Она проснулась оттого, что её мучила мигрень.

И ведь поняла это сразу , как только повернулась на бок. Старые пружины совсем уже обветшавшей кровати заскрипели под её почти невесомым телом.

Едва тонкие , музыкальные пальцы её дотронулись до бутона светильника , как тут же маленькая лампочка под блеклым абажуром осветила старенькую неприбранную комнатку в квартире , которую часто называют «студио». Кряхтя и охая , сухопарое тело встало с кровати , обуло ноги в стоптанные тапки, когда- то блиставшие люрексом, потом , громко высморкавшись в салфетку , нехотя добрело до балкончика и открыло двери.Откуда- то снизу раздавались звуки проснувшегося города.

- Ницца проснулась - сказала старушка самой себе.Это была женщина лет восьмидесяти, когда-то , полвека назад , блиставшая в свете.

Сейчас же она медленными шагами едва добрела до прихожей. Стоя в пеньюаре , привычно провела почти беззубой расческой по редким волосам и также , нехотя побрела в ванную. Включив воду, умылась, почистила зубные протезы, затем ловко вдела их на свое место.Вернувшись в комнату , выпила таблетку аспирина и снова легла в постель.Она совсем было собралась спать , как вдруг вспомнила , что сегодня суббота, а значит, предстоит свидание.

Все последние годы она жила только этим, только свиданием с Ним. Ни разу не изменив этому правилу, непременно шла на назначенное рандеву…

Когда-то, давным - давно , она была актрисой, и весьма известной. Окончив престижную школу искусств ,Аделаида почти сразу стала примадонной одного из театров драмы. Мужчины забрасывали любовными письмами, а женщины строили козни , как умеют это делать только они , дьяволицы. Она выходила замуж неоднократно,что было неудивительно с её внешностью и талантом,но всякий раз неудачно. Детьми её Бог не наградил, и поэтому , после развода она оставалась одна. Аделаида не успела и глазом моргнуть , как стукнуло пятьдесят .Ей все реже доставались роли в кино и в театре , её почти не звали петь в концертных программах, хотя Аделаида обладала изумительной красоты голосом.Она умело берегла свой голос,как самое дорогое сокровище на свете. Не ела мороженого, не курила длинных сигар , хотя это и было в моде, не повышала голоса без надобности.Боясь перегрузить голос , она даже научилась отвечать на вопросы жестами, хотя в совершенстве владела тремя языками. Помимо родного русского и французского, знала итальянский, которым овладела , живя с третьим мужем - итальянцем. Настоящая фамилия её была - Курепова, но на афишах её имя писалось иначе - АДЕЛЬ КУРЭ.

Старость подкралась к ней незаметно , и Адель , привыкшая жить «на широкую ногу ", вынуждена была продать почти все , что имела. Даже драгоценности она относила в ломбард без сожаления, ибо не платила за них в своё время ни сантима. В один , далеко не лучший день, она вдруг ощутила почти осязаемую пустоту в квартире, и поняла , что продано все. Актриса обратилась к агентам, и они слетелись быстро, как пчелы в улей, посуетившись , продали четырехкомнатную квартиру в Париже, затем купили ей студио в Ницце. Женщина была довольна сделкой , ибо рассчитывала умереть примерно в то время , когда закончатся её сбережения. Но деньги , имеющие свойство кончаться гораздо раньше, чем ожидаешь, внезапно истаяли, и Адель мысленно ушла из этой жизни..Она никого не знала в этом городе, никуда не выходила , давно потеряв интерес ко всему - не смотрела телевизор и не читала газет. Лишь радио сообщало ей точное время и погоду/

Слегка послушав свое сердце и пощупав пульс , женщина встала с постели, нашла свой парик, надела его, сменила пеньюар на твидовый костюм молочного цвета, ощупью обнаружила в сумочке губную помаду ,нанесла её на сухие истончавшие губы , затем, решив сделать румяна , ткнула помадой в обе щеки, оставив ярко- алые пятна на сморщенной коже . Последним штрихом в портрете были белые лайковые перчатки, которыми она стыдливо прикрыла свои давно неухоженные руки…

Адель , как белое облако., постукивая каблуками «лодочек», вышла на улицу. Одетая, она почувствовала себя гораздо увереннее, и легкая, загадочная улыбка осветила её сморщенное от старости лицо.

-Ты ждешь меня, мой хороший,-пробормотала она, пересекая бульвар Гроссо.

-Ну вот , я и пришла - прошептала , подходя к любимому кафе «Матрёшка». Как обычно , она села за столик справа от двери, и слева от православной церкви. Здесь , на улице Николая Второго всегда было многолюдно из-за туристов. Мигрень почти прошла, и Адель почувствовала себя хорошо.

Пришел гарсон , всегда один и тот же , улыбчивый Давид:- Bonjour, madame! Ca va ? - спросил он, одновременно ставя на стол её любимые пирожки с чаем.

- Да- да - отвечала она быстро, как бы умоляя не мешать её тайному свиданию. Давид ушел , и Адель наконец заговорила с ним : - Боже мой , наконец-то мы одни , и я могу рассказать тебе , как я жила эту неделю. Я много думала о нас. И ты знаешь я ещё жива потому, что должна приходить к тебе .Непременно каждую неделю! Я была молодцом , много спала, гуляла по набережной, даже читала что-то , что именно - не помню… Адель замолчала.- А сегодня я едва вспомнила о нашем свидании, видишь , какая я старая? Да и ты ведь не молодеешь, а ? - старушка захихикала, игриво грозя ему пальцем. - И изменяешь мне со всеми подряд - она щелкнула его по носу .

Шутка показалась ей удачной, и она засмеялась , потряхивая буклями. Рукой в перчатке она взяла пирожок и с наслаждением откусила кусочек, затем ещё и ещё , запивая их горячим чаем. Адель занялась едой, отключившись от всех и вся. Когда последний кусочек был съеден, она промокнула губы салфеткой, положила мелочь на блюдце со счетом и вдруг вновь обратилась к нему: - А знаешь, я прощаю тебе все твои измены - ведь у тебя такая работа… Не скучай по мне, я приду в следующую субботу - если ещё буду жива… Сказав это, Адель быстро склонилась к фарфоровому чайнику с изображением двуглавого орла и ...нежно поцеловала его...

Париж - Ницца - Париж. 2002.