Она когда-нибудь поймёт, когда январь невыразимо не гарью, серой и бензином, а свежей проледью вздохнет, когда без всяческих преград загомонят морозом ночи, и заблестят и заискрят и там, над крышей, между прочим, сухое небо захлопочет и выдаст звездный снегопад, такой, чтоб я открывши рот глядел и счастлив был до дрожи. Она меня тогда поймёт, когда понять никто не сможет, Когда мой собственный Орфей во мне отыщет царство мертвых (я и тогда останусь с ней, но это дёготь в бочке мёда - певец без голоса - тоска). А ведь когда-то на висках белеть начнёт неловко время (и я им тоже буду предан) - тогда уйдет наверняка моя безнравственная ревность и безвозмездная тоска. Они моих стихов быстрей сбегут в забвение и прошлость, как судьбоносная оплошность теряясь в сотне мелочей. ... Пойми меня и не жалей, что понимать меня так сложно. |