Был девяносто первый год. Москва. Вокзал Казанский. Уголок задворок. И средь толпы спешащей в поезда, мальчишка, но совсем еще ребенок. Быть может так семи неполных лет. В глазах слезинки. Дрожью губы взяты. Он мнет в руках пакет из - под конфет. И не пройти под этим горьким взглядом. Не оторваться, просто не уйти. Я подхожу: « Что за беда случилась? Где мама? Почему же ты один?» «К киоску моя мама отлучилась. Она пошла купить для нас воды. Но что-то долго мама не приходит. Мы с мамой убежали от войны. И я боюсь, что мама долго ходит». «Откуда вы?» - спросила я его. «Из Карабаха. Там красиво. Осень. Но там война. Страшнее там всего, что мамочку убить хотели очень. Мы с мамой убежали от войны. Она армянка, там армян не любят. Азербайджанцы с папой только мы. Отец сказал, что мамочку погубят. Ее убить хотели на войне. И мы бежали в угольном вагоне. А раньше маму прятали в земле, и мы боялись за собой погони. Мне папа наказал ее беречь, а я не знаю, где она так долго. Она сказала сумки мне стеречь. Что отлучится вовсе не надолго». Я попыталась, как могла унять его тревогу за родную маму. Мне так хотелось мальчика понять, и как-то скрасить жизненную драму. «Здесь нет войны. Здесь добрая Москва». «И маму не убьют?» - спросил мальчишка. Ох, вы бы видели его глаза… Такого не опишешь даже в книжке. «Нет, солнышко. Все будет хорошо. Здесь просто никого не убивают. Сюда ни мор, ни голод не пришел. Здесь много наций, но земли хватает. Им незачем здесь ссорится, поверь. Здесь дружат все. А мама скоро будет. Если не против, оглянись, проверь. Смотри, какие добрые здесь люди». Он закивал головкою своей, доверчиво взглянувши, в знак согласья. О как мне было больно за детей, я им от всей души желала счастья. Когда вернулась мама я ушла. Я не смогла и пары слов промолвить. Я просто их в минуту не нашла, что б пустоту их горьких душ заполнить. Достаточно мне было, что в глазах, у мальчика исчез тот жуткий страх. Но наступил моих иллюзий крах. И я узнала слово «КАРАБАХ». 24.02.10 г | 
Положение о Клубе
Сделать стартовой
