Луч взгляда, преломлённый тигровой лилией плафона, март убаюкал ледяным дождём, и окрестил – душой. Прошедший день червлёной далью тлеет, как ежедневника осиновый листок в тарелочке с окурками и снами. Согретых ночью, не убережёт, дистанции холодная постель, от новых встреч в расселинах весенних, в притоках слёз и рук. Воскреснет утро вешним ручейком, неспешно время заведёт пружину, взмахнув ресницами слоистых облаков. Плоть обрастёт дыханием тепла, нальётся кровью мёртвый штиль аллей; плоть смертна, а поэтому – мгновенье нетленно в первозданной новизне. |