Холодный мартовский ветер зябко подгонял припозднившихся пешеходов, заставляя ёжиться и остерегаться тёмных пятен луж, коварно подёрнувшихся тонким ледком.

Пару раз поскользнувшись, Дмитрий Витальевич даже не чертыхнулся.

На миг застывая в наинелепейшей позе, с трудом удерживая равновесие, он продолжал улыбаться!

С таким настроением люди обычно возвращаются домой после праздничного застолья или от любимого человека…

Да, собственно, так оно и случилось: неожиданно позвонил старый верный друг – предложил “посидеть” после работы, пообщаться, ведь совсем редко видимся. Сидоров согласился и не пожалел! Славно прошёл вечер!

Однако, теперь нужно успеть на последнюю электричку. И Дмитрий Витальевич Сидоров - сорокапятилетний, разведённый мужчина, будучи «слегка под куражом”, прибавил шагу.

За минуту до отправления, стылый тамбур приветливо сверкнул блёстками заиндевевших окошек, с весёлым скрипом поехала в сторону дверь, пропуская Сидорова в тёплый вагон.

Немногочисленные попутчики никак не отреагировали на появление нового пассажира. Сидевший прямо у входа крепкий дядька в тулупе мирно подрёмывал, нежно обнимая здоровенную корзину, стоявшую у него на коленях. А в противоположном конце вагона виднелась женская спина, пышный лисий воротник и студийные наушники, обладательница коих, видимо, совершенно и полностью погрузилась в мир стереогрёз и музыкальных гармоний.

Сидоров выбрал в серединке вагона чистенькую “печную” скамейку, придерживая и расправляя полы франтоватого плаща сел и, с непередаваемым блаженством, ощутил почти горячее дыхание деревянного ложа! Замечательно!

Неразборчиво и хрипло забурлили динамики – прозвучали обычные железнодорожные заклинания. С шипением сомкнулись наружные двери. Вагон неохотно дёрнулся. Простуженная электричка взвыла, набирая скорость, и замелькали в окнах огни засыпающего города.

Отогревшись, Дмитрий Витальевич поудобнее устроился, вытянув ноги под соседнее сидение. Мерный перестук колёс баюкал - Сидорова клонило в сон. “Не спать!” - улыбался сам себе Сидоров.

Безлюдный Детскосельский перрон скрылся в снежной крупяной круговерти. “Вот и к Павловску подъезжаем, а следующая - моя,” - привычно подумалось ему. И в этот момент Сидоров почувствовал на себе чужой взгляд. Почему-то стало неуютно и неспокойно.

За стеклом маленького оконца переходного тамбура едва угадывалась мужская голова, её настороженно всматривающиеся глаза мелькнули и исчезли в темноте.

“Да мало ли?” – подумалось Дмитрию Витальевичу. Скорее всего, приспичило человеку. «По - маленькому…» Всякое в пути случается. “Мнительный ты, Сидоров какой-то!”

Вот и Павловский вокзал подмигнул подслеповатыми фонарями и растворился беззвучно во мгле.

Сидоров машинально посмотрел на окошечко в тамбуре: там снова сверкнули чьи-то глаза. Видать сильно приспичило сердешному. Целого перегона не хватило, ну не от контролёров же он там в час ночи прячется?!

Дверь в тамбур с лязгом распахнулась и в вагон вошли двое мужчин.

Одинаковые, плотные, в кожаных куртках и чёрных шерстяных шапочках, надвинутых на брови - эти двое неспешно двинулись по проходу, по-хозяйски ощупывая-похлопывая дюралевые поручни скамеек. Их глаза, казалось, сканировали пространство вагона.

Сидоров напрягся, сильная чужая энергетика неприятно сковывала.

Пытаясь справиться с возникшим ощущением, Дмитрий Витальевич попробовал себя убедить: обычные оперуполномоченные или “братва”?

А почему нет?! Очень похожи!

Сидоров тихонько мысленно рассмеялся - вспомнилась сказка, где “двое из ларца одинаковых с лица” выполняли любое желание. Причём выполняли они всё прямолинейно и глумливо, без какого-либо учёта подлинных устремлений “пожелавшего”.

От себя Сидоров пожелал этим двоим счастливого пути и направился к выходу.

Пустынная платформа, покрытая сплошной ледяной коркой, хрустнула под ногами. Пронзительный ветровой порыв погасил синий язычок зажигалки. Сидоров повернулся к ветру спиной, пытаясь прикурить. Электричка ещё

стояла, пока рывками закрывались промёрзшие двери. И в этот момент, он отчётливо увидел, на расстоянии двух вагонов от себя, как лёгкая зыбкая человеческая тень отделилась от электрички и “рыбкой” скользнула поперёк платформы!

С воем электропоезд сорвался с места и канул в ночи.

Сидоров ошеломлённо пытался разглядеть “каскадёра”. Объясните, какой чудак станет так прыгать, рискуя пролететь на пузе через всю обледеневшую платформу? Зачем? Чтобы грохнуться по ту сторону на мёрзлые рельсы?!!

Зрение Дмитрия Витальевича постепенно привыкало к темноте и он сумел различить неподвижное тело на краю платформы.

Нервно затягиваясь табачным дымком, Сидоров направился к “каскадёру”.

“Каскадёр” лежал “калачиком” и почему-то сопел.

- Дружище, помощь нужна? - Сидоров присел на корточки, вглядываясь в неподвижную фигуру подростка.

Серая курточка, тёмные брючки, без шапки. Ветер безжалостно трепал короткие волосы - сверкнула серёжка (вот она нынешняя молодёжная мода!)

- Паренёк, очнись! Что стряслось? Помощь нужна?

Сидоров несильно потряс “каскадёра” за плечо.

- Если кости целы - вставай! А -то - замёрзнешь…- Дмитрий Витальевич внезапно замолк - прямо на него смотрела, да-да смотрела девчушка!

Нос разбит, нижняя губа кровоточит и море слёз…

Хлюпая и шмыгая, размазывая ладонью кровь, она требовательно спросила:

- Ты кто такой?!

Дмитрий Витальевич на мгновение задумался и честно, но не очень уверенно ответил:

- Сидоров.

- А я кто по-твоему-у?! - зарыдала в голос девчушка.

- Не знаю… - совсем растерялся Сидоров.

- А я - знаю!! Я - коза сидорова-а-а!!! Вот меня и отлупи-или!

- Не реви! - рявкнул Дмитрий Витальевич: - Тебя как звать?

И улыбнулся: - Коза-Дереза…

- Надя…

- Надюша, давай спокойно расскажи что с тобой приключилось?

- Что приключилось, что приключилось?! - Надя всхлипнула:

- Домой ехала… с работы… уснула-а, а они мне руку сверну-ули и сюда выкинули-и… А в сумочке санкнижка, телефо-он и ключи-и!!!

А мне завтра работать… Мать убьёт меня!

- Ты где живё|шь?

- В Пу-ушкине-е…

- Да… Дела-а. - Сидоров на секунду задумался:

- Ведь отсюда сейчас в Пушкин не уехать. Так. Держи телефон – звони своей маме: пусть приедет и заберёт тебя.

- Мама уже спит, да и денег у неё нет. Я на вокзале переночую…

- Сейчас не советские времена, Наденька, всё закрыто. Замёрзнешь! Ждать до пяти утра. Да ты, итак, вся дрожжишь. Вот что. Идём ко мне! Я тут рядом живу.

- А вас жена не заругает?

- Я один. Сам по себе. Пошли?

- Я даже не знаю как вас зовут?!

- Дима.

- Сидоров?

- У-гу. Пошли, Надюша? Нам ещё идти минут двадцать…

Оскальзывась на неровностях, преодолевая встречный злющий ветер, замотавшись в плащ Сидорова они побрели к посёлку.

 

* * *

 

- Заходи, Надюша. Располагайся. Сейчас перекусим. Потом под горячий душ и спать!

Сидоров принялся хлопотать на кухне. Соорудил бутерброды, заварил чай. Подумал. Достал бутылку коньяка.

- Я коньяк не буду, - сопротивлялась Надя.

- Для профилактики! Балда! Тебя же знобит! И не спорь!

Сидоров плеснул в бокалы янтарной обжигающей влаги:

- За здоровье всех присутствующих и отсутствующих!

Молча и с аппетитом - закусывали.

- А теперь, Надюша, под горячий душ, а я, пока, свежее бельё застелю. Уж извини - спать придётся на одном диване, но под разными одеялами!

 

Минут через сорок, облачённая в махровый халат хозяина, Надя мышкой выскользнула из ванной комнаты и застала Сидорова спящим за кухонным столом. Стала его тормошить:

- Дмитрий, просыпайтесь! Ванна свободна.

Сидоров сладко потянулся, поднялся со стула, улыбнулся и полушепотом пожелал гостье приятных сновидений.

 

* * *

Прошло ещё полчаса. Сидоров, стараясь не шуметь, тихонько занял

свою половину дивана и, практически, моментально уснул.

 

* * *

- Ты спишь? - Надя откинула одеяло…

- Сидоров – гадюка, ты спишь?!! - шёпотом ужаснулась она.

Тишина. Надя нащупала под одеялом его вялую сонную руку и положила прямо к себе на живот. Рука Дмитрия Витальевича безразлично накрыла ладонью её пупок.

Сидоров безмятежно спал.

Тогда Надя обиженно повернулась на бок – к нему спиной.

Рука Сидорова безвольно скользнула по девичьей пояснице, щекотно мазнула ямочку чуть ниже спины и, мягко зацепившись кончиками пальцев, устроилась в уютной ложбинке меж двух очаровательных полусфер.

Прошла вечность. Сидоров спал.

Надиному терпению пришёл конец: сдёрнув с Сидорова одеяло, она рассерженным движением сильно всем телом, а точнее нижней его частью, прижалась к спящему недотёпе.

Сидоров спал. Или притворялся?

Тут Надя ощутила той самой ямкой пониже спины - неясное едва уловимое движение. Приятное и волнующее, одновременно - оно набухало и росло, усиливая давление и обретая форму, упиралось и пульсировало…

Надя затаилась.

Мужская рука тихо и неуверенно коснулась её коротко стриженого затылка, на секунду застыла, словно в раздумье, и заскользила вдоль бугорков позвоночника, между маленьких лопаток и ниже, огибая вздрагивающую, всю в пупырышках удовольствия, линию бедра, направляясь туда, где пугливо и сладостно трепетала, покрытая шелковистыми волосками, Надина тайна!

Надя сжалась и почти окаменела. Ставшая, вдруг, родной и близкой эта бессовестная рука требовательно ласкала её и звала прямо в пропасть!

Не в силах длить эту упоительную муку, Надя осторожно повернулась и порывисто обняла Дмитрия Витальевича, нетерпеливо отыскивая его тонкие симпатичные губы, захлёбываясь восторгом желанной близости.

Молча, без стонов, они дарили друг другу спасительную нежность, тепло надёжности и безрассудство ласкового подчинения!

В безмолвии ночи был исполнен яростный и непродолжительный танец двух тел. Дважды. Почти без перерыва.

В изнеможении Он и Она раскинулись на влажных скомканных одеялах, благодарно гладили друг друга, онемевшие и оглохшие, обессилившие и сгоревшие в безумной вспышке страсти…

Она свернулась “калачиком” на Его руке. Он обнял Её. Так они и заснули.

 

* * *

Дмитрий Витальевич пробудился.

Утренний луч, отражаясь в настенном зеркале, солнечным “зайчиком” примостился на узком девичьем плече. Боясь спугнуть посланца грёз, Сидоров пытался, в радостном волнении, вглядеться - высмотреть Будущее!

А “зайчик” затрепетал на смуглой коже и исчез.

Надя неожиданно повернула голову: её глаза широко открыты, задумчивы и печальны, чуть нахмурены брови, но готовы к улыбке губы:

- Сидоров, гадюка, ты меня испепелить хочешь своим взглядом?! Да?

Дмитрий Витальевич смущённо улыбнулся:

- Я хочу тебя… так хочу… если б ты знала…

- Ты с ума сошёл? Всю ночь кувыркались, - фыркнула Надя и села на диване, обняв обеими руками свои острые коленки:

- И потом, ты же - старенький дяденька… Как тебе не стыдно?! Изнасиловал ребёнка!! И ещё хочется?!! Просто маньяк какой-то!

Сидоров всё ещё глупо улыбался.

- Если хочешь знать, у меня есть жених, - затуманилась лицом Надя:

- И он меня очень любит!! - Надя отвернулась лицом к стене.

Дмитрий Витальевич медленно сел, растерянно нащупал махровый халат, не попадая в рукава - одевался:

- Пожалуй, сварю кофе.

Сквозь назойливое жужжание кофемолки из комнаты донеслось:

- Завтракать не буду! Некогда!

Уже полностью одетая, Надя стояла в коридоре, красила губы и, скосив вишнёвый глаз в сторону Дмитрия Витальевича, неожиданно - засмеялась:

- Сидоров, ты - лапушка! Дай денег на дорогу.

Спрятав купюру в кармашек брюк, неземное создание чмокнуло Сидорова в щёку и зацокало по гулким ступенькам прочь.

Эти нездешние замечательные звуки, переходящие в знакомое эхо перестукивающихся колёс, всё - таки зашвырнули несчастного Сидорова под электричку…

Так ему показалось.