Казалось, миллион лет прошёл с того дня, когда я в последний

раз посетил этот огромный и душный город. А здесь почти ничего не

изменилось! Всё также торопятся по своим неотложным делам вечно

спешащие горожане, всё также воняют и гудят на шумных магистралях

бесконечные вереницы автомобилей, всё также дует в лицо

электрическим запахом гулкое нутро метрополитена. Пожалуй, рекламы

стало побольше на улицах, да схема метро поменяла названия

некоторых старых станций и обросла новыми.

 

А я ничего не забыл. Вышел из самолёта и уверенно направился к

электричке, как будто каждый день проделывал этот путь. Почти сразу

сориентировался в лабиринте подземки и через полтора часа уже

устроился в уютном номере многоэтажной сверкающей гостиницы, с

видом из окна на чудесный зелёный парк. И сразу набрал Её номер. Я

ничего не забыл, и эти семь цифр автоматически и услужливо всплыли

из пыльной глубины моей памяти, как будто бы и не было этого

миллиона лет. Но, мне не повезло… Её не было дома. Воскресенье.

Середина мая. Глупо было надеяться на удачу.

 

Весь день я шатался по таким знакомым, но изменившимся улицам, ходил по

парку, вдыхая запах прелой листвы, через которую радостно

пробивалась изумрудно-зелёная травка, и любовался цветущими

каштанами. Удивительно, но я раньше никогда не видел, как цветёт

каштан, хоть и приезжал в этот город по нескольку раз в год. Я ни разу

не был здесь в мае.

 

Вот и вечер. Телефон в гостиничном номере ждёт прикосновения

моих рук. Я не знаю, дома ли Она. Нет, я знаю – Она дома, поэтому

пальцы непроизвольно вибрируют, когда касаются чёрных кнопок.

Стараясь скрыть предательскую дрожь в голосе, я называю Её по

имени. А хочется добавить и отчество. Я не слышал Её голос миллион

лет и не помню его тембра, но сразу понял – это Она. И Она тут же

узнала меня. Впрочем, ей же передали, что я звонил. Волнение разом

схлынуло, как тяжёлая горная лавина. Голос мой твёрд и шутлив. После

первых же почти ничего не значащих фраз я понимаю – Она знает про

меня всё. Не удивительно, я тоже про неё знаю всё, ну, или почти всё. У

неё двое почти взрослых детей, работает педагогом в школе.

Разведена? Вот как? Не знал… У меня устаревшая информация. Ха! И

Она тоже не знает, что я уже второй раз женат!

 

Слова лились легко и непринуждённо, словно студёная вода в

говорливом таёжном ручье. Трубка пригрелась на плече. Час минул, как секунда. Однако, уже

поздно. Завтра ей на работу, мне – на учёбу. Я ведь приехал сюда на

курсы. Мы встретимся завтра. Обязательно!

 

По иронии судьбы, моя гостиница всего в двух станциях метро от её

дома. В пять я уже стою на перроне и внимательно вглядываюсь в лица

идущих мимо. Опаздывает, как это привычно! Купить цветы? Не знаю…

Банально как-то и глупо. Это же не первое свидание. Разве что,

первое, после миллиона лет. Да и не люблю я это… Как ни крути, а

галантный кавалер из меня никудышный. Я пытаюсь унять колокольный

набат сердечного боя в груди. Я с ужасом понимаю, что не помню, как

она выглядит. Тот, близкий когда-то образ, сохранился на моём

заезженном винчестере в виде смутного облака воспоминаний. Я никак

не могу настроить чёткую картинку. К тому же, она, несомненно,

изменилась. Она говорила, что прибавила в весе. Чёрные волосы,

высокий рост, прибавленный вес – вот все основные приметы, которыми

я располагаю. Я пристально рассматриваю толстую темноволосую тётку,

проходящую мимо. Нет, ну, не до такой же степени… Больше всего я

боюсь прозевать её появление. Не люблю быть застигнутым врасплох.

Поэтому, я скрылся за колонной, оставаясь в тени, но имея прекрасную

возможность обозревать все подступы справа и слева. Ладони стали

влажными. Я постоянно вытираю их о штанину.

 

И всё же, я чуть её не пропустил. Она как-то внезапно появилась из

толпы всего в нескольких метрах от моего убежища. Она не видит меня

и шагает вперёд уверенной размашистой поступью, чуть раскачиваясь

из стороны в сторону. Я готов мысленно рассмеяться – как глупо было

бояться её не узнать! Эта походка, которая навечно впаялась в мою

память, её лицо, которое, кстати, почти с тех пор не изменилось. Она

всё так же выделяется из толпы. Когда-то она любила носить высокие

каблуки, при этом становясь почти одного роста со мной. Но, и тогда, и

сейчас, даже без каблуков она на голову выше, чем вся вяло

перемещающаяся вокруг масса людей. Да, она стала намного шире.

Действительно, прибавилось килограммов. Зато, у меня за это время

убавилось волос и зубов. Так что, мы квиты!

 

Прошёл всего миг, с тех пор, как я её заметил. Я шагнул навстречу и

назвал её имя. Она увидела меня и остановилась…

 

Сейчас я пытаюсь сравнить волнение при первом в жизни свидании с

тем волнением, которое я испытывал тогда, стоя на перроне подземки.

Несомненно, в молодости переживания и чувства ощущались намного

острее. Кровь кипит, весь мир принадлежит только тебе, любовь или

предательство побуждают свернуть горы. Или совершать дурацкие,

необдуманные, опрометчивые, но такие правильные поступки. Когда-то

я мог забить на учёбу в институте и приехать к ней через пять тысяч

километров в любое время года. Также, как и с лёгкостью сумел забрать

её к себе, преодолев нешуточное сопротивление родителей, чтобы

показать те места, которые знакомы мне с детства, и которыми я

горжусь по праву. Сейчас кровь остыла и загустела. Жизнь идёт своим

чередом, события, которые могут поставить всё с ног на голову,

проходят мимо и машут ручкой. Конечно, организм требует

адреналина, поэтому стали привычными экстремальные,

соревновательные и другие методы его добывания. Но, любовные

переживания совсем забыли дорогу к моему сердцу. И поэтому так гулко

бьётся сердце, пульсирует непривычно горячая кровь в висках, и

предательски потеют грубые и жёсткие мужские ладони.

 

Всего пять дней я провёл в её огромном мегаполисе. За эти пять дней

мне было необходимо разобраться, что же произошло тогда, миллион

лет назад. Почему я перестал писать каждую неделю длинные, на

несколько страниц, письма со смешными загибающимися вниз

строчками. Кстати, она до сих пор хранит их. А может, это она

перестала отвечать, и я, устав заглядывать в почтовый ящик, решил,

что всё кончено? Что бы было, если бы… Её дети могли быть похожи на

меня. Да, я мог остаться в этом громадном бездушном каменном мешке,

пропахшем автомобильными выхлопами и разогретым асфальтом, но не

смог. И принял решение вернуться туда, где из любого ручья можно

напиться вкуснейшей чистой воды, где нет пробок и людской толчеи, от

которой у меня начинает болеть голова, где зимой улицы покрывает

почти чистый и совсем без соли снег. Но, и она была готова остаться со

мной. Это было почти очевидно, и её и мои родители уже готовились

сыграть свадьбу, и вдруг…

 

Я так и не получил ответа на свои вопросы. А скоро любопытство

перестало мучить меня. Мы просто были вместе, забыв про миллион лет

разлуки, забыв про детей, родителей, семьи, про бывших и нынешних

половинок. Она тоже всё помнит. Как мы целовались, прижавшись к

мокрому стеклу зимнего троллейбуса и вызывая возмущённые взгляды

сидящих на сиденье бабулек. Как мы провели ночь на кухне в

бесконечных разговорах, а её родители безмятежно спали в соседней

комнате. Как проголодавшись, сварили огромную кастрюлю спагетти, а

её мама, испугавшись за наши желудки, громко и строго сказала: «Я

запрещаю вам есть столько спагетти!» Мы снова смеялись над этим. Мы

гуляли по тем же улицам, так же, как и миллион лет назад, взявшись за

руки. Мы посетили то дерево, на которое я забрался в новогоднюю

ночь, чем вызвал бурный её восторг. Мы гуляли в парке, где дикие утки

перебегают дорогу. Так же, как и миллион лет назад, сидели в темноте

кинотеатра, наслаждаясь теплом руки, лежащей в руке, и мало

обращая внимания на сюжет. Мы забыли, что уже не дети. Мы

истратили все деньги в кафе, а потом ехали зайцами в трамвае.

 

И так же, как и миллион лет назад, мы всю ночь сидели в той же самой

кухне, только за стенкой теперь мирно сопели её дети. Пили мы не

только кофе, но и - мы же взрослые уже – коньяк. Замечательный

тягучий коньяк из пузатых фужеров, подолгу вдыхая пьянящий аромат и

наслаждаясь терпким непривычным вкусом. Здесь, на этой кухне всё

начиналось. Тогда, миллион лет назад, когда мне было целых

семнадцать, а ей не было ещё и шестнадцати. Здесь же, на этой кухне,

всё должно было и закончиться. Миллион лет неопределённости и

сомнений в правильности выбранного пути. Может быть, мы сделали

ошибку? Моя последняя ночь в её городе, проведённая в этой кухне,

где почти ничего не изменилось, расставила всё по своим местам.

Плакали свечи и, догорая, выпускали колечки едкого дыма. «А ведь я до

сих пор тебя люблю…» - сказала мне она, когда предрассветная мгла за

окном начала уползать под прикрытие кустов и навесов. «Я знаю…» -

ответил я. «Скажи, что не любишь меня» - попросила она тогда, и

вязкая капля коньяка медленно сползла по пузатому стеклу фужера. А

может быть, это была слеза. Я смотрел прямо в её глаза. Я не мог врать.

Я не хотел врать. Я не сумел бы соврать. «Нет, не люблю…» - медленно

ответил я. «Спасибо!» - был мне ответ…

 

Утренний автобус вёз меня по залитым солнцем, чистым и малолюдным

субботним улицам огромного города. Через несколько часов мой

самолёт. Не знаю, вернусь ли я сюда снова, и сколько миллионов лет

пройдёт перед этим. На душе было спокойно. За эти несколько дней я

мысленно прожил альтернативный миллион лет нашей разлуки, когда

бы мы не совершили тогдашней глупости. И понял, что всё было сделано

правильно. Первая любовь, самая чистая и светлая, должна навсегда

остаться в памяти незапятнанной и непорочной. А любое продолжение

неизбежно ведёт к разочарованию. А то, что было, пусть будет, как

эталон, как недостижимый идеал, к которому нужно стремиться, но

которого никогда не достичь…

 

Я избавился от гнёта давящей неопределённости. Я скинул с плеч груз

давнишней ошибки. Я уверовал в свою правоту. Я знал теперь, что

делать дальше. Только один вопрос остался без ответа, потому что я

забыл его задать. Или не решился. Я знал, что не получу на него ответ.

Пусть этот случай останется необъяснимой загадкой. Ведь, иначе, как

чудом, невозможно назвать тот факт, что в тот день, когда я в своём

родном далёком городе должен был идти под венец с замечательной

умницей и красавицей (с которой, кстати, почти мирно расстался через

несколько лет), в людном и просторном универмаге вдруг увидел Её, на

голову возвышающуюся над толпой, идущую мне навстречу широкой

летящей походкой, чуть раскачиваясь из стороны в сторону. Она

прошла мимо обомлевшего меня, не обратив никакого внимания, и

через секунду растворилась в людской толчее. Я бросился за ней вслед,

но так её и не нашёл…