Наташа и Светка работали экономистами в плановом отделе. Наташа занималась госбюджетом, а Светка – хоздоговорами. А Шубников ничем конкретным не занимался. Он осуществлял общее руководство. Когда Наташа и Светка корпели над сметами, Шубников упоенно точил карандаши. Заточенности карандашей он придавал огромное значение и терпеть не мог, когда у них на столах валялись огрызки. - В человеке все должно быть прекрасно: и душа, и тело.., - поучал он. -…и карандаши, - вставляла Светка. -И карандаши, - соглашался Шубников, - карандаши даже в первую очередь. А то придут посетители, скажут: «Ну и контора у Шубникова – огрызками пишут». – Нехорошо. Шубников был старый, толстый и довольный жизнью. О себе он говорил исключительно в третьем лице единственного числа: например, не «я пошел», а «старик Шубников пошел». Старика Шубникова они любили, потому что, во-первых, он не делал им ничего плохого, а, во-вторых, - отпускал с работы по разным уважительным и неуважительным причинам. А сматываться с работы им было ох, как надо, потому что им обеим было уже по тридцать лет и обе они были незамужем. Кое-какая личная жизнь у них, конечно, имелась. У Наташи был Вовчик. Наташа - разведена, и Вовчик - разведен, только с той разницей, что Наташа снова хотела выйти замуж, а Вовчик ни за что не хотел жениться. Не именно на Наташе, а вообще ни на ком, потому что, наученный собственным горьким опытом, считал, что брак убивает любовь. Наташа встречалась с Вовчиком на его территории по вторникам, четвергам, субботам и воскресеньям. У Светки был Зубцов. Он был женат, причем хорошо и прочно женат. У него вообще все было хорошо и прочно – квартира, машина, жена, собака, ну и - для полноты комплекта - Светка – тоже очень хорошая. Зубцову было пятьдесят шесть лет. Он работал инженером в академическом институте, чем необычайно гордился. В этой связи Светка с Наташей, учитывая его почтенный возраст, причастность к науке, а также в целях конспирации между собой называли его Академиком. Академик звонил Светке по телефону и назначал свидания исключительно в рабочее время и на Светкиной территории, потому что своя у него была занята женой, сыном и собакой колли. Светка каждый раз должна была придумывать уважительную причину, чтобы отпроситься с работы. Например, в поликлинику сходить, или поезд встретить. Однажды, когда Академик был в ударе и звонил каждый день, Светка сказала Шубникову, что у нее курс процедур – душ Шарко. Старик Шубников поразмышлял, сопоставил факты, и безошибочно вычислил, куда именно Светка бегает: -Это у вас душем Шарко называется? Шутка ему самому понравилась, и, с тех пор, когда, например, Наташе звонил Вовчик, старик Шубников ехидно спрашивал: -Наталья, у тебя сегодня тоже душ Шарко? …Как-то весной они решили посадить огурцы на подоконнике. Принесли рассаду, поливали, ухаживали, а выросли одни пустоцветы. Шубников, глядя на подоконник, задумчиво произнес: -Эх, девки, ваши огурцы – все равно, что ваши мужики – никакого толку. Сплошной душ Шарко. А они это и сами понимали. Светка говорила: -Нам надо искать новых. Наташа соглашалась: конечно, надо. Но где их искать, она понятия не имела. Ее первый муж, Юрка, нашелся сам среди студентов в институте. Вовчик – на работе. А где искать этих новых, хороших, согласных жениться – неизвестно. Да и не хотелось Наташе искать. Ей было хорошо с Вовчиком. Вовчик водил ее в театры, в горы и в рестораны. Он отучил ее вязать на спицах, приобщил к большому теннису и горным лыжам. Убедил, что модельная стрижка лучше химической завивки, а короткая узкая юбка - лучше длинной и широкой. Благодаря Вовчику Наташа стала чувствовать себя молодой, красивой и уверенной в себе. Единственное, в чем Вовчик не смог ее убедить, так это в том, что полная свобода лучше семейной жизни. В этом вопросе она твердо стояла на своем. «Ну зачем тебе замуж, - говорил ей Вовчик, – Представь, ты - свободная и независимая. Приходишь домой после тенниса, пьешь кофе и смотришь телевизор. Никому и ничем не обязана. А если замужем? – Будешь жарить котлеты и стирать в корыте. В ванной на веревке – трусы и майки». -Ну и пусть. Пусть трусы и майки. Мне все равно, - спорила Наташа. -Тебе – все равно, а мне - не все равно, - так Вовчик начисто разбивал ее надежды на замужество. ...Года два назад, когда Вовчик был в командировке, Наташа случайно встретила Гусева. С Гусевым она не виделась уже лет девять или десять, с самого студенчества. Наташа тогда училась в финансово-экономическом институте, а Гусев – в медицинском. Они познакомились на какой-то вечеринке, и Гусев стал за ней ухаживать. Но он был совершенно не в Наташином вкусе – во-первых, белобрысый и немодный, а, во-вторых – слишком правильный. А Наташе нравились мужчины красивые и немного порочные. И, желательно, жгучие брюнеты. По этим причинам шансы Гусева были равны нулю. За эти годы Гусев благополучно закончил свой медицинский институт и работал врачом в психбольнице. Узнав, что Наташа разведена, он обрадовался и пригласил ее в лес за брусникой. «Вот она, судьба», – подумала тогда Наташа. В тот судьбоносный поход она собиралась как на праздник. Взяла у Светки белый горнолыжный костюм. Свой собственный, синий, показался ей недостаточно нарядным для такого случая. Не пожалела новые кроссовки. Долго укладывала волосы феном. И, надо сказать, результат превзошел все ожидания: когда Наташа глянула в зеркало, то отметила, что очень даже похожа на принцессу Диану. Надо было еще сообразить, куда собирать бруснику. Она перерыла шкаф, заглянула на антресоль, но не нашла ничего подходящего. Не ведро же с собой тащить. Наташа взяла спортивную сумку, вытряхнула из нее ракетку и теннисные мячи, перекинула через плечо. Еще раз оценивающе посмотрелась в зеркало и осталась очень довольна собой. …А Гусев притащился в позорных трикотажных штанах с вытянутыми коленками, причем коленки были вытянуты не только спереди, но и сзади. Очевидно, Гусев иногда надевал их задом наперед. Штаны были подвязаны белой резинкой от трусов. "Сваливаются, наверное", – с ужасом подумала Наташа. Настроение от такого непотребного вида Гусева у нее сразу же испортилось. В руках Гусев держал большое эмалированное ведро. В ведре что-то неприлично бряцало. -Грабилка, - пояснил Гусев, - очень полезная вещь. Увеличивает скорость сбора ягод как минимум в три раза. …А Наташа надеялась, что в лесу с Гусевым будет так же, как в горах с Вовчиком – красиво и романтично, с костром и вином, а, когда стемнеет, Гусев будет говорить ей о любви… Скажет, что она совсем не изменилась за эти годы, а, наоборот, стала еще красивее. И еще скажет, что он никогда не переставал любить ее. А она ответит, что все, что было с ней до этой встречи – было ошибкой. Но меркантильный Гусев греб бруснику своей грабилкой и воодушевленно рассказывал про то, как они с мамой давят ее в тазу и пересыпают сахаром из расчета два к одному. -Два к одному по весу? – уточнила Наташа. -По объему, - ответил Гусев, - на две банки брусники одна банка сахара. Наташа опять вспомнила Вовчика, и ей стало не по себе. Судьба в лице Гусева вместе с его мамой и давленой брусникой, пересыпанной сахаром из расчета два к одному, ее не устраивала. Она присела на корточки, а Гусев продолжал целеустремленно идти вперед, ловко обдирая брусничные кочки. Что Наташи рядом нет, он заметил не сразу: она еще долго слышала, как он долдонил свои правильные речи. Потом раздались его крики: -Наталия! Ау! Она молчала, не отзывалась. Гусев носился по кустам, ломая ветки, искал ее. Когда его крики стихли, Наташа встала и пошла искать дорогу домой. Вечером он ей позвонил. Требовал объяснений. Наташа вспомнила, что лучшая защита – это нападение, и всю свою вину свалила на него: -Ты ушел, а я чуть ли не заблудилась в лесу, - и бросила трубку. Наутро Гусев явился с букетом цветов: -Наталия, я виноват и хочу реабилитироваться. Поэтому приглашаю тебя сегодня вечером в ресторан. Я заказал столик на троих: будет еще один врач. -Тоже из дурдома? – спросила Наташа. -Из психиатрической больницы, - с достоинством ответил Гусев. Наташе совсем не хотелось идти в Гусевым в ресторан, но известите о враче ее заинтересовало. …Врачом оказалась унылая девица в очках лет тридцати пяти. Наверное, Гусев взял ее как запасной вариант на тот случай, если Наташа опять дезертирует. Или для того, чтобы с ее помощью разбудить в Наташе ревность. А, может быть, он хотел с помощью Наташи разбудить ревность в девице. Наташа вникать не стала. - Какая разница. Девица за весь вечер не сказала ни слова. Гусев тоже молчал и с каким-то первобытным интересом разглядывал публику в зале. И Наташа молчала, потому что говорить было не с кем и не о чем. «Хоть бы историю какую-нибудь рассказали из жизни психов," – думала она. Словно угадывая ее мысли, Гусев изрек: -Наталия, мне, как психиатру, интересно наблюдать за людьми. По моему мнению, когда человек находится в состоянии алкогольного опьянения, сразу становится понятен тип его нервной системы… - Гусев хотел продолжать свой занудный монолог и дальше, но Наташа резко оборвала: -А меня ты сюда зачем притащил? -Наталия, не нервничай, - сказал Гусев, - хотя твою нервозность можно объяснить: ты незамужем, а в твоем возрасте физиологически просто необходим мужчина. «Совсем идиот», - подумала Наташа. -Наталия, но, несмотря ни на что, надо радоваться жизни. Пойдем потанцуем, - предложил Гусев. Наташа немного удивилась, потому что помнила, что Гусев танцевать не умел. Но он бодро вышел на середину зала, одернул пиджак, поправил галстук и принял исходную стойку на полусогнутых ногах. Потом он хлопнул в ладоши и подпрыгнул. Снова хлопнул, и в следующем прыжке развернулся на девяносто градусов. После этого Гусев сделал движение руками – как будто закинул лассо, и стал изображать езду на лошади с уздечкой в руках. Рядом кто-то засмеялся. Наташе стало стыдно. Она спросила: -Где ты так научился? -В студии бальных танцев. Я освоил полный курс – от вальса до латиноамериканских, - гордо ответил Гусев, продолжая скакать, помахивая воображаемой уздечкой. Закончив этот странный танец, он вернулся к столику, съел антрекот и сказал: -Девушки, пора. Я обещал маме вернуться не позже одиннадцати. -Ты в свой психбольнице что делаешь – работаешь или лечишься? – спросила Наташа. ... Домой идти не хотелось, и Наташа пошла к Светке. Шла и думала: «Сама виновата. Зачем потащилась в лес? Гусев же ясно сказал: за брусникой. Ей что, брусника нужна? » В подъезде Светкиного дома она столкнулась с Академиком. Довольный и, как всегда, уверенный в себе, он спускался по лестнице. От него благоухало заграничными одеколонами и дорогими сигаретами. И сам он весь был заграничный и дорогой. Не то, что Гусев,т– с коленками назад. -Натали!.. Вы как всегда неотразимы, - любвеобильный Академик был в своем репертуаре. …Светка сидела на кухне, курила и пила кофе. На ней был длинный махровый халат, надетый прямо на голое тело, и шлепанцы на шпильках. Открывая Наташе, она споткнулась о ковер, чертыхнулась, скинула шлепанцы и сунула ноги во вьетнамки. -Академик приходил, - сообщила она, - представляешь, он, козел, с женой в Болгарию едет, а мне хочет своего пса пристроить. А я собак ненавижу. -У тебя коньяк есть? – спросила Наташа. -Нет, Академик же приходил. Весь выпил. – А ты откуда? Ты же в ресторане должна быть, - спохватилась Светка. Наташа налила себе кофе, закурила и стала рассказывать. -Представляешь, он отплясывал гопака, а я, как дурочка, стояла рядом. И полгорода это видели. -Как это – гопака? – удивилась Светка. Поскольку словесному описанию этот танец не поддавался, Наташа вышла на середину кухни, приняла исходную стойку, хлопнула в ладоши и подпрыгнула. Светка захохотала, поперхнулась сигаретным дымом и закашляла. Наташа продолжала скакать по кухне, изображая, подобно Гусеву, езду на лошади. Отсмеявшись и откашлявшись, Светка спросила: -А зачем он сразу двух баб в ресторан пригласил? -Потому что он придурок, - ответила Наташа. -А зачем придурок тебе нужен? – резонно заметила Светка. Действительно, зачем? Но она почему-то сказала: -Мне нужно кого-то любить. Я не могу не любить. -Ну и люби Вовчика. -Вовчик не хочет жениться. -А этот хочет? -Не знаю, наверное хочет. -Но за такого же ты сама не пойдешь, - заключила Светка. Наташа вздохнула. Конечно же, Светка права. За Гусева она замуж не пойдет. Жизнь вернулась в исходную точку. Надо было продолжать любить Вовчика. Других вариантов у нее не было. …Накануне восьмого марта они обе в очередной раз пребывали в мрачном трансе. Наташа – оттого, что Вовчик взял отпуск и укатил к родителям в Ригу. Светка – потому, что Академик подарил ей не французские духи, а «Быть может». Эти «Быть может» она восприняла как личное оскорбление и сказала Академику все, что о нем думает. А духи продала Шубникову для его жены. Добрая душа Шубников, глядя на их страдания, сказал: -С душем Шарко у вас, я вижу, напряженка. А в профкоме есть две горящие путевки в профилакторий. Поезжайте. – Развеетесь, может быть, познакомитесь с кем-нибудь. Они поразмышляли и поехали. …Знакомиться там было не с кем. Контингент в основном представлен старыми тетками и такими же старыми пузатыми дядьками. Тетки важно шествовали по коридорам в длинных шелковых халатах и тапках с помпонами. На головах – бигуди. Дядьки шастали в майках и тренировочных штанах. От избытка свободного времени вся эта публика спускалась в столовую заранее, минут за двадцать до начала ужина, и толпилась у двери, принюхиваясь и обсуждая меню. От такой богадельной обстановки Наташе захотелось сразу же уехать домой. Но Светка отговорила: -А дома что делать? Звонка от Вовчика ждать? Наташа осталась. ...Вечером их вызвал главный врач Морозюк. Морозюк придирчиво изучал выписки из амбулаторной карты и назначал процедуры. Кому - массаж, кому – пиявки, кому – сауну. Им он прописал душ Шарко – для укрепления нервной системы. - Зрит в корень, - отметила Светка. Шубникову они про этот душ решили ничего не говорить во избежание недвусмысленных шуточек. Душ Шарко им не понравился: удовольствие – ниже среднего. Светка, применив личное обаяние, уговорила Морозюка заменить душ на сауну. Морозюк для порядка поартачился, но согласился. Ему было наплевать, какие процедуры назначать пациентам. … В сауне были тетки. Они перемешивали в стаканчиках яичные белки с водкой и обмазывали этой смесью свои распаренные лица и, как они говорили, - область декольте. Белок стягивал их кожу, и они сидели как статуи, обмотанные простынями. Через двадцать минут они смывали с себя эту гадость и начинали пить чай с мятой, ведя разговоры про личную жизнь. Хотя какая в их возрасте может быть личная жизнь? Болезни и внуки. Пенсия льготная, пенсия по возрасту. От отложения солей хорошо помогает рис по утрам натощак. У Юрия Иванович на прошлой неделе камень вышел – ах, какое счастье. Тоска зеленая. Но любимая тема разговоров – ругать зятя последними словами. Одна из них своего зятя ненавидела особенно люто. Она и профилакторий-то попала только потому, что у нее с зятем вышел неразрешимый конфликт. Зять, не выдержав, свалил в неизвестном направлении, и дочка, чтобы сохранить семью, отправила ее на время в профилакторий. Суть их конфликта заключалась в том, что зять собрался обменять старую квартиру на новую. В старой квартире было тепло, а в новой – холодно. Она увидела в этих действиях злой умысел: -Ему-то что. Он здоровущий как бык. Ходит в баню и пьет водку, вот ему и жарко. Надеется, что я простужусь и умру. Наташа посоветовала: -А вы разменяйтесь и живите отдельно. -Да что вы! – возмутилась тетка, - Как же я дочь оставлю, с таким-то мужем? Светка не выдержала: -Совести у вас нет! Вы же ей жизнь портите! Тетка покрылась красными пятнами и закричала: -Бессовестные! Невоспитанные! Нахалки! …А может, они и в самом деле - невоспитанные и нахалки, поэтому их и замуж никто не берет? …Прошло два года. Вовчик перестал думать, что брак убивает любовь, женился на Наташе, и она родила ему сына. Академик постарел и больше не появлялся на Светкиной территории. Светка завела собаку колли и дарила ей всю свою нерастраченную любовь. Старик Шубников вышел на пенсию. Он регулярно посещал районную поликлинику, где ему делали душ Шарко. |