Лёня Грачинский был геем. В советские времена быть геем считалось преступлением. Поэтому голубые конспирировались, прятались, притворялись натуралами. То, что Лёня голубой, я не знал, даже не догадывался. Ну, разговаривает человек с женскими интонациями, ну, очень за своей внешностью следит. Ну – и что? Хороший человек. Умница. Рисует хорошо. С ним интересно. То, что Лёня голубой, я узнал уже где-то к девяностым годам. Когда пошли Свобода, Гласность, Перестройка. Актюбинский еженедельник «Время», чтобы не отставать от времени, рискованно размещал на последней странице объявления о знакомствах мальчиков с мальчиками и девочек с девочками.

 

Ну и Лёня как-то мне под большим секретом проговорился. Так, мол, Саша и так – я – вот ТАКОЙ. Ну – такой – и ладно. Ничего это не меняло. Потом у нас вообще пути разошлись. Лёня остался в России, я переехал в Россию.

 

Но я часто о нём вспоминал. И представлял, какая у него была жизнь. Кошмарная, в общем-то.

 

Особо он никогда ни на что не жаловался. Не раздражался. Правда, пил. С годами, всё чаще и чаще.

 

Как-то у него вырвалось: - Меня НИКТО НЕ ЛЮБИТ!

 

Вот эту Лёнину фразу я потом часто вспоминал.

 

Вот представьте нашу обыкновенную, натуральную, жизнь: для мужчин полно на каждом шагу женщин. Для женщин, куда ни кинь – мужчина. Один краше другого. Пожалуйста, влюбляйся! Отбивайся от влюбившихся в тебя!

 

И, при всём этом изобилии, найти себе половинку весьма непросто. Иногда кто-то даже доходит до отчаяния: не может найти вообще. Уже и жизнь проходит, а половинки нет. Либо – если утратил, потеря оказывается невосстановимой. Миллионы женщин в мегаполисе, а половинку себе не найдёшь.

 

Это вот у натуралов такие бывают сложности.

 

А как тем, у кого ориентация не традиционная? А сверху ещё – эта глыба: Советский Союз. Со своими «целомудренными» законами. Предрассудками. С гражданами, вскормленными, воспитанными в неприязни, даже ненависти к тем, кто не такой, как «большинство».

 

Как меньшинству выбрать себе половинку из меньшинства? Как пройтись с ней по улице, сияя от счастья, и ловя на себе добрые, понимающие, взгляды прохожих! Как найти того, с которым не просто постель, а – Любовь.

 

Жизнь так устроена, что без постели она не жизнь. И поэтому постель, так или иначе, происходит. А вот Любовь – не всегда и не у каждого. Хоть, конечно, по большому счёту, и без Любви жизнь не жизнь.

 

Но это уже приз, дар богов.

 

И Лёня Грачинский в перестройку нашёл себе постель, соответствующую своему природному состоянию. Но вот Любовь так и не случилась.

 

Ничего не изменилось с тех пор, когда, ещё при Союзе, он с грустью говорил: «Меня никто не любит!..».

 

У меня в памяти навсегда засел прочитанный уже давно-давно рассказ Кафки «Превращение». Страшненький такой рассказик.

 

Просыпается человек утром и замечает вдруг, что его никто не любит. Мало того, к нему испытывают отвращение. Потому что превратился он в уродливое, противное насекомое. Мозги у него, память, чувства остались прежними, а вот внешность стала безобразной. Ну, это сейчас появились любители всяких там игуан, удавов, а во времена Кафки подобное отнюдь не внушало умиления.

 

Потом – запах ещё этот бывший человек, которого зовут Грегор, издаёт противный. А кушать предпочитает всякую гадость.

 

На какую любовь окружающих, даже если это самые близкие родственники, можно после такого превращения рассчитывать? Только – терпение…

 

И от обычного состояния до Грегора у каждого из нас не так уж и далеко. Стал бомжем, получил увечье, состарился, случился инсульт, и вот уже ты – Грегор.

 

Я не к тому, какие все люди бесчувственные. И что, как только с человеком несчастье – так все отворачиваются. Нет. Просто, кто-то продолжает любить, а кто-то отворачивается. Такое происходит у людей.

 

И только животные не меняют своих привязанностей. Кошке, собаке совершенно всё равно, какое лицо у хозяина. Одряхлел он или стал калекой. Голубой он, розовый, гетеро ли он люб.

 

Животное видит душу человека, с ней контактирует. Животное не может разлюбить своего хозяина.

 

А для человека Любовь в жизни - это точка опоры. И, чем больше этих точек, тем увереннее, тем твёрже он стоит на земле. Ну, не всем везёт на поголовную любовь со стороны окружающих. Людей. И тогда на помощь приходят животные. Домашние животные знают о нас гораздо больше, чем наши самые близкие друзья или родственники. Чувствуют все, самые тонкие оттенки нашего настроения. Когда со всех сторон нелюбовь, когда теряется последняя точка опоры, приходит твоё домашнее животное со своим чистым чувством любви. Нужно его услышать, принять эту мордочку, лапку помощи.

 

Была у меня как-то командировка в посёлок Мещеряковка. Газораспределительная станция, вагончик. Жил месяц в автономном режиме. По вечерам стал замечать мышку. Симпатичная такая мышка, как в мультике. Она осторожно пробегала по краю комнаты, пряталась в тёмном уголке. День ото дня смелела. Всё чаще оставалась на открытом пространстве. Я оставил ей корочку хлеба на середине комнаты. Мышка долго приглядывалась, потом начала «сканирование» поверхности пола. Пробегала из конца в конец, от стены к стене, постепенно подбираясь к хлебу.

 

Натолкнулась, как будто случайно, схватила – и бросилась к стене, где коробки, ботинки, где можно спрятаться и спокойно всё рассмотреть.

 

В общем, у нас завязалась дружба. Однажды ночью симпатичная моя мышка даже забралась ко мне в постель. Я не ожидал, стряхнул. Не привык ещё, чтобы в постели со мной находились мыши. Не знаю, обиделась ли она. Но бояться меня почти перестала. Мы занимались в вагончике каждый своим делом: Микки Маус шуршала по коробкам, забирала крошки хлеба, которые я её подбрасывал, а я заполнял журналы, отстукивал на машинке свои бессовестные рассказы. Пребывание в совершеннейшем удалении от человеческого жилья сказалось на эротической тональности моих произведений: с каждым днём она становилась всё более жёсткой.

 

Вот странно: что там – мышка. Крошечный комочек весом в каких-то там тридцать-пятьдесят граммов. А – живая душа. Приходишь в вагончик – и знаешь, что не один. Мне даже казалось, что мышка меня ожидала.

 

Интересно, есть ли у души размеры? Вот у мышки, например, маленькая, с маковое зёрнышко. А у слона – величиной с арбуз?.. С чемодан?..

 

А, если все души одинаковые, то, какое значение имеет, каких размеров собираются, общаются в типовом вагончике божии твари? Просто - две души. Есть ли язык у душ? На каком языке они разговаривают друг с другом: русском, китайском, английском?

 

Нет у душ между собой различий ни языковых, ни в размерах. Поэтому и понимают друг друга животные и люди: настроившись взаимно на язык своих бессмертных душ…

 

Командировки менялись. И до меня, и после побывали в вагончике операторы с других газораспределительных станций. Оказывается, не только я, а и другие командированные газовики видели мою мышку. И до и после меня. Тоже, как и я, разговаривали с ней, кидали ей крошки.

 

Побывал в Мещеряковке и мой напарник Горбенко. Стал я его расспрашивать, как прошёл месяц. Знал уже, что одной из любимых тем всех, кто дежурил в Мещеряковке, была мышка, наш Микки Маус. – А видел ли ты мышку там, в вагончике, - спросил я, рассчитывая услышать новые забавные подробности из жизни нашей общей любимицы. – Мышку? – Видел, да… - улыбнулся Горбенко, - Я её ботинком – аж брызги полетели! – он сообщил новую подробность. И продолжил свою довольную, счастливую улыбку на простом, добродушном лице.

 

Корова Янка была моей любимицей. С первых дней, сразу после рождения, поил её молочком. Потом, когда наступило лето, водил на травку. Когда Янка повзрослела и стала ходить в стадо, я встречал её, разговаривал с ней. Ещё издали она меня замечала, я кричал её: «Яна! Яна!..». Коровка останавливалась, внимательно вглядывалась в мою фигуру, этак, ещё метров за пятьдесят, и спрашивала нелитературно, на деревенский манер: - «Чё, дядя Саша, Чё?..». – «Пошли домой, - продолжал звать я свою красавицу, - пойдём, я тебе там дроблёночки приготовил!..». Янка ещё с минуту стояла, раздумывала. Коровы никогда не принимают поспешных решений, не торопятся сразу что-то делать. Они – думают. Янка стояла, думала, продолжая рассматривать меня издали. Жуя какую-нибудь резинку или шланг, что попались ей по дороге. Потом спокойно, так же, в задумчивости делала шаг ко мне навстречу…

 

Янкину маму звали Зорька. Неизбежно наступает время, когда дочка должна прийти на смену матери. В сарае обычно остаётся одна корова, одна хозяйка.

 

Пришли резаки, Зорьку забрали.

 

Это всегда драма. К которой привыкнуть нельзя. По вечер я пришёл в сарай, чтобы Янку перевести на Зорькино место. На душе было муторно. Стал Янку перегонять, а она упёрлась. Не хочет заходить в чужое стойло. Как? Я – хозяин, а меня не слушаться? Я схватил палку, стукнул корову. Она мотнула головой и кинулась обратно к себе. Я – с палкой за ней! Я бил свою Янку, а она, не понимая, металась по сараю, пытаясь спрятаться… В какой то момент я снова занёс палку и… остановился… Янка тяжело дышала, смотрела на меня, и… плакала… Боже мой, Господи! Прости меня, безумного! И что же я делаю! И что уже наделал!!!...

 

Уже много лет прошло. Я не могу забыть, я никогда не забуду этого тяжкого своего греха. Янка простила меня. Животные всё понимают. И прощают нам всё. Нашу нервозность, раздражительность. Наши обиды, переживания, неприятности, нашу злость, нашу неудовлетворённость жизнью, которые мы срываем на них. Наши животные любят нас, они предсказуемы в своей доброте. Не обманывают. Не предают.

 

Но они совершенно беззащитны перед нами. А мы способны на всё…

 

Янка снова облизывала меня, когда я находился поблизости, в пределах досягаемости её длинного языка. Так коровы говорят: «Я тебя люблю». Так они говорят своему телёнку, когда он только появляется на свет. Так говорят хозяину, хозяйке, которые с ней дружат, которые за ней ухаживают…

 

Янка простила меня, но я не забыл и никогда не смогу забыть этого её взгляда в мои глаза. И – слезу, которая выкатилась из большого тёмного глаза и так застыла на страдающем, человеческом, лице…

 

Мне скоро уезжать из села. Сарай опустел. Раньше как-то не приходило в голову, что между мной и всем этим разнообразным животным миром сарая существует какая-то особая связь. Не только потребительский интерес - подоил коровку, достал яичко из гнезда. Принёс жене на кухню освежёванную тушку кролика. Но и – что-то совсем другое, очень важное, чего нельзя съесть, нельзя потрогать руками.

 

Это – радостное мурлыканье кошки, которая встречает тебя ещё у двери, это узнающие тебя, ожидающие взгляды коров, телят, кур. Уток. Свиней. Все очень хорошо тебя знают. Какое у тебя настроение с утра – злой ты сегодня, или добрый. И тихо, незаметно под это твоё состояние подстраиваются…

 

В человеческой нашей жизни ничего не бывает особенно прочного. Даже лучшие друзья могут ослабеть к вам в своих чувствах. Любимые женщины?.. Разлюбила – и стал ей чужой… Дети? По-разному, непредсказуемо могут сложиться отношения и с ними.

 

Я понимаю одиноких пожилых людей, которые в квартирах своих окружают себя кошками, собаками, птицами.

 

Они ищут, они находят ту точку опоры, которая в какой-то момент вырвалась вдруг из-под ног. Опору на Любовь. Которую может дать любая живая душа. Не важно, в какую она заключена оболочку. Кошки. Собаки.

 

Или - совсем маленькой мышки…