Я так же, как Малыш из известной шведской сказки, в детстве мечтала о собаке. И однажды папа из Москвы привез щенка. Породы он оказался «дворянской». Его мама - овчарка, обладательница наград и шикарной родословной, а папа – неизвестной породы уличный поэт. Назвали мы этот неугомонный коричневый комок Филей. Не знаю, в честь ли телевизионной собачки, которая желала нам спокойной ночи, или в честь начинающего мелькать на голубых экранах Киркорова. Со своим воспитанником Филей часами гуляла по окрестностям нашего «берендеевского царства», даже забросила книги, от которых меня не могли оторвать. Воспитатель вышел из меня никудышный, я, как Monsieur Онегина, «слегка за шалости бранила и в Летний сад гулять водила». Филька превращался в грозного пса, но в душе оставался таким же глупым и добрым малым. Его очень не любил наш неприветливый сосед, который каждый раз при встрече отпихивал моего друга тяжелым сапогом, а собака скулила от боли и обиды, но уже через минуту, по - библейски прощала и «подставляла другую щеку», вернее бок. В начале 90-х годов наша семья переживала тяжелые времена, как, впрочем, и весь народ. Родителям-бюджетникам задерживали их крохи, и поэтому Филя стойко переносил свое голодное существование. Нередко ему приходилось есть баланду из хлеба и воды.

Как-то зимой он пропал. Около месяца мы искали нашего младшего брата - но так не хотелось верить тому, что Филька пропал навсегда. С каждым днем надежда убывала, и, когда ее почти не осталось, на пороге появился исхудавший Филимон с голодными глазами, но все с тем же доверчивым взглядом. Его вытащил его из глубокого бункера заброшенного завода мой одноклассник.

Я не помню, как мой Филька пропал вновь и уже навсегда. Я не помню три или пять лет он прожил с нами, но в моей памяти остались его глупые и преданные глазенки, шершавый язык, который так нежно ласкал мои щеки и руки. Больше в нашем доме не было собак.