Концерт

 

Пришел вечер и Фриман начал жадно пить его огромными глотками.

Осенний сырой вечер, с разбросанными по небу точками ворон, с нарисованными деревьями и серыми домами.

Он долго стоял у почерневшего от вечной задумчивости парадного, катая во рту ртутное послевкусие выпитого сырого воздуха.

Мимо шли люди, они все шли и шли, а Фриман стоял у парадного и думал о том, что где то в горах сейчас в вечерней тиши, под дождем шепчутся папоротники.

Он придирчиво осмотрел свою одежду, носовым платком вытер грязные ботинки, и поправил галстук.

Дверь открылась, и он вошел в «Сверкающий Мир Счастья».

Шум улицы прихлопнуло гильотиной звенящей и чистой тишины, он слышал лишь свое прокуренное дыхание и шорох неведомых существ путешествующих под обоями серых стен.

Длинный коридор освещался рядом ламп, в них горело масло из стран сандала и кедра.

Света было достаточно, что б Фриман мог разглядеть консьержа – высокого юного воина

сияющего в полумраке парадного.

Консьерж недавно ел арахис – ореховая шелуха осыпала жабо и рукава ливреи.

Он едва дотронулся тонкими и прозрачными пальцами до пригласительного письма протянутого Фриманом, и кивком головы указал на уходящую ввысь лестницу.

- Поднимитесь на третий этаж, пожалуйста, - сказал страж парадного, - и найдите распорядителя концерта. Он даст вам полную инструкцию.

Фриман снял плащ и, повесив его себе на руку начал подниматься по лестнице разглядывая картины с изображением Спасителей.

Духовные учителя пронзили его душу синими глазами, они протягивали к нему руки и плакали.

На втором этаже в кристальной тишине он услышал плач мантры и скрип колес жизни,

почувствовал тонкий запах смол дерев Учителей. На миг по стене побежали огни молний

и пропали в трещинах старой штукатурки.

 

Несколько молоденьких официантов заносили в единственную на третьем этаже дверь огромный стол.

Он был невероятно тяжел - прислуге пришлось изрядно попотеть, пока они не втолкнули его в дверной проем.

Пока они пыхтели над окованной металлом конструкцией, Фриман прочел несколько написанных карандашом джатак на стенах.

Он внутренне осмотрел себя, и изменил свое восприятие окружающего пространства.

Вдохнув и выдохнув священный воздух «Сверкающего Мира», он сосредоточился на сакральном звуке «Ом» и дал себе установку стать смертным.

В тот же миг сияющие ауры официантов поблекли, и ушли звуки арф космических пастухов.

 

Третий этаж милостиво пропустил Фримана в Храм, и, закрыв за собой дверь, он произнес слова приветствия на мертвом языке Предтеч.

От звенящей вибрации поплыли стены Храма, а по пальцам гостя побежали искры и осыпались слезами мертвых змеек у ног.

Несколько Стражей одетых в светлые одежды Освобожденных встретили Фримана и благословили его тайными знаками.

Отдав плащ, он открыл стражам канал своего сознания, и они прочли все его мысли и намеренья.

- Концерт состоится в полночь, - сказал один из Стражей Фриману, - вы выступаете одним из первых. Братья и Сестры сейчас заняты, но они примут вас непосредственно перед концертом.

Фриман коснулся внутренним взором границ мыслей Стража.

 

- Чем мне заняться? – услышал он свой голос.

- Радуйтесь и любите, - ответствовал Страж.

Он повернулся к своим спутникам, и они ушли, оставив Фримана в огромном, наполненном сиянием и вибрациями космоса коридоре.

Вокруг происходила мистерия подготовки Храма к празднику.

Монахи и йоги, баптисты и буддисты, адепты Звуков Ручья и Созерцатели Вечного сидели вдоль стен, настраивая инструменты.

Старый кастрат в бриллиантовой тунике тоненько пел, плакал церковные гимны.

Ему из угла вторил осенний дождливый голос мертвой женщины.

Она сидела на покрывале вышитом слепыми жрецами из безмолвных храмов Хаоса, и истекала слезами счастья из пустых глазниц.

Рядом улыбался чтец сутр, он крепко держал несколько металлических табличек со стихами ушедших поэтов.

Фриман протискиваясь между счастливыми гостями начал бродить по комнатам Храма в поисках знакомых лиц.

Он попытался остановить время, но в Храме царили иные законы, и даже внутренний взгляд его был рассеян и слаб.

Волна вибраций шла по коридорам, била в стены, у некоторых из гостей загорались свечами пальцы, у некоторых открывался дар просветления и они проповедовали окружающим радость сегодняшнего дня.

Фриман встретил друга, некогда принявшего имя Васудева, дважды рожденного светлого брата из настоящей жизни.

Они поцеловали друг друга в души и заплакали от счастья.

- Сегодня концерт и мы будем петь для Учителей, - жестами показал свою радость Васудева.

Много лет назад, он в порыве экстаза отрезал себе ножницами язык, и с тех пор общался на языке жестов, который изобрел сам.

- Я несказанно рад этому, - ответил на забытом языке Фриман, - в каждой из прошлых жизней я предвидел этот день, и каждый мой вздох был наполнен сиянием этого дня.

Васудева закружился в танце радости, мыча мантры осознания нового учения.

Фриман улыбнулся и зажег внутренний свет своего сознания.

Ауры и ментальные звуки беснующейся от радости толпы на миг оглушили его, он мысленно проник в свое сердце, и укрылся от беспокойства в распускающемся цветке лотоса.

Отдохнув он вернулся в праздничный и сияющий мир преображенным и светлым.

- Как ты покажешь свою радость и восторг учителям? – спросил его Хикару-сан, воплощаясь из энергетического вихря, расцветшего перед Фриманом.

Фриман поцеловал пальцы очередного встреченного друга и открыл ему свое сердце.

- Я буду петь песни дождя и осеннего неба, - ответил он, - и играть на флейте.

Он достал из кармана сверток и показал японскому брату инструмент, сделанный из веточки ивы и кожи.

- Это радость, - сказал Хикару-сан, - о, это счастливый инструмент поэта!

Он вспыхнул аурой и спел стих тут же сочиненный им.

Фриман в знак благодарности опустился на колени и поцеловал стопы друга.

Он еще долго ходил по коридорам и комнатам, встречая и даря свежесть своего сердца знакомым и не знакомым людям.

Он дарил знание и проповедовал в ожидании звуков гонга.

Когда принесли священную пищу он, сняв пиджак, долго молился и пел, думая об осенних дождях и папоротниках шепчущихся в горах.

Зачерпнув рукой горсть риса и сладкий шарик энергетической пищи, он положил святое яство в рот и начал жевать.

Сытость и наслаждение завладели каждой клеточкой его тела, энергетические каналы завибрировали и вспыхнули, ум Фримана стал чистым и ясным, а сердце вновь открылось и вобрало в себя радость окружающего пространства.

Он ел и пел своим телом от наслаждения и радости, а вокруг все радовались тому, что скоро полночь и будет концерт.

Танцевал старик с длинными волосами и изрезанным ножами возлюбленных братьев лицом. В руках он держал тарелку и с едой, и, кружась в танце-киртане, он пел на языке папоротников.

Его светлые одежды кружились, на тонких ногах поблескивали браслеты, деревянные серьги в ухе покачивались в такт танцу.

Несколько братьев из горного монастыря, способные открыть двери травы, умеющие врачевать звезды – играли на маленьких цитрах, тонкие звуки умиротворяли, рядом с братьями несколько девушек тихо произносили мантры.

Изо рта у каждой падали жемчужины и скатываясь по пурпурным одеждам жриц, превращались в слезы мертвых змеек.

Несколько Художников Света, рисовали на телах гостей священные письмена, и тайные знаки загорались огнями заката и рассвета.

Официанты внесли тяжелый, окованный металлом стол, и водрузили на него статуэтки богов.

Плавающие свечи в сосудах с ароматической жидкостью освещали лики дарителей Знаний, из потолка посыпались на стол лепестки роз, а на полу распустились цветки лотоса.

Заблагоухало миртом и полами манго, все пели песни и радовались.

Фриман опустошив тарелку со священной пищей, танцевал танец дождя, все хлопали ему в ладоши, он пел и танцевал, а вокруг все пели и танцевали.

Старые мудрецы смотрели на танцующих гостей концерта из глубин сосудов с водой, где плавали свечи и смеялись от радости.

И тут ударил гонг, и наступила тишина, и всполохи аур померкли, и вошел Распорядитель Концерта.

Фриман узнал в нем Ачари-чандру, своего друга и брата, которого он любя называл дыханием Сидхартхи, и с которым он в храме луны слушал дыхание роз, собирал лепестки сливы в рассвете нового дня.

Распорядитель ударил в ладоши и поклонился присутствующим гостям.

- Светлые мои и юные братья и сестры, - начал петь он, - сегодня каждому из нас будет дана возможность показать Учителям и Богам ваше сердце! Вы будете петь и танцевать для наших Верховных Духовных Сущностей, вы отдадите им весь свой восторг и радость от полученных знаний, и просветление ждет Вас. Вы готовы к полету, каждому из наиболее достойных мы отправили приглашение на сегодняшний концерт, и каждый пришел на него, что бы отдать свою радость!

 

Распорядитель раскрыл руки в приветственном жесте и из груди у него вылетели бабочки.

Сотни сверкающих бабочек летали по комнатам, проникали в сердца гостей и уходили в Иные Миры.

Аудитория взорвалась всплесками ауры, по стенам и коридорам прокатилась волна вибрации и такой радостной энергетической материи, что старые обои на стенах начали тлеть и осыпаться на пол серебристым мерцающим пеплом.

Фриман оглох от приветственных криков окружающих, ослеп от вспышек и сияния аур, его тело пронзили волокна света – он громко зарыдал, но его плач потерялся в прибое и шуме радости и счастья.

Он бродил в толпе светящихся созданий и искал дождь осени, ему было мучительно больно и радостно.

Кто-то обнял его, и он с закрытыми глазами почувствовал, что это объятия Ачари-Чандры, его брата и учителя, его просветленного дважды рожденного друга, Воина Света.

- Ты будешь выступать первым, - сказал его брат, целуя Фримана в сердце.

Толпа зарукоплескала и закричала от радости.

Рыдающего Фримана окружили Стражи Храма, и повели сквозь ряды танцующих и поющих гостей.

Он шел по покрывалу из лепестков роз, он шел по траве, сотканной из закатного плача дерева Ботхи, он брел по тропинке в затерянном саду Махасидхи, не понимая в каком из миров он находится, он ликовал и проповедовал свой восторг Стражам Храма и окружающему пространству.

Фримана привели в комнату, и он увидел Братьев и Сестер, они сидели на старой тахте и улыбались ему.

Каждый из присутствующих был знаком ему, в каждом из Братьев он видел свой исток и свое Начало, в каждой Сестре он видел свою мать, и Фриман громко закричал от радости и счастья.

- Что ты будешь петь, Фриман? – спросил его Брат с тонкими чертами лица.

Сквозь старые линзы очков перемотанных изолентой, его глаза были подобны точкам ворон на сером осеннем горизонте.

Сидящая у него на коленях Сестра засмеялась смехом разбитого хрустального стекла и улыбнулась Фриману.

Она была неимоверно худа и желанна, ее волосы пахли миндалем и травами, она ела из металлической вазы слезы мертвых змеек и смотрела на Фримана.

- Где же Учителя и Боги? – воскликнул Фриман.

Он с улыбкой и недоумением озирался вокруг, но в комнате находились лишь Братья и Сестры.

- Они здесь, разве ты не чувствуешь их? – ответила другая Сестра, вставая с дивана и подходя к стене.

Она провела рукой по серым стенам, и они ожили.

Фриман увидел, как начали бегать под обоями маленькие и юркие существа, испускающие в воздух запах сандала и кедра, он увидел, как на каждой стене проступили очертания лиц ушедших в Вечность Предтеч.

Он всматривался в лица Сестер и Братьев, губы искали и не находили слова песни, но тело уже начало танцевать и все закружилось перед глазами танцора.

Фриман танцевал, а Братья и Сестры смотрели на его танец глазами Учителей и смеялись от радости.

Ачари-Чандра упал на пол и бился в конвульсиях экстаза, его руки и ноги отлетели в стороны, и распались на десятки крошечных существ забегавших по комнате.

Братья и Сестры уходили в стены, просачивались сквозь них, снятая одежда беспорядочно валялась на тахте, а волосы и куски кожи опадали на пол мерцающим пеплом.

А Фриман пел и танцевал в пульсирующей сандалом и кедром комнате танец дождя, он плакал и смеялся от радости.

Его тело, новый костюм и чистые ботинки сжигала комната, за стеной бесновалась толпа учеников Света, ожидающих своей очереди выразить восторг.

А Фриман пел, его сердце открылось и распустилось цветком лотоса, он растворился в дожде, падающем с потолка и в шепоте горных папоротников.

Последняя слеза, выпавшая из его глаза, была съедена существом из-под обоев.

Его костюм и ботинки одел оживший Ачари-Чандра, Братья и Сестры, вернувшиеся из стен, зааплодировали и порадовались его танцу и песне, и ....начался Концерт…

 

Санкт-Петербург 2009 год.