На Ладоге есть остров – Валаам. К его крутым, скалистым берегам Идёт неспешно белый теплоход. За ним кипящих волн водоворот, На палубах движенье, песни, смех, На отдыхе расслабиться не грех, Удобные каюты, просто класс, А в ресторанах вина, про запас. Уже прошли Орешек, вот она Холодная озёрная волна, Но этот холод нас не достаёт, В каютах развлекается народ. Забыты все проблемы и дела, Судьба повеселиться шанс дала, Здесь карты, разговоры, звон гитар, И анекдот крутой, в дыму сигар. На палубу я вышел подышать Ночной прохладой, не хотелось спать. Ни ветерка. Из туч луна глядит, В волнах дорожка лунная бежит, Неслышно режет воду теплоход, На ощупь, по прожектору, идёт. Тревогой подступила тишина… Картину прошлого навеяла она: Ту грозовую, памятную ночь, Когда тайком, от Ленинграда прочь, Конечным курсом – остров Валаам, Тянулся барж угрюмый караван... Не притупилась память о войне. Но вот «пятидесятые» в стране, И мир желанный (кто ж ему не рад?) Тепло принёс в промёрзший Ленинград. Войну пройдя, Блокаду пережив, Народ не растерял щедрот души, В сердцах победу одержала вновь Над смертью и жестокостью любовь. Велик солдат, вернувшийся с войны, Нам не постичь величию цены. И в светлой благодарности людской Уставший воин обретал покой, Он понимал, заводы, стройки ждут. Труба зовёт! Зовёт на мирный труд. Не каждому судьба с народом слиться, Не все смогли от ран восстановиться, Вернуться с фронта на своих ногах. Пусть без ноги, но с силою в руках. Хирурги фронтовых госпиталей Спасли от смерти тысячи людей, Но не смогли вернуть им рук и ног, А жизнь спасли – таков войны итог. Врача нельзя за это осудить, Его призванье - смерть остановить. Не отступив от клятвы Гиппократа, Под пулями, в палатках медсанбатов Он тысячи солдатских жизней спас. Исполнив долг священный, ради нас. Солдаты – инвалиды той войны, Вы Родины достойные сыны! На гимнастёрках Славы ордена, Их звонами наполнилась страна. Но Власть не удосужилась понять, И судьбы Ваши на себя принять. Оставила на произвол судьбы, Швырнула, словно мусор из избы. Увы, жестокой Власти невдомёк- Звездой Героя не заменишь ног. Непросто люди жили в те года. Но с чувством благодарности всегда Страдания калек, забытых Властью, Воспринимались, как своё несчастье. Им люди помогали, чем могли, Кормили, одевали, берегли, Давали деньги, стопку подносили, У немощных прощения просили, И уважали гордый дух солдат, Не сбросивших заслуженных наград. В душе ещё надеявшись на Власть, Калеки матерились, не злобясь, Ползли, скрывая слёзы и досаду, На рынки и вокзалы Ленинграда. И с самодельных досок и каталок Смотрели на людей. Их вид был жалок. Но взгляды не просили состраданья, Им отдавали долг. Не подаянье! Власть без суда свершила Приговор. Мы все в ответе за её позор. И августовским утром Ленинград Не обнаружил немощных солдат, Ни одного. Как не было их здесь. И город вдруг зашевелился весь, Посыпались вопросы: где, куда Их увезли на день, иль навсегда. Никто не мог понять или узнать, А тем, кто знал, приказано молчать. Тогда лихие были времена, Под страхом жили люди и страна. Потребовать от Власти означало, Что всё придётся начинать сначала На Колыме, иль в Туруханском крае. Власть не прощает, люди это знали. Лишь бабушки поплакали немного, Простить грехи калек молили Бога, От всяческих напастей защитить, В который раз им жизни подарить. А что им жизнь? Зачем она нужна, Когда отвергла их своя страна? На Ладоге есть остров Валаам. К его крутым, суровым берегам Тянулись баржи мрачным караваном. В их трюмы ночью, силой и обманом, Собрали тех калек - солдат войны, Отбиться нечем, силы неравны. Не помогли ни звёзды, ни медали. Проклятий круче люди не слыхали, Такого мата в адрес конвоиров Господь не знал от сотворенья Мира. Но стонам конвоиры не внимали, Калек безногих в трюмы опускали, Закончили. И люки закрутили. Отчалили. Вверх по Неве поплыли. С желанием убраться поскорей Из города, от глаз простых людей. А в трюмах духота, темно и сыро. «Спасибо» Власти. Лучше б утопила. И проклинал безногий офицер Себя за то, что в танке не сгорел, И медсестру, совсем ещё девчонку, Ползком его тащившую в воронку. Он проклинал хирургов фронтовых, Тех, кто убитых превращал в живых. Фашизм, войну и сталинскую Власть. Судьбу, за то, что жизнь не задалась, Страну, что отобрала ноги, руку, И вот теперь, как раненую суку Его швырнула на погибель в грязь, Мук совести и Бога не боясь. Так думал каждый из солдат – калек, Унижен, грязен, зол - но человек! Такой судьбы врагу не пожелать, Пусть не впервой солдату умирать, Но то в бою, а здесь хотелось жить. И как же им, калекам, объяснить За что они растоптаны судьбой? В чём их вина перед своей страной? Им погибать придётся не от ран. К причалу швартовался караван. И принял «груз» красавец Валаам. Поклон его священным берегам, Посёлку, что несчастных приютил, Монастырю, что в кельях расселил, Седым монахам, коренным сельчанам. Они солдатам промывали раны, Теплом души своей отогревали, И чем могли, калекам помогали. Любовь дороже воинских наград, И это понимал простой солдат, Но он заслуженно желал в те годы Делить судьбу великого народа. А здесь вода кругом. И стало ясно: Они в тюрьме на острове прекрасном, Что им уже свободы не познать. Смириться? Нет. И стали умирать. На кладбище у стен монастыря Ты холмиков в траве заметишь ряд, Не ряд - ряды. Здесь все они лежат, Под нами прах поруганных солдат. Они с тебя не спросят за позор, Но тем страшнее их немой укор. Ты поклонись им, не жалей спины, Своим отцам, спасителям страны. Трагедия калек уйдёт в века, Без имени лежат они пока. Теперь уже свободная страна Скрывает от людей их имена В архивной паутине, вот напасть: Опять жестокость проявляет Власть! В Забвении не спрятать времена, В израненных сердцах жива Война. И мы должны вписать на Монумент, (Он будет возведён, сомнений нет), Все имена калек – солдат войны, От Власти пострадавших без вины, О них навеки память сохранить, Покаяться… И головы склонить. | 
Положение о Клубе
Сделать стартовой
