Современная сказка на былинный лад

про опричника державного по прозванию «Царь»,

да воеводу стрелецкого «Долдона»,

да про край, что не ведает Закона.

 

Присказка:

Приходилось вам тонуть в болоте? А ведро отходов на вас не высыпали?

В выгребную яму сортира не сталкивали?

Если не случалось, то под счастливой звездой довелось вам на свет белый появиться. Моя сказка написана для тех, кто хотя бы единожды в «детскую неожиданность» ступал, да камень в спину от товарищей получал.

 

А и первый мой сказ о житье – бытье многотрудном державного опричника по прозвищу «Царь».

 

В некиим царстве, в некиим государстве, да во столице жил да был боярин столбовой да родовитый. Рос у боярина любый сын, да молодший сын. А и звали его по имени Петенька. Рос он на перинах мягких. А и кушал сынок пряники печатные, а и надевал он одежды расписные. А на стол ему подавали меды столетние хмельные. Не знавал, сей отрок ни забот, ни кручинушки. Холили его мамушки, пестовали его нянюшки, охраняли служивые детинушки.

Много ли, мало ли лет пробежало – то нам неведомо. А и вырос боярский сын в отрока ленивого, умом не слишком крепкого, но сильного хитростью, укрепленного подлостью. А пристроил его боярин во службу государеву, да в ведомство грозное. Да и как не стараться ради чада любимого – чай, во столицах живали, да со тугой мошной хаживали, да во ближнем кругу царском яства ведали.

А и ставлен был Петенька на должность заметную. А и принят был он в головные опричники, да восседал завсегда во хоромах больших, да во столичных лишь. Да не искал, сей отрок Петенька трудов праведных. Да не стремился он учиться уму – разуму. Да не старался боярина сын вершить суд правый по чести, да по совести, да и опыта бывалых опричников перенять не вхотел. А искал Петенька дел громких, да легких. Не трудами всенощными, не умом острым, а хитростью, да изворотливостью возжелал он пред очами государевыми на примете быть.

И попалась Петеньке по случаю на службе грамота старинная, да с возведенною да напраслиной. Да принесшей тою напраслиной муки великие роду могучему, что бунтом людишек малых, но всему миру ведомых под корень изведен был. Придумал Петенька закавыку хитромудрую, что давала ему видимость трудов его, да старания великого пред очами державными оказать. Об иных его подвигах слыхом не слыхивали, видом не видывали.

Но одного занятия на весь век маловато и слепому покажется. Удача ли улыбнулась ему, случай ли подвернулся на чистую воду хитрована вывести, но случилось в государстве сем Лихо великое, нежданное, негаданное и страшное. Не преминул, сей муж попытки ухватить жары - птицу за хвост и отличия на службе своей заиметь. Даже плюнул сей отрок на перины мягкие, да пустился во путь во дороженьку. Да не спужался он пути многотрудного, да на окраину глухую, да во путь во дорожку дальнюю.

Но не только о нем сия сказка сказывается и не ради него дело делается.

 

А второй мой сказ о корабле заморском летучем, да купцах могучих.

 

Жили в государстве сем купцы именитые, богатством славные, до наживы охочие, а в иных делах им трава не расти. Соблазнились купцы на покупку занятную, по зрелому размышлению очень доходную – прикупить летучий корабль заморский по сходной цене.

Завлекли их умельцы нездешние, затуманили речью заумною – мол, сумеет корабль в миг единый от конца их домчать и до краешка, перекинуть товары хожалые в нужный день и в любую сторонушку. А устроен корабль до того мудро: не страшны ему бури грозные, нипочем ветродуи холодные, а для страха нету причинушки, управлять с руки дурачинушке.

Торг прошел – по рукам ударили и зажили купцы жизнью славною. По хотенью несутся первому от столицы до дальней деревни ли, от отчизны спешат и до дальних стран, между делом барыш им течет в карман. Долго ль, коротко ль это все длилося по людской ли, по Божьей ли милости - то неведомо нам.

Полетел тот летун над дорогою длинною, да в сторонку глухую былинную. Там о многих местах сказы сложены, там тропинки в лесах мало хожены. Там в сердцах любовь к малой родине, не помехой ухаб и колдобины. В том краю былинном возводили терема до небес, да пускали на дело могучий лес, добывали из недр темно золото, что давало тепло и огонь в печи. И на том огне не одни калачи, а иные поделки пускали в ход, редкой сталью снабжали любой народ, дорогие каменья гранили и во всех краях их лишь славили.

 

А и третий мой сказ про Лихо нежданное, да горе неизбывное.

 

Подкралося Лихо негаданно, да покрыто оно неправдами. Да в недобрый час, в неурочный час, на заутрене, когда сладкие сны досыпаются, да не многие на работу неспешно сбираются. На полнебушка осветил пожар, разбудил округ небывалый гром, повалил от земли черный дым столбом. Набежали на шум там и стар, и млад, а за ними вслед и служивых отряд.

Разбросало окрест на десятки верст и не только корабль, но и все, что вез. Рядом с крыльями обгорел кафтан, круг железа, промеж человека кусок. Лишь одно уцелело гнездышко, а к нему приторочена женщина, по груди лишь понятно отличие, отсекло ей конечности «лишние», голова как косою срезана, остальное пожаром истерзано. И, не снегом земля припорошена, от костей бела она брошенных. Описать до черты не по силу мне – в горле ком стоит и душа в огне.

Как ни тягостно, как ни муторно, но сбирали останки известные - ни руки, ни ноги нету в целости, да собрали в кули по окрестности. И свезли все пожитки в служивый двор, а остаточки тел на мороз под запор.

 

А четвертый мой сказ о «трудах великих» державного опричника по прозвищу «Царь», усердии стрелецкого воеводы «Долдона», да о «службе малой» людей служивых.

 

И пришло повеление царское да провести разбор, да мужами приказными, да не просто служивыми местными, а столичною службой опричною.

Вот на этот разбор поспешал молодец и боярский сын, да державный опричник по службе своей, по прозванию по рожденному Петенька. А заглазно с усмешкою хитрой вослед «Царем» его Людины кликали. Потому как за годы долгие, да за службу «наскрозь усердную» он иным не владел отличием, разуменьем иного навыка, кроме той пресловутой грамоты, чей немеряно зим все ведет разбор, с небылиц до небес городит забор. А, прибывши на место страшное, суетой окружил пустяшною. Он работы вовек не видывал, все награды себе прикидывал, восседал на троне расписанном, Государю лишь грамоты писывал. А как сыск идет, да об чем нужда ни печали не знал, ни заботушки.

Сыск же велся согласно обычаю во главе со службой опричною. Понагнали народа служивого с разных мест – словно с бору по сосенке. День и ночь они мукою маются – все с поломкою сей разбираются. И немало дорог перехожено, и поболе причин было брошено, но никак у них не слагается, а итог все иным получается, не становится дума слаженной, словно тропкой идут загаженной.

А в подвале глухом вещи сложены и не был подвал огороженным. Не подумал «Царь» о сохранности и немало случалося странностей. Поживали согласно обычаю: да пока не грянет гром, да русский мужик не перекрестится, а перекрестится и не вспомнит, зачем это надобно.

А пришлось в том подвале бывать даже ключнику, что не волей своей шел и мучился. А отправлен был по приказу он, а отправил его старшой в доме «Долдон». А «Долдону» до сыска и дела нет. По душе ему со «Царем» обед. Приказал «Долдон» - буде ключнику оказать сыскарям помощь лучшую.

Ключник с первых дней помогал разбирать, на бетонный пол все укладывать, кофеем поил и лекарствами, и вдыхал испаренья ужасные. Приходилось ему и родню встречать, что пожитки погибших шли узнавать.

Между тем в корабле был народ не прост и немало добра на себе он вез. Были камни на них самоцветные, и подарки везли все приметные, в кошелях иных было золото. Много сгинуло и сломалося, но в достатке еще и осталося.

Да во злате том да нету корысти у ключника, да и принял он сердцем чужую беду, да неминучую. Не богат у него, но в достатке дом. Да много лет мостил он своим трудом, да кажный камень носил он своим горбом. Боль чужая ему душу резала, а от боли сей до обеда ли. Кажный день домой, как с погоста шел, потерял аппетит, потерял он сон.

 

Но не только сказ сей о ключнике, молвить нужно допреж кто невинно страдал да мучился: о беде людской, да о слезах детей малых, да неизбывном горе материнском.

 

Долго ль, коротко ль это все длилося и по воле ли злой все случилося – то по правде и сам не ведаю. Лихо болью горючей и бедами в сотни душ, словно молния грянуло. Тьма обрушила солнце желанное. И стоял на земле материнский стон, и виски у отцов расцвели сребром, опустел и тих почти кажный дом. В плаче горьком зашлись малы детушки, а иные слегли в ранней немощи. Кто родню утерял, кто друзей своих, словно не было в горе горьком чужих. Схоронить не могли по обычаю без решенья державных опричников. Опознать родню, коль неможно им, а найти должно по приметам иным, досмотреть должно все остаточки середь кучи вещей, что усердно сбирали солдатушки. А и труден родне да бывал осмотр, но должно пройти, да частичку драгих в общей куче найти, чтобы было чего им во гроб покласть, безутешным глазам хоть на миг припасть.

Как во гору шли все в служивый дом, кажный шаг во тьме, а не светлым днем. Теплым днем до глубин пробирал мороз и не легкий ветр – непосильный воз. Да во пору ту родне да кажный шаг в подвал – годы минули, да на пороге подчас у них губы исделались синими, резанет в груди – сердце сморщится или птицею заполощется. Вместе с ключником их встречали служивые, да с глазами от боли тоскливыми. Да водили иною под рученьки, да поили зелья пахучие, да и сами за сердце хваталися и целебным зельем вослед отпивалися. И ни «Царь», ни «Долдон», ни Светлый Князь в лекарях не видали заботушки – дело шло непроторенной тропушкой.

 

Да иной мой сказ об обычае русском: пока не грянет гром русский мужик не перекрестится, а перекрестится, то не ведает зачем это надобно.

 

Долго ль, коротко ль все это длилося – да пока беда не случилася. Что виной тому – то отдельный сказ. Отдавал «Долдон» приказ ключнику, да забыл про ключи, что у лучника.

В помещенье том лучник луки хранил – значит, ход ему в подвал без помехи был. Поклонялся, сей лучник хмельным медам, и не помнил себя по хмельным утрам. Для услады своей делал многое, и ступал подчас да кривою дорогою. По причине той его детушки да нуждалися, да с горбушки на квас перебивалися.

Вот и в день известный, да во праздничек свои зенки залил лихой ратничек. Не печалила служба ратная, а задумал он действо отвратное, тошнотворное и с проклятием до конца веков и на семь колен, возжелал он взять с мертвецов колец – чтобы слаще пить и жене дарить. Да не убоялся он ни черта, ни ладана, да три дни он гулял, да с отрадою.

 

А иной мой сказ: о болоте топком, да вонючем, о правиле стрелецком неписанном «буде наказанными невиновные, да обласканы непричастные»

 

А тем часом пропажу ключник узрел, доложил служивым и к «Долдону» влетел. Но не стал «Долдон» его слушати, а схватил его белы рученьки, приказал стрельцам он оковы одеть, да на строгий допрос сей же час увесть, да спросить велел не жалеючи, применить им дыбу умеючи.

И сбежались в момент да опричники и депешу снесли до столицы в миг – буде пойман злодей и другой при нем, славно слажено все и единым днем. А по правде ключник в темнице сидит, а лучник лихой колечки дарит.

И зловонною кучу излили на ключника, и грозили бедой неминучею. Сколь ни бились, строжились опричники - не нашли они злата в наличии. Ну а ключник стойко стоит на своем - не держал мысли взять он ни ночью, ни днем. Только, правда им и ненадобна. Им бы грех свой покрыть, да не правдою.

 

Только этот сказ с продолжением и продолжу я про сомнения, да о людях служивых, да о чести и совести.

 

Много лучник лихой оговоров приплел, и умело вину на другого увел. Да свободно по свету гулял, не таясь, да три дни гулевал аки светлый князь. Но единой гулянкою ль жив человек? Каждый год в темнице бывает, как век. Свою жизнь загубил, и народ не простил, да до правнуков счастье у рода убил.

Да с чего «Долдон» со товарищи вдруг явил глаза да незрячие, да с чего вдруг умы затерялися, в трех соснах на свету заплуталися? А умения вдруг улетучились, воспылали с чего душой к лучнику? Да ответы мне все незнаемы – только тыком попасть, да случайным ли.

А попробую поразгадывать, но прошу никому не сказывать. Есть пословицы исконно русские: коль не пойман – не вор; ну а слово, что меч остер; да не во всякой воде бобер.

Только в день тот был праздник стрелецкий, да в дому том на славу был пир молодецкий. С кем в ту пору тот лучник гулял, да един лиходей тот подвал навещал? Не могли ли сомненья стрельцы увести иль знакомца иного от них спасти?

Коли так, то понятен мне станет «Долдон» - от себя дорогого он тень отвел. Потому, как впрямую стрельцами командует, в таком разе «плетень» не обрадует, а ему наградою светится на ступень подняться по лестнице.

О таких вот умельцах во старину да говаривали: да не по росту сук рубят, да не поймавши сокола, а уже перья ощипывают.

 

Да услышал Бог моления родовичей ключника, да не оставил в беде тяжкой мучиться, да не дал ему в болото шагнуть, да отвел наговор и вонючую муть. Повелел в тот миг страны Государь да в другие руки сыск отдавать. По велению Государеву да вмешалися в сыск другие стрельцы и в единый день все нашли концы. Да вмешались, из местных, опричники, что с понятием – не ровня столичные им.

 

Вы помыслили про счастливый конец? Но загадок еще непролазный лес.

Той порой возвернулся ключник домой, болен весь и с седою главой. Ну а лучник заперт за казенной стеной. По обычаю ключник спешил на доклад, да его чистоте был «Долдон» не рад. Да приказал «Долдон» его выставить, да приказ неправедный вылепить, уходить велел без пособия, на порог не пускать его более.

Да еще одолело сомнение на подходе к дому явление – встретил ключника явно опричник младой и грозился ему неминучей бедой. Да не просто грозил, а про дочь поминал и строжайше ему уходить приказал. Может «Царь» повелел, иль промашки дал сам, восхотел, чтобы ключник о них промолчал? То неведомо мне. Будь, судимы лишь Богом оне.

Горевало семейство у ключника, за какие грехи рана жгучая, да каким путем дите уберечь, да какими глазами людям смотреть. Да на весь белый свет разнесли оговор черны вороны, да безвинного опозорили.

Не оставил ключника милостью Бог, да со многих сторон ему помощь идет. Не сбоялися други верные потерять свою службу примерную, донесли они правду соратникам, и другим поведали спутникам, не кичились своими победами, да защиту для дитяти сделали.

Только сказ мой на том не кончается. Еще долго невинным маяться. Но получат ли кару виновники? Да по праву ли судят законники? Да вернется ль в столицу с победою «Царь» иль получит прозванье со словом на «янь»? Как взлетит высоко хитромудрый «Долдон»? Да заметит ли Князь своей чести урон, да домыслит ли Князь, что виною «Долдон». Но «Долдону» не вечно купаться во лжи, хоть сумел он себя от гонений спасти. Знает Правду служивый люд, да окован он сотнями пут.

 

Лишь одно я скажу на прощание – в сказке русской вовек окончание:

Сказка – ложь, да в ней намек – добру молодцу урок.

Буде ль тот урок им в прок?

 

Примечания автора:

1. Опричник – работник прокуратуры.

2. Державный или головной опричник – работник одного из подразделений Главной прокуратуры из столицы страны.

3. Стрельцы – работники уголовного розыска.

4. Служивые – работники разных структур правоохранительных органов.

5. Воевода стрелецкий – начальник криминальной милиции одного из отделов города, в котором случилась катастрофа.

6. В некиим царстве – более раннее определение, синоним понятия некоторого царства (неизвестного читателю).

7. Труды всенощные – постоянный и упорный труд.

8. Молодший – младший.

9. Любый – любимый.

10. Кручинушка – тяжелая забота или беда.

11. Холили – баловали.

12. Пестовали – растили и воспитывали.

13. Чадо – ребенок.

14. Отрок – молодой человек.

15. Вхотел, восхотел – синоним хотел или захотел.

16. Тугая мошна – наличие крупных сумм денег.

17. Напраслина – оговор или ложь.

18. Под корень изведен – уничтожен.

19. Людишки малые – люди, которые ради достижения своих личных целей готовы пойти на любую подлость или преступление.

20. Лихо – беда, горе.

21. Не преминул – не упустил возможности.

22. Ухватить жары - птицу за хвост – не упустить удачу.

23. Не спужался – не испугался.

24. Закавыка хитромудрая – уловка.

25. Сем – том или этом.

26. Доходная – выгодная.

27. Детская неожиданность – результат переработки пищи в организме человека или животного.

28. Товары хожалые – товары, пользующиеся большим спросом.

29. Управлять с руки дурачинушке – легкость в управлении.

30. Барыш – прибыль.

31. На заутрене – ранним утром, в преддверии зари.

32. Округ – вокруг, на большом расстоянии от места.

33. Кафтан – верхняя одежда.

34. Описать до черты – подробно описать.

35. Как ни тягостно, как ни муторно – тяжело, на пределе сил.

36. Кажный - каждый.

37. «Наскрозь усердную» - синоним выражения усилий, делающихся напоказ.

38. Светлый Князь – правитель описываемых в сказке мест.

39. Свои зенки залил – напился.

40. Возжелал – страстное желание иметь понравившуюся вещь.

41. Буде пойман – был пойман.

42. Славно слажено все – благополучное решение проблемы или задачи.

43. Явил глаза да незрячие – притвориться слепым.

44. Вдруг умы затерялися – внезапное сумасшествие или притворство.

45. В трех соснах на свету заплуталися – нарочитое непризнание прописных истин.

46. В таком разе «плетень» не обрадует – подозрения, вызываемые человеком или бросающими тень на его репутацию.

47. Все нашли концы – разобрались по существу дела, установили истину.

48. Встретил явно – специально, ожидание с определенной целью.

49. Да не просто грозил, а про дочь поминал – угрозы в отношении дочери.

50. Не кичились – не хвалились напоказ.