Он опоздал: за дверью звук рояля, Все вешалки завалены пальто. Вошел на цыпочках: людей не много в зале, Но на столе - шампанское со льдом. У пианиста светлые ресницы, Распаленные пальцы, острый нос, Так ловко повернул еще страницу, И уши пурпуром, и светлый пух волос. А в глубине откинутая крышка - Там лаково сидит его двойник Повторной мимикой, манжеты вверх, как вспышки, И бъет по клавишам, во рту неслышный крик. Там пиджаки, и платья, и колени, Над потолком, клубясь, дым папирос, Один скучает, тот - в оцепененье, И шутовское что-то, и всерьез. Но музыка - как гул нездешней речи... Он медленно достал свой портсигар. И впрямь: зачем пришел на эту встречу? И вдруг - как по сердцу, как кулаком - удар... И звук исчез, и музыка немая Стучит, как в дверь, в беззвучную вину. Но музыка души уже иная: Увидел в кресле бывшую жену... Закрытые глаза... Ах, музыка былого! Они расстались пару лет назад, Как нагишом из музыки без слова... О, музыка - темница, горький взгляд, Глядящие глаза и наша тупость, Как вырванный из счастья черный клок... Она сквозь пальцы смотрит, чуть потупясь, Достала белый, будто смерть, платок... ...Она сказала:"Это было в парке... Он скромный... рослый... сдержанный... и бред... И музыка, в той полутемной арке..." - Не слезы здесь, а туши грязный след!.. Кривлялись руки в лаковой покрышке. Нельзя и невозможно не смотреть. "Живи! Взгляни: прощу! Нет, это слишком..." А ноты, будто поднятая плеть!.. Все кончено: и вздох, и капли пота, Еще один взволнованный аккорд, Растаял звук как золотая нота, И сам рояль самовлюблен и горд. ...Она ушла, как музыка, как "где вы?" Звук не тюрьма: вся музыка - без стен! Она и он на час в "Молитве Девы". Не повторить еще волшебный плен... |