(Предисловие к книге Дмитрия Комарова "Цветы и лед")

 

 

Начало XXI века – время сложное. Как, впрочем, и любая другая грань веков. Кажется, одному из поэтов Серебряного века принадлежат слова: «Когда раскалывается мир – трещина проходит через сердце поэта». Это уже закон. Если поэт, рожденный на стыке веков – настоящий, чуткий к каждому шевелению Времени (что не имеет ничего общего с мельканием дней), то он обречен жить и творить с трещиной в сердце.

 

Творчество Дмитрия Комарова доказывает эту аксиому в полной мере. «Материй стык – излом души», – пишет он, в общем-то, о том же. Приверженность молодого поэта (несмотря на то, что в книге представлены и проза, и произведения «малого жанра» – афоризмы, легко убедиться в том, что его мироощущение – это прежде всего мироощущение поэта) к жанру философской, если не сказать «запредельной», лирики ясно говорит о его желании переложить смутное ощущение разлома на язык словесных образов. И так – везде, на всех уровнях текста. Стихи Дмитрия Комарова полны противоречий, тщательно выстроенных парадоксов; да и сама книга в целом представляет читателю целый ряд логических параллелей и перпендикуляров.

 

И все же, как ни странно, основным ядром, несущим на себе всю сложность поэтического мира Дмитрия Комарова, является пейзаж. Именно он, на мой взгляд, является ключом ко всему творчеству автора, поскольку представлен во всем возможном многообразии: и жесткий городской, индустриальный, ядерный («Футуристический Ад», «Эти дороги петляют, как хищные змеи…») и даже «информационный» («Байты за байтом…»), и мягкий сельский, уходящий в истоки бытия («Вечерело. На сонные нивы…», «Вечная странница…», «Однажды в августе» и другие). Уже на этом уровне проявляется болезненная грань между «почвенным» двадцатым веком российской глубинки и «глобальным» – веком двадцать первым. Посмотрите, будто бы два разных поэта писали эти строки:

 

(«Однажды в августе»)

 

(«Эти дороги петляют, как хищные змеи…»)

 

Разная ритмика, разный настрой, разная система образов… Объединяет эти стихи только одно, зато самое главное: оба пейзажа пропущены через сердце, реальны и осязаемы.

 

Не менее, а то и более реальными выглядят и пейзажи другого рода – «экзотические», тоже в достаточном количестве встречающиеся в стихах Дмитрия Комарова. Стихотворения «Африка», «Зарисовки старого замка», «Гладиатор», отчасти «Ирония судьбы» ярки, вещественны и заставляют вспомнить стихи Николая Гумилева. Но не только. Наряду с этой параллелью, «интертекстуальной», рождаются и параллели внутренние. В сравнении со стихотворением «Плутон» мы видим отражение авторского мировоззрения:

 

(«Плутон»)

 

– космос, иные планеты таят меньше загадок, чем вполне привычное, земное, и уж тем более – чем судьба человека, история, чем сама жизнь человеческой души. Это примета уже постиндустриальной эпохи, которая переключает внимание жителей Земли с внешнего к внутреннему, учит осознанию хрупкости планеты и ценности всего живого, исполненного духовности. С этой точки зрения даже стихи Дмитрия Комарова, несущие «эмигрантскую» нотку («Из России», «Успеть…»), что на первый взгляд может показаться данью юношескому романтизму, – не что иное, как тоска по колыбели души среди жестокости и суетности современного мира. К этому следует добавить еще один традиционно романтический, сквозной для всего творчества поэта образ – звезды, словно символ идеалов, которые недостижимы, но тем не менее достойны того, чтобы к ним стремиться:

 

(«Упавшая звезда»)

 

Если уж говорить об образах, то они у Дмитрия Комарова отличаются подчеркнутой контрастностью, резкостью, словно вырисованы тушью: «В темном небе зернистой поземкой Облака тонкорунные вьются» («В темном небе зернистой поземкой…»), «Теней ночных мелькают оригами» («Почти фатальное»), «…площадь для расставаний, Окруженная лесом домов и подлеском аллей» («У границы»)… При всей своей броскости такие образы органично вписываются в контекст стихотворения, не выглядят просто «красивостями». Да и сами стихи чаще всего графичны, выстроены на контрастах. Хотя порой вследствие этого они грешат некоторой категоричностью, но чаще всего оставляют впечатление особой твердости, мужественности, легко запоминаются. И на этом фоне особенно хрупко и трогательно звучат слова любви, нежности («00:20 – 04:05», «Предновогоднее» и другие).

 

Еще одна отличительная особенность – даже при своей склонности к мышлению глобальными категориями бытия автор умеет акцентировать внимание на детали, создавая из осколков интерьера и пейзажа необходимое настроение стиха:

 

(«Музей»)

 

Такое объединение «микрокосма» с «макрокосмом» рождает высший вид поэтического пейзажа – философский, который тоже подвластен молодому перу Дмитрия Комарова.

 

Мы рассмотрели творчество автора в поэтическом ключе, однако и другие его грани, представленные в этой книге, вполне вписываются в обозначенную концепцию: афоризмы представляют собой крайнюю степень графичности, отточенности и стремления Дмитрия к парадоксам; в прозаических произведениях, жанр которых колеблется между философским размышлением, эссе и притчей, находят свое место текучесть языка, благородные переливы оттенков, которые так обострены и отконтрастированы в стихах. Таким образом, поэзия Дмитрия Комарова – это квинтэссенция, «золотая середина» его творческих поисков, и именно в стихах мы можем с полным правом искать его «программное произведение». Одним из таких произведений мне представляется стихотворение «Лунная дорожка»:

 

 

Здесь в последнем четверостишии мы видим триединство идей, из которых выстраивается творческое кредо Дмитрия Комарова: романтическая вера в свет идеалов, гражданственность и реалистичный взгляд на философию бытия. Кредо, которое говорит о переносе в XXI век традиционных ценностей русской поэзии, и в сочетании с новаторскими элементами стихосложения может свидетельствовать о том, что молодая поэзия «уранового века» в лице Дмитрия Комарова со временем займет свое достойное место в литературе.