СКАЗ

 

Однажды зимой, гуляли революционные матросы в городе по случаю его взятия,

зашли в монастырь и говорят монашкам:

- У нас батько хворает, выпейте, сестрицы за его здоровье!

- Христос с вами! – отвечают монашки, - Нам пить не можно! Лучше мы

помолимся за него!

- Это ему без пользы! – вздохнули матросы, - Наш батько неверующий

атеист!

- Господь всемилостив! – говорят монашки, - Он услышит нас и папенька

ваш непременно поправится! Как зовут болезного?

- Нестор Иванович!

- Ступайте себе с Богом и да пребудет Нестор Иванович в добром

здравии!..

 

1

Так ли оно было на самом деле? Однако батько Махно хворал и ни

молитвы, ни здравицы ему не помогали. Иной раз станет он речь

говорить, да как закашляется, так все начинают расходиться:

- Айда, хлопцы, выпьем за батьку, чтоб не кашлял он!

Конечно, был при батьке фершел, порошки давал, микстуры, настойки

разные, но кабы они помогали, а то ведь наоборот, ещё хуже! Другой

раз как закашляется, так и понос начинается!

И бежать бы надо, да не разогнуться! И сам же фершел слух пустил:

батько плохой совсем, под себя ходит!

- А вот я казню тебя за то! – говорит Нестор Иванович.

- За что, батько?

- А за что ты меня отравить вздумал? Что вот это?

- Лекарствия!..

Велел ему Нестор Иванович слить в ведро все лекарствия и заставил

выпить. Выпил фершел:

- Ой тошно мне, кричит, помираю! И в самом деле помер!

- А говоришь – лекарствия! – засмеялся Нестор Иванович и даже сразу

посвежел в лице, и вроде совсем ему полегчало, но потом закашлялся

пуще прежнего, ажно до слёз!..

И решил он бесповоротно: пора жениться!

 

2

Оно, конечно, весь мир – семья, все люди – братья, все бабы – суки, а

законного наследника иметь надо! Казалось бы, свистни только, любая

за атамана пойдёт! Но не любая подойдёт батьке Махно, - ему нужна

женщина идеальной конституции!.. Да где такую сыщешь? Нынешние

бабы все какие - то растрёпанные, синюшные да худосочные!..

Раз, привели ему матросы мордастую румяную девку в сарафане.

- Поглянь–ка, Нестор Иванович! Взяли тебе, какую покрасивше! Вон

сиськи какие! Вон, пошшупай…

- Уйдите, матросы, уйдите! – занервничал батько, - Оставьте женщину

и уйдите! Всё! Нету меня, нету, умер!

Вытолкал их взашей, дверь запер, горилку на стол поставил, свечу

запалил, окно одеялом завесил, да всё скоренько, скоренько! А как

сапоги скидывать стал, запнулся и упал! Упал и закашлялся! Задёргался

весь: кух –кух – кух… Ногами сучит, изо рта пена бежит!

О–ё–ёй! – подумала девка, - У мужчины падучая болезня!

Навалилась она сверху, придавила к полу, руки ему заламывает, ложку в

зубы тычет!

- Сука! – кричит батько, – Уйди–и–и- … Дёрнулся и стих.

Кончилси! – испугалась девка.

Едва она выскочила, матросы гурьбой ввалились:

- Ну как оно, Нестор Иванович? Глянулась тебе невеста?

- Сука! – батько вскочил с полу, смахнул пену со рта, - Самая последняя

в мире сука! Догоните, матросы и убейте её, убейте!!

Побежали матросы. Бегут и сомневаются: девка-то хорошая, а батько

говорит – сука!..

Забежали они в трактир:

- Выпьем, хлопцы, за батьку! Чтоб не кашлял он и не падал, а стоймя

стоял, как железный до самой смерти, и чтоб не брала его чахотка,

холера, тиф, сифилис!..

Сколько было на свете всякой заразы, столько раз матросы пили! И ещё

три дня и три ночи…

 

3

Гуляли матросы в городе по случаю его повторного взятия, пили за

здоровье атамана.

Один матрос, что потрезвее был, и говорит:

- Вот мы пьём за здравие, а никак не помогает! Батько–то на ладан

дышит! Давайте, хлопцы, подарок ему напослед справим, суприз!

Думали они, судили–рядили, а потом пришли в музей и говорят

смотрителю: так, мол, и так, товарищ у нас сильно хворает, хотим ему

приятный суприз сделать, что бы вы нам такое предложили?

- Могу предложить вашему товарищу, - говорит смотритель, - вот это

замечательное полотно кисти Айвазовского «Бой в Крыму»!

- Нет, - говорят матросы, - тут дыму много и волны, а наш товарищ

кашляет и волноваться ему никак нельзя! Ему бы что-нибудь эдакое…

- Эдакое разобрали господа большевики ещё на прошлой неделе! Вот

всё, что имеем–с! - и показывает полотно «Боярыня Морозова».

- Нет, нет! – наотрез отказались матросы, - она сильно старая, а наш

товарищ ещё молодой и неженатый!

- Ну тогда выбирайте сами!..

Походили матросы по залам, посовещались и сделали выбор:

- Заверните нам, пожалуйста, вон ту голую бабу! - и показывают на

мраморную статую в человеческий рост. Смотритель стал отговаривать:

- Это очень тяжёлая баба! Её даже господа петлюровцы брать не

стали! Видите – у неё рук нет!

- Ничего, - говорят матросы, - мы её оденем и будет незаметно! И

ничего, что тяжёлая – нас вон сколько, унесём!

- Ладно! - махнул рукой смотритель, - Пишите расписку!

- Чего?! – не поняли матросы.

- Ну расписку: мы такие – то, экспроприировали то–то. В нашем деле

порядок требуется, а документация – мать порядка!

- Чего?! – не на шутку рассердились матросы, – Крыса ты конторская,

душа бумажная, а ну, повтори, чего мать порядка?!

- Анархия, господа матросы, анархия–с!

 

4

Принарядили матросы статую, нарумянили и доставили батьке в номера.

Нестор Иванович как раз кашлем заходился, скукошился в три погибели

и даже не заметил, как матросы вошли и как вышли.

– Кух – кух – кух – хрр – тьфу! - И тут он увидел её! - Фу – ты, ну – ты!

Какая цаца! Королевишна! И влюбился Нестор Иванович натурально!

Сидит он в кресле, как осьминог: то покраснеет, то позеленеет, то

опять жёлтый сделается!

- А ну, сыми мене сапог! – говорит. Она и бровью не повела .

– Ой, какие мы гордые! У - тю – тю…

Медленно достаёт он Маузер, не спеша прицеливается: бах! бах! бах!

Стрельнул поверх головы – даже не шелохнулась прекрасная

незнакомка! Бросил тогда батько Маузер, кинулся ноги ей целовать:

- Прости! прости!.. проститутка!!.

Вот она и упала на него, сия каменная дура! И слава богу, насмерть не

зашибла! Но с той поры Нестор Иванович совсем голову потерял.

Запёрся с ней в опочивальне и что они там днями и ночами делали -

неизвестно! Матросы уж и сами не рады за такой суприз: нас на бабу

променял, да была бы ещё баба, как баба, а то ведь – кукла каменная!

– Батько, открой! – стучатся.

– Уйдите, матросы! – доносится через дверь, – Уйдите и оставьте нас в

покое!..

 

…Однако, рано или поздно, Нестор Иванович вышел из опочивальни,

улыбается, как тот череп на флаге:

- Товарищи матросы! Мы с Аней решили пожениться!

- Батько, опомятуйся! – рыдал матрос, который всегда был трезвее

других, – Она ж – памятник!

- Так и я – памятник! – ответил Нестор Иванович и вздохнул

мечтательно, – И дети у нас тоже будут памятники! А первенца назову -

Порядок!..

 

5

Больше всего на свете батько Махно любил порядок. Может оттого и

любил, что никогда его, порядку, не было в махновской армии! Анархия

была, а порядку не было! А как женился, совсем худо стало! Дошло до

того, что матросы пили уже не только по случаю взятия, но и по случаю

сдачи, а то и вовсе без причины!

Сам Нестор Иванович на людях появлялся редко: выбежит по большой

нужде и назад, в опочивальню. И вдруг оттуда донёсся крик! Видно

опять баба свалилась, но матросы не идут из принципа: пускай там хоть

поубиваются, а мы не пойдём – это ихнее дело, семейное!

Но тут батько сам вышел, а в руках, вроде дитё спеленатое!

- Порядок! – кричит, – сын! Гуляйте, матросы, пейте за Анархию, мать

Порядка!

- Порядок–то порядок! - вздохнул матрос, который был такой же

пьяный, как все остальные, – А сдаётся мне, хлопцы, не похож он на

батьку!

- Совсем не похож! – согласились товарищи, – А на смотрителя музея –

похож! Ведь не зря упреждал он – тяжёлая баба, на сносях… Давайте,

хлопцы, выпьем за батьку, чтоб рога у него не повыросли!

 

6

Красноармейцы гуляли в городе по случаю его освобождения, ловили

пьяных матросов и ставили их к стенке. Сам батько Махно едва ноги

унёс! Даром, что хворый, а сиганул так резво, что того же дня за

кордоном оказался!

- Эх, упустили! – вздохнул товарищ Фрунзе, – Жаль!..

- Да чёрт с ним! – рассудил комиссар, – Всё одно – не жилец он на

белом свете!

Они с интересом обошли резиденцию Махно, заглянули в опочивальню,

где остались следы его морального разложения.… На кровати лежала

статуя Афродиты в платье, а рядом – завёрнутый в тряпицу бюст

Пржевальского.

- Гляди–ка! – воскликнул Михаил Васильевич, – Да ведь это же –

вылитый Коба!

- Точно! – согласился комиссар, – Из бронзы вылитый! А что, сделаем

сюрприз Иосифу Виссарионовичу?!