— Папа… Папа! Да проснись ты! Дай попить!

Аркадий смачно зевнул, приоткрыл на миг глаза, потом повернулся на другой бок и хотел было продолжить наслаждаться послеобеденным сном, благо в нем было чем насладиться, но вдруг резко сел на кровати и уставился на источник голоса. Мужчина несколько раз моргнул, прежде чем к нему пришло осознание происходящего.

Перед ним на полу сидел его сынишка Толя. Разумеется ничего странного в просьбе Толика не было, Аркадий заснул довольно давно, а маленьких детей часто мучает жажда. Только вот проблема была в том, что ребёнок был ОЧЕНЬ МАЛЕНЬКИЙ. На прошлой неделе отметили восьмой месяц. Молодой отец быстро перебрал в уме всю известную ему литературу о младенцах, но не припомнил ничего, что объяснило бы данный феномен.

— Ну, так дашь попить? – Толя сердито насупил брови.

— К… Конечно… - Аркадий облизнул пересохшие губы, медленно поднялся с дивана и шаркая побрел на кухню. Сын на четвереньках последовал за ним.

Аркадий налил в чашку молока из пакета стоящего на столе и протянул ребёнку. Тот причмокивая от удовольствия выпил.

— Спасибо, батя.

Малыш стер с верхней губы белые усики и пополз в комнату, на ходу бросив:

— Ну, я к себе.

Аркадий долго-долго смотрел в пустую чашку, потом почесал подбородок и раскрыв дверцу холодильника, достал с нижней полки бутылку водки. Отмерив на глаз сто грамм, мужчина ещё минуту созерцал белую муть на дне кружки, образовавшуюся от смешивания остатков молока и «огненной воды», после чего разом опрокинул в себя горячительную жидкость. Закряхтел, потряс головой. После чего, подумав ещё несколько секунд, залпом допил оставшуюся водку прямо из горлышка.

Вообще Аркадий не был пьяницей и пил крайне редко. Только по праздникам, как говорится. Да и жена у него была строгая, при ней не забалуешь. Но водку держали в доме всегда. На всякий случай. Для растираний, или помянуть кого…

Но в этот момент молодой отец знал, что без трёхсот грамм, он в том, что творилось с сыном, не разберется.

Почувствовав в теле прилив алкоголя, а вместе с ним и прилив храбрости, он направился в детскую. Толик сидел на полу обложив себя плюшевыми игрушками. Когда зашел Аркадий, ребёнок как раз надавил на живот большому белому медведю.

— Я люблю тебя, малыш! – Донеслось из набитого ватой пуза.

— Папа, он ведь не живой, да? Тогда почему разговаривает?

Аркадий по привычке почесал щетину, потом ответил:

— А пёс его знает. Наверное, научили.

— Глупый ты. Игрушки не могут научиться говорить.

— Ага…

Толик посмотрел на отца большими голубыми глазами:

— Пап, а ты чего так на меня смотришь? Удивлен, что я говорю?

— Ага… - Кивнул Аркадий, на всякий случай делая шаг назад.

— Вот уж странный ты у меня, батя.

Мужчина хотел было воскликнуть: «Это я странный?!», но сдержался. Кто знает, на что способно существо, глядевшее на него голубыми глазами его сына.

«Может он феномен? Вундеркинд. – Пронеслось в голове у Аркадия. – Вон по телевизору показывали паренька, который в пять лет на пяти иностранных языках писал… Но то в пять лет… А мой-то вон что учудил. На восьмом месяце разговаривать…»

— Отец, может хватит на меня таращиться?

Детский голосок вывел Аркадия из раздумий.

— Слушай, а ты… Ты это… Математику считать умеешь? Ну там… Два плюс два сколько будет?

— Думаю, четыре. – Ответил Толя и вернулся к своему занятию – изучению живота белого медведя. Ему хотелось понять откуда идёт звук.

— А три плюс семь?

Толик поднял взгляд на отца, скорчил недовольную гримасу и буркнул:

— Вот ведь пристал. Здоровый такой, меня сделал, а не знает, что три плюс семь будет десять.

Аркадий испуганно сглотнул.

— А сколько будет… - Начал он, но не успел договорить, потому что Толя вдруг встал на ноги, грозным взглядом пронзил родителя и покачав головой сказал:

— Слушай сюда, батя! Ещё раз задашь мне дурацкий вопрос и я тебе такое устрою…

Аркадий так и не узнал, что именно устроит ему его восьмимесячный сынишка, потому что упал в обморок прямо в дверном проходе.

 

— Аркаша! Аркаша!

Голос Марины… Где-то далеко…

— Э-эй! Ты где там?

Аркадий разлепил тяжелые веки. Посмотрел по сторонам. Он был дома, лежал на диване в гостиной. Там же, где и заснул.

— Аркаша! Ты что жене даже сумки до кухни не поможешь донести?

Марина возвышалась над мужем подобно древнему Колоссу. Испугавшись тона, не предвещавшего ничего хорошего, Аркадий поднялся и ласково приобняв жену за плечи, сказал:

— Конечно помогу. Сумки в прихожей?

— Да не надо. – Смягчилась Марина. – Иди лучше Толю разбуди, сейчас ужинать будем.

От имени сына у Аркадия пробежал по спине холодок, как будто ему за ворот рубашки положили пригоршню снега.

— А может лучше ты? – Втянув голову в плечи, спросил он свою благоверную.

— Ну уж нет! – Отрезала она. – Скажи спасибо, что я не прошу тебя менять ему подгузники. Сама справляюсь. Так что можешь ты хоть как-то проявить себя в заботе о дитя?

Высказав своё мнение по обязанностям мужа в сфере ухода за ребёнком, Марина вышла из комнаты.

Аркадий вздохнул, однако решительно открыл дверь детской. Толя спал на полу, прижав к себе плюшевого медведя. Аркадий полюбовался умиротворенным личиком сынишки и улыбнулся своим глупым мыслям.

— И приснится же такое. – Прошептал он и взял Толика на руки. – Просыпайся, соня.

Тот посмотрел на папу своими большими голубыми глазами, что-то сказал на своём, одному ему понятном языке и вернулся в прекрасное царство Морфея прямо в руках любящего отца.

— Ну ладно, сейчас я тебя к мамке спящего доставлю.

Он прижал ребёнка к своей широкой груди и пошел на кухню. В коридоре он наткнулся на Марину. Взгляд её заставил Аркадия отшатнуться.

— Та-ак… – Протянула жена. – И какого хрена ты выпил оставшуюся с майских праздников водку?

Мужчина удивленно посмотрел сначала на Марину, потом на Толю, который мирно посапывал у него на руках. Это было лишь одно мгновение, но Аркадий мог поклясться, что сын улыбнулся.