом принялись о чём-то шептаться между собой.

«Осуждают, наверное, - решила девушка, - ну и пусть! Им-то какое дело? Моя жизнь и мой ребёнок!»

Поставив сумку с бельём возле тумбочки, Ника села на кровать и закрыла лицо руками. Предстоящая операция её пугала. Но Вероника крепилась, старалась выглядеть равнодушной и не думать о возможных последствиях.

Когда же до Ники дошла очередь, то от страха она не смогла даже подняться с застеленного лишь одеялом матраса. Взгляд карих глаз невольно перебегал с женщины, тяжело отходившей от наркоза и метавшейся по узкой кровати, на резиновые, в кровавых разводах перчатки врача.

- Осокина, я долго буду ждать?

Гинеколог, полная пожилая женщина, стояла, опираясь на ручку двери. В её голосе слышалось нетерпение.

- Я… я…

И тут развеялись последние сомнения. Вероника ощутила, как внутри неё от одного лишь вида крови поднимается волна отвращения. Отвращения к самой себе и к тому, что она собирается сделать. Ника поняла, что не сможет убить того, кто является частичкой безвременного ушедшего от неё Антона…

***

В последний день уходящего лета Веронику и её сына Александра возле роддома с большим букетом алых роз и ласковой материнской улыбкой на губах встречала мама Антона - Наталья Лапина.

Дул слабый ветер. По синему небу неторопливо плыли кучерявые облака…