Как-то случайно в интернете наткнулась на интересный сайт телерадиокомпании “Россия – Санкт-Петербург”, где возмущенные граждане горячо обсуждали как «работает» национальный приоритетный проект «Здоровье». Люди описывали реальные случаи из жизни, не стесняясь, называли больницы, отделения и фамилии врачей, описывали случаи, как медики пользовались безвыходным положением больных и вымогали деньги. В дискуссии принимали участие и врачи, причем активно оправдывающиеся. Почитала, повозмущалась, но, как обычно бывает в таких случаях «перекрестилась», что нас это не коснулось, и успокоилась. Правда, как оказалось, ненадолго…

Вечером приемный покой, куда мы приехали срочно с мужем, выглядел, как сонное царство. Чуть душноватый воздух плавно двигался по холлу, гонимый редким дуновением из распахнутого окна. В коридоре на лавках сидели люди, среди них была девушка с наспех забинтованной головой. Миниатюрная женщина приняла у меня направление из нашей поликлиники и попросила подождать доктора. Муж жаловался на боли в животе.

Пока моего благоверного водили по кабинетам, где он сдавал анализы, отвечал на вопросы, и разные врачи приходили осмотреть его, я наблюдала за невольными гостями приёмного отделения. Девушка в короткой юбке, залитой кровью, получившая травму головы дожидалась снимка. Худенький парнишка с тонким голосом в больничной униформе вынес его и принялся объяснять пациентке, что для того, чтобы рану зашили, ей нужно отправляться в другой конец города. Заторможенная от шока девушка попыталась было возразить, что-то мямлила о том, что она не местная. Парнишка с особым рвением принялся рассказывать, как пройти три квартала до остановки и сесть на нужный троллейбус. Я с раскрытым от удивления ртом наблюдала невозмутимость молодого медика и растерянность больной.

А тем временем, в кабинет, где обследовали моего мужа, как промежду прочим, шаркая тапочками, с пакетом мороженого, словно проходя мимо, зашел песочно-рыжий доктор. Он также походя осмотрел моего мужа, которого, надо заметить, таким образом осматривал уже пятым, от чего боли в животе мужа, видимо, достигли апогея. И таки вынес вердикт: «госпитализация».

С тяжелым сердцем я сопровождала любимого по бесконечно длинной лестнице на самый верхний этаж. Пока мы дошли, на муже не было лица, шутка ли! Столько промучиться, а потом своим ходом «экстренно» госпитализироваться…

Ночью врачи удалили аппендикс.

А наутро я примчалась в больницу. Преодолев всё ту же длинную лестницу, проклиная расположение отделения, я вошла в душную переполненную больными палату. Присев перед кроватью, я не смогла удержать слез: бело-желтый, осунувшийся, на животе бинты, до подмышек измазанный йодом и кровью, а сбоку висит резиновая перчатка на четверть заполненная кровавой жижей. Любимый говорил слабым тихим голосом, действие обезболивающего укола прошло и любое напряжение отдавалось в животе.

Вскоре в палату на осмотр вошел тот же песочный хирург. Равнодушно расспросил некоторых больных о самочувствии, заметил меня, и его взгляд тут же ожил. Он попросил всех посторонних выйти и пошел осматривать мужчин.

Когда осмотр был окончен, врач вышел и задал мне стандартный вопрос, кем я прихожусь больному, на мой ответ удовлетворенно кивнул, явно что-то прикидывая, жестом пригласил следовать за ним. Проходя мимо одного из кабинетов, рыжий доктор в раскрытую дверь окликнул даму в больничном костюме. Перед дверью ординаторской, небрежно ткнув пальцем мне в живот, спросил: «Это что?» «Это», - я немного растерялась, - наш первенец!» Он недовольно покачал головой, как бы показывая свое неодобрение моей беременности.

Когда врачи присели в кресла, между ними оставалось место. Разумеется, мне никто его не предложил. Поняв, что не стоит смущаться, я присела без разрешения. Без долгих вступлений всё ещё недовольный доктор спросил меня: «Когда рожать?» Я назвала месяц, он более спокойно выдохнул и вяло начал: «Вашему мужу мы помогли своевременной операцией, трудно диагностируемый аппендицит, знаете ли, - доктор многозначительно на меня взглянул, - Вы нам собираетесь сколько-нибудь заплатить?!»

Вот так сразу, без церемоний. Умница доктор! И ассистента привел, чтоб гонорар поделить, ну или меня убедить, что трудилось их несколько человек. Нет, я, конечно, ожидала такого разговора, но как-то думалось помягче преподнесут свою просьбу, покорректнее что ли… куда уж там! К чему церемонии?! У меня с собой было немного денег. Я смело озвучила сумму прибавки к их вечно растущим «зарплатам врачей» и, неприятная сама себе, попыталась изобразить виноватый голос, чтобы скрыть возмущение: «Понимаете, я сама сейчас в положении, кругом анализы платные…». Женщина-врач согласно кивнула и на моё «это нормально?», сказанное о сумме гонорара ответила: «Да», причем прозвучало это одновременно с возмущенным голосом доктора: «Ну, нет, конечно!». Я положила две купюры на стол, посмотрела на врачей, поняла, что разговор окончен и попрощалась. Женщина вслед с улыбкой мне стала желать добра, а вот песочный, закручинившись, отвернулся и потерял ко мне всякий интерес.

Придя домой, я не смогла удержать слёз. Плакала горько и долго, не могла остановиться, такое бессилие и такая обида! Я знала, что к моему мужу уже никто не подойдёт, возможно, до самой выписки не спросит о его состоянии, но платить за рядовую операцию, которую врачи обязаны делать за зарплату, мы не могли себе позволить.

На следующий день, сидя перед кроватью мужа, я рассматривала протекший и загнивший потолок палаты, грязное, залитое кровью пациентов постельное белье, замызганные шторы, и думала о том, что клятву Гиппократа, видимо, давать не модно! И если медицина стала неофициально коммерческой, может врачи и налоги бы начали платить с «серых зарплат»? Моему кипевшему возмущению не было предела. Но никто же не жалуется, ибо знают, что в безнаказанных руках медиков здоровье, а часто и жизнь наша и наших близких. А способности и знания среднестатистических врачей всем известны по печальным и отнюдь не анекдотическим историям, например, с зашитыми перчатками, скальпелями и ватой внутри больных.

Вспомнился и сайт, и нацпроект, но, как бывает в таких случаях, после выписки хочется обо всем скорей забыть.