Фигура в чёрном плаще с капюшоном на голове, не удивляющая современный глаз горожанина своей необычностью, медленно двигалась по улице. Человек всматривался, прислушивался. Он был похож на иностранца, что тоже уже давно стало привычным делом.

Услышав не совсем понятные его слуху звуки, он остановился и прислушался. Определив, откуда они доносятся, он пошёл в этом направлении. Его несколько удивило, что это оказалось дальше, чем он предположил.

«Никогда прежде не слышал столь громкого шума!» - подумал он и приблизился к молодому человеку, сидящему на скамейке с небольшим устройством в руках, из которого и вырывались колоссальной силы звуки.

Человек постоял некоторое время рядом, вслушиваясь и пытаясь определить, что же он слышит. Это ему не удалось, чем и породило интерес.

- Поразительно! – воскликнул он.

- Чего? – крикнул парень.

«Теперь понятно, - подумал человек в плаще. – У этого отрока проблемы со слухом – поэтому он и вынужден слушать всё столь громко»

- Приветствую! – проговорила фигура довольно громко, опускаясь на скамейку возле парня.

- Я тоже за! – крикнул снова парень.

Человек не понял его ответа, но, списав это на особенность менталитета, продолжил:

- Позволительно ли мне будет спросить, что Вы сейчас слушаете?

- Да ты чё, дед?! Это ж сила!

«Сила?» – фигура задумалась.

- Вы правы, - определив для себя понятие этого слова, она продолжила. – Это, действительно, сила! Но ведь это разрушительная сила! В ней нет гармонии! Это какое-то, не совсем понятное уму, сочетание ужасных звуков!

- Ага! То музыкой у нас зовётся! – решил поумничать парень.

- Музыкой?! – фигура разозлилась. – Это не боле чем простое фокусничество! Причём унизительное! В музыке должен быть голос – должно быть слово!

И только он это сказал, как в композиции вступил голос (надо заметить, к полному ужасу человека в плаще).

- А ты говорил, дед! – парень усмехнулся.

- Это невозможно! – человек встал. – Это не голос! Это вопли, напоминающие стоны затравленного зверя! Как это может присутствовать в том, что Вы называете музыкой?! – он не успел закончить свою мысль, так как вторглись новые интонации.

- Что это?!

- А это гитарист ломает свою гитару о голову вокалиста, - парень оскалился.

- Покарай меня Олимп!

И в этот момент всю эту какофонию звуков сменила нежная мелодия, выводимая на скрипочке.

Фигура опустилась на скамью, держась за сердце. На лице мелькнула еле различимая улыбка.

Мелодия была короткой, скрипку сменили ударные и остервенелый рёв вокалиста, о чью голову, судя по звукам, разбили теперь и скрипку.

Судя по выражению лица, человек в плаще пережил очередной удар и, не имея больше сил находиться рядом, поспешил покинуть это место.

- А за гармониями иди в Консерваторию! – крикнул вдогонку парень, добавив несколько нелицеприятных слов.

Человек, отойдя на «безопасное» расстояние, погрузился в свои рассуждения.

«Они называют это музыкой! Но что здесь от музыки? Одна-единственная мелодия? Но нельзя смешивать высокое и низменное! А как возможны в музыке эти звериные рыки, эти шумы и звон битого стекла?

Этот молодой человек агрессивен, и он слушает агрессивные звуки. Он болен!»

На этот раз из раздумий его вывело новое сочетание не сочетаемого. Звуков было много, все они были разные (по отдельности даже иногда приятные) – не понятно было, почему все они звучат одновременно.

- Что это за здание? – спросил человек у прохожего

- Консерватория, - буркнул тот, продолжая свой торопливый шаг, даже не подняв головы.

«Тот отрок сказал, что здесь я найду гармонию» - подумала фигура в плаще и подошла ближе.

На пороге стоял парень, явно скучая, что никто не составил ему компанию за сигаретой.

- Приветствую! – начал незнакомец.

- Здрасьте, - парень осмотрел его с головы до ног, сделав для себя какие-то выводы.

- Это ли храм гармонии?

- Ага! В единственном экземпляре!

Вдруг общее звучание стихло – а такое тоже бывает – и зазвучал одинокий рояль, выводящий трели ноктюрна Шопена.

Фигура улыбнулась, подумав: «Вот теперь я нашёл то, что искал!».

Но на этот раз «гармония» длилась ещё меньше, чем скрипичная мелодия. Общий шум звуков вырос с новой силой.

- Но почему все эти мелодии, порой даже приятные слуху, звучат одновременно? – человек не мог не задать этот вопрос.

- А кому сейчас хорошо! – размыто ответил парень. – Хоть так ещё можем заниматься!

- Я понимаю, - вздохнула фигура. – Условия не всегда соответствуют нашим потребностям.

- Что-то вроде того.

В этот момент из распахнутых окон на четвёртом этаже здания прогремел хор. В лучших романтических традициях – на максимальной громкости, полным составом исполнителей.

Фигура отшатнулась от неожиданности:

- Почему они так кричат? Им нужна помощь?

- Вы считаете, у их недостаточно людей? – парень задрал голову. – А по-моему, нормально..

Когда человек в плаще понял, что поразившие его звуки – это всего лишь хор, он озадачился ещё больше:

- Как женщины могут петь вместе с мужчинами? Это ведь невозможно для высокого искусства!

- Вы имеете что-то против Верди? – парень уставился на него, готовый ревностно защищать великого итальянца, чьему перу принадлежало то произведение. которое доносилось из раскрытого окна.

Фигура промолчала. Он не знал, кто такой Верди и, подумав, что это очень влиятельный здесь человек, может, даже правитель, решил сменить тему.

- Но почему у вас так много изнеженной музыки, так много востока?

- А что должно быть? – не понял парень, куривший уже новую сигарету.

- Должны быть героические, мужественные мелодии – только они способны воспитать дух!

- Так мы ж не на параде и не на Олимпиаде!

- О! У вас проводятся Олимпийски игры? – человек смог, наконец, почувствовать себя несколько комфортнее – хоть что-то было ему знакомо!

- Ну, не здесь, конечно, но проводятся.

- И у вас там тоже звучит музыка? Героическая и мужественная?

- А как же! Куда они без нас?!

- Что Вы хотите этим сказать? – не понял незнакомец. – Разве вы там не соревнуетесь в музыкальном искусстве наравне со спортивными состязаниями?

- Ещё чего! Наше дело – высокое искусство! А потеют и таскают штанги пусть они, - парень кивнул в сторону небольшой группы людей, проходящей мимо.

Человек внимательно проводил их взглядом и снова обратился к парню:

- Что это за невежественная толпа? Это плебс или рабы?

Парень улыбнулся, довольный сравнением:

- Почти. Это наши спортсмены! Наша гордость, чемпионы!

- Разве могут быть чемпионы, люди которыми вы гордитесь, выглядеть столь небрежно и говорить столь вульгарно? – не поверила фигура.

- А что Вы хотите?! Их дело – ставить спортивные рекорды. Они это и делают! Выглядеть хорошо – работа моделей, говорить красиво и сложно – филологов. А иметь дело с гармониями и музыкой – наше, музыкантов!

- То есть Вы хотите сказать, что для Вас физическое совершенствование тела не имеет значения?

- А когда? – усмехнулся парень. – Сутками за инструментом! Когда тут спортом заниматься?! Да и не царское это дело!

- Но Вы же наносите вред своей душе! Вы не развиваетесь полноценно, превращаясь в изнеженных существ!

- А я не каторжник, чтоб вагоны грузить, - обиделся парень. – Ладно, некогда мне тут с Вами болтать – заниматься надо, - выбросив окурок, он зашёл в здание.

Человек ещё раз окинул взглядом Консерваторию и пошёл прочь.

«Сегодня я встретил двух разных людей: представителя низшего класса и музыканта, который считает, что занимается высоким искусством. Если с плебса трудно что-то требовать, то этот молодой человек…

Странное место, странное общество!

Варварское государство!

Здесь существуют лишь крайности: либо грубые, жестокие люди, которые занимаются лишь спортивными достижениями – либо изнеженные, испорченные души, которые не знают ничего в этой жизни, кроме изнеженной музыки!

Здесь нет гармонии, нет полноценных личностей!

Это государство обречено… А их законы и порядки далеки от совершенства. В том числе и музыкальные.

Но нельзя находиться в покое, когда люди – стадо, порождающие облако зла!

Надо ужесточить правила!» - с этой мыслью Платон проснулся…