ДВА ЕВРЕЯ

 

Это давняя история. Я тогда ещё работала в театре кукол.

Всё началось с обычного регионального фестиваля, который проходил в Хабаровске, и на котором председательствовали два режиссёра из Москвы. Григорий Залкинд и Феликс Файнштейн. И они же, после фестиваля, для всех участников дальневосточного форума провели недельный семинар.

И так уж получилось, что сначала они заприметили нас, потом рассказали о нас Сергею Владимировичу Образцову, а Сергей Владимирович, уже в свою очередь, вызвал часть труппы на стажировку к себе, в Центральный Театр Кукол.

Вот там-то мы не только познакомились поближе, но и подружились с этими двумя замечательными режиссёрами и педагогами.

Друг друга они называли не иначе как Филя и Гриня.

Сначала за глаза, а позже, по их же согласию, мы тоже стали называть этих уважаемых людей почтенного возраста - Филя и Гриня. Только не подумайте, что это была такая форма панибратства между Учителями и учениками. Нет-нет! Просто так сложилось! Незаметно, и естественно для всех нас.

Поэтому в дальнейшем, в ходе моего повествования, я так и буду называть этих замечательных людей: Филя и Гриня.

 

На то время нам очень крупно повезло.

В дни проведения фестиваля и семинара мы проживали не только в той же гостинице, куда поселили наших мастеров, но и на том же этаже! Все наши гостиничные номера были рядом!

Можно себе представить, сколько ночей подряд мы «напоперебеседовали» за чашкой чая с этими людьми.

 

Теперь уже сложно сказать, сколько правды и сколько вымысла (в хорошем смысле слова) было в их бесконечных рассказах, а сколько я сама за давностью времён подзабыла или напутала (имею в виду хронологию, имена, какие-то детали), но только именно тогда эти люди поведали нам об их удивительнейшей и многодесятилетней дружбе!

По их рассказам, они даже родились в одном роддоме!

Потом жили в одном доме и в одном дворе, ходили в один и тот же детский сад, учились в одной и той же школе, поступили в один и тот же театральный вуз, вместе ушли на фронт (но, возможно, сначала фронт, потом вуз) и всю жизнь оба посвятили театру.

Но даже если эти два человека и не родились в одном роддоме, в любом случае, их удивительная дружба длилась и длилась долгие, долгие годы!

Кстати, Григорий Залкинд считается основоположником создания в нашей стране театра абсурда.

А потом у этих верных друзей и коллег были долгие - долгие годы совместной педагогической деятельности, где главной их «фишкой» являлось то, что лекции и мастер-классы они почти всегда вели в паре.

Поначалу мы никак не могли понять, зачем нужно вести одну лекцию сразу двум педагогам? Даже с материальной точки зрения это не выгодно. А уж, зачем одну тему должны раскрывать два человека, и вовсе не понять!

К примеру, начнёт Филя свою пространную речь по поводу диагональной мизансцены, и говорит, говорит. А Гриня слушает, слушает. Потом не выдерживает и восклицает:

-Феликс! Да что это ты нам всё какие-то глупости городишь! От кого-кого, но вот чтобы от тебя такую галиматью услышать? Никак не ожидал!

И давай горячиться, и давай по аудитории шаги мерить, да в пух и прах, всё сказанное в клочья разносить!

Надо отметить, что оба являли собой полную противоположность!

Один высокий, статный, неторопливый, обстоятельный. Это Гриня.

Другой же маленький, щупленький, живой как ртуть. Это Филя.

 

До встречи с этими людьми по молодости я никак не могла понять, как можно кого-то из стариков называть красивыми, и как молоденькие женщины могут влюбляться в 70-летних.

С этой встречи мои глупые представления о старости испарились, как льдинки под лучами весеннего солнца! И тогда же я ощутила и поняла, что внутреннее обаяние, интеллигентность, юмор плюс гибкий и подвижный ум в одном человеке – это действительно великая магия! Причём в любом возрасте и при любой внешности!

 

Так вот.

Поначалу Гриня с Филей во время своей парной лекции начинали просто эмоционально спорить, потом ругаться, а спустя какое-то время, между ними вспыхивал уже настоящий скандал!

Сначала один из них на пальцах, на доске, на первых, попавшихся под руку, предметах, доказывал, к примеру, правомерность диагонального построения мизансцены.

Потом другой, при помощи тех же средств и каких-нибудь дополнительных, оспаривал мнение первого и доказывал необходимость именно эту сцену решать только при помощи круговой мизансцены.

В разгар битвы за приоритетность мнения оба начинали умолять нас, чтобы мы помогли разрешить их спор, намеренно (как выяснилось позже) делая нас своими невольными союзниками и оппонентами.

В конце концов, однажды мы всё же разгадали и их тактику, и их стратегию, как и во имя чего на самом деле, они затевали во время занятий все эти, полные накала страстей, спектакли.

И, конечно же, такие театрализованные уроки были невероятно плодотворными и интересными!

А их педагогам удавалось при этом побивать всех зайцев сразу и одним махом!

Стянуть на себя всё наше внимание! Заставить видеть, чувствовать и думать! И, самое главное, им удавалось перевести нас из статуса пассивных слушателей, в статус активных соучастников познавательно-творческого процесса.

Незабываемые уроки!

А когда страсти утихали и до истины наконец-таки всё же докапывались, кто-нибудь из нас начинал жалобно канючить: «Григорий Исаакович! Миленький! Ну, хоть чуточку, почитайте нам!»

Почему приходилось упрашивать? Да потому что уже было либо слишком поздно, либо нужно было срочно освобождать аудиторию, либо занятие итак уже затянулось и, вместо положенных двух-трёх часов, длилось часов 5.

 

Так начиналось наше знакомство, которое подарило впоследствии массу интересных историй.

 

Кстати, когда наши педагоги звонили нам в номер, обычно в трубке слышалось: «Коллеги! Чайком ароматным с двумя евреями не поделитесь?» А когда приходили, то обязательно приносили что-нибудь вкусненькое.

И…. начинались разборы «полётов»! Имеется в виду разбор «отсмотренных» спектаклей, как наших, так и других театров.

И, конечно же, говорили не только о наших спектаклях и о развитии театров на Дальнем Востоке. Наши гости много рассказывали о театрах Москвы, о театре Сергея Владимировича Образцова, о своей деятельности и деятельности других легендарных режиссёров и актёров.

А ещё они успевали рассказывать кучу анекдотов про евреев. Что ни тема, так тут же звучал очередной анекдот.

Но бывало и так.

К примеру, начинает Гриня:

-Едут два еврея в метро. Народу-у!

Филя перебивает и говорит:

-Нет не так, Гриня, не так! Едут два еврея в метро! Народу действительно – море, но в другом вагоне! В этом же - только два еврея!

Наконец, рассказав по очереди один и тот же анекдот, и дав нам, возможность от души посмеяться, оба с гордостью сообщали, что это не анекдот, а реальная история из их собственной жизни.

Вот так этими самыми «Встретились два еврея», «Пошли однажды два еврея», «Пришёл еврей к еврею», наши старшие друзья и наставники зачастую начинали свои рассказы-истории из собственной жизни.

 

Вот и я решила: если в моей жизни есть интересные истории, то почему бы мне не рассказать их другим людям?

 

«ПОПУГАЙ УПАЛ»

 

Обычно наш учебно-трудовой день в Центральном Театре Кукол начинался с теоретических занятий, которые проходили в кабинете Сергея Владимировича, и которые начинал, как правило, он сам и лишь потом его сменяли другие педагоги: режиссёры, гримёры, актёры, художники, бутафоры.

 

А что собой представлял кабинет самого главного кукольника на то время?

Не знаю, как теперь, но тогда его кабинет был разделён тонкой фанерной перегородкой на две половины, по сути дела, на два отдельных помещения.

В одной половине – сам кабинет. За длинным столом нас, стажёров, помещалось человек 20. В другой – оранжерея, зоосад, дендрарий, как ни назови, всё будет правильно. Много цветов, большое количество клеток со всевозможными птицами, небольшими зверьками, масса аквариумов….

Самыми неугомонными, конечно же, среди всей живности были попугаи.

Перегородка тоненькая, а потому все, что происходило во второй половине кабинета, было хорошо слышно.

 

Пока мы молчим, молчат и пернатые. Стоит нам заговорить, и они тут же подают свои голоса.

Но как только мы начинали говорить чуть громче шёпота, птицы, все до единой, присоединялись к нашему диалогу, и тогда перекричать их не представляло никакой возможности.

Чтобы хоть как-то утихомирить их пыл, Сергей Владимирович периодически прикладывал палец к губам, давая нам понять, чтобы мы помолчали, и мы смолкали.

Помогало. Стоило нам замолчать, за перегородкой наступала тишина.

Но вот однажды, мы обратили внимание, что всех попугаев умудряется перекричать самый маленький, судя по голосу, но самый голосистый! Именно этот «говорун» обычно первым начинал и последним заканчивал свои рулады.

Назвать его истошные крики пением, даже с большой натяжкой, сложно. Однако сам он, очевидно, этого не понимал. А поэтому, гордясь своим талантом, даже тогда, когда смолкали все, и люди, и другие птицы, он ещё какое-то время продолжал с упоением визжать и выкрикивать что-то нечленораздельное.

И вот однажды, в одну из очередных пауз, мы сидели, молчали и терпеливо ждали, когда, наконец, стихнет этот самый «говорун».

«Говорун» стих, но в этот же миг раздался грохот какого-то падающего с высоты большого предмета.

И в мёртвой тишине, которая наступила вслед за грохотом, кто-то из парней тихо произнёс:

-Надо же?! Попугай упал!

Конечно же, попугай с таким грохотом упасть никак не мог. Однако представив себе, как упал именно этот крошечный попугай, да ещё с таким грохотом, мы своим хохотом буквально взорвали тишину!

Но просмеяться не успели, так как заметили, что Сергея Владимировича, словно сквозняком выдуло из-за стола!

Растерянные, мы бросились за ним вслед.

На полу второй половины кабинета, куда мы ввалились всей толпой, раскинув руки, лежала очень большая, полная женщина. На ней сверху лежала та самая стремянка, с которой несколько секунд тому назад она, очевидно, кормила птиц.

Ахая и охая, Сергей Владимирович тщетно пытался поднять и стремянку, и большую женщину одновременно.

А женщина, резво сбросив с себя стремянку и приподнявшись, весело и как ни в чем, ни бывало, произнесла:

-Сергей Владимирович! Дорогой вы мой! Да что же это вы так разволновались? Сами подумайте! Ну, что такого страшного может приключиться с таким вот большим куском сала? Вы бы лучше проверили, цела ли стремянка? И худенькая, и хрупенькая, и лет ей не меньше ста в обед!

 

Потом мы все вместе так долго хохотали над всей этой историей, что, в конце концов, махнув рукой на теорию, пошли обедать.

И с той поры у нас так и повелось! Чуть, где-то что-то грохнет, говорим: «Попугай упал!»

 

«ПОЧТИ ДЕТЕКТИВНАЯ ИСТОРИЯ»

 

Где-то на третий-четвёртый день нашей стажировки в ЦТК к нам подошёл Филя и заговорщицким тоном сообщил, что после спектакля, в 22-30 вечера мы должны прибыть в фойе Дома Актёров.

На то время знаменитый Дом Актёра ещё был цел и невредим, а на противоположном углу ещё не было, ныне всем известного, «Макдоналдса».

В положенное время мы вошли в фойе, где нас уже ждал Филя.

Ничего не говоря, он поманил нас пальцем и тут же вышел на улицу. Мы устремились за ним.

Кстати, мы тут же поняли, что на свидание были приглашены лишь дамы, и нас было всего четверо.

Угнаться за Филей было непросто. Зима. Скользко. Мы на каблуках. А он семенил и семенил, постепенно ускоряя шаг.

Я даже не заметила, как мы пересекли проспект и свернули в тёмные старомосковские проулки и подворотни. Именно в такие, где обычно снимают детективные фильмы.

Почему-то стало тревожно, и в голове сверкнула мысль о побеге. Несколько раз я даже прикидывала, в какую подворотню мне лучше всего юркнуть, однако ноги почему-то продолжали покорно следовать за небольшой фигуркой по-юношески резвого старичка.

Мои подружки - сотруппницы (от слова «труппа») сопели и цокали каблучками чуть поодаль, сзади.

Но когда одна из них поравнялась со мной, то, задыхаясь от быстрого хода, тихо проговорила:

-Таньча! А не слинять ли нам пока не поздно?

Однако «слинять» мы не успели, так как уже начали подниматься по какой-то шаткой лестнице.

Возможно, это была обыкновенная, старая лестница, однако нам почему-то она показалось именно пожарной и очень высокой.

Изучить внимательно шаткое строение нам не удалось, так как в это время Филя галантно распахнул старую, скрипучую дверь, и мы оказались в длинном, длинном, широком коридоре, пол которого почему-то был покрыт листовым железом. Этот жуткий коридор освещали редкие и тусклые лампочки.

Идти тихо не получалось. Наши каблуки уже не цокали, как это было на улице, а устрашающе гупали по железному полу. Иногда стальные листы под нами прогибались, и тогда раздавался ужасный, вибрирующий гулкий звук, который ещё долгое время эхом отзывался где-то далеко, в конце этого, как нам казалось, нескончаемого пространства.

Вскоре мы остановились возле какой-то обшарпанной двери. А вот стучали в неё или звонили, я уже не помню.

Дверь нам открыл большой, большой пожилой рыжеволосый мужчина, в старом, почиканным молью, сером свитере крупной вязки. Со специфическим придыханием астматика он торжественно проговорил:

-Ах, какие замечательные гостьи! Проходите, милые дамы, проходите! Добро пожаловать! Можете называть меня просто Виктор. А-а, вот ещё один Виктор!

И в тот же миг, из другой комнаты, которую мы заметили не сразу, появился молодой человек.

Трое мужчин помогли нам снять верхнюю одежду и «провели» в «комнату».

Это была крошечная комната, которую от входной двери отделяла лишь шторка.

Но вот что бросалось прямо с порога в глаза, так это огромное количество самых разных вещей и предметов! Ну, просто море деталей! А потому сосредоточиться на чём-то конкретно было проблематично.

Даже стол, который стоял в центре, я заметила не сразу. Но по тому, как он был сервирован, стало понятно, что нас здесь ждали.

Я тут же облюбовала кресло, которое показалось мне удобным. Но как только я села, от него тут же отвалился подлокотник.

Хозяин проворно подскочил, подхватил отвалившуюся деталь и ловким ударом руки водрузил на место. Потом очаровательно улыбнулся и проговорил:

-Что поделаешь? Этому старичку уже лет 300! Француз, чистокровный француз! А вы заметили, какое оно удобное?

Кресло, действительно оказалось очень удобным, хотя, как я помню, не имело ни мягких подушек, ни мягкой кожаной обивки.

Некоторое время нас инструктировали по поводу того, к чему можно прикасаться, а на что опасно было даже просто смотреть. Оно и понятно. Ведь многие вещи были созданы не только в прошлых веках, но и в прошлых тысячелетиях.

По-настоящему мы успокоились лишь тогда, когда на пороге появились две очень молоденькие женщины, одна из которых оказалась женой Виктора старшего.

Не успела она сбросить с себя шубу, как тут же подала мужу небольшой поднос со стаканом воды и горстью всяких лекарств. Подавая таблетку за таблеткой, она начала журить его за его «импозантный» вид, за то, что опять забыл вовремя принять лекарства, за то, что пирог не нарезал, а накромсал….

И чем больше она ворчала, тем больше становилось понятно, как эти люди дороги друг другу.

В конце концов, она обратила внимание на нас и спросила, почему мы такие растерянные и перепуганные? Мы сделали попытку что-то промямлить в своё оправдание, но Виктор, щёлкнув пальцами, обратился к Филе:

-Филя! А ты девчонок-то хоть предупредил, куда ты их вёл и к кому?

Филя в это время уже успел налить себе чай и уписывал за обе щеки то ли пирожки, то ли пирог.

С удивлением он посмотрел сначала на Виктора, потом на нас и с видом невинного младенца произнёс:

-Нет, конечно! Когда бы я успел это сделать? Я ведь торопился, чтобы пироги не успели остыть!

Потом он вытащил из кармана платок, не обращая внимания на салфетки, которые были рядом с его тарелкой, тщательно вытер губы, сунул платок обратно в карман, встал, вышел из-за стола и, обращаясь уже непосредственно к нам, вдохновенно заговорил:

-Прошу прощения, каюсь, виноват….

А потом он сказал, что ещё в Хабаровске они с Гриней обратили внимание на наше особое пристрастие к мифам, сказкам, былинам. И как только мы оказались в Москве, им с Гриней пришла в голову идея познакомить нас с учёным, который долгие годы изучает сказки и мифы в рамках своей профессии. Он показал на многочисленные полки с толстенными фолиантами, добавив, что всё это труды гостеприимного хозяина. А потом он долго перечислял все звания и регалии профессора Веселовского.

Показав на дверь, ведущую в другую комнату, за которой скрылся Виктор младший, рассказал и о нём.

Если я тогда правильно поняла, это были, кажется то ли двоюродные братья, то ли племянник и дядя.

Кстати, как выяснилось, все уникальные вещи, которыми буквально было забито пространство небольшой комнаты, Веселовский привозил из своих многочисленных командировок. И у всех предметов были свои справки, справочки, дарственные, которые тут же были зачем-то продемонстрированы нам, но которые в нас никакого восторга не вызвали.

А вот Виктор младший целенаправленно коллекционировал народные музыкальные инструменты. Это были всякие разные дудочки, дощечки, что-то похожее на знакомые нам волынки, скрипочки, гусли. Многие из этих инструментов он привёз, посетив какие-то племена или побывав в гостях у редких малочисленных народов. Вся коллекция располагалась во второй комнате, но которую мы увидели чуть позже.

И вот только теперь мы узнали о том, что таинственное здание, в которое мы вошли со стороны «чёрного» входа, дабы не нервировать лишний раз дежурную на вахте, принадлежало общежитию ГИТИСа.

Наконец мы приступили к самому главному! Нет, не к пирогу. На то время мы уже успели съесть по куску душистого пирога и выпить по чашке чая. Мы приступили к прослушиванию магнитофонных записей!

Виктор старший раздал нам листки бумаги и попросил, чтобы, номеруя прослушанные фрагменты, мы давали им какое-нибудь условное название. А потом сказал, что будет лучше, если мы не будем друг другу показывать свои записи.

После каждого прослушанного музыкального фрагмента делалась пауза. Сделав нужные пометки, мы приступали к прослушиванию следующей мелодии.

Музыкальных фрагментов оказалось где-то штук 12.

Как только магнитофон был выключен, Виктор попросил нас прочесть то, что мы написали под номером 1.

Как выяснилось, каждая из нас написала всего одну короткую фразу «Дубинушка».

Пару мелодий мы назвали расплывчато, что-то вроде «лирическая», «плясовая», просто «красивая мелодия», а вот остальные имели конкретные названия: «Лезгинка», «Ой, мороз, мороз!», «Калинка»….

Когда мы зачитали по очереди свои записи, наш профессор радостно потёр руки и воскликнул:

-Филя! Ты только подумай, какое единодушное мнение у наших милых дам!

А потом обратился непосредственно к нам:

-Только что вами были прослушаны записи, сделанные в племенах, люди которых никогда не бывали за пределами своих джунглей, ни разу в своей жизни, до нашего появления, не видели ни микрофонов, ни магнитофонов и, уж конечно, никогда не слышали тех песен, название которых вы написали на своих листочках! Мы записывали их пение в течение длительного времени. Но вы можете представить, каковым было наше удивление, когда в их песнях мы услышали всем нам знакомые мотивы!

И кто-то из нас робко спросил:

-Странно. А откуда же они узнали о существовании наших песен? Может быть, кто-то в этих племенах побывал до вас?

-Никто до нас в этих племенах не бывал. Поэтому сначала они нас едва не съели! И если бы не куча сладостей, да самой разной вкуснятинки и масса полезных для них вещей, которые мы им привезли, они бы нас, если бы даже не съели, то убили бы наверняка! Так что нашим песням, и не только, их никто не обучал. Вам я продемонстрировал только знакомые вам мелодии. На самом деле в напевах этих племён можно услышать мотивы известных мелодий и песен многих народов мира.

Вот только теперь Виктор подсел к столу и стал рассказывать нам о едином информационном поле, о способности человеческого мозга считывать любую информацию, и о том, что пространство и время в данном случае роли никакой не играют….

Не знаю, кто как, но я себя на тот момент невольно ощутила тем самым представителем дикого племени, где оба Виктора делали свои записи. Настолько диковинным был для меня его рассказ.

Виктор старший уже рассказывал о сокровенных знаниях, дошедших до нас в виде сказок и мифов, а я всё никак не могла сосредоточиться на сути его рассказа.

В этот миг я невольно думала о том странном опыте, который успела получить несколько лет тому назад, упав в оркестровую яму. Ведь я хорошо помнила, как моё тело лежало на дне этой самой ямы, а некая часть меня, я бы сказала моё настоящее «Я», в это же время, с интересом разглядывало под потолком кабель от софитов, который был почему-то привязан к штанге обычными тряпочками.

 

Это была необыкновенная, волшебная ночь!

Сколько всего интересного нам было поведано и показано этими людьми!

Но в то же время, сколько ценнейшей информации мы тогда всё же пропустили мимо ушей! И вовсе не потому, что нам было неинтересно. Наоборот, интересно было всё. Однако до конца осознать и понять всё то, о чём нам было рассказано, мы тогда ещё просто не были готовы….

 

«КОЛЫМСКАЯ ИСТОРИЯ»

 

Не успев вернуться из какой-то командировки, мы тут же получили сообщение о том, что нам нужно срочно лететь в Магадан. Судя по сообщению, командировка должна была продлиться не более 3-х дней.

В Магадане никто из нас до сей поры не был. Поэтому возможность побывать там, где мы ещё не были, нас обрадовала. Огорчало лишь то обстоятельство, что за несколько часов пребывания дома, никому из нас не удалось занять денег на приобретение в Магадане сравнительно «дешёвых» шуб.

В Магадан мы прилетели налегке.

Без декораций, как предупредили нас в сообщении!

Без большого количества личных вещей, слишком малый срок, чтобы везти за собой контейнер вещей на все случаи жизни!

И так как на дворе был конец июня, мы прихватили с собой лишь лёгкие ветровки с надписью на спине «Театр кукол». Как говорится, мы действительно полетели налегке: джинсы, кроссовки, футболки да, на всякий случай, прихватили с собой сценическую униформу.

Всё.

 

Прилетев в Магадан, мы направились в обком комсомола, как и указывалось в сообщении. День был выходной, но нас всё же ждали.

Второй секретарь обкома, молодой, симпатичный человек, справился о том, как мы долетели и в окно показал на путь к гостинице, которая была в двух шагах от того места, где мы находились.

Потом он сообщил нам, что командировка в Магадане действительно составит три дня. День прилёта - раз, потом целый день свободный - два и день отлёта – три.

-А что мы будем делать в день, названный вами, свободным? – спросил кто-то из нас.

-Как что? Отдыхать. Погуляете по городу, походите по магазинам, - простодушно ответил представитель молодёжи во властных структурах области и города.

-А работать когда? – едва ли не хором спросили мы.

-Работать будете тогда, когда прилетите на место, - ответил молодой человек, имени которого я, увы, не помню.

Мы ничего не могли понять! Зачем нужно было лететь в такую даль? Чтобы просто прогуляться по Магадану?!

-Странно, - проговорили мы и направились к выходу.

Молодой человек сказал нам «всего доброго», но когда мы уже почти вышли, окликнул нас и спросил:

-Простите меня, но я не понял, а где ваши вещи?

--Как где? Вот они. - Сказал кто-то из нас, указывая на свою небольшую сумку-рюкзачок, которая висела на плече.

Сумки у нас были почти одинаковые и созданы были нашими руками в нашей же мастерской.

-Постойте, постойте! Что-то я ничего не понял! Вы что, собираетесь лететь на Колыму в таком виде? – спросил нас молодой человек.

-Как на Колыму?! – хором воскликнули мы.

И вот только теперь начало хоть что-то по-настоящему проясняться.

Оказывается. Прилететь в Магадан и тут же улететь в Омсукчан, который, как выяснилось, и был главным пунктом назначения нашей командировки, мы не могли из-за расписания самолётов. Поэтому местными организаторами какого-то необычного семинара было решено поселить нашу команду временно в магаданской гостинице и уже, только потом отправить на Колыму.

Сколько мы пробудем в Омсукчане, молодой человек сказать не мог. И мы отправились в гостиницу.

И, конечно же, мы погуляли по Магадану, но, конечно же, в магазины мы сходили как на бесплатную экскурсию. Это ещё хорошо, что были деньги на питание.

А на следующий день мы улетели в незнакомый нам Омсукчан.

Когда прилетели и приехали на место, был уже вечер и нас временно поселили в школе, постелив казенные простыни на спортивные маты.

 

Утром я проснулась от того, что сильно замёрзла. Посмотрев на своих коллег, отметила, что все они были свёрнуты плотными калачиками. Тоже замёрзли.

Я встала, подошла к окну, которое было высоко, подтянулась, чтобы выглянуть в него и ахнула!

На столбиках забора, которые только и было видно, лежали высокие шапки снега.

Вскоре, словно бельё на верёвке, на высоком подоконнике повисли и мои коллеги. За окном было очень красиво! Но мы с трудом себе представляли, как будем передвигаться в своих кедах по метровым сугробам.

Прямо перед окнами мы заметили надпись «магазин».

Вспомнив о том, что в поселковых магазинах и хлеб, и сенокосилки продают в одном отделе (прямо-таки нынешние наши супермаркеты), мы решили пробраться к магазину и присмотреть что-нибудь дешёвое, но тёплое!

 

В магазине всю инициативу по экипировке взял на себя один из наших актёров.

Он тут же приглядел детские, спортивные, мышиного цвета, с начёсом костюмчики. Цены нас устраивали. Но размер!

Решили на всякий случай примерить. И можете себе представить, костюмчики подошли!

Правда нижняя их часть из полноценных штанов превратилась в бриджики!

И курточки - ничего, налезли!

Однако то, что недавно называлось курточка с длинными рукавами, стало называться курточка с рукавами в три четверти.

Пока мы любовались своим новым «прикидом», наш сообразительный коллега уже просил продавца выдать ему простые чулочки в дорожку. Ну, те, которые носили ещё наши бабушки!

Когда я увидела, как он примеряет длину чулка к своей ноге, я долго не могла прохохотаться, но потом взяла всё же себя в руки и спросила:

-А привязывать их ты к ушам будешь или так, руками придерживать?

Редкие посетители магазина едва на пол от хохота не попадали. А парень, ничуть не смутившись, вновь обратился к молоденькой продавщице:

-А резиночки, ну вот такие, широкие, которые ещё круглыми в народе называют, у вас есть?

Прыснув в кулачок, продавщица достала большую бобину с розовой широкой резинкой:

-И по сколько сантиметров вам отмерить? – спросила девушка.

-А не стоит, эт-самое, сантиметрами отмерять! – ответил парень. - Мы поступим проще. Сначала мы будем резинку, не отрезая её от целого куска, прямо на ноге завязывать! А потом обрезать её возле узелка от целого! И уже только потом, развязав снова, будем передавать вам, чтобы вы сделали замеры того, что мы там накрутили на свои ноги.

Все, кто был в крошечном магазинчике, буквально рыдали от хохота.

Не успели мы нарезать себе круглой розовой резинки для чулков, как наш друг обратил внимание на огромный рулон, стоявший в углу:

-Простите! А это что такое, вон то, мягонькое?

-А это обтирочная ветошь, - растерянно произнесла девушка. – Ею рабочие станки протирают.

Да. Ветошь сероватого, можно даже сказать, почти белого цвета, действительно оказалось мягкой!

Правда в ней было много каких-то колючек, мелких щепочек и занозок.

Однако нас эти мелочи не испугали и уже спустя некоторое время на наших шеях красовались роскошные длинные, в несколько оборотов, шарфы! И, как понятно, стоили наши модерновые шарфики сущие копейки!

Прямо в магазине, прикрываясь каким-то ковриком, мы переоделись во всё, что у нас оказалось в наличии: сценическая униформа, джинсы, спортивные, мышиного цвета, с начёсом костюмчики с бриджами и рукавами в три четверти поверх всего, что было! Наши легкие болоньевые ветровки с надписями «театр кукол» на всё это уже не налезли. Кажется, мы их повязали на месте исчезнувшей талии.

Дело оставалось за малым! Подобрать обувь.

И в этот самый момент с охапкой чёрных валенок в магазин ввалился какой-то дядечка.

Оказывается, валенки 43 размера предназначались для труппы заезжих актёров.

Я в свои валеночки влезла вместе с кедами. Но вот незадача! Так как голенище было сантиметров на 20 выше коленок, ноги, естественно, не гнулись. Пришлось дядечке испортить, взятое под расписку, имущество, и сапожным ножом, который продавался в этом же магазине, отрезать от валенка всё лишнее.

На оставшиеся деньги мы купили себе детские, то ли с мышками, то ли с кошками, спортивные шапочки!

Описать нашу внешность на тот момент было сложно! То ли скандинавы, то ли тирольцы, то ли последние из Могикан. Ребёнок на улице назвал нас клоунами. И был недалёк от истины!

 

В магазин пришёл ещё один дядечка, долго хохотал, глядя на нас, а потом сообщил, что в школу мы можем не возвращаться, так как все наши вещи уже в гостинице!

 

Гостиница тоже была рядом, а потому спустя несколько минут мы уже чинно вышагивали по ворсистой дорогой ковровой дорожке. И этот факт нам тут же напомнил о том, что мы всё же находимся не где-нибудь, а в районе золотых приисков.

Мы не сделали ещё и нескольких шагов по коридору, как неожиданно увидели двух мужчин! Один – статный, высокий, другой – щупленький и НЕвысокий!

Тот, который был ниже ростом, резко развернулся и, сотрясаясь всем телом, уткнулся куда-то в подоконник. Тот, который высокий и статный, как подкошенный, присел на корточки и, сунув по-страусиному голову между коленок, тоже затрясся всем телом!

Фантастика!

Но это были именно Филя и Гриня!

 

/ПРОДОЛЖЕНИЕ СЛЕДУЕТ/