И мне сварганил колесо фортуны неведомый, невидимый кузнец. Я был младенцем, маленьким и юным, и стал, таким как ныне, наконец. Соседи зачитали мои вирши, поют мне славу даже петухи, ныряют в стол, как чемпионы с вышки, мои незаурядные стихи. И вот сейчас лежу в недоуменьи, подушку гладя выбритой щекой: "Не лучше ли грядущим поколеньям оставить лик с толстовской бородой?" |