Если гражданин Соединённых Штатов обнаруживает залежи гуано на каком-либо острове, рифе или скале, находящемся вне юрисдикции какого-либо иного Правительства, не занятом гражданами какого-либо иного Правительства, и ненасильственным способом вступает во владение таковым, поселяясь на нём, таковые остров, риф или скала могут, по усмотрению Президента, считаться принадлежащими Соединённым Штатам.

(первый параграф «Закона о Гуано»)

 

Уважаемые авторы!

Месяц пролетел быстро, как проходит всё хорошее.

 

Я открыл отзывы на мою статейку. О-хо-хо! Правильно, что взял паузу. Тем более, сейчас есть возможность ответить большему числу заинтересованных читателей – часто претензии по своей сути повторяются.

 

Прежде всего, приношу извинения организаторам конкурса за поспешность, с которой была опубликована статья. Свалял дурака. Хотел в конце месяца быстренько завершить все дела и – поторопился. Но что сделано, то сделано – карте место, как говорят в Институте картографии. Одновременно благодарю Андрея Блинова и Лану Горбачевскую за их дружеские усилия, которые они предприняли, чтобы хоть как-то смягчить импульсы недовольства и возмущения, которые вызвала моя статья. Искреннее им спасибо!

 

Обязан, просто обязан принести извинения поэту Майку Зиновкину за невольное, не намеренное искажение его фамилии, что было явно глупо, тем более, что он уж там совершенно ни при чём. Что делать? Пока мы живы, мы ошибаемся. Прошу прощения.

 

Некоторые возмущённые авторы и их возбуждённые сторонники выразили готовность при случае мне отплатить, отомстить и воздать за нанесённые, как они считают, оскорбления. Кто сталкивался со мной раньше, знает – я не участвую в «ругательских разборках» на сайтах. Даже их не читаю. Дай Бог, хватило бы времени и терпения на стихи и комментарии к ним.

Искренне благодарен за усилия, которые предприняла Галина Пиастро, чтобы спасти мою пропащую (или не совсем ещё) душу. По-человечески ей признателен.

Но это эмоции. Теперь по делу.

 

Литературная критика, как жанр, существует давно и объединяет в себе вроде бы несовместимое: анализ, как научный метод, и фигуры речи, как литературные приёмы. Кому-то по душе сухая аналитичность, обстоятельность, а кому-то, напротив, ближе ирония, сарказм, хлёсткая фраза на грани фола. Мне представляется, что всему есть своё место. В суровом научном докладе – без сантиментов. А в заметках по поводу самодеятельных стишков на общедоступном сайте – можно писать живее, легче.

Давайте не забывать, что произведения наши с вами (по поводу своих я ведь тоже не обольщаюсь) вряд ли войдут в сокровищницу мировой литературы, поэтому по возможности просто получайте удовольствие от чтения. Если же потомкам будет угодно вознести кого-то из нас на литературный Олимп – их воля. Тем забавнее и жальче будет выглядеть критик со своими желчными излияниями на фоне лавровых венков признанного классика. Известный исторический пример: «[тут фамилия – угадайте, чья!] пользуется своею художественною виртуозностью, как средством посвятить всю читающую Россию в печальные тайны своей внутренней пустоты, своей духовной нищеты и своего умственного бессилия». Умственного бессилия! Ну разве не «оскорбительная» оценка? А поэту и горя нет! Он уже вне времени.

Некоторым авторам не без основания кажется, что критик должен быть «уважаемым, тактичным, доброжелательным», а его отзывы – мягкими, необидными и, одновременно, по-отечески справедливыми. Им так хочется. Хотелось бы. Но благостная картина эта рождается в воображении патерналистского, по сути, феодального сознания: «барин нас рассудит». Критик – не барин чтобы сечь вожжами или, напротив, поощрительно хлопать по попке. Да и времена наступили иные.

Другой оттенок того же самого отношения. Предполагая, что критик – истина в последней инстанции, ему отказывают в человеческих чертах. Он почему-то не имеет права сказать хаму, что он хам, а дураку, что тот дурак. Отчего же? Поэт, значит, может написать чушь собачью и, мало того – опубликовать, так ещё и на конкурс пристроить, а критик должен зажать язык в тиски и не пикнуть… Интересный компот. А по-моему, когда критик, ведущий разбор, срывается и переходит к однозначным характеристикам, он тем самым показывает свою личную границу, за которой, по его субъективному мнению, уже не поэзия. Ещё раз: это не истина, это личная позиция. В противовес гнилому феодальному сознанию – здоровый буржуазный индивидуализм.

Иной ракурс. Да, некоторым авторам хочется, чтобы пришёл… кто? Критик с Большой Буквы, Главный Литературовед России, Министр Поэзии, Золотусский-Писарев-Белинский-Добролюбов-Ты нянов – кто? Тот, кому они поверят безоговорочно – склонят выи, к мнению которого не просто прислушаются, а примут не разжёвывая? Даже если представить, что такой Критик существует в природе, вряд ли он даже случайно появится на сайте и станет тратить время на разбор весьма посредственных стихов. Не тот масштаб. Не по Хуану сомбреро. Нужно ли авторам делать над собой усилие, чтобы самокритично оценить своё творчество? Каков поэт – таков критик. Каков поп – таков приход.

Кого-то возмущает форма подачи материала. Тут совсем просто. Читаться должно легко, это попытка имитации такого интеллигентного трёпа под кофеёк. Стёбом иногда, кое-где ленивым шепотком, временами взволнованным баритоном… Ну, по ситуации. Критик позволяет себе даже лирические отступления, как бы подчёркивая: это очень личное отношение, так отчего бы не порассуждать на тему? Статья временами превращается в эссе. Почти разговорный жанр.

Ещё один поворот ключа. Кто жил при социализме, знает, что примерно 98% стихотворной массы в те оптимистические времена не были бы опубликованы однозначно. Вообще. В редакциях журналов и газет сидели суровейшие профессионалы, которые оставляли без комментариев графоманские вирши и скидывали их в урну. В лучшем случае, что бывало очень редко, редактор писал автору ответное письмо с беспощадным учительским разбором «нетленки», на которой не оставалось живого места от красного цвета. Автор, часто взрослый человек, бывал уязвлён и возмущён этим школьным отношением, но… Никаких государственных средств не хватило бы для публикации этого… гуано. Однако, кое-что прорывалось в малотиражки, заводские, школьные, стенные газеты, переписывалось из альбома в альбом, просто выучивалось и цитировалось… Количество читателей или слушателей иногда доходило до тысяч. Так сквозь запреты, в том числе цензурные, пробивалась т.н. «антисоветская» литература. Как видите, для настоящей поэзии всё-таки не было и нет преград. И что такое, в этом разрезе, какой-то критик? Даже не препятствие.

Сегодня всякий может опубликоваться, выставиться на миллионную аудиторию практически без ограничений. Литературные сайты – эти виртуальные боливары – вынесут не просто двоих, они снесут сотни тысяч авторов с их «произведениями». Может, эта лёгкость и наполняет неопытных поэтов уверенностью, что, мол, и они достойны скорее похвалы, чем критики? С другой стороны, организаторам и владельцам сайтов нет резона играть в элитарность – вали кулём! Больше участников, больше посетителей, больше эффект от рекламы, размещённой на любимых страницах. А это тоже, знаете ли, хлеб с маслом. Ведь не поэзия кормит! Увы!

Впрочем, у каждого свой путь. Откровенные бездарности в литературе часто весьма продуктивны в хождении по высоким кабинетам, имеют «нужные связи». И вот уже «поэт» - лауреат чиновной премии, получает гранты от Администрации, вот он обласкан властью и бронзовеет на глазах. Разве эти двери для кого-то закрыты? Извивайтесь активнее, желающие! Правда, за уважение потомков я поручиться не могу. Пукающие в вечность делают это против исторического ветра. Как бы потом их детям не было стыдно… Да-да, это я о наследии и наследниках говорю.

Сочиняя очередную статью, кропая свои критические комментарии по поводу и без повода, я иногда вижу себя неким чернорабочим, или представляюсь себе такой бабушкой-уборщицей, которая вынуждена день-деньской махать вонючей тряпкой в присутственном месте. Ходят, ноги не вытирают, мусорят, плюют, а мне – убирай за ними. Самоконтроль-то пока ещё слабый. Всей территории мне, конечно, не охватить, но за чистоту родного языка я ещё поборюсь в меру сил.

Некоторые спрашивают: а какое, собственно, право я имею на это – на борьбу за чистоту? Помилуйте! Это низовой уровень. Лицензия на данный вид деятельности законодательством не предусмотрена.

А некоторым, кстати, мои усилия не кажутся напрасными. Некоторые даже присоединяются, помогают по-своему. Так что от одиночества ваш критик не страдает и в мизантропии или нарциссизме меня обвинять не стоит – пустое.

Видите, как я с вами – откровенно?

Итак, «…сперва нужно место расчистить», а потом уж с удовольствием поспорю о сложных рифмах, изысканных тропах, системе нестандартных образов, композиции и прочем. Тогда будет профессиональный разговор. А пока… Пока буду тряпкой махать – дел-то, дел сколько!