Наследство.

 

Алексей Вениаминович Берников вскрыл только что доставленную ему телеграмму. Она гласила:

 

Берникову А. В.

Пр. Литейный, д.72

г. Липецк.

Связи смертью Берникова А С приезжайте получить наследство

Нотариальная контора Латукова Б. Е.

б. Зелёный, д.2, г. Москва.

 

О своём дедушке Алексей Вениаминович знал не так уж и много, но по поводу богатства не сомневался. Внук раз в год приезжал к своему родственнику по случаю именин последнего и этим их связи и заканчивались.

"Странно, - думал Берников-младший, - дед так и цвёл, когда мы справляли в том году его 101 – летие. С чего это вдруг он сыграл в ящик, ума не приложу". Погоревав пару часов, Алексей Вениаминович с улыбкой до ушей принялся паковать чемоданы. Неожиданно привалившее наследство, и немалое, как полагал Берников, было решением многих проблем. Не далее как вчера он, например, проигрался в преферанс, и должен был в течение недели отдать Макфёрову ("Жирная туша", - думал про него Берников-младший) ящик алиготе. Сиё вино стоит недёшево, тем более в таком количестве, а Алексей Вениаминович сидел на мели. Именно по этой причине он, насвистывая себе под нос "Голубую канарейку", с двумя чемоданами торопился на вокзал. В кассе он выгреб последнюю мелочь на билет до Москвы. Насвистывая всё ту же "Blue canary", при входе в тамбур поезда Берников понял, что оставил билет у кассы. Через несколько минут Алексей Вениаминович убедился в том, что билет с прилавка у окошечка кассы уже успели стащить. "Голубая канарейка" тут же сменилась похоронным маршем. Деньги у Алексея Вениаминовича закончились, и приобрести второй билет не представлялось возможным. Тогда незадачливый наследник решил охмурить проводницу, дабы она пропустила его без билета. Солнышко светило (был конец марта), птички пели, и похоронный марш переродился в опереточный канкан. Берников шагал, насвистывая, по перрону, поглядывая по сторонам и широко улыбаясь.

Однако весёлому канкану было суждено умереть в тот миг, когда Алексей Вениаминович понял, что в его вагоне проводница, собственно говоря, является мужчиной. Здоровый детина с квадратным подбородком заслонял собой весь дверной проём. А до отправления экспресса оставалось не больше минуты, и Берников решился на отчаянный шаг. Выставив чемоданы вперёд, он ринулся к головному вагону и дежурившей там проводнице наплёл что-то про родственников, забывших свой багаж. Проводница попыталась сопротивляться, промямлив про провожающих, уже покинувших салон, но Алексей Вениаминович заверил её, что тоже уйдёт, вот только отдаст чемоданы. Однако, пройдя в вагон, наследник, не теряя времени, ринулся по проходу между вагонами в своё купе. Почти дойдя до него, он чуть не уткнулся носом в мощную спину своего проводника, но вовремя нырнул в ватерклозет. Правда, если быть откровенным, ему это не удалось, так как на время стоянки туалет был заперт. Видя, что мощная голова проводника медленно оборачивается, Берников поступил гениально просто. Он сел на корточки и, согнувшись в три погибели, поставил между собой и проводником два своих чемодана. А через несколько секунд, показавшихся Алексею Вениаминовичу вечностью, последний услышал громовые раскаты голоса проводника.

- Кто посмел загородить проход? – прохрипел вопросительно детина, а после бедняга-наследник почувствовал ошеломительно сильный пинок по своим чемоданам, в результате которого Берникова унесло вместе с багажом в другой конец вагона. Тут он осторожно поднялся и юркнул в своё купе.

Помимо прибывшего Алексея Вениаминовича там находилась пожилая дама в строгой шляпе и изысканном брючном костюме. Она надменно взглянула на растрёпанного Берникова, усевшегося на своё место, но так как была исключительно вежлива, завела непринуждённую беседу.

- Сейчас будут проверять билеты, - промолвила она. На наследника эта безобидная фраза произвела, видимо, сильное впечатление.

- Вы позволите, - быстро сказал он, поднимая сиденье и проскальзывая под него ужом. Строгая дама подняла брови и поморщилась, когда сиденье с громким стуком захлопнулось за её попутчиком, однако вежливо проговорила:

- До свидания.

Лёжа в отделении для багажа уже около получаса, Берников, наконец, пришёл к мысли, что дама, видимо, ошиблась в расчётах, поскольку проводник так и не появлялся. Покоясь в душном гробу, Алексей Вениаминович со злостью размышлял под стук колёс о том, что генеральная репетиция его доставки к месту погребения на катафалке проходит успешно. Он подумал, что недавно его дед испытал нечто подобное. Мысли наследника переметнулись на то, зачем он, собственно, ехал. Неожиданно Берников повеселел – эти испытания, вероятно, стоили тех денег, что вскоре ему достанутся.

Через четверть часа, наконец, пришёл проводник. Он сел на то сиденье, под которым валялся Алексей Вениаминович, и завёл разговор о билетах, цене на них и прочем со строгой дамой.

Вдруг у Берникова расширились глаза – он вспомнил о том, что забыл спрятать свои чемоданы и проводник наверняка спросит, чьи они. Алексей Вениаминович проклял тот час, когда запихивал в эти evidence свой траурный костюм, бутылку бургундского, дабы на обратном пути отметить получение наследства, и прочие вещи - ведь перед своим уходом на дно он успел заметить, что у дамы очень много чемоданов. Естественно, проводник должен обнаружить эту несообразность.

Однако, когда детина, проверив билет, встал и попрощался с дамой, Берников поздравил себя с успехом. Правда, как выясняют дальнейшие события, рано. Снова хриплый голос проводника разорвал вежливую тишину купе.

- Так это ваши чемоданы загромождали проход? – грозно спросил он, указывая на сиротливо пристроившийся в углу багаж Берникова. Последний замер под сиденьем.

- Нет, - спокойно ответила дама, - это чемоданы господина, который ушёл под сиденье.

Прижавшись к полу и пытаясь слиться с ним, Берников наблюдал, как сиденье медленно поднимается и в открывшемся проёме появляется свирепое красное лицо проводника с глазами, не предвещающими ничего доброго.

Пожилая дама тактично отвернулась, пока детина открывал окно и освобождал купе от Алексея Вениаминовича и его чемоданов. А сам Берников мог только бессильно потрясать кулаками вслед уходящему поезду до тех пор, пока его же чемодан не сшиб наследника с ног.

Утопая в весеннем снегу, который по приближении к столице превратился в жидкую апрельскую массу, Берников без одного чемодана, который пришлось бросить на шпалах, добрёл до Москвы, благо вышвырнули его недалеко от златоглавой. Всю дорогу Алексея Вениаминовича грела мысль о том, что в конце пути его ждёт наследство. И только эта мысль позволила ему добрести до резиденции деда.

Под конец пути Берников даже засвистел всё ту же "Голубую канарейку", которой, впрочем, злая судьба так и не дала завершиться достойно. На середине припева её прервал полный отчаяния вопль Алексея Вениаминовича.

На пороге особняка стоял Александр Сёменович Берников, недавно безвременно почивший, и, сняв шляпу, приветствовал прибывшего словами:

- С Первым апреля тебя, внучек!