Аркаша со своим одноклассником Ваней Овсянниковым прошли вдоль городского кладбища по окраинной тропке, что пробегала по высокому берегу ручья, текущему в глубокой впадине, и вышли на просторную площадку тут же, сразу за кладбищем, огороженную высокой насыпью железнодорожного пути. Площадка поросла редкими молодыми сосенками, многие из которых вытянулись до четырёх метров и больше.

 

Недавно, проходя через этот лесок, парнишки обратили внимание на яму между корней одной из сосен. Было видно, что кто-то не в первый раз берёт здесь песок. Осмотрев яму глубиной не менее метра, ребята предположили, что если копать вглубь под сосну можно соорудить настоящую землянку. Иметь собственную землянку в лесочке недалеко от дома – это было бы здорово! Вооружившись сапёрной лопаткой, Аркаша и Ваня уже повторно посещают облюбованное место. Подкоп сделали в прошлый раз.

 

Теперь надо было углубиться дальше и увеличить размеры, чтобы разместить столик, две скамеечки, обустроить по всем правилам, как настоящую партизанскую землянку. Может даже лежанку из жердей соорудить. Вход сделать через люк, на крышке которого закрепить пласты дёрна, замаскировать землянку от постороннего глаза. Таковы были намерения.

 

А пока по очереди залезали в щель, врезались лопатой в песок, стараясь подальше пройти под сосной. Сосна покоилась прямо над землянкой. Удачное оказалось место. Корни сосны горизонтально устремились в разные стороны. Копать можно было беспрепятственно во всех направлениях. Корни создавали надёжную крышу. Но на первых порах высота углубления была невелика, так что работали лёжа. Один копал, другой нагружал песок на лист фанеры и оттаскивал подальше от землянки.

 

Вот из подкопа вылез Ваня. Настала очередь потрудиться лопаткой Аркаше. Вполз на четвереньках, вытянулся во весь рост. Сами понимаете, какой может быть рост у десятилетних парнишек. Приступил к работе. Накопал кучку песка, отгрёб к выходу. Ваня не замедлил выгрести песок из подкопа. Снова копает песок землекоп. Когда вдруг на него обвалился сверху толстый пласт песка.

 

Обвал пришёлся по центру выкопанного углубления. Пласт песка накрыл по всей длине тело, только голова, касаясь стенки, осталась не засыпанной. Ни рукой, ни ногой пошевелить не мог. Песок плотно накрыл мальчонку. Не успел крикнуть Ване, что его завалило, как произошёл второй обвал. Ещё такой же пласт песка довершил дело. Но и в этот раз песок пощадил голову пацана.

 

Ваня сначала услышал, потом увидел, в каком положении оказался товарищ. Моментально бросился в углубление и двумя руками, по-собачьи стал выкидывать песок, чтобы освободить зарытое неподвижное тело. Несколько раз вылезал из подкопа отгрести подальше от входа скопившийся песок.

 

Время тянулось бесконечно долго. Но оба парнишки не теряли надежды выбраться из песочного плена. И такой момент настал. Аркаша смог выпростать руку из под оставшегося слоя песка, потом встал на четвереньки и, вслед за Ваней выполз из подкопа, который мог стать могилой. Только оказавшись на свободе, оба с ужасом смотрели на вырытую щель.

 

Только сейчас до их сознания дошло, что могли умереть. Только сейчас стали рисоваться картины другого исхода. Что было бы, если песок дважды обвалился и на голову Аркаши? Успел бы Ваня раскопать, чтобы тот не задохнулся? А что если песок и дальше продолжал обваливаться? Обрушился на Ваню и завалил его? Вот когда стало по-настоящему страшно.

 

Ужас охватил Аркашу, непосредственно побывавшего в руках смерти. Так впервые в жизни Аркадий столкнулся со своей собственной смертью. Но в этот раз, как говорят, Бог миловал парнишку, сохранил ему жизнь.

 

Пару лет спустя, когда Аркаша учился уже в пятом классе, весь город обсуждал с тревогой и состраданием гибель молоденького лейтенанта-десантника. Разбился, падая при прыжке с аэростата. Высота 600 метров. Аркаша много раз мысленно представлял себя на месте падающего парашютиста.

 

Одно дело мгновенная смерть, например, от пули, когда не успеешь подумать, почувствовать боль, и тебя нет. А здесь падать к земле с огромной скоростью, видеть и чувствовать её приближение, понимать неизбежность столкновения, когда предотвратить, изменить ничего нельзя. Падать и знать, что сейчас примешь смерть. В момент удара может ничего и не почувствуешь, но стремительно приближаться к земле и сознавать неизбежность исхода, жуть.

 

Случай с землянкой, как-то со временем забылся, но всякий раз, когда всплывал в памяти, Аркаша переживал страх. Случай с гибелью десантника переживался дольше и более остро.

 

В это время Аркаша окончательно и бесповоротно решил стать лётчиком. Знал, что самолёты терпят аварии, их сбивают не только на войне, лётчики разбиваются и в мирное время. Перед глазами во всех деталях представлялся последний полёт Чкалова.

 

Погибнуть не боялся, но как пережить вот это время, когда приближаешься к земле, зная неизбежность гибели, неотвратимость смерти, сейчас, теперь, в результате катастрофы. В книгах много было описаний гибели лётчиков и во время войны и в мирное время. И решив стать лётчиком, Аркаша не терзал себя страхами, готовился овладеть мужественным искусством, посвятить себя небезопасной профессии.

 

Второй раз столкнулся Аркаша с возможностью умереть, когда приготовился утонуть. Ему было уже двенадцать лет, а плавать ещё не умел. Пытался учиться. Все сверстники плавали. Надсмехались над неумекой. А у Аркаши никак не получалось. Как не бил руками и ногами по воде, непременно шёл ко дну, благо речка была не глубокой.

 

Пригласил его однажды одноклассник покататься на лодке. У него своя собственная была. Жил возле реки. Огород прямо к реке выходил. Они не впервой катались на лодчёнке по реке. Потому и лодчёнка, что вмещала только двух человек, борта низкие и уж очень была неустойчива. Чуть побольше наклонишься в одну сторону, так она и начинает колебаться с борта на борт, того и гляди зачерпнёт воду.

 

В этот раз так и случилось. Плыли по той части реки, где никто никогда не купался. Какая глубина – было неизвестно. Но чувствовалось, что глубоко. В тот момент, когда проплывали недалеко от противоположного берега, поросшего сплошным высоким кустарником, ветки доставали до самой воды, после очередного гребка веслом лодка закачалась, попытки остановить колебания только ухудшили ситуацию. Лодка зачерпнула воды и медленно пошла ко дну.

 

Товарищ Аркаши умел плавать, спокойно отнёсся к происходящему. Не хотелось только мочить одежду. На обоих были длинные брюки, тёплые рубашки, день выдался прохладный, ботинки. Но каково было Аркаше. Он встал во весь рост в лодке. Судорожно стал набирать воздух, чтобы подольше хватило, когда будет тонуть. И приготовился к самому страшному.

 

Страшно было не то, что утонет, умрёт, что его больше никогда не будет. Страшно было представить, как будет тонуть. Как захлебнётся в воде, когда дышать будет нечем. Он не знал, что чувствуют и испытывают тонущие люди. Но не мог не представить, что это не просто неприятно, задыхаться в воде мучительно неприятно, задыхаться от отсутствия воздуха. Когда хочешь дышать, а дышать нечем, кругом вода.

 

Погружение в воду было недолгим. Лодка коснулась дна, мальчишки оказались по грудь в воде. Но что успел пережить Аркаша, прежде чем понял, что не утонул? Товарищ громко смеялся и потешался над сконфузившимся утопленником. Аркаше было не до смеха. Конечно, он сразу обрадовался и восторжествовал, что так всё легко кончилось. Но страх от пережитого ещё долго не проходил.

 

В третий раз от смерти Аркадия спасла элементарная предосторожность. Ему тогда было девятнадцать. Это произошло, когда Аркадий работал трактористом на казахстанской целине, прибыв туда по комсомольской путёвке. На пахоте работали круглосуточно. Смена по десять часов. Обеденный перерыв по часу, что днём, что в ночную смену.

 

Час отводился на утреннюю пересменку, час – вечером. Заправить бак соляркой, долить автол в поддон двигателя до нужной отметки на щупе, прокачать солидолом все нуждающиеся в смазке точки, сменить лемеха на плуге. Плуг на трёх колёсах не меньше тонны весит. При переездах с поля на поле корпуса плуга в поднятом состоянии. На корпусах с помощью болтов и гаек крепятся лемеха – ножи, режущие пласт земли, который потом попадает на отвал и переворачивается.

 

Во время вспашки корпуса опускаются, врезаясь в пахотное поле. Заточки лемехов хватает на одну смену. После каждой смены лемеха приходится менять. Процедура несложная: лежишь под плугом, ключом на четырнадцать откручиваешь гайки, снимаешь отработанный лемех, замену ставишь, и снова гайки с силой затягиваешь, чтобы во время пахоты лемех не болтался, сорвать может.

 

Пристроился поудобнее. Процедура хоть и несложная, но самая нелюбимая трактористами. Да и времени занимает немало. Потому входит в обязанности сдающего смену. Так по очереди и занимаются этим неприятным делом.

 

Лежит Аркадий под плугом и замечает, что шея его приходится в самый раз под корпусом. Опусти плуг, и раздавит за милую душу. И нет человека. Правда, Аркадий чётко знает, что по правилам техники безопасности, если человек под плугом, нельзя его опускать. И всё-таки решил поостеречься, продолжил менять лемеха, приняв менее удобную, но безопасную позу. Не стал рисковать, удалил свою тощую шею из под очередного корпуса.

 

В это время напарник, закончив подготовку трактора, решает смазать оси колёс плуга. Чтобы произвести смазку колёс, плуг надо опустить, снять давление колёс на оси. Так и сделал. Подошёл к рычагу, потянул, плуг в одно мгновение резко всеми корпусами плюхнулся на землю. К счастью, Аркадия не зацепило. Но что было бы, если он не поберёг шею?

 

В страшном возмущении с громкой бранью обрушился на напарника Аркадий.

- Ты что делаешь!!!? Во-первых, я не кончил менять лемеха. Ты же знаешь, что в таком положении лемех не заменишь! Во-вторых, ты мог меня убить! Моя шея могла оказаться под корпусом! Ты что не знаешь, что по правилам техники безопасности, ты не должен опускать плуг!

 

А напарник смотрит на Аркадия беспечным взглядом, хихикает, это он так смеётся, и заявляет:

- Так ты ж на отлично училище механизации окончил. Я знал, что ты технику безопасности знаешь: «не стой под грузом, который может упасть тебе на голову». Я в тебе не сомневался, потому и опустил плуг. Пора в поле выезжать, а плуг не смазан.

 

Что тут скажешь? Почертыхался Аркадий, долго ещё возмущался и ворчал на напарника. Тем и кончилось. Жив остался и ладно.

 

Был ещё случай, когда Аркадий устрашился смерти, став свидетелем гибели молодых однополчан. Это произошло во время службы в армии. В Павлодаре поздней осенью по окончании уборки набрали призывников на целый эшелон и доставили в Белоруссию. Там всех определили в танковую дивизию. После получения специальности механика-водителя средних танков, в те годы не сняты были с вооружения тяжёлые танки, Аркадием вместе со своими однокашниками по учебному батальону проходил службу в линейном полку.

 

В начале марта, когда лёд на реках ещё не сошёл, полк колонной рядом с шоссе возвращался с учений. Учения большого впечатления не произвели. В первый день по прибытии на место дислокации обустраивались, привлекались к несению караульной службы и патрулированию. Палатки не были предусмотрены, строили шалаши, покрывая их еловыми ветками. Из еловых веток делали настил в шалашах. Костров разводить не разрешили. Так что две ночи спали, изрядно намёрзнувшись. Походная кухня обеспечивала горячим пропитанием.

 

На второй день после часового марш-броска была танковая атака силами целого полка. Танки шли в атаку на условного противника в сопровождении пехоты. Водителями танков были назначены старослужащие. Мало кому из прибывших после учебного батальона посчастливилось сесть за рычаги.

Большинство, в том числе и Аркадий, изображали на учениях пехоту. Вооружили автоматами, в рожках Калашникова холостые патроны, по несколько взрывпакетов на каждого бойца. До места назначения пехота разместилась на танках снаружи, держась за поручни на башне. Во время атаки попрыгали с танков и бежали вслед, радуясь возможности пострелять, хоть и холостыми.

 

На третий день после выполнения очередного задания уже к вечеру полк возвращался домой. На подходе к дому надо было форсировать реку по тридцатиметровому мосту, сооружённому по льду, не расставшейся с зимой речки. Толстенные брёвна уложены в два ряда точно под гусеницы танка.

 

На танкодроме каждый раз приходилось выполнять такое упражнение: преодоление неглубокого рва по двум проложенным брёвнам. Чтобы брёвна не раскрошились гусеницами под тяжестью танка, сверху накрыты развёрнутыми гусеницами. Задание заключалось в том, чтобы пройти по брёвнам через препятствие, нее пользуясь рычагами, не делая доворотов.

 

Однажды с Аркадием случился конфуз. Подошёл он к этому мосту, поставил танк, чтобы гусеницами попасть на мостик, двигается на первой скорости. А когда доехал до середины, видит, что не дотянуть до конца моста, съедет набок. И тогда вытаскивай танк изо рва, неважно, что не глубокий. Предупреждён, что на мосту повороты делать нельзя. Но и сваливаться с моста не хотелось.

 

Взял и легонько потянул за правый рычаг. Препятствие преодолел. Но при повороте гусеница была сорвана с моста. Пришлось всем взводом задержаться на танкодроме и устранять повреждение. Больше часа возились с сорванной гусеницей, чтобы установить на месте и закрепить сызнова. Ох, и почертыхался тогда взводный на незадачливого танкиста. Все тогда наглядно убедились, что на мосту танк не делает никаких разворотов.

 

Перед переправой вся колонна остановилась. Механики-водители на марше шли на приподнятых сидениях, так что голова возвышалась над люком для лучшего обзора дороги.

 

Вот первый танк пересёк шоссейку рядом с обычным, предусмотренным для автотранспорта мостом, и по крутому спуску с небольшим разворотом подошёл к своему танковому, медленно, осторожно перешёл на противоположный берег. За ним последовал второй, третий.

 

Аркадий устроившись на полу башни, другого места не нашлось, он же был пассажиром, великолепно спал. Дорога длинная однообразная, время вечернее, темно. Ни рёв двигателя, ни тряска толстостенной сорокатонной коробки по неровностям дороги, большую часть пути преодолевали рядом с шоссе, не гоже гусеницами портить дорожное покрытие, не смогли помешать любившему поспать в любых невероятных условиях Аркадию.

 

Проснулся на другом берегу, когда услышал, что экипаж поспешно покидает машину, тревожно переговариваясь. Аркадий выглянул из люка. Следом идущий танк лежал на боку, гусеницей зацепившись за мост. Из воды торчала боковина башни с полузатопленным люком заряжающего. Вокруг собралась небольшая кучка солдат и несколько офицеров из ближайших экипажей.

 

Из люка торчала голова одногодка, который во время передвижения колонны находился на сиденьи наводчика. Когда танк опрокинулся, вода стала заливать танк, солдат бросился к просвету люка заряжающего, высунул голову наружу, поверх воды, одной рукой ухватился за кромку люка, другой судорожно искал за что уцепиться, чтобы вылезти наружу. Мокрая зимняя одежда тянула вниз, ноги не могли найти опору. Обступившие танк люди смотрели, как беспомощно барахтается человек, как борется за своё спасение.

 

Но все словно оцепенели. Никто не попытался оказать помощь. Тогда подбежавший Аркадий ступил обеими ногами в воду, все были в валенках, поддерживая равновесие, чтобы не соскользнуть с башни, протянул обе руки. Одной крепко вцепился в высунувшуюся руку, другой ухватил за шиворот и стал тянуть на себя.

 

Силёнок явно не хватало. Но понемногу медленно тело поднималось не поверхность. Вот тонущему удалось опереться ногой на край люка. Несколько рук пришли на помощь, вытащили солдата из воды. Тут же отвели в ближайшую хату. По счастью рядом оказалась деревенька, раскинувшаяся по высокому берегу речки.

 

На танке в качестве пассажиров оказались командир роты и капитан, замполит батальона. На всём пути они стояли, высунувшись из люков. Когда танк стал опрокидываться, успели выскочить на лёд. Отделались лёгким испугом. Командира танка, литовца, в одно время окончившего учёбу, в башне не оказалось.

 

Толя Попов вызвался вытащить из танка механика-водителя. Командир роты разрешил. Глубина небольшая. Но надо была с головой окунуться в холодную воду, нырнуть. А морозец стоял, градусов десять, не меньше. Снял бушлат, обвязали верёвкой для страховки, на голову надел маску от противогаза.

 

Набрал воздуху и нырнул. Механик неподвижно сидел в своём кресле. Анатолий быстро схватил за воротник бушлата, вытащил наружу, безжизненное тело легко подалось, и тут же всплыл на поверхность. Оказалось, когда танк заваливался, льдом попало в висок. Смерть была мгновенной.

 

Гибель двух товарищей танкистов, с которыми спали в одной казарме, выходили на построение, обслуживали боевые машины в парке, потрясла Аркадия, парализовала на какое-то время сознание.

 

Если танкист вот так в мирное время может погибнуть, расстаться жизнью, то насколько опасней каждодневная жизнь, каждый вылет у лётчиков. Стоит ли идти в профессию, когда каждый раз, занимая место в кабине самолёта, будешь думать, вернёшься живым или нет, может этот полёт у тебя последний.

 

Только под утро пришли два мощных тягача из полка тяжёлых танков. Вместе со своими сослуживцами смотрел, с каким трудом вытаскивали танк на берег. И тогда решил, ни в какое лётное училище он не пойдёт. Мало других профессий, где человек может себя проявить, получить признание, завоевать уважение и авторитет, с честью прожить жизнь, не подвергая себя смертельному риску. Погибли однополчане, близкие товарищи, но ещё долго не покидал страх за свою собственную жизнь.

 

Тело командира танка нашли через две недели, когда река освободилась ото льда. Прибило к берегу на изгибе реки. Литовца родители забрали, чтобы похоронить на родине. Родители русского Чумаченко с украинской фамилией жили в Подмосковье. У них не было денег на цинковый гроб. Похоронили в Белоруссии на городском кладбище. Хоронили своей ротой с троекратным воинским салютом.

 

Между собой ходили разговоры, что, якобы, во время учений допустимой нормой считается гибель личного состава не более пяти процентов. Двое погибших пять процентов не превышали. Но следствие было. Приглашали по одному к военным следователям для дачи свидетельских показаний.

 

Командир полка подполковник командовал полком после окончания академии. После этих учений должен был получить звание полного полковника. Но после такого несчастного случая присвоение звания отложено на неопределённый срок.

 

К следователям вызывали по несколько раз. И раз от раза солдаты всё увереннее отвечали, как проходили учения, какие ставились задачи, как проходило исполнение. В конце концов, все без ошибочно произносили названия деревень, в районе которых дислоцировался полк во время учений.

 

Чем закончилось следствие, до личного состава не доводили. По-видимому, вину за неудовлетворительную организацию во время учений возложили на начальника штаба. Он был уволен в запас. Хотя ему в любом случае пора была увольняться по возрасту и количеству календарных лет службы в Советской Армии.

 

Организация заключалась в следующем. На переправе, во время переправы на противоположном берегу должен был находиться сигнальщик с флажком и наблюдать. Увидел, что танк до конца моста благополучно не дойдёт. Дал флажком сигнал «Стоп!», «Задний ход». Вернулся танк в исходную позицию. Удалили новичка. Посадили за рычаги опытного водителя. И не было бы никакой трагедии. Вот почему часто слышим, что в большинстве аварий и катастроф виноват человеческий фактор.

 

Нередко можно услышать, что время лечит. Тем более, когда речь идёт о молодом человеке. Через два месяца Аркадий сделал запрос в одно из известных ему лётных училищ, сообщить условия приёма.