Предвыборное

Из жизни Мони Цацкесовича или немного о выборах

Намедни, буквально пару дней назад, за кружечкой темного

нефильтрованного пива, под соломку из копченой нерки, очень

довольные как пивом, так и нерочкой, на просторной кухне в уютной

Мониной квартире, сидели два закадычных другана – Моня и Сеня.

Очень некстати, из висящей на стенке плазменной панели, очередная

говорящая голова начала чего-то вещать о предстоящих в стране

выборах. Моня очень не любил, когда ему мешали наслаждаться жизнью

различные малозначительные события, к коим он, с высоты жизненного

опыта, относил и выборы. Недовольно поставив на стол кружку с

недопитым пивом, Моня прищурился, выдержал паузу и, тяжело вздохнув,

произнес:

– Ну и зачем они про выборы именно сейчас заикнулись? У нас, таки, еще

осталось свежее пивко и прерывать ритуал пивного удовольствия совсем

не хочется. Весь кайф переломали, поцы. Ну как после этого я должен о

них думать и даже страшно подумать, чего про все это можно сказать. Ты

понял меня, Семочка, – обратился к другу Моня, всем своим видом

выказывая крайнюю степень неудовольствия, немного напоминая

обиженного ребятенка.

– Моня, я тебя понимаю как никто другой. Зря похоже они тебе сделали

нервы, –поддержал я расстроенного друга . – Подскажи, а у тебя давно

такое отношение к событиям , мешающим правильному приему пивка с

нерочкой?

– Не поверишь, последние лет так двадцать, – произнес немного

успокоившийся Моня.

– Так много? Я имею в виду лет. Моня, поясни для непонятливых, –

попросил я приятеля.

– Семочка, ты не поверишь, я еще в те годы понял, что в нашей стране

смысл голосования на выборах давно ушел в отрицательную зону.

Учитывая эволюционность всего происходящего в жизни, с того времени

вектор смысла не поменял направления. А посему, раз этого не случилось,

смею предположить, что он галопом стремится «к минус бесконечности».

Ну а раз так, я решил, что не смогу его догнать и перестал участвовать в

выборах. Здравый смысл должен быть во всем, я с ним всегда стараюсь

дружить, насколько возможно, а посему свои голоса я не дарил никому, –

ответил немного размякший душой Моня, хлебнув пивка.

– Таки, поделись страшной тайной, что ты делал со своим голосом все эти

годы? – заинтересовался Семен.

– Семочка, родной, ничего плохого я с ними не делал. В силу

бессмысленности любого голосования я свой голос конвертировал в

артефакты, – начал интриговать Моня.

– А кто у нас назначен Артефактом? Я его знаю? Может, познакомишь? –

начал пытать Сеня пытавшегося улыбаться дружка.

– Прости, я не смогу познакомить тебя с Артефактом. Познакомить не

смогу, а вот показать легко, – продолжал интриговать окончательно

подобревший Моня.

– Монечка, таки, прекращай пускать пыль везде, в том числе и мне в

глаза. Давай колись напополам, как конвертируются голоса? – не

понимая сути Мониного прикола, продолжал Семен пытать обладателя

загадочного артефакта.

– Сема, уважаемый, минутку терпения. Сейчас все тебе расскажу. Думаю,

может быть тебе это будет интересно и немного смешно. Так вот,

думающий человек нашим избирательным законодательством был

поставлен в очень неудобную позу. При всем прочем за прошедшие годы

удобства в позе не добавилось. Скорее всего, стало еще хуже. Наличие

графы «Против всех» означало только одно – поданные голоса в

пропорции распределялись между участниками политического цирка, а

участвовать в виде болвана в шапито совсем не хотелось, посему

пришлось искать вариант вменяемого ответного действия. Мозг немного и

ненадолго стал в ступор, но чтобы не было перед самим собой стыдно за

безобразно отданный или подаренный голос, он придумал-таки, что

делать дальше, – закончил Моня свой монолог, только добавивший

интриги.

– Моня, таки, давай рассказывай, что придумал твой мозг? Не знаю, как с

твоим, но мой уже напрягся в ожидании развязки. Не томи, – с

неподдельным интересом ждал Семочка продолжения.

– Семочка, ну чего ты такой нетерпеливый. Я имею тебе много о чем

рассказать. Ты готов приблизиться к развязке? Но предупреждаю, это

будет не совсем сейчас, – немного охладил мой пыл Моня.

Выдержав паузу на прием очередной порции пивка с нерочкой, лукаво

прищурившись, Моня начал повествование.

– Так вот, я тебе уже говорил, что я всегда старался дружить со здравым

смыслом, а именно любое осмысленное действие должно приносить

удовольствие как моральное, так и материальное. Раз моральное

удовлетворение от такого голосования было невозможным, я решил начать

создавать коллекцию. Так вот, тебе, поцу, открываю первому тайну –

артефактом в моей коллекции становятся подлинники избирательных

бюллетеней. Ведь после выборов все они должны быть уничтожены и

любой уцелевший становится артефактом. Закон мне не запрещал и не

запрещает сделать избирательный бюллетень своей собственностью и

никто никак не регламентирует в какую урну я должен его опускать. Мне

никто не запрещает выйти с бюллетенем, я не могу зайти с ним на участок

и запустить карусель.

Может, мои внуки смогут в перспективе оценить, обладателем какой

редкой коллекции они стали. Ну и совесть моя чиста – мой голос не отдали

никому из участников политшапито и на вопрос: «Кто принял такой

закон?» – который себе риторически задают граждане после принятия

парламентом и Президентом очередного закона «облегчающего» жизнь

людей в виде нового прямого или косвенного налога и облегчающего

жизнь ворам, я могу ответить вопросом:

– А за кого голосовали Вы?

И, получив ответ, типа, как и все – за правящую партию, я не получу в

ответ предложение засунуть язык в нужное место и не вытаскивать его на

весь срок действия полномочий избранного властного органа. Семочка,

дорогой, я, таки, не утомил тебя этой прелюдией? – прервал Моня

монолог.

– Моня, наоборот: интрига закручивается как поросячий хвостик! Давай

дальше. Я весь внимание. Ты бы прелюдию заканчивал и к делу

переходил. Именно так иногда говорит моя Сарочка, – хитро улыбаясь,

ответил Сема.

– Ну, раз многоуважаемая мной Сарочка так считает, то мне, таки, ничего

не остается, как поведать тебе о моем выборном приключении. Не помню,

какими по счету были те выборы, но совершенно точно знал, что у меня в

банковской ячейке лежало в ожидании очередных гостей несколько

артефактов. В тиши банковского хранилища им было уютно и приятно от

осознания того, что они с каждым днем становятся еще более

артефактистее, то бишь, по логике вещей, становится дороже. С утра я

уже знал, что обязательно загляну на избирательный участок для

пополнения своей коллекции. День выдался ясный, солнечный и я

радовался жизни, направляясь в город. По дороге заглянул в рыбную

лавочку на рынке, прикупил здоровенного копченого хариуса, который

источал ароматные и нежные запахи рыбы, закопченной дымом от

горения ольховых опилок. Понимаю, что это не кошерная фаршированная

щука, но жизнь на Севере вносит свои поправки в жизнь почтенного

еврея, посему пришлось довольствоваться хариусом. Что, по большому

счету, совсем не хуже. Продавец завернул хариуса в белую бумагу,

сверток получился более чем внушительным, рядышком я купил пару

бутылок неплохого пивка и направился за артефактом, борясь с диким

желанием пойти домой и погрязнуть в плотском удовольствии борьбы с не

кошерным копченым хариусом с применением пиваса. Но желание

обладания артефактом победило и, пытаясь взять в одну руку все

удовольствия, я направился к месту его нахождения. Под мышкой у меня

разместился безумно и вкусно, до неконтролируемого слюноотделения,

пахнущий не кошерный хариус. Из карманов тогда модной кожанки

вызывающе торчали горлышки пивных бутылок.

Подойдя к крыльцу здания, на крыше которого развевался флаг,

сосредоточившись на задаче получения нового артефакта, я вошел

внутрь, – здесь Моня сделал паузу, загадочно улыбнулся и глянул на

заслушавшегося Семочку.

– Моня, все же ты не уважаешь мою жену Сарочку. Если бы я делал такие

прелюдии, она иногда явно была бы недовольна моими действиями, –

еще раз попенял Семен дружку.

– Таки, потерпи еще немного, давай-ка по пивку, а то в роте совсем

пересохло, – улыбаясь, ответил Моня, наливая пиво и запивая им

копченую нерочку. Буквально сразу же он продолжил свое

артефактическое повествование. Семочка превратился в зрение и слух,

ожидая развития интриги. Тем временем Моня продолжал:

– Войдя внутрь, я миновал двух тогда еще милиционеров, внимательно

наблюдавших за входящими. Проходя в зал, где можно было получить

желанный артефакт, спиной почувствовал на себе полный неприязни

взгляд блюстителей закона. В помещении царила напряженная

обстановка: куча различных наблюдателей, до боли в глазах и мозгах,

пытались усмотреть нарушения избирательного законодательства. Похоже,

всем не хватало самого необходимого, то бишь скандала. Семочка, как на

духу говорю, пытаясь завладеть артефактом, я меньше всего хотел стать

его инициатором. Подошел к столу, где под бдительным надзором суровой

и важной дамы лежала стопочка вожделенных артефактов.

– Сударыня, разрешите узнать, я еще не исполнил свой гражданский долг?

– мило улыбаясь, поинтересовался я у продолжающей раздуваться от

важности происходящего тетки. Важность явно помешала ей оценить

подвох в вопросе, и она ответила серьезно:

– Как вы могли подумать?!

Расписавшись где-то за получение артефакта, я направился в

кабинку, якобы для его заполнения. Там все было отработано годами –

артефакт во внутренний карман пиджака, из него чистый лист бумаги в

руку и к урне. Но в этот раз все пошло немного не так. В кармане я не

нашел нужных для имитации действа вещей, но нужно выходить из

кабинки и пытаться выбраться наружу с вожделенным артефактом,

который уже сейчас грел душу и обещал занять достойное место в моей

коллекции. Покинув кабинку, я напрямую, не подходя к урне, направился

к выходу из хранилища артефактов. Я был уже близок к двери,

отделяющей меня от воли, и мне оставалось сделать всего несколько

шагов. Но вот именно здесь все и началось. Совершенно неожиданно я

почувствовал, что кто-то очень невежливо взял меня за плечо.

Обернувшись, с неподдельным удивлением увидел, что из всех

оставшихся жизненных сил в него вцепилась бабуля более чем

преклонного возраста с революционным блеском в глазах.

– Мадам или мадемуазель, не берите меня, пожалуйста, за здесь. Мне

ведь это может не понравиться. Таки, чего вы из-под меня хотите? – с

максимально возможной иронией, с трудом не переходящей в

раздражение, осведомился Моня, наблюдая за тем, как мгновенно к месту

действа переместились оба милиционера. Один отрезал путь к дверям,

второй замер в готовности к пресечению возможных глупостей с Мониной

стороны.

– Вы провокатор, вы не бросили бюллетень в урну. Я это заметила и

разоблачила вас!!! –почти истерично произнесла мадам, не отпуская мою

руку.

– Сударыня, выбирайте выражения. И отпустите, в конце концов, мою

руку, – вежливо попросил Моня и, не дожидаясь милости от бдительной

бабули, освободил руку.

Милиционеры напряглись, на что Моня вежливо произнес:

– Ребята, расслабьтесь, – все будет тихо и спокойно. Их этот немного

успокоило.

Как оказалось, всему избирательному действу на участке не хватало

скандала, и Монин жизненный опыт подсказывал, что его уже не

избежать, и нужно было из него выходить достойно. Как по команде возле

дверей собралась внушительная толпа – там были всевозможные

наблюдатели, мужики в форме МЧС, еще милиционеры, вероятно члены

участкового избиркома и целый офицер милиции с погонами капитана.

Подошел, как-то представился и взял с места в карьер:

– Почему вы нарушаете избирательное законодательство?

– Кто? Я? Да Бог с Вами. С чего Вы так решили? В чем это выразилось? –

начал активно обороняться Моня, немного успокоив ретивого

правоохранителя.

– Вы не бросили бюллетень в урну и пытаетесь организовать

избирательную карусель, – произнесла какая-то важная дама. По наличию

какой-то книжки в руках Моня понял, что это какой-то местный

избирательный начальник.

– А вы кто? – Моня решил понять, кем она является.

– Я председатель избирательной участковой комиссии, – гордо ответила

она.

– Замечательно! Тогда скажите, с чего вы решили, что я не имею право

оставить избирательный бюллетень себе, как память? И вообще я их

коллекционирую, – отбил Моня еще одну атаку.

– Вы не имеете на это права!! – повысила голос предизбиркомша.

– Чем докажете? – сразил её лаконичным вопросом Моня. – И вообще, у

вас на последних двух выборах по количеству бюллетеней все сходилось?

– Конечно!!! – почти истерично воскликнула возмущенная избирательная

мадам.

– Хотите, докажу обратное? В моей коллекции есть несколько бюллетеней,

которые пополнили ее с Вашего участка! – начал Моня логикой добивать

ретивую защитницу собственного престижа.

Она как-то изменилась в лице и, резко развернувшись, покинула место

действия.

Тем не менее, почти толпа не собиралась расходиться, и Моня на

некоторое время ощутил себя зверем в зоопарке, выставленным напоказ.

– Господа, может быть, поймем, чего делать дальше? Или вы с миром

отпускаете меня на волю или предлагайте другой вариант развития

событий. Бюллетень я вам не отдам, в урну опускать не хочу и вообще

хочу домой попить пива с хариусом. Вот видите какой он большой и

вкусный? – начал ерничать Моня, понимая свою правоту и успев при этом

глянуть влево на двери, где по-прежнему путь преграждал милиционер,

ожидая команды от капитана. Тот глубокомысленно морщил лоб, пытаясь

найти решение. Он понимал, что обращался Моня к нему. В воздухе

повисла длительная пауза .

– Капитан, вы определитесь. Я могу уходить отсюда? – принялся Моня

тиранить капитана.

– Нет, не можете, – отрезал он.

– А чего я могу, и чего будете-таки, вы со мной делать? – продолжал Моня

пытать капитана.

– Я вас задерживаю!!! – сказал, как отрезал носитель капитанских погон,

упиваясь собственной важностью.

– Вы хорошо подумали? – попытался Моня образумить офицера.

– Пройдемте!!! – тот продолжал изображать из себя крутого.

– Хорошо, но зря вы так, – меланхолично ответил Моня, и достал телефон.

Не сходя с места, он связался со своим адвокатом, который на несчастье

капитана проживал рядом с избирательным участком. В нескольких словах

Моня обрисовал ситуацию и адвокат поставил ему задачу продержаться

минут двадцать до его прихода.

– Ну и куда пойдем, раз вы меня задержали. Мне, таки, надоело тут

стоять. Присесть хочется , – обратился Моня к пока еще бодрому

капитану.

– Пойдемте вон в тот свободный класс, – послышался гордый ответ,

больше похожий на приказание.

–Хорошо, а конвой будет? – задал Моня невинный вопрос уже

начинающему слегка закипать капитану.

Собравшаяся толпа пока не расходилась, наблюдая за

разворачивающимся шоу.

– Ну, раз в класс и без конвоя, тогда я согласен. Место можно занять

любое? – продолжал Моня доводить капитана до одной из стадий белого

каления. Не дождавшись ответа, он двинулся в указанный капитаном

класс, сопровождаемый милиционерами и толпой.

Заняв удобный стол, чтобы видеть все происходящее в дверях, устроился

поудобнее, развернул хариуса, который начал наполнять казенный воздух

ароматами натуральной копчености, поставил рядом пиво и с интересом

продолжил наблюдение за происходящим. Народ понемногу менялся,

заходили одни люди с участка, уходили другие, но толпа понемногу

уменьшалась. Прошло минут пять. Капитан монументом сидел за столом,

лицо осенило выражение служебного долга помноженного на довольно

низкий IQ, . Заскучавший Моня продолжил тиранить капитана.

– Капитан, раз вы меня задержали, буду вам очень признателен, если

получу на руки копию протокола о задержании, с указанием статьи

административного Кодекса, который я, по вашему мнению, нарушил. И

не поверите, без неё отсюда не уйду, – обозначил Моня самое важное на

сей момент желание.

На лице капитана резко изменилось выражение, он как-то иначе и с

некоторой опаской

глянул на мирно сидящего за столом Моню, ожидающего прихода своего

адвоката. Оснований для опаски у него было много, но он пока находился

в состоянии легкой эйфории и, как Моня понял по его телефонному

разговору, вызвал подкрепление. Народ же понемногу утрачивал интерес

к происходящему и начал покидать место шоу.

– Капитан, разрешите-таки, вам напомнить о своей просьбе. Это о копии

протокола задержания. Приложу к моему заявлению в прокуратуру о

незаконном задержании, – продолжал развлекаться Моня, наблюдая за

все еще сохраняющим остатки оптимизма капитаном.

Здесь действо приняло новый оборот – в кабинет бодро вошли трое

крепких сотрудников в камуфляже из группы быстрого реагирования. Они

действительно приехали быстро по вызову капитана. Профессионально

зафиксировав ситуацию двое из них застыли в нужных местах, в полной

готовности пресечь любое безобразие, старший подошел к капитану и они

с ним начали разговаривать в полголоса. После этого подошел к Моне,

вежливо представился и попросил пояснить происходящее. Коротко и ясно

Моня объяснил ему все, что, таки, думает по поводу сложившейся

комичной ситуации. Всё поняв и вернувшись к капитану, что-то коротко

сказал ему. Судя по изменившемуся выражению лица капитана, я

предположил, что ему предложили самостоятельно выгребать из

ситуевины.

– Капитан, прошу прощения, но я вынужден напомнить вам от

необходимости составить протокол о моем задержании. Давайте-таки,

уважать закон, хотя бы в части Административного Кодекса, – напомнил

Моня о себе.

Милиционер скривился как от зубной боли, но деваться было ему некуда,

хотя еще предстояло общение с моим адвокатом. Народ понемногу начал

покидать кабинет, там остались только мы с капитаном, милиционер на

всякий случай и еще человек пять самых любопытных граждан. Наконец в

кабинет вошел мой адвокат. Невысокого роста, хорошо с иголочки одетый,

в руках держал кожаный портфель, источая ароматы дорого парфюма и

уверенности в себе. Капитан как-то вжался в стул, звезды на погонах

похоже начали терять прочность крепления к погонам. Адвокат

представился капитану и предъявил удостоверение.

– Скажите, вас не подвергали здесь недозволенным методам воздействия?

– обратился он к Моне, заняв место у стола напротив капитана. Его

кожаный кейс зловеще лег на стол.

– Да нет, вроде бы ничего особенного, только вот во всеуслышание

заявили, что меня задерживают. Надоело тут сидеть, хариус ждет!

– Ну, раз так, – адвокат обернулся к капитану, – прошу вас в течение

десяти минут в этом кондуите найти статью, по которой вы задержали

моего доверителя. Кроме этого, попрошу данные вашего удостоверения,

для оформления заявления в Прокуратуру, – подчеркнуто вежливо

произнес он, извлекая из портфеля книжку АПК, и направил её по столу к

капитану. Книга заскользила и остановилась прямо перед его носом,

словно олицетворяя собой неотвратимость наказания за проявленную

глупость. Выражение капитанской физиономии изменилось до ядовито-

кислой, ведь, по-моему, только сейчас он осознал глубину постигшей его

напасти.

Он начал чего-то невнятно мычать по поводу нарушения

избирательного законодательства. Все это, буквально двумя репликами,

было пресечено адвокатом и незадачливому капитану вновь предложили

составить протокол. Моня, молча, наблюдал за интеллектуальной

экзекуцией милиционера, получая от этого приятное удовольствие,

усиленное осознанием того, что заветный артефакт удастся отбить.

Завершением экзекуции стало ознакомление адвоката с данными

служебного удостоверения капитана и твердым его заверением, что

заявление о допущенном им безобразии завтра будет на столе прокурора

города. На лбу офицера появились капельки пота, он нервно заерзал на

стуле, пытаясь продумать варианты выхода из ситуевины. Понемногу он

становился похожим на кота, которого немного наказали за безобразия с

обувью хозяина.

Он как-то резко встал и, со скоростью человека, опаздывающего в туалет

по нужде, исчез в дверях. Моня с адвокатом недоуменно переглянулись,

ведь искать его по всему участку не входило в наши планы.

– Ну ладно, хоть он и слинял, заявление я завтра в прокуратуру занесу.

Пусть выдерут как свинью. Неповадно будет. Ну, вроде бы все. Вы

свободны, – сообщил адвокат, оглядев пустой кабинет. Когда и как

исчезли другие милиционеры, никто даже не заметил.

– Пойдем, пройдемся по участку, вдруг отыщем предизбиркома или

капитана? – предложил Моня. Завернув хариуса в бумагу, он вновь

отправил в карманы пиво, после чего они с адвокатом, с видом

победителей, вышли в коридор. Вошли в зал хранения артефактов,

поискали глазами нужных людей, под одобрительные взгляды видевших

шоу наблюдателей. Увы, сбежавшие старались не попадаться нам на

глаза, по идейным соображениям. Смысл пребывания здесь исчез и

довольные жизнью Моня и адвокат вышли на свободу, то бишь на улицу.

Там было ясно и солнечно, во дворе стоял милицейский УАЗ и вероятно

там от нас прятался незадачливый капитан.

– Спасибо, уважаемый. Коньяк с меня завтра тебе в офис, – поблагодарил

Моня адвоката и на этом они расстались. Моня направился домой,

предвкушая кайф от пиваса с хариусом.

Артефакт, завоеванный в честной борьбе, грел душу: он займет

достойное место в коллекции, наполнять которую придется дальше, в силу

усиления вектора бессмысленности участия в околовыборной суете. За

последние, лет так надцать, ничего не изменилось. Посему – больше

артефактов, хороших и разных.

 

15.01.18