Прогульщик

 

I

 

Была середина октября. Осень баловала последними тёплыми днями. Медь листвы ярко сверкала на щедром солнце. В этот день Валерке Болотову, ученику шестого класса совсем не хотелось сидеть в душном классе и слушать объяснения учителей. В памяти ещё свежи были беззаботные летние дни. Валерка подпёр подбородок рукой и с грустью смотрел в окно, вспоминая, как он замечательно провёл лето у бабушки в деревне. Там он научился управлять лошадью по кличке Зорька. Эта была старая, подслеповатая лошадь, такая же, как конюх дед Филипп. Бывало, сядет дед на чурбачок, затянется папироской и заведёт разговор о жизни. Зорька стоит рядом, шевелит светло-розовыми губами, смотрит на деда некогда лиловыми глазами и качает головой, как бы соглашаясь с тем, о чём говорит дед, разгоняя хвостом надоедливых оводов. Валерке нравилось кормить лошадь. Каждое утро он приносил ей половину буханки чёрного хлеба густо посыпанную солью. Зорька сначала внимательно смотрела на протянутую руку с хлебом. Потом начинала причмокивать, не сводя глаз с хлеба, и только после этого осторожно брала его. Валеркину ладонь смешно щекотали её влажные и тёплые губы. Когда весь хлеб был съеден, Зорька опять качала головой. Благодарила за угощение.

- Ну, до чего же умная скотина! - всякий раз говаривал дед Филипп.- Сколько лет знаемся с ней, а не перестаю удивляться. Всё знает, всё понимает только сказать не может. Она мне стала как родная. Вот помру, скажу председателю, чтобы меня Зорька на погост-то провожала. А то, как же!

Валерка года два назад подружился с дедом Филиппом. Бабушкина усадьба была рядом с усадьбой деда. Его усадьба была не то чтобы в запустении, а сильно неухоженная. Отец Валерки, когда приезжал в отпуск и привозил Валерку, помогал деду покосить траву, наладить повалившийся забор, а то и залатать прохудившуюся крышу. Так и познакомился Валерка с конюхом. Всякий раз, по приезду, он каждое утро бегал на скотный двор, чтобы покормить Зорьку, а потом вместе с дедом ездил по деревне, перевозя разный груз. Когда дед Филипп передавал вожжи Валерке, то у того даже дух захватывало. Ещё бы! Ведь ему доверили управлять настоящей лошадью. Пацаны из его двора умерли бы от зависти. Конюх сидел рядом и с серьёзным видом учил Валерку как правильно надо управлять вожжами.

Однажды на Валерку будто бы что нашло. Вожжи стали тяжёлыми, руки деревянными. Ими и пошевелить-то было невозможно. Так и направил он лошадь с моста. Дед Филипп, уморившись от езды, разомлев на солнышке, сладко подрёмывал, качаясь в такт телеги. Находясь во власти дремоты, он почувствовал неладное. Конюх открыл глаза и увидел, как Зорька неторопясь шла к краю моста через речку Плешку. Чуть погодя она запросто могла с людьми свалиться в речку. У деда сна как не бывало! Он выхватил вожжи у очумевшего Валерки и резко натянул на себя.

- Тпру-у! Окаянная! Вот я тебя ужо! Куда, дура старая, прёшь?! Совсем ополоумела, ведьма! Не видишь что ли дороги?!

Старая лошадь, почувствовав уверенную руку хозяина, остановилась у самого края моста. Повернув шею, она виновато посмотрела на Валерку.

- А ты что, бисов сын? Не видишь, что ли куда правишь?! … Дай я! Дай я! … Аль заснул? Чуть было, не убились тут все!

Конюх нервно закурил.

- Ну, чего стоим-то? Трогай что ли!

С того раза Валерка ни на минуту не расслаблялся, а дед Филипп ничего не вспоминал. Только иногда взглянет искоса да ухмыльнётся себе в бороду. Дед Филипп воевал в Отечественную, но о войне почти никогда не рассказывал. Он был тяжело ранен в Чехословакии и возвратился в родное село, в Белоруссию. А от села уцелело всего две или три хаты. Да и те без крыши. Родители его, как и многие сельчане жили в землянке. Видно где-то застудили своё нутро, да ещё надорвались в работе. Год спустя после Победы легли они рядышком на старом сельском кладбище. Погоревал дед Филипп, погоревал, да и подался с товарищами на Дальний Восток жизнь новую устраивать. Кем только не довелось ему работать. Одно беда – левая рука и нога плохо слушались. Так и жил бобылём. Но на его счастье нашлась ему дивчина из Полтавщины. Приехала она по комсомольской путёвке помогать поднимать сельское хозяйство. Приглянулись молодые люди друг другу и к зиме свадьбу сыграли. Колхозное начальство по этому случаю им лес выписало для избы. Всей деревней жильё возводили. Живи да радуйся! Но только радость стала обходить их стороной. Никак не получалось им завести детишек. У других вон пруд пруди детворы, а у них тишина стоит в доме, аж ушам больно. И совсем было, они отчаялись, да есть видно Бог на свете. Услыхал он молитвы Полинушки. Понесла она в себе дитя. Родился мальчик крепким и здоровым. Рос, как говорят, не по дням, а по часам. Вырос сынок сильным и красивым парнем. Не одна деревенская девушка по нему вздыхала. Вечерами в палисаднике под окнами только девичий смех и слышался. Одна девушка громче другой сыпала, чтобы он обратил на неё своё внимание. Может, он и обратил, да только виду не показывал.

Наверно счастье длинным не бывает. Пришла пора, идти сыну деда Филиппа в армию. Как умелого тракториста отправили его служить водителем-механиком боевой машины пехоты. Забросила его военная судьба в незнакомую страну Афганистан. Тёплые, ласковые письма приходили отцу с матерью в далёкую дальневосточную деревню, а потом прекратились. Сложил свою голову сынок в чужих горах, где-то под Кандагаром. Не вынесла горя Полинушка. Затухла, как свечка. Вот и остался дед Филипп один-одинёшенек на белом свете. Забелило горе ему голову, ниже к земле пригнуло. Ко всем деревенским детям он был добр и ласков. А уж как завидел соседского приезжего, городского, конопатого мальчишку, то будто душой воспрянул. Каждое лето теперь ждёт приезда Валерки. Многим деревенским хитростям обучил он его. И Валерка привязался к соседскому деду. Сколько раз он пытался расспросить деда о войне. Ведь у деда Филиппа на стареньком латанном-перелатанном пиджаке висела одна медаль «За Победу над Германией», но дед находил другой повод для разговора…

- Эх, сейчас бы погулять на улице. И почему каникулы сделали только три месяца, а не четыре? За три месяца и нагуляться-то, как следует, не успеешь,- подумал Валерка, с тоской глядя в окно. – Дед Филипп наверно сейчас распряг Зорьку и дал ей вольготно погулять по лугу, что возле их усадьбы. Скорее бы наступило другое лето.

 

II

 

Наконец раздался спасительный звонок на перемену. Теперь можно выскочить на улицу.

- Благодать-то ка-а-ка-я-а!- протянул Генка Шкребов, раскинув руки в разные стороны и подставляя лицо под тёплые лучи солнца.

Однако хорошее настроение портилось от воспоминания, что нужно высидеть ещё целых пять уроков. Это же, какое надо иметь железное терпение! А для чего? Учителя всё равно нового не объясняют, а повторяют пройденный материал. Скукотища!

- Болото, тебе не надоело киснуть в школе в такую погоду?- обратился Генка к Валерке.

- Ещё как надоело! Просто сил нет терпеть!

- Слушай, а давай рванём в Хабару?! Погуляем. Слабо?

Так среди мальчишек назывался Хабаровск. От него в пятидесяти километрах в тайге прятался военный городок, в котором жили и учились Валерка с Генкой. Городок был огорожен колючей проволокой, но всегда, в любом запретном объекте есть потайные лазейки, которыми пользуются вездесущие мальчишки.

Валерке не хотелось показаться в глазах своего закадычного друга трусом и слабаком, а потому он сразу же согласился. Поручив портфели одноклассникам, два друга поспешили к ближайшему посёлку по тайной тропинке через тайгу, чтобы оттуда на рейсовом автобусе добраться до краевого центра. По бетонке идти нельзя, военные сразу засекут, остановят и вернут в городок, да ещё и директору школы скажут, где их подобрали во время уроков. Выход один – по тайге! Пройдя больше половины пути, Валерка вдруг остановился.

- Ты чего встал, как вкопанный?- толкнул своего дружка Генка.

- Слушай, Шкреба! Меня мама сегодня просила забрать сестру из садика. Они с отцом на работе задержаться. Если вовремя я не заберу её, то мне здорово влетит. Как я забыл про это! – Валерка стукнул себя по лбу.- Давай пойдём в другой раз?

- Не-е! – протянул Генка. – Я на сегодня настроился… Ладно! Двигай назад, а я в город смотаюсь. Может быть, в парк схожу, на электромобильчиках покатаюсь. Завтра всё расскажу. Ну, бывай!

Генка весело зашагал дальше, насвистывая известную мелодию. Валерка повернул обратно. Сделав несколько шагов, он остановился. Тропинка впереди расходилась в разные стороны. Раньше он на это как-то не обратил внимания. Теперь не мог вспомнить, по какой тропинке он с Генкой прошёл тут ещё несколько минут назад.

- Шкре-е-ба-а! – прокричал Валерка.

- Че-е-го-о-о?!

“Значит, Шкреба ещё недалеко ушёл”,- обрадовался Валерка. - Тут две тропы! По какой идти-и-то-о?!

- Двигай по … во-о-о-й!

Набежавший ветерок весело зашелестел листьями молодых осинок. От этого ответ Шкребы Валерка плохо расслышал, но понял, что надо идти по левой. Удовлетворённо сплюнув, засунув руки в карманы брюк, он зашагал по указанной тропинке. Солнце высоко висело над деревьями и весело щекотало лицо. В тайге было тихо.

- Как хорошо! Вот, дурак, сидел бы сейчас в классе, парился и не видел такой красотищи!”- подумал Валерка, забираясь на небольшую сопку.

Поднявшись на вершину, он остановился. Ведь он со Шкребой не поднимался и не спускался ни с какой высотки? Тропинка, по которой они шли и весело болтали, всегда была пологой.

- Что за чертовщина?! - выругался Валерка.- Наверно я где-то сбился. Надо вернуться к развилке и идти по другой тропе.

Особенно не волнуясь, он повернул обратно, теперь более внимательно осматриваясь по сторонам, вспоминая характерные приметы: “Вот это поваленное дерево он видел. Вот тут он сбил мухомор. А дальше…” Дальше ему что-то ничего не напоминало.

- Не мог же я сойти с тропинки,- сам себе говорил Валерка. – Жалко,

что листья скрыли мои следы. Нет! Надо искать! Развилка где-то недалеко.

Валерка ускорил шаг. Найти заветную развилку ему не удавалось.

 

III

 

Солнце скатилось ближе к краю неба. Повеяло осенним холодком, а Валерка всё плутал. Лицо его раскраснелось и блестело капельками пота. Валерка устало сел на тёплую траву, ругая себя за опрометчивость. Он представил себе, как его маленькая сестрёнка, оставшись в садике одна, закрыв ручонками глаза, плачет:

- Других детей давно забрали из садика, а меня никто не забирает!

Потом он представил строгие лица мамы и отца, как вскроется его прогул, и как ему не поздоровиться.

-Сам, дурень, виноват! Придётся терпеть любое наказание”,- Валерка глубоко вздохнул и принялся за новые поиски.

А тут ещё голод стал донимать.

- И почему я дома не съел хотя бы один пирожок с рисом и яйцом, который испекла мама?! Сейчас бы все пирожки съел,- Валерка сглотнул слюну.

Внезапно его осенила другая идея. Ведь военный городок оцеплен колючей проволокой. Валерка решил найти эту «колючку», а там уже дело техники, и родителям можно будет что-нибудь наговорить. Обрадованный этим, Валерка пошёл через заросли кустарника в ту сторону где, как ему казалось, был городок.

Вечерело, а «колючка» всё не попадалась. Мучительно хотелось есть. На его счастье попался куст лимонника с кистями ягод. Валерка стал срывать ягоды и запихивать себе в рот. Он почти не жевал, проглатывал вместе с косточками. Кисловатый сок ягод чуть-чуть утолил жажду и заглушил голод, придавая новые силы. «Колючка» как сквозь землю провалилась.

Солнце скрылось за деревьями, стало темно и холодно. Всюду стали мерещиться страшные звери, которые готовы броситься на беззащитного Валерку и сожрать. От страха и обиды он заплакал, а потом, что есть мочи закричал, надеясь, что кто-нибудь его услышит. Тайга отвечала ему страшным молчанием. Колючие кусты цеплялись за одежду, в кровь, царапая лицо и руки. Но Валерка не чувствовал боли. Ему очень хотелось домой. Скорее бы закончился этот кошмар. Он шёл, не разбирая дороги.

-… И пусть меня ругают, пусть даже отец выпорет ремнём. Пусть! Я всё стерплю, лишь бы быть дома,- Валерка уткнулся в ствол большого дерева и ещё сильнее заплакал.

От долгого плача и усталости слипались глаза. Присев под деревом, обхватив ноги руками и, уткнувшись головой в колени, Валерка забылся в тревожном сне. Проснулся он от жуткого холода. Его так трясло, что зуб на зуб не попадал. Валерка с трудом поднялся на ноги, приподнял воротник пиджака, обхватил себя руками, спрятав кисти рук. Так ему стало чуть-чуть теплее. Теперь он почувствовал, что у него озябли ноги. Валерка пошевелил пальцами. Ноги не согревались. Тогда Валерка стал трясти и бить ими по дереву. Разбуженная кровь медленно согревала закоченевшие суставы. Так до утра Валерка проборолся с холодом. Как только рассвело, и стали различимы деревья и кусты, он забрался на вершину дерева в надежде увидеть военный городок. Но всюду была золотисто-зелёная тайга.

Валерке показалось, что вдалеке он узнал знакомые сопки. В душе опять проснулась надежда. Дрожа от холода, он направился к этим сопкам. Но это с дерева кажется, что они близко, а на самом деле – ох, как далеко! Валерка всё шёл и шёл, продираясь через кусты, перелезая через поваленные деревья, проваливаясь в болотины. В промокших кроссовках противно хлюпала вода. Валерка старался не замечать этого. Он шёл к намеченной цели. Но всюду были незнакомые места. Так прошёл ещё один день, потом ещё и ещё. Сколько их миновало, Валерка не знал. Он и не пытался считать дни. Какое это могло иметь значение?!

Валерке опять попались на глаза: ягоды лимонника, но их было мало и они не смогли утолить голод. В другом месте ему попались ягоды жимолости, но и ими он не наелся. Возле ельника он напал на целую поляну брусники. Валерка ползал на коленях, жадно срывая яркие ягоды. От кисло-сладких бусинок брусники только ещё больше хотелось есть. На склоне овражка Валерке попалось семейство сыроежек. Валерка всегда считал, что раз грибы называются сыроежки, то значит их можно есть сырыми. Он набил рот маленькими розовыми грибочками и медленно с наслаждением стал их пережёвывать.

- Сейчас бы ещё толстый кусочек душистого чёрного хлеба с подсолнечным маслом и солью, - с завистью подумал Валерка.

У подножия кедра он собрал упавшие шишки. С завидным упорством он выбивал из них оставшиеся зёрна и жевал вместе со скорлупой. Чувство голода не покидало его. От этого ныл желудок, и болела голова. Очень хотелось пить. Валерка нашёл неглубокую ямку с водой. Он лёг на живот и жадно стал пить. Мутная вода была горьковатой и холодной. От холода за ломило зубы. Валерка оторвался от воды, переждал, когда перестанут ломить зубы и снова пил. Напившись, он перевернулся и лёг на спину, долго смотрел в небо сквозь ветви деревьев. Ему вспомнился дом, родители, еда. Он остро ощутил запах борща, что варила его мама.

- Какой же я был болван, отказываясь, есть мясо, если на нём были кусочки жира!

Среди веток деревьев он увидел большую тарелку до краёв налитую ярко-красным горячим борщом с огромным жирным куском мяса. Над тарелкой поднимался лёгкий пар и улетал в небо. Глаза заволоклись пеленою слёз. Не стесняясь, Валерка опять громко заплакал.

 

IY

 

День был пасмурным. В очередной раз, выбившись из сил, Валерка повалился на мох. Ему показалось, что он услышал гул вертолёта. Гул нарастал. Валерка вскочил на ноги. Он не мог ошибиться. Он действительно слышит гул. Этот гул Валерка хорошо знал. В груди от радости и волнения сердце сильно забилось, и готово было выскочить наружу. Сквозь ветви он увидел вертолёт. Тот летел так низко, что запросто мог задеть своими колёсами за верхушки деревьев.

- Я -а-а зде-е-есь!- закричал Валерка из последних сил. Он сорвал с себя пиджак и яростно им замахал.

Вертолёт пролетел мимо, не заметив, как внизу, отчаянно крича и размахивая одеждой, за ним бежал заблудившийся мальчик. Через несколько минут вертолётный гул стих и наступила зловещая тишина.

Валерка издал крик отчаяния, похожий на рёв зверя. Молоденькие осинки и берёзки задрожали листвой, а медведица с двумя медвежатами, неподалёку кормившаяся ягодами, поспешила убраться по добру - по здорову. Мальчишка рухнул на землю, уткнувшись лицом в опавшие листья, и в отчаянии заколотил по ней кулаками. Он катался по земле, плакал, ругал бестолковый вертолёт и проклинал тот день, когда захотелось сбежать с уроков. Стало понятным, что теперь его никто никогда не найдёт. Усталость и переживания навалились на него тяжёлым грузом. Валерка впал в забытьё.

Очнулся он оттого, что кто-то тёплым, шершавым, мокрым языком облизывал его лицо. Не на шутку испугавшись, Валерка откатился в сторону и вскочил на ноги, готовый дать стрекача. Широко раскрытыми глазами он смотрел на лохматого зверя, который сидел на задних лапах, высунув, красный, слегка подрагивающий язык. Потом зверь встал на все четыре лапы, потянулся, зевнул и, виляя хвостом, пошёл к Валерке.

-Да ведь это собака! Со-о-ба-а-ка-а!- наконец-то сообразил он.- Собака, собаченька! – обрадовано запричитал Валерка. - Как же ты меня нашла? Родненькая моя! Хорошая моя!

У него появилась надежда, что собака не одна, а с хозяином, который, может быть, участвует в поисках пропавшего мальчика. Валерка протянул руки, и собака дала себя погладить. Она была самой обыкновенной дворнягой, но это неважно. Главное – его нашли!

- Собачка, а где твой хозяин?

Валерка осмотрелся по сторонам, а потом прокричал:

- Дяденька-а! Я ту-у-ут!

Ему ответил только шелест листвы. Валерка погладил собаку и скомандовал:

- Ищи! Домой!

Но собака не трогалась с места. Она сидела у его ног и покорно смотрела на него.

- Домой! Ищи! – ещё раз повторил Валерка команду.

Собака не тронулась с места.

- Да она бездомная,- с сожалением догадался Валерка.

Но искорка надежды ещё теплилась в его душе: “Собаки не уходят далеко от жилья, пусть даже и бездомные. Значит военный городок или какая-нибудь деревня где-то близко. Надо только правильно выбрать направление”.

Он внимательно осмотрел землю в том месте, где первоначально сидела собака. Ему повезло. На нескольких опавших листьях он рассмотрел отпечатки собачьих лап. Приблизительное направление было найдено.

- Со мной! Рядом!

Валерка двинулся в ту сторону, откуда пришла собака. На этот раз, собака повинуясь, двинулась за ним. К вечеру набежали тучи, и пошёл мелкий противный дождь. Друзья по несчастью укрылись под старой, раскидистой елью. От холода и промокшей одежды тело Валерки покрылось синими мурашками. Он продрог до костей. Неожиданно собака забралась к нему на колени и стала согревать своим теплом. Валерка обнял собаку двумя руками и покрепче прижал к себе.

 

Y

 

Солнечных дней становилось меньше и меньше. Зачастили дожди. Похолодало. По утрам трава всё чаще покрывалась инеем. Несколько раз где-то вдалеке слышался гул вертолёта, но сам вертолёт больше не показывался. Потом и этот гул исчез. О том, что станется дальше, Валерка уже не думал. Он жил только сегодняшним днём. Все попытки найти жильё он прекратил и плутал по тайге наугад. Шёл туда - куда глаза глядят. Собака, как верный друг, была рядом и даже стала отзываться на кличку «Тайга».

Но в один из дней собака неожиданно пропала. Валерка остановился у куста шиповника и стал объедать ягоды, а «Тайга» вдруг юркнула в кусты.

- Ты куда, ошалелая? Ну-ка вернись!

Но собака не отзывалась.

- Тайга! Тайга! Ко мне!

Валерка полез через чащу кустов. Собаки и след простыл.

- Куда она могла подеваться? Может быть, жильё учуяла или людей? Не могла же она вот так просто бросить меня и убежать!

- Э-э-ге-ге-ей! Тайга! Люди! Сюда! Я тут!

Валерка прислушался. Тихо. Только где-то поскрипывает дерево от ветра. Валерке стало очень одиноко, как в первую ночь, когда он заблудился. Ему опять стало страшно и обидно, что от него сбежала собака, к которой он за эти дни привязался всей душой.

- Что же теперь делать? Куда идти?

Валерка сел на трухлявый пень. Ему никуда уже не хотелось идти. Неожиданно из-под лап ёлки вылезла «Тайга». Морда её была в паутине. В пасти она держала дикую маленькую утку.

- Ты где была?!- напустился с упрёками на неё Валерка.- Я весь обыскался! Хоть привязывай тебя к себе! Что я буду без тебя в тайге делать?! А?! Ты подумала своими собачьими мозгами?!

«Тайга» виновато подошла к вскочившему Валерке и положила у его ног добычу. Она была очень голодна, но не притронулась к утке, пока с ней не поделился Валерка. Наскоро ощипав утку, он зубами разорвал её пополам и честно поделился с собакой. Это был настоящий пир. Валерка наслаждался сырым мясом и кровью, обгладывая каждую косточку.

- Умница ты моя! Кормилица! Поймай ещё уточку. Только поймай большую и жирную. Ладно?!

Собака ела свою долю. Хрустела косточками добычи и послушно слушала чумазого, в утиной крови Валерку. Он тоже пытался грызть косточки, но ему это не удавалось. До боли во рту он обсасывал их, пока рот не заполнялся тёплой слюной и, только после этого, с небольшим сожалением бросал «Тайге». Приглушив голод, друзья двинулись в путь.

Валерка шёл по тайге туда, куда несли его ноги. Глаза его внимательно осматривали округу и только с одной целью – найти что-нибудь съестное. Всё остальное уже было неважно. Перелезая через поваленный трухлявый кедр, Валерка по неосторожности провалился в глубокую яму с водой, усыпанную опавшей листвой. Дно ямы было илистое, и Валерка всё глубже и глубже проваливался в неё. Собака села на краю ямы и ждала, пока он пытался выбраться из западни. Валерка старался за что-нибудь ухватиться, чтобы выбраться. Но от этого он глубже погружался в злополучную яму. Жижа в яме Валерке была уже выше колен. Наконец ему удалось ухватиться за сук поваленного кедра. Валерка потянул его на себя. Конец сука с хрустом обломился. Валерка ещё глубже погрузился в грязную жижу.

- Вот чёрт, угораздило меня свалиться в эту противную яму! Тайга, принеси палку! Видишь, я провалился! Тайга!

«Тайга» поднялась и радостно завиляла хвостом.

- Бестолковая псина! Принеси палку! … Тайга, пожалуйста, принеси палку!

Валерка бросил обломок в сторону валявшихся неподалёку больших обломанных сучьев дерева.

- Тайга! Взять! Ко мне!

Но собака и не думала двигаться с места. Потом она обошла яму с другой стороны и запрыгнула на ствол поваленного кедра. Осторожно встала всеми лапами на сук, за который Валерка пытался ухватиться. Сук слегка опустился. Это помогло Валерке ухватиться рукой за обломанный конец. Собака попятилась назад. Валерка осторожно потянул сук на себя. Чуть продвинулся вперёд. Теперь он мог ухватиться за сук двумя руками. Он опять потянул на себя. И ещё ближе приблизился к краю ямы. Сук в этот раз выдержал. Перебирая по нему руками, Валерке наконец-то удалось выбраться. Он тут же повалился на траву. От мокрых волос на голове шла испарина. Валерка широко открыл рот, хватая воздух. Он ни как не мог отдышаться. «Тайга» устроилась неподалёку. Она лежала на животе, поджав под себя задние лапы. Передними лапами она придерживала обломок сука и грызла его.

- Спасибо тебе, собачка! Выручила ты меня!

Но «Тайга» не обратила никакого внимания на слова Валерки. Она была увлечена обломком сука.

 

YI

 

Горемыка давно уже привык к сырой одежде, но к сырой обуви привыкнуть не мог. На его счастье в один из дней выглянуло солнце. На краю полусухого болота Валерка выбрал высокое место, нагретое солнцем, и решил просушить обувь. Он разулся и поставил кроссовки под тёплые лучи. Дырявые носки решил не снимать, чтобы на нём они побыстрее высохли. Солнце приятно согревали тело. Обняв своего четвероногого друга, разомлев от тепла, Валерка задремал. Проснулся он оттого, что «Тайга» пытается освободиться из его объятий и злобно рычит.

- Ты чего? А?- находясь в полусонном состоянии, спросил Валерка.

Наконец «Тайге » удалось освободиться, и она с лаем бросилась к торчавшему пню на краю болота. По болоту кто-то шёл, раздвигая кусты.

- Э-ге-ге-ей! – закричал Валерка. - Люди! Мы тут! Люди!

Ему казалось, что он так громко кричит, что его должны услышать даже на другом конце болота. Но это только казалось.

Из болота вылезла бурая медведица с медвежатами. Она удивлённо посмотрела на захлёбывающуюся лаем собаку и на «кричавшего» маленького человека. Потом сделала попытку направиться в их сторону, но передумала. Валерке этого было достаточно, чтобы пуститься наутёк. Страх придал ему сил. Он побежал, спотыкаясь и падая. Валерка бежал, боясь обернуться. Ему казалось, что за его спиной он слышит тяжёлое дыхание медведицы. Наконец, устав от бега, Валерка со страхом обернулся. Следом за ним бежала «Тайга». Облегчённо вздохнув, он присел на кочку, чтобы перевести дух. «Тайга» села у его ног, высунув язык. Задрав морду она смотрела на Валерку. Её взгляд говорил:

- А лихо мы от медведицы драпанули! Да?!

Валерка посмотрел на свои дырявые носки, пошевелил пальцами ног. Только теперь он понял, что у болота оставил кроссовки. О том, чтобы вернуться за ними, не могло быть и речи. Так и пошёл он плутать по тайге в одних носках и школьном пиджачке.

Дни и ночи становились всё холоднее и холоднее. В один из пасмурных дней Валерка в полуобморочном состоянии, уже не понимая, где он и что с ним, вышел на большое открытое место, заросшее кустиками жимолости. На кустиках кое-где ещё оставались ягоды. Валерка упал на колени и с жадностью набросился на них, запихивая в рот вместе с листвой. Тут он почувствовал аппетитно-горьковатый запах дыма. Такой запах мог исходить только от печки. А где печка – там тепло и еда. Валерка поднял голову и увидел вдалеке едва различимые очертания сторожки. Именно оттуда тянуло таким вкуснющим дымком. Валерка собрал последние силы и, хватая запах широко открытым ртом, шатаясь, пошел к ней. У него кружилась голова. Рот наполнился слюной. В глазах потемнело. Валерка потерял сознание.

В сторожке, в железной печи весело потрескивали дрова. Два грибника просушивали свою промокшую одежду. Они согревались горячим чаем с сухарями и сушеной рыбой, заботливо оставленными предыдущими хозяевами этого пристанища по неписанному таёжному закону. Грибники хорошо знали этот закон и потому коробок спичек, а также часть съестных припасов, добавив своих, заботливо подвесили в пакете под потолком для других таёжников. Прихлёбывая чай, они неторопливо разговаривали. Вдруг один из них приподнял подбородок и прислушался.

- Михалыч! Ты ничего не слышишь? – спросил он товарища.

- Нет! А что?

- Да будто как собака лает.

- Откуда ей тут взяться-то? Тут, почитай, в округе вёрст на двадцать, а то и поболе того, ни одной живой души нету! ... Погоди-ка! … А вроде, как и мне почудилось? …Да нет! Ветер наверно балует!

- …О! Слышишь? Опять лает… Ветер так баловать не будет. Пойду-ка я, однако, погляжу.

Грибник вышел из сторожки, глянул в ту сторону, откуда опять донёсся собачий лай. Он и в правду увидел собаку. Она то лаяла, то замолкала, как бы прислушиваясь, потом опять лаяла.

- Эй, Тузик! Ты откуда тут взялся? У-у-тю-ю-тю! - грибник поманил собаку к себе.

Но собака не тронулась с места. Она ещё громче, настойчивее залаяла.

- Да ты никак меня зовёшь? - проговорил грибник, с опаской подходя к собаке.

На его удивление собака не убегала, а только замахала хвостом и жалобно заскулила. Подойдя ближе, грибник увидел белобрысую голову мальчишки, лежавшего вниз лицом.

- Мать честная! – удивился грибник и заспешил к нему.

 

YII

 

Валерка открыл глаза. Но он не увидел над собой голых веток деревьев и мохнатых лап елей и кедров. Он не увидел и тусклого неба с ползущими тяжёлыми тучами. Вместо всего этого над головой был белый потолок. Сам он лежал под тёплым одеялом на мягкой кровати. У окна стояла женщина в белом халате и белой шапочке.

- Где я? – тихо спросил её Валерка.

- Очнулся? Вот и хорошо! Сейчас мы с тобой температурку померяем, лекарства выпьем. Как ты себя чувствуешь, путешественник?

- Нормально. А как я тут оказался?

- Ты-то? Тебя грибники нашли километрах в пятнадцати отсюда и на руках принесли в ближайший посёлок. О твоём исчезновении было известно по всей округе. В посёлке сразу связались с милицией нашего городка. Вот ты и оказался в родном госпитале. Твой отец две ночи возле тебя просидел. Я его домой отоспаться отправила. Смотри-ка! Температура в норме, насморка даже нет! Вот чудеса! Почти месяц на холоде раздетым и босым в тайге промаялся и хоть бы что! Ну, чудеса!

- А где моя собака?

- Какая собака? О собаке я ничего не знаю. Погоди-ка, погоди-ка! Уж не та ли собака, что бежала за нашей санитарной машиной до самого КПП из посёлка, когда мы тебя забирали? Невзрачная такая, рыжая, лохматая.

- Да, она! Она самая! Где она?!

- Так, наверно домой побежала! Как же ты с собакой и заблудился?

- Я её в тайге нашёл. Вернее, это она меня нашла. Приблудилась, одним словом.

В дверь медицинской палаты постучали. В проёме показалась голова Петьки Птахина, одноклассника Валерки.

- Ну, чего заглядываешь? Заходи! – проговорила, улыбнувшись, медсестра.

Следом за Птахой смело ввалился, весь класс мальчишек и девчонок. Они столпились возле Валеркиной кровати, толкаясь и переругиваясь между собой, стараясь быть к нему поближе.

- Вот что, друзья! – строго сказала медсестра.- Навестить товарища пришли?! Хорошо! Только не шуметь, не галдеть, и долго не донимать его своими разговорами! Ему надо сил набираться, а то, как пушинка, совсем!

Когда за медсестрой закрылась дверь, одноклассники, перебивая друг друга, затараторили, торопясь выложить все новости.

- Ты знаешь? – первой заговорила Ленка Тарасова. – Тебя в тот день вечером по всему городку искали. Твои родители мне звонили. Но я им ничего не рассказала про то, что вы с Генкой Шкребовым сбежали с уроков.

- Ага! Они и мне звонили, – вмешался Серёга Сушилин. Я им тоже ничего не сказал.

- И мне звонили! И мне, и мне…,- загалдели ребята.

- Отец твой с директором школы у Шкребы допытывались про тебя. Кто-то им сказал, что вас видели вместе. Только Генка молчал, как партизан. Ничего не сказал. Он только на следующий день, когда ты не появился в школе, своей классной сознался. Ох, и влетело ему тогда от его отца!- почесав затылок, улыбнулся Ванька Красиков.

- Ничего и не влетело!- вмешалась Наташка Найдёнова.- Просто на два дня он был наказан.

- Ага! Наказан. Рёмнем по заднему месту! Что два дня в классе не мог сидеть! И тренировку пропустил,- съязвил Петька Птахин.

- Ой, ты знаешь, Валер! Мы тебя на следующий день всем классом по всей территории искали. Думали, что ты струсил домой идти и отсиживаешься где-нибудь. Всё обшарили. Знаешь, как мы испугались, когда тебя не нашли, - тихо произнесла Люська Дымова и взглянула на лежащего Валерку.

В её глазах блеснули капельки слёз.

- Болото, тебя потом вертолётом искали несколько дней. Не нашли! Шурик, докажи,- Петька толкнул Сашку Белоусова, сына начальника штаба.

- Ага! Сначала наших солдат послали тайгу прочёсывать, потом роту солдат внутренних войск с собаками. Дожди помешали след взять. Тогда отец сам полетел на вертолёте. Ничего не заметил. Потом поиски прекратили, думали, что тебя уже в живых нет.

- Конечно нет! – затараторила Зинка Паршина. - Ведь твой отец Валер, с друзьями и соседями ходил тоже искать тебя и в одном месте нашёл изгрызенную твою кроссовку, а через сутки - такую же вторую. Твоя мама после этого в тяжёлом состоянии попала в госпиталь и сейчас лежит на втором этаже…

- Ты, Валерочка, не волнуйся, ей уже сообщили радостную весть. Она теперь пойдёт на поправку!

- Болото, а как же тебя угораздило заблудиться-то? – спросил Генка Кусый.

- Да Шкреба, гад, не ту дорогу показал! – произнёс Валерка и отчего-то весело засмеялся.

Тут же громким детским смехом разразилась вся палата.