Денис Иванов проснулся в тот час, когда лиловое небо подёрнула робкая жёлтая дымка – солнце, сонно отряхивая брызги мирового океана, поднималось над миром.

„Сегодня“, - подумал Денис, спуская ноги на пол, - „Я непременно умру“.

 

Холодный паркет обжёг ступни. Тапочки обиженно скрывались под кроватью. Пришлось собрать волю в кулак, лечь голой грудью всё на тот же морозный паркет и пошарить рукой в темноте. Тапочки не пожелали отыскиваться. Зато из под кровати были выужены не первой свежести носки. Денис остался доволен и этим. Через минуту в цветастых семейных трусах и чёрных носках он пробрался в ванную.

 

Было непривычно пусто. Никакой толкатни, никаких споров и визгов. Денис безжалостно подставил лицо под струю холодной воды и окончательно проснулся. Он чистил зубы с каким-то мстительным наслаждением – последний раз. Колкое и шершавое полотенце хитро обняло его лицо и растёрло до здорового румянца.

 

На кухне он подошёл к окну и оглядел двор. Осень. Настоящая. Грубоватая. Холодная. Безрадостная. Вспомнил Денис зачем-то и почему-то, что один солдат не хотел умирать осенью. Правда, тот солдат не хотел умирать и зимой, и весной и летом.

- Всё равно придётся, - несколько злорадно проговорил он, сжимая через минуту в руке горячую кружку чая. Её хватило на три бутерброда. С колбасой.

 

Помятая рубашка, любимые джинсы. Стильные туфли выглядывают из под длинного пальто.

- Кого хороним? - иронично спросил у зеркала в прихожей Денис. Закрыл дверь и выбрался на улицу.

 

„Сегодня“, - думал он на ходу, - „Нужно сделать что-то значительное, яркое. Важное для меня и для всех. Непременно. Это потом будет всё равно“, - он ускорил шаг, - „А сейчас нет“.

Город переменился, а он легко находил дорогу. Удивительно.

 

Звякнул колокольчик. Это Денис толкнул дверь и очутился в книжной лавке. Посетителей не было. Кому нужны нынче книги?

- Мне нужны, - упрямо произнёс Иванов, подходя к продавцу – старичку с грустными собачьими глазами.

- Кто вам нужен, простите? - спросил глуховатый книгопродавец.

- А кого посоветуете? - почти равнодушно переспросил молодой литератор.

- А вот хотя бы D.I. Говорят, толково пишет – им сейчас все зачитываются.

- Врут, - буркнул Денис, но купил книжку модного автора, а ещё заплатил за Грибоедова. На сто рублей меньше. И вышел.

 

Он устроился в знакомом парке на пошарпаной зелёной скамье. Поднял воротник и взял в руки толстенный роман некого D.I.

- „Умереть за правду“, - прочитал он на ядовито-жёлтой обложке и заранее скривился.

Его опасения подтвердились. Уже в предисловии он узнал, что это единственная книжка автора. Написал в 21 год роман – и завязал с литературой. Впервые вышла на немецком языке чуть больше 10 лет назад.

Уже на первых страницах Денис заскучал. Восторженный юноша писал о том, как один его старый знакомый был всегда готов умереть за правду. С детсадовских пор. А однажды взял и убил за правду.

Читатель отложил книгу и посмотрел вдаль. Он ясно представил как на протяжении всей книги ревнителя правды судят, сажают в тюрьму, там он проходит тяжкие испытания, выходит через несколько лет за примерное поведение. И заканчивает своё существование в каком-то кабаке, вмешавшись в пьяный спор, где обижали правду. Денис улыбнулся и открыл 519-ую страницу, последнюю, и прочитал вслух:

„Его жизнь оборвалась трагично. По случаю освобождения друзья устроили пирушку. Глубоко за полночь он слонялся по пивнушке в поисках собеседника и нечаянно наткнулся на троих бывших ЗК. Они шумно спорили о том, что правды в жизни нет. „Непорядок“, - подумал Труев и вмешался. Через пять минут ему предложили „выйти разобраться“. А ещё через минут десять его тёплый ещё труп упаковали в чёрный мешок“.

Финальный пассаж автора впечатлял своей наивностью: „Правда жизни, друзья, лишь в том, чтобы бороться за эту правду до последнего вздоха“.

Толстый томик полетел в урну, стоящую тут же, возле скамейки. А Денис закурил, поёрзал, устраиваясь поудобнее, погрел дыханием закоченевшие пальцы и начал читать бессмертную пьесу.

Через несколько часов он встал, оставив открытую книгу на словах:

 

„Бог с вами, остаюсь опять с моей загадкой.

Однако дайте мне зайти, хотя украдкой,

К вам в комнату на несколько минут;

Там стены, воздух - все приятно!

Согреют, оживят, мне отдохнуть дадут

Воспоминания об том, что невозвратно!“

 

И, поймав такси у дороги, умчался в блекнущий день.

Впрочем, в таком маленьком городке трудно было бы затеряться даже такому неприметному и самому обычному господину, как Денис Львович. Он и обнаружился. У старого кинотеатра „Победа“. Там, в доме напротив, жила его старушка-мать.

Он долго готовил себя к этой встрече. Готовил годами. Репетировал речи, придумывал жесты, мимику. Представлял какой найдёт мать. Но никак он не ожидал того, что сделал в этот день.

Денис Иванов, едва переступив порог молчаливой квартиры, в тесном коридорике под тусклой лампочкой на 60 ватт, упал к ногам матери.

Тучная тяжело больная старушка стояла как соляной столб. Ни единым движением, ни единым словом она не прервала рыданий сына. Не спросила она ничего у своего „Деньки“, но поняла и узнала многое из этой сцены. Узнала как он после их страшной ссоры(с финальной точкой: „Ты сломала мне всю жизнь“) уехал из родного города, а потом и страны. Как страдал и мучился от любви к соседке Тане, а женился на горбатой прокуренной немке. Как она родила ему четверых одинаковых сыновей – с белесыми вихрами и водянистыми глазами. Как написал он книгу, которую продал из-за нужды какому-то русскому критику, проезжавшему в тех краях. Как буквально месяц назад бросил жену и вернулся в родную страну, а потом и город.

Прочитала в своём сыне любящая мать и глубокое раскаяние. И тогда она обняла его и простила. Простила снова, как и пятнадцать лет назад, но тогда он ушёл из её жизни, а теперь вернулся.

Они молча посидели минут пять в гостиной. Выпили чаю и водки. И Денис засобирался. Ему позвонили друзья детства и позвали выпить пива.

 

Он согласился легко и даже радостно. Так же легко и едва ли не радостно он узнал, что у одного умерла дочь, от второго ушла жена, а третий медленно и успешно спивался. Это была их жизнь. А сегодня был его день.

- Милые мои, - говорил он смешно, допивая пятый бокал, и пытался поцеловать каждого в морщинистый лоб или свекольный нос.

 

А вечером он долго не мог попасть ключом в замочную скважину, потом безуспешно искал выключатель. Наконец, ступив в миску с молоком толстой и вредной кошки Сони, он прямо в одежде завалился на кровать.

- Ich liebe dich, Таня, - проговорил он в трубку, тяжело ворочая языком и, уже засыпая, успел подумать - „Сегодня я умираю, чтобы воскреснуть завтра“.