В местечке под Ростовом Великим есть река Сара. Река узкая, так что, где-то, можно перепрыгнуть с одного берега на другой, а где-то, вдруг Сара разливается, становится глубокой и изобилует крупной рыбой, что плещется и играет иной раз весьма шумно.

Берега Сары ярко-зеленые, волнуются в высоких травах и прячутся в ветвях плакучих ив, купающих свои листья в светлом журчащем потоке воды. Возле берегов покачиваются чудесные желтые кувшинки. И изредка, особенно, в жаркие дни какой-нибудь голый мужик, выпучив глаза и отдуваясь, плавает и ныряет за раками. А наловив полный бидон и поставив его на берегу, еще плавает, чтобы запастись речной прохладой и без боязни выйти на тропинку к далекой деревне, пройти по залитым беспощадным солнцем широким лугам, где все притаилось, припав к сырой земле, и только сверчки да кузнечики трещат наподобие южных неугомонных цикад.

На берегу Сары выстроена купальня, деревянная, тенистая. Вода в небольшом бассейне купальни ледяная. Рядом журчит родник. Над купальней водружен крест и слава про нее идет по всей области, как о некоей святыне земли русской.

В связи с этим, с утра до ночи и с ночи до утра в купальне полно народа.

Сразу выделяются из общего числа беспечных купальщиков фанатики Бога. Все больше женщины неопределенного какого-то возраста, одетые в длинные черные юбки и глухие темные кофты, с платками на голове, с котомками за плечами, они смотрят всегда с осуждением и даже сурово смотрят на беззаботную толпу, будто знают, что человечеству не за чем так радоваться, а впору молиться и плакать, в предвкушении близкого конца света и прочих гадостей. Фанатички долго молятся, стоя столбом перед купальней и кланяясь кресту, собственной железной кружкой зачерпывают ледяную воду из родника и пьют долго, торжественно, картинно.

Люди удивляются, как можно пить так, почти не отрываясь, ледяную воду, ведь зубы же сводит от холода?

Народ купается в купальне, кто в чем. Некоторые непосредственные личности бегают в мокрых семейных трусах, а такие же непосредственные женщины ходят по берегу реки, плавают в реке и в купальне в одном нижнем белье, в цветастом лифчике и белых трусах-парашютах.

Фанатички раздеваются в купальне, медленно, не сводя горящего взора с темной воды, укладывают свои темные вещи на скамейку и лезут в бассейн в одной сорочке, предварительно, правда, долго крестятся, бормочут молитвы.

Народ их терпит, к ним никто не придирается, себе дороже. Фанатички страшно злы и этим напоминают тощих беспощадных ос. Они будут ругаться и орать, пока не охрипнут.

К ним относятся, как к сумасшедшим, с опаской. Их обходят стороною и стараются не задеть даже их одежды, сложенной стопочкой, подчеркнуто, аккуратно. Фанатички окунаются не так, как все. Они спускаются по ступеням вниз, входят в воду и приседают на последней ступени, погружаясь до глаз, при этом глаза они не закрывают, а продолжают следить за всеми присутствующими недоверчивым взором.

Вдруг, шум, гам, бегут с реки, бегут от родника, все набиваются в испуге в купальню и выглядывают оттуда, из маленьких окошек. Некоторые, изо всех сил, держат дверь.

Свирепый бык с цепью на шее сопит угрюмо и лезет в воду реки. Долго пьет и фыркает, и косится на купальню, чувствуя многочисленные взгляды.

В купальне наступает тишина, только фанатички шепчут в испуге свои молитвы и крестят быка из окошек. Наверное, он им представляется посланцем ада.

Но тут из кустов выныривают деревенские мужички, где-то с десяток. В руках у них заостренные палки и веревки. Мужички загнанно дышат, видно, что они может бежали вприпрыжку по лугу от самой деревни в погоне за быком, а это километра три, пот с них катится градом и они даже рады, как есть, в одежде, залезть в реку.

Бык крутит головой, не желая выходить, он залез в глубь, встал, по шею, и только дует на воду из широких ноздрей.

Деревенские ластятся к нему, называют ласковыми кличками, показывают какие-то корочки хлеба, манят, но после, поняв, что все бесполезно, накидывают ему на шею веревку и тянут. Бык упирается.

Народ в купальне оживляется, появляются свои комментаторы, свои советчики и помощники.

Быка тащат из воды как репку в известной сказке. Но даже всех усилий десятка сильных мужичков не хватает для решения такой задачи. Бык упирается, фыркает и стягивает мужичков к себе в воду.

Добровольные помощники из купальни вызываются тореадорами и бык, которого доброхоты пытаются подталкивать заостренными палками в крупный зад, не выдерживает и наконец, с воем, бросается вон из воды.

Мужички на нем виснут, будто стая присосавшихся слепней, но быка не отпускают. С топотом и криками они скрываются в кустах и дальше, с глаз долой.

Осмелевшие доброхоты, сжимая уже бесполезные палки, быстро перебираются на тот берег и оттуда сообщают радостно, что бык подчинился и идет в окружении своих сторожей к деревне.

Их сообщения вызывают бурный смех и даже рукоплескания. Тут же фанатички улыбаются не умело, отвыкнув, как видно, улыбаться вообще и крестятся, благодаря Бога за чудесное спасение. Не стоит даже сомневаться, что эта история обрастет, как снежный ком некими подробностями, которые, нам простым смертным даже и не снились. И вскоре будут говорить повсюду, даже где-нибудь далеко-далеко от этой купальни, что, вот, мол, было такое чудо и спасение от быка-убийцы, кем? Конечно же, Богом.

К вечеру к купальне начинают съезжаться автомобили, целая вереница автомобилей. Прибывшая армия поклонников купальни и свежего воздуха заметно теснит старожилов. Но никто не обижается и не расходится.

По берегу реки, то тут, то там загораются костры. Дух печеной картошки, жареных шашлыков, соблазнительный запах ухи из речной рыбы, плывет по воздуху.

Скоро весь народ перемешивается. Виной тому — водка. Пьяные пилигримы бродят от костра к костру. Знакомятся, беседуют, хохочут, делятся припасами и «горючим». Расслабляются даже вечно напряженные фанатички, под действием стаканчика алкоголя, который им скармливают особенно настойчивые и талантливые в делах спаивания пьянчужки, они, вдруг, превращаются в обыкновенных измученных мужьями и детьми, женщин. Таких по всей Руси превеликое множество и говорить о них стоит ли?!.

В воде реки все время кто-то шумно плещется и кто-то беспрестанно зовет кого-то, приглашая искупаться.

Купальня тоже не пустует, здесь, переплетаясь руками и ногами, сидят на скамейках влюбленные, слышатся звуки поцелуев и шепот любовных слов. Темная вода бассейна правда никого не привлекает, уж больно холодна родниковая водичка.

Другое дело — река. Она нагрелась за день и блаженное тепло так и манит, так и притягивает, и в конце концов все присутствующие на берегу так или иначе сползают в воду, а потом после купания засыпают прямо так, в траве, укрывшись от редкого комарья с головою.

Особенно стойкие бродят до утра и встречают рассвет в три часа охрипшими от водки криками радости.

В пять все уже спят, в бессилии повалившись возле потухших костров. Неженки, не могущие спать на жесткой земле, забираются в машины и свесившись, не умещаясь на сидении, повисают, то руками, то ногами, а то и головою вниз, из раскрытых дверей и только чудом не падая на землю.

А в семь часов, еще до жары, появляется орава деревенских мальчишек. Они бегут наперегонки, запуская воздушных змеев и не обращая никакого внимания на спящих.

Посреди пустого зеленого луга возле Сары им весьма удобно соревноваться. Разноцветные змеи, разные по размеру и маленькие, и большие парят в вышине голубого неба.

И только какой-нибудь пьяница притулившийся боком к купальне, очнувшись от опойного сна, поднимает нечесаную чугунную голову, глядит ошалело на змеев, моргает и мычит, а потом уронив голову на грудь, засыпает, уверенный, что видел странный сон про воздушных змеев и не более того...