Дорогие Друзья! С 14-го по 20-е ноября в гостях у Пчелки Майи поэт, прозаик и психолог - Ирина Шухаева. Приглашаем всех к нашему столу в гостиной. Я рада нашей очередной встрече и даже больше чем рада - Я СОСКУЧИЛАСЬ. На улице предзимнее, а где-то уже зимнее настроение и так хочется чаю... с мёдом...

 

Вопросы для Ирины Шухаевой можно можно оставлять в "Диалог-форуме" в удобное для Вас время. С произведениями автора можно ознакомиться на странице: http://www.litkonkurs.ru/index.php?dr=17&luid=4435

На читательский суд выносится произведение « РАЗГУЛ ОДУШЕВЛЁННОСТИ»

 

- Спит?

- Спит…

- Часок-другой у нас есть…

 

И началось. Шла по рынку Пила, и набросилось на нее Уныние, да терзало ее Отчаяние! Муж Пилы, Прил продался Соблазну и бегал к любовнице Лире.

Пришла Пила домой, выпрыгнула с газетных строчек провокация «избавлю навсегда от разлучницы». Да и адрес-то – рукой подать.

Там Злоба да Обида резвятся. Фото нужно, чтобы Лира одна была. Тут и Месть нарисовалась, возле сердца брошкой прикололась – от пакостница!

Шла Лира с работы домой. Подходит по дорожке к подъезду, а на плечах у нее Усталость сидит, гирями тяжеленными разминается, мозги Лире туманит.

Видит Лира Пилу, да и Страх в затылке колючками свербит. Смотри Пила на Лиру, а Отвращение ей тщательно горло сковывает. Тут еще от жвачки на асфальте Унижение отлепилось и поползло у них по ногам от пяток до затылка.

Одной из первых Справедливость во сне зашевелилась.

Посмотрели друг на друга женщины, и пошли каждая своей дорогой.

А Прил возле светофора в машине сидел, думал, почему Лира на звонки не отвечает? А Лира вслед Пиле в окно смотрела, а та шла, слезы вытирала. И плюхнулся на Лиру Стыд – и давай пощечины лепить. Щеки все еще горят…

А у светофора из соседней машины скорой помощи Совесть выбралась и в открытое окно к Прилу залезла. Чемоданчик медицинский чуть не застрял. Открыла его Совесть – и давай Прилу уколы делать. Да перестаралась. Сердце-то ложь опутала – не выдержало оно. Еле откачали, долго потом еще Раскаяние трудилось, а Прощение ему до сих пор помогает.

 

ПЧЁЛКА МАЙЯ: Здравствуйте, Ирина! Вы - наш первый гость в обновленной гостиной, желанный и долгожданный. После долгого отпуска Пчёлка Майя возобновляет свою работу. Лето принесло много впечатлений и... мёда, которым я сейчас и хочу Вас угостить. Обычно мы ставим самовар и пьем чай во время интервью. Вы не против?

 

 

ПЧЁЛКА МАЙЯ: Ирина, расскажите, пожалуйста, немножко о себе: где родились, как провели детство, юность; расскажите о своих родителях, сестрах, братьях, если таковые имеются; расскажите о детсих увлечениях, которые возможно переросли в нечто большее, то есть ПРЕДСТАВЬТЕСЬ НАМ!

ИРИНА ШУХАЕВА: Представляюсь – Ирина Петровна Шухаева (урожденная Ульяненко)

Родилась в мае 1969 года в Москве, где с тех пор живу и с 20 лет работаю.

Мама – Наталья Леонидовна, химик-органик, начальник лаборатории. Верный друг, дорогой человек.

Папа – Петр Иванович, врач-психиатр (детский). Скончался, когда мне было 13 лет. Вскоре после его смерти начала писать стихи.

Сестра (младшая) Александра Петровна – врач-психиатр (пока взрослый, а там будет видно). Сейчас уже мама, воспитывает сына Петра (10 месяцев).

Дочь – Анастасия, 12 лет – мое главное жизненное достижение (пока).

О старшем своем поколении готовлю очерк, предполагаю разместить в ВКР-3.

 

Детство подарило мне любовь родителей, в доме всегда было много друзей, гостей, смеха, песен. Песни сочиняли и пели папины друзья. Мне много читали. Походы на байдарках, песни у костра, отдых на даче в Манихино и в деревне Тарутино. В четыре года знала наизусть «Жильцы старого дома» Паустовского. Папа заставлял вести дневники и учить устные предметы, не давая просто пользоваться феноменальной памятью.

 

К литературе тянуло всегда. Просилась готовиться и поступать в Литинститут, но у мамы не было такой возможности. У кого была – помочь не захотели.

Поступила в Институт Тонкой Химической Технологии, который хотела бросить.

Был мамин наказ: закончишь институт, выйдешь замуж – делай, что хочешь.

Институт закончила. Именно в этом, совершенно техническом вузе, получила первое признание, как поэт – заняла второе место в институтском литературном конкурсе и получила первый серьезный разбор критиков. Очень помогло.

Институт закончила, замуж вышла, родила дочь. Дважды подавала творческие работы в Литинститут – стихи не прошли дважды, а «зачатки» прозы были приняты сразу.

Будучи кормящей мамой получила вызов на вступительный экзамены, и поступила в Литературный Институт, отделение художественной прозы. В 1998 году закончила.

 

Трудовую деятельность начала в редакции журнала «Наука и жизнь», затем работала в издательстве «Правда», занималась компьютерным набором и версткой. После меня пригласили в советско-австрийское предприятие инженером-технологом. Затем возглавляла отдел набора и верстки в издательстве «АРМАДА», работала заведующей компьютерным центром в издательстве «Пашков дом» Российской Государственной Библиотеке.

После кризиса пришлось заняться продуктами питания глубокой заморозки, от менеджера службы заказов выросла до аналитика холдинга. Получила еще одно образование.

То есть я еще и специалист по стратегическому управлению.

Работала директором по продажам уже в другой компании тоже продуктового рынка.

Покинула продукты и работала PR-менеджером по сети магазинов Московского Дома Книги.

В настоящее время работаю ведущим редактором в кинопроизводственном холдинге.

 

 

ПЧЁЛКА МАЙЯ: Ирина, как Вы открыли в себе особый Дар - тяга к перу и бумаге?

ИРИНА ШУХАЕВА: Тяга к перу и к бумаге возникла в 14 лет, вместе с первыми стихами. Я их очень стеснялась и прятала. Когда их стало больше сотни, я показала подругам. Случился «полный перенос на мою личность». Стихи были совершенно предсмертные, душераздирающие, в то время как я – лидер, отличница, общественница (председатель совета дружины, секретарь бюро ВЛКСМ), сочинитель всех частушек, заводила любой самодеятельности.

«Так вот ты какая на самом деле…»

Как я могла объяснить, что прихожу с дискотеки, прыгаю на одной ножке, жарю ночную яичницу и… пишу стихи о тоске и одиночестве, прочитав которые точно можно решить – стоит на крыше, воет на луну…

А уж как было объясниться с неведомым «ты»? Понятие «лирический герой» мне тогда было не знакомо. А ведь тут же начались подозрения!

Стихи были глубоко упрятаны, но продолжали писаться. Исправно вела дневник.

Первое признание пришло в МИТХТ на литературном конкурсе в 1990 году. Авторы скрывались под девизами. Я подготовила подборку, старательно выбрав побольше оптимистических стихотворений о походах, о Москве, о природе, но… На итоговый стенд попали самые «душетрогательные». А ведущий критик потребовала от меня искренности. Цитирую: «в силу имеющегося таланта, вы легко заменяете пришедшую строку на более нейтральную, чем убиваете стихотворение… Подумайте, так ли важно, что один-два человека сегодня что-то сопоставят с Вашей личной жизнью?..»

Я была поражена, что меня так рассекретили, и действительно задумалась о степени откровенности в стихах.

Заняла второе место, в конкурсе участвовали все – и студенты, и преподаватели. Впервые читала свои стихи в большом зале…

Через год стала приходить проза. Стихи постепенно оставили меня, и ныне редко посещают. Их больше 300, и, наверное, около 50 близки мне и сегодня.

 

ПЧЁЛКА МАЙЯ: Назовите Учителей в Вашей жизни?

ИРИНА ШУХАЕВА: Я – счастливый человек, мне везло и везет с учителями.

У меня был отличный учитель литературы в школе.

Замечательный мастер в Литинституте – Лобанов Михаил Петрович.

Во многом обязана отцу, дедам, друзьям, коллегам и руководителям.

 

 

ПЧЁЛКА МАЙЯ: Стихи и проза - это хобби или...

ИРИНА ШУХАЕВА: Стихи и проза – это часть меня. Позади терзания, сомнения, бросания. Теперь это самая главная моя способность. Все, что бродит в голове должно быть передано бумаге, и отдано людям. Сколько будет длиться это процесс – одному Богу известно.

Пять лет учебы я писала для мастера, теперь пишу для портала. Хотя теперь в первую очередь – для себя. Кто бросал писать и вернулся к этому, знают, что лукавства здесь нет.

 

 

ПЧЁЛКА МАЙЯ: Расскажите о других увлечениях.

ИРИНА ШУХАЕВА: Люблю готовить. Умею наследственно. Отец готовил божественно. Готовить люблю больше, чем есть. Люблю, когда едят гости, и хвалят меня.

Люблю сажать цветы, деревья и кустарники. Особенно декоративные. Имею «теплые руки». Люблю возиться в земле.

Деревьев и кустов посадила больше, чем написала рассказов. Надобно поправить.

Люблю путешествовать и разговаривать.

Хронически люблю читать.

 

ПЧЁЛКА МАЙЯ: В нашей переписке, Вы сообщили, что Вы - "не психолог". Но Ваши произведения доказывают обратное. Хороший писатель - хороший психолог, иначе не может быть... Ваше мнение?

ИРИНА ШУХАЕВА: Конечно, хороший писатель - хороший психолог!

Поэтому, Пчелка, спасибо за медок, за комлимент.

Пойду запью горячим чаем.

 

 

ПЧЁЛКА МАЙЯ: Ваши любимые писатели и какое влияние они оказали на Ваше творчество?

ИРИНА ШУХАЕВА: Пушкин, Тютчев, Салтыков-Щедрин, Паскаль, Гаршин, Гоголь, ГОНЧАРОВ, Горький, Шмелев, Вересаев, Булгаков, Платонов, Моэм, Уальд.

Об оказанном влиянии трудно говорить, поскольку мое развитие продолжается.

 

 

ПЧЁЛКА МАЙЯ: Ирина, расскажите о конкурсе "Не бойтесь быть смешным", где Вы стали победительницей и получили первую премию - туристическую поездку за рубеж. Искренне рада за Вас, как радуются за успехи члена дружной семьи, то есть нашей Королевской Рати! Где Вы побывали? Ваши впечатления от поездки? :-)

ИРИНА ШУХАЕВА:Рассказ «ВЕСЕЛАЯ НЕДЕЛЯ» был написан на заказ в 1998 году, сразу же после кризиса для журналов «Отдохни» или «Лиза» (это продукция одного концерна). Но, поскольку относительно рассказа так и не смогли договорить главный редактор с его замом, рассказ опубликован не был, оплачен, соответственно, тоже.

Однако, спустя 6 лет, он оказался востребованным!

По просьбе издательства ЭКСМО для их сайта я написала маленький отчет о проведенном отдыхе, который и предлагаю Вашему вниманию.

 

МОЙ ПРИЗОВОЙ ТУРЕЦКИЙ БЕРЕГ

Неделю я колебалась: послать рассказ на конкурс, или нет. Казался он мне старомодным и малосмешным. И я сама себе с этим рассказом совершенно несолидной. Но купило: не бойся быть смешным. Действительно, чего бояться? И вот рассказ “Веселая неделя” отправлен, получение подтверждено. Ждем выставку и итоги.

Приболела, последние дни выставки пропустила. Вышла в конце сентября на работу, прочитала сообщение: поздравляем Вас с победой, Ваш рассказ единогласно признан лучшим. Вот как!! Контактный телефон сообщаю и лихорадочно ищу листовку с условиями конкурса. Что там за первое место, кажется, путешествие??

Отвечаю на запрос, что загранпаспорт у меня имеется, дочь туда вписана и с ней я и предполагаю поехать. Ха-ха, я еще даже и не предполагаю, и не верю... Но все равно, как хорошо, что когда я собиралась менять работу и интенсивно изучала рынок труда, меня все больше привлекали вакансии со знанием английского языка и наличием загранпаспорта. Пришлось сделать. Правда, сейчас на работе он мне совершенно не нужен, но пригодился для другого. К удаче нужно быть готовым. Ведь и рассказ-победитель написан был еще во время кризиса, но не пришелся в тему. Пришло время - оказался кстати.

Прихожу домой, показываю распечатку сообщения и сам рассказ. Все читают и смеются, спрашивают: сколько выиграла денег? Отвечаю, что мне интереснее: сколько дней и где!!! Ведь жизнь богаче денег!

Знакомлюсь с сайтом ТезТура. Египет, Канары, Турция, Испания. Я хочу на Канары, Настя хочет в Испанию, а ТезТур предполагает отправить нас в самое горное и хвойное место Турции - Кемер. Отель 4 звезды, все включено. Время как мы и просили - осенние каникулы. Вот уже забрезжила дата: 29 октября мы покидаем столицу, а 5 ноября возвращаемся домой. Специалисты по отдыху в Турции сетуют: вряд ли тебе повезет с погодой - поздновато! Ну и ладно - не было бы дождя стеной, а остальная природа и море будут нам в радость в любую погоду.

Терзаюсь сомнениями - так не бывает, что за хороший рассказ можно в Турцию поехать. Где же подвох? Когда меня кинут? Решаю никому не говорить - только самым близким. Вот вернусь, тогда и расскажу. Ну и досталось им, близким от меня: и в отель меня не поселят, стану я бомжом в чужой стране, и даже если все будет хорошо, то заграницей я никогда не была и вести себя не умею, и буду делать все неправильно и выселят меня. Собираться начала только накануне вылета, когда на руках уже были билеты и путевки, и утешала собранная информация: у ТезТура в Турции очень хорошие отели и испытания странной кухней и жутким сервисом нам не грозят.

Настало утро отъезда. Выезжаем с большим запасом. На кольце ломается машина. Вот оно!!! Вот!!! И никто не виноват! Главное - не сдаваться! Ловим машину до Речного Вокзала, оттуда на маршрутке в Шереметево-2 и прибываем за 20 минут до начала регистрации. Старательно смотрим по сторонам и ведем себя также, как другие - будто сто раз уже летали, а не впервые. Вот позади регистрация, паспортный контроль, размещение в салоне. Настя возле окошка, повизгивая смотрит, как самолет отрывается от земли, набирает высоту и сквозь облака держит путь - невозможно себе представить - в Анталию, где температура воздуха 26 градусов. Периодически дергаю Настю, мешаю ей читать очередной детектив и прошу ущипнуть меня - дескать не сплю!!!

Тем временем в салоне начинаются тусовки. Пожилых лет дама, тучных объемов, обтянутых джинсами, повышенной социальной агрессивности и изрядно разгоряченная большим количеством джина, опрашивает народ с детьми, кто куда летит. В результате опроса взрослые присоединяются к мадам и бутылке с джином, а дети начинают бегать по салону и кучковаться в хвостовом отделении. Когда массовик-затейник приближается к нам, мы немедленно делаем вид, что крепко спим. Упаси, Боже, наш отель от этого чуда с большой душой и еще большей бутылкой.

После выгрузки из самолета, мы, безбагажные, первыми оказываемся в автобусе и из-за стекла наблюдаем, как народ распределяется по желтеньким тезтуровским автобусам. Наше чудо завалилось возле регистрации посадки, и два мальчика с трудом доволокли ее до соседнего автобуса! Ура!!! Я согласна отдыхать без соотечественников в отеле. Как-нибудь освоимся. Девушка гид с искренним изумлением смотрит на наши маленькие рюкзаки и спрашивает, на сколько дней мы приехали.

За окном сначала город, потом горы, потом море - полный штиль, заходящее солнце. Цветы цветут, апельсины висят на деревьях и гранаты. И мы приближаемся к отелю.. Вот нас выгружают, встречают на ресепшн, записывают, вешают на руку голубой клеенчатый браслет “ KemerDreem” и провожают в номер. Глубинный выдох на балконе - все треволнения позади, отдых начался. Осталось позвонить домой и сообщить, что самолет долетел, нас встретили, поселили, отель шикарный, еда вкусная и обильная и это мы, мы сидим на балконе и качаем то левой, то правой ногой!!!

Вечером дозвониться из номера домой не удалось. Утром - встреча с гидом и еще с одной нашей спутницей. Вчера, уставшие после дороги, мы не познакомились.

Солнце грело спину весь завтрак, который мы провели прямо под апельсиновым деревом, что росло рядом со входом в ресторан. Большой бассейн с морской водой, горы... Где же море?

В 10.00 по местному времени мы стоим на ресепшн. Гида нет, но знакомимся с Галиной и выясняем, что во-первых она здесь уже отдыхала и все знает, а во-вторых надо на все плюнуть и бежать на пляж, пока дивная погода. Где пляж, телефон, центр, Кемерский Арбат и все остальные детали известно Галине. Мы быстро звоним домой, получаем пляжные полотенца и отправляемся на пляж.

30 октября, а мы в топиках и шортах, разглядывая пальмы и цветущие розовые кусты, мимо парка с фонтаном, где плавают разные рыбы, топаем к морю. Говорят, еще можно купаться. На нашем пути - загончик с утками и лебедями, белыми и черными. Иногда с ними тусуются павлины. Однажды возле нас один из них как мог взлетел, и также как мог издал звук. Хорошо, что мы об их способностях знаем из мультфильма.

Каждый день - хвала судьбе за кусочек летней сказки. Море - 24 градуса, воздух - 29, солнце, легкий ветерок, народу - никого!!! В городе тоже мало. Отель заполнен, в основном немцы, мирно пьющие пиво целый день возле бассейна. Если вдруг немец оказался в воде- он либо упал, либо поспорил.

Плаваем, загораем, много едим, спим, ходим в сауну и турецкую баню. В четыре часа солнце покидает нас, быстро скатываясь за горы. Наступает темнота и прохлада, надеваем свитера и после ужина идем гулять по лавочкам в центр города.

Шесть дней прошли быстро, куплены полотенца и “турецкий глаз” в подарки на разных носителях, брошены копейки в сильно соленое Средиземное море, забыта чурчкела в холодильнике в номере отеля, борт вернул нас в Шереметево-2.

Да, чудеса случаются, хорошие люди встречаются. Чтобы повезло, надо что-то делать.

 

 

ПЧЁЛКА МАЙЯ: Ирина, как Вы относитесь к литературе в Интернете? Ваши прогнозы на будущее?

ИРИНА ШУХАЕВА: Затрудняюсь ответить. Литература и в Интернете Литература. Расширенные возможности общения – огромная ценность.

Живое общение и книга в руках – вечная ценность.

Наш портал – отличный стимул к развитию.

Но, все-таки, мне думается, что произведение на экране – это промежуточный этап на пути к печатным изданиям.

 

 

ПЧЁЛКА МАЙЯ: "РАЗГУЛ ОДУШЕВЛЁННОСТИ" - небольшая, но яркая, образная миниатюра. И главное - есть Мораль, как вывод, о котором часто забывают современные авторы.

Ирина, что Вас вдохновляет? Ваше отношение к собственному творчеству?

ИРИНА ШУХАЕВА: Развитие идеи, или услышанного разговора, расказанной истории, предложенной темы. Самый сильный толчок к работе - увиденный финал, последний абзац. Я - махровый финалист. Без финала не начинаю писать, хотя некоторые удачные повороты, находки, реплики фиксирую.

У меня нет незаконченных произведений, только неначатые есть.

 

 

ПЧЁЛКА МАЙЯ: Достоевский сказал, что все его Творчество - Голос, который диктует, а он всего лишь записывает...Как у Вас происходит общение с Музой?

ИРИНА ШУХАЕВА: По всякому. То она помогает, то дразнит, то фигушки показывает. Живем мы с ней, знаете, уже 22 года. И каждый раз - сюрпризы. Одно я точно заметила: чем больше работаешь, тем она благосклоннее. Моя, во всяком случае.

 

 

ПЧЁЛКА МАЙЯ: Вы - больше Поэт или Прозаик?

ИРИНА ШУХАЕВА: Прозаик. Причем еще в стадии формирования. Начинающий. Задумок много. Новый этап впереди, думаю, успешная реализация замылов поможет мне определиться: мастер я короткого жанра, или все-таки будут получаться большие произведения.

По поводу Голоса диктующего - могу согласиться только со стихами.

 

 

БЕЛЬФЕРМАН МОИСЕЙ:Уважаемая Ирина ШУХАЕВА!

1. ОТВЕТЫ на ВОПРОСЫ, ИНТЕРВЬЮ - СЧИТАЕТЕ ТВОРЧЕСКИМ АКТОМ?

2. ПРАВОМОЧНО для ТВОРЧЕСТВА, особенно ЖЕНСКОГО - СТАВИТЬ ВОПРОС об ИСКРЕННОСТИ? Или только о ДОМИНАЦИИ ТАЛАНТА?

3. ТАЛАНТ - он в НАСЛЕДСТВЕННОСТИ или НАЖИВНОГО СВОЙСТВА?

ИРИНА ШУХАЕВА: Ответы на вопросы, интервью считаю творческим актом. И очень признательна тем, кто предоставляет такую возможность нашим авторам.

Вопрос об искренности творчества считаю правомочным. Половую разницу признаю святой, но произведения делю на плохие и хорошие.

Искренность творчества. А противоположность - не искренность.

Мне думается, что настоящий автор должен быть искренним, какой бы темы или проблемы он не касался. И сам автор чувствует, когда начинает лукавить. И делает выбор. Первое: идти до конца, до щелчка, который раздается внутри - и ты понимаешь, что все, отработано, отпустило, выдохнуто... Второе: прикидывать, как, где, кто на что отреагирует, не выдал ли он про себя личного, лишнего и т.д.

ТАЛАНТ - он Дар Божий прежде всего. Поэтому я затрудняюсь выбрать между наследственностью и приобретенными навыками.

Спасибо за внимание и вопросы,

С уважением,

Ирина

 

 

ДМИТРИЙ КОМАРОВ:Доброго времени суток, Ирина и Елена!

Ирина, очень интересно:

Насколько документальны (привязаны к фактам жизни) Ваши произведения в целом? Есть ли в Вашем творчестве примеры практически полного вымысла? Насколько они удачны? И обобщая, может ли быть авторская фантазия в отдельных случаях (и в зависимости от каких целей?) лучше / предпочтительнее «документалистики»?

Говоря о гневе, как Вы понимаете, что такое «гнев праведный»? Какие проявления гнева Вы приемлете в художественном творчестве, а какие – никогда?

Конструктивность можно назвать одним из требований к апологиям автора? Как вообще ее можно понять применительно к творческому акту?

Заранее Спасибо за ответы!

С уважением,

Дмитрий

ИРИНА ШУХАЕВА: Большинство произведений привязано к моей жизни основой, темой, прообразом.

Полный вымысел - "Прогрессия". Успешный, потому что герой Ваня выбрал свое окончание рассказа, послав мой замысел куда подальше. То есть вышел из подчинения автору.

Полный вымысел - роман "Глаза весны". Считаю, что успешный.

Авторская фантазяи может быть предпочтительее "документалистики". Ведь литература - это не факты, а художественные произведения.

В художественном творчестве принимаю любые проявления гнева, когда они необходимы для раскрытия образа героев.

Конструктивность крайне желательна, на мой взгляд. Мне интересно читать, когда есть движение: действие - результат - вывод - новое действие.

Поэтому не люблю умозрительные и вычурные произведения как не конструктивные. Хотя очень многим людям нравится читать, как страдания и проблемы наряжаются в витиеватые оригинальные кружева слов.

Это очень сложный и спорный вопрос.

Лично я - за конструктивизм.

Спасибо за внимание и интересные вопросы.

С уважением,

Ирина

 

 

МИХАИЛ ЛЕЗИНСКИЙ: Я приветствую вас , Ирина ! Познакомился с вашей биографией и она просто обязывает вас писать , писать и писать !

Но есть , как говорится , и отдельные недостатки .... Нет , нет , не в биографии , а в ответе вашем одному читателю - писателю . Помните , когда он вас спросил о любимых писателях?.. Так вот , вы назвали несколько имён классиков , но своей фамилии я там не нашёл , и это прискорбно ! Требую восстановить справедливось ...

А в остальном , усё так ! Счастья и удач вам в дальнейшем .

 

 

НАТАЛЬЯ БАЛУЕВА: Какое интересное интервью получилось!

Спасибо и Ирине и Пчелке Майе:)

Прочла, словно душой отдохнула. И Ирина стала теперь не просто именем в инете, а живым человеком. Это так приятно осозновать :)

 

 

ОЛЬГА УРВАНЦЕВА: Здравствуйте, Ирина.

Интересно мне.

Скажите, пожалуйста, что такое конструктивизм в литературе, более подробно? Может быть, сравните с другими видами искусства изобразительного?

А то из Вашего оченно интересного интервью я пока поняла только, что это логика здравого смысла непрерывная, короче, Лаплассовский детерминизм естественнонаучной парадигмы.

Я прислушиваюсь к Вашим замечаниям: героев пытаюсь сразу не бросать, "левыми" вопросами не увлекаться :)))

Однако, не все же можно "технологично" свести в "периодическую таблицу" :)))

С уважением и некоторым восхищением,

Ольга

ИРИНА ШУХАЕВА:Наталье Балуевой и Михаилу Лезинскому - спасибо за внимание и теплые слова!

Ольге Урванцевой!

Я говорила о конструктивности. В конструктивизме я не специалист. Технологично свести в периодическую таблицу мысли о творчестве никак не можно.

 

 

БОРИС ДРЕЙДИНК:Так, по-моему, не опоздал, с вопросами. Ирина, расскажите, пожалуйста, о Вашей первой публикации. Как, где? Что чувствовали тогда?

ИРИНА ШУХАЕВА: Первая публикация была в "Юности" в 1992 году. Это были конкурсные размышления "Точка опоры". Ощущения были смутные, потому что это было не совсем художественное произведение.

Потом была опубликована "Сказка про Машиного дедушку и Вредину Лесную Младшую" в журнале "Стригунок" в 1993 году. Ее же я читала на радио, а написала по заказу для журнала для слепых детей.

Очень милую картинку нарисовали, приятно было видеть свою фамилию, да и сказка неплохая получилась.

 

 

ПЧЁЛКА МАЙЯ:Литературные сайты, которым Вы отдаете предпочтения?

ИРИНА ШУХАЕВА: Я разместилась на Прозе.ру одновременно с нашим порталом и там мне не прижилось. Так что здесь пока я вся!

 

 

ВАЛЕНТИНА МАКАРОВА: Я хочу сказать спасибо и Ирине Шухаевой за откровенные и интересные ответы, и Лене Петросян - за организацию.

Очень интересно узнавать НАШИХ не только через произведения.

 

 

ПЧЁЛКА МАЙЯ: Один из полюбившихся мною рассказов Ирины Шухаевой:

«ЗАПАХИ ДОЛГОЙ ДОРОГИ»

 

Анна Васильевна еще раз громко вздохнула и посмотрела на Киру. Та все стояла к ней спиной, глядя на проносившихся низко над землей ласточек. «Какая черствая девочка»,— подумала Анна Васильевна и уставилась на свои испачканные руки. Погода портилась. Анна Васильевна уже вырвала всю старую траву и теперь кучки засохших листьев и травы были разбросаны в проходах между могилами. Сильный порыв ветра стал разносить эти кучки обратно по слабо обозначенным холмам. Анна Васильевна совсем разозлилась.

— Ты посмотри, что делается!— громко сказала она. Кира нехотя вопросительно обернулась.

— Надо быстро собрать и убрать все, а то мои труды совсем насмарку.— в ее голосе послышались капризные нотки.— У меня уже все руки ободраны.— она стала лихорадочно оглядываться по сторонам. Попробовала двигать ближайшую кучку к калитке ногой, споткнулась. Налетел новый порыв. На этот раз Анна Васильевна действительно готова была заплакать.

— Еще этот ветер откуда-то взялся.— она с очередным глубоким вздохом нагнулась и попавшейся под руку щепкой стала скрести мусор с земли в сторону калитки. Кира с неприязнью смотрела как эта полная женщина ворчала, наклонившись совсем к земле. Где-то вскрикнула птица. Кира подняла голову. Затем сплюнула и отрывисто сказала:

— Скоро дождь будет. Ладно.— она решительно толкнула калитку, вошла за ограду и руками начала собирать мусор с соседнего прохода. Когда она подошла к калитке, Анна Васильевна уже отдыхала у ограды, глядя на Киру с умильной улыбкой благодарности. Кира холодно обернулась на проход, где минуту назад возилась Анна Васильевна. Куча мусора ждала ее, Кириных рук.

Ветер ненадолго стих и она успела все убрать, поранившись о стекло и испачкавшись в чем-то.

— Вот-вот,— закивала Анна Васильевна с презрением глядя, как Кира тут же, в луже у соседней ограды, выполоскала руки и вытерла их о джинсы. Анна Васильевна вытерла свои нежно-зеленым китайским платочком и выбросила его в кучу мусора за оградой кладбища.— А руки я дома вымою как следует, теплой водичкой.

Кира процедила сквозь зубы: «Угу», и снова подошла к их ограде. Убранные дорожки обрисовали контуры могил и старые покошенные кресты на них казались ей еще выше и важнее. Кира неуютно чувствовала себя рядом. Они были страшные и вместе с тем обладали какой-то притягательной силой. Они всегда были здесь, на одном и том же месте, но ей казалось, что они владели какой-то могущественной тайной, были властны над ней. Даже часто становилось жутко, если она долго всматривалась. Тогда она всегда тянула отца за рукав к выходу. «Сейчас, сейчас, Кирчик, идем»... Он возился на могилах как-то собранно и рассеянно одновременно. То замирал и задумывался, то возвращался к равномерным движениям. Кире казалось, что если его не позвать, то он так и провозится весь день. Потом, наведя порядок, он всегда ставил возле большого креста свечку и робко присаживался рядом на корточки. Кира знала, что скоро домой, и кресты уже не казались ей такими жуткими и мрачными.

Сейчас некого было дергать. Она вздохнула, покачала головой и повернулась к выходу. Кира всегда высоко держала голову перед собой и поэтому не заметила Анну Васильевну, которая кряхтела, присев около большого креста.

— Кира! Кира!— раздраженно окрикнула ее Анна Васильевна.— Не горит никак. И что за день такой непутевый.

Тут только Кира увидела толстую дорогую свечу, кое-как прислоненную Анной Васильевной к большому кресту.

Кира покачала головой, села на корточки. Осторожно разрыла небольшую ямку, укрепила свечку. Анна Васильевна услужливо подала коробок, наполовину уже опустошенный. Кира машинально достала из кармана свой и чиркнула. Огонек настойчиво обнял уже почерневшую нитку фитиля, на секунду они пересеклись разноцветным пламенем, потом Кира отвела спичку и загасила. Пламя свечи дрожало и шипело, но начинало разгораться.

— Ну, вот и порядок,— наклонилась Анна Васильевна, укоризненно поглядывая на спичку в Кириной руке. Кира, задумавшись, смотрела на свечу. Анна Васильевна тоже собралась присесть. Свечка отшатнулась и погасла. Упала первая капля.

— Ну все, хватит, пошли,— раздраженно поднялась Анна Васильевна.— До дождя довозились.

Кира поднялась и пошла к выходу, не оборачиваясь больше. Вскоре ее догнала Анна Васильевна. В чистую белую бумагу она заворачивала толстую свечу.

Дождь был для Киры спасением. Теперь Анна Васильевна ни за что не захочет пойти погулять по родным окрестностям. Вздыхать душевно и театрально на грязной проселочной дороге— это не для нее. Кира усмехнулась и ускорила шаг. Анна Васильевна пыхтела и вздыхала сзади. Кире неохота было брать у нее сумку с бутербродами— она и так вчера еле дотащилась с тяжелым рюкзаком, в который под конец дороги были переложены все вещи Анны Васильевны. Да и сейчас, дойдут до дома, Анна Васильевна приляжет отдохнуть, а Кира будет готовить обед и собираться в Москву. Теперь, из-за дождя, они успеют на последний автобус и не останутся на завтра.

Кира остановилась. Они с отцом любили это место. Дорога сужалась и с высокого холма ныряла вниз к реке. Было видно старое кладбище, село, церковь и их дом.

— Чего ты?— испуганно спросила Анна Васильевна и посмотрела на часы.— Нет, нет, не распогодится уже.— она деланно удрученно покачала головой.— Придется уезжать. И что за погода?

Кира не слушала ее. Что-то ей мешало. Она вся напряженно всматривалась в знакомый вид. Вдруг она глубоко вдохнула и поняла в чем дело. Повернув голову направо, она увидела дымящуюся кучу мусора. Горела свалка, которая появилась здесь год назад. Дождь совсем прибил пламя и густые клубы вонючего дыма расползались по земле.

— Еще и этот дурной запах,— Анна Васильевна нетерпеливо тянула Киру за рукав.— Пойдем, пойдем.— она сморщилась и закрыла нос новым носовым платочком.

Кира с тревогой и беспокойством смотрела на дымящуюся свалку. Потом нехотя пошла за Анной Васильевной и все время оборачивалась.

— И что же это так дурно пахнет, просто невозможно. Все впечатление от этой прекрасной проселочной дороги убивает. Вот я помню...— Анна Васильевна глубоко вздохнула и собралась что-то рассказать.

Кира неожиданно развернулась и глядя ей прямо в глаза грубо сказала:

— Говно искусственное так воняет. Лежит— еще ничего. А тронули, подожгли— так и вообще невыносимо.

Анна Васильевна съежилась и поникла под пытливым Кириным взглядом. Кире стало жалко ее и стыдно за себя. Она взяла сумку у Анны Васильевны и заговорила как можно мягче.

— Нам на лекциях по органике мужик пример приводил. Раньше, говорит, горели дома— от огня гибли люди. А сейчас пообделывают квартиры пластиком да всякой ерундой синтетической, и пожар-то не пожар— от одного вонючего удушья умереть можно.

— Да-да,— облегченно подхватила Анна Васильевна,— мои Коля с Катей всю кухню и коридор какими-то дутыми обоями под дерево обклеили...

«Твои Коля с Катей уже не знают в какую задницу им что обклеить,— зло подумала Кира.— А мой папа»...

Тут она представила себе папу, если бы он сейчас услышал ее мысли. Кира погасила злость. Да и все равно, он уже давно прекрасно понимал, что она все видит и все знает. Да и мама стала срываться все чаще при ней. Кира понимала, что не имеет права ничего говорить, но почему он не может послать уже их всех подальше. Пусть Анна Васильевна пасет своих Колю с Катей и не лезет в их жизнь. И все будет здорово. Она оглянулась на Анну Васильевну. И не будет никто пыхтеть в спину. Лучше бы они одни, с мамой и папой поехали. Хотя, мама права— эту тоже жалко. Из ума старуха выживает, а зацепиться не за кого и не за что. Кира еще раз обернулась. Теперь Анна Васильевна действительно устала и буквально еле тащила ноги.

— Да не видно уже дыма.— она с удовольствием остановилась.— И запах дурной кончился.— она прислонилась к поваленной березе.— Сейчас чайку попьем, быстренько, чтоб не возиться.— приложила руку к груди.— Ой, сердечко опять пошаливает...

— Да чего там делать.— недолгий дождь кончался. Кира вдыхала запах прибитой ливнем дорожной пыли и ей становилось легко.— Картошку я еще с утра почистила. Сосиски тоже быстро сварятся.

— Да?— оживилась Анна Васильевна.— Ну, тогда пойдем. Ты уже передохнула?

Кира усмехнулась, кивнула и ускоренно зашагала по дороге. Анна Васильевна вскоре догнала ее, уцепилась за руку. Кира всегда держала руки в карманах, и Анна Васильевна буквально повисла на ее руке. Потом она снова стала рассказывать, как тяжело в войну растила Кириного папу, как село тогда подкармливало город, как их единственный дом чудом уцелел, когда немцы подожгли село. А рука ее поглаживала Кирину руку и все норовила подобраться к карману. А Кира по привычке все теребила в кармане коробок. Тут она поняла свою оплошность на кладбище. «Вот ехидна, стонала, стонала— а все заметила.— Раздражение снова стало нарастать.— Теперь родителям долго будет мозги канифолить...» Кира сжала руку в кулак. Анна Васильевна отцепилась и спросила, не хочет ли Кира еще передохнуть.

Через село они шли молча. Дальше все было именно так, как Кира и предполагала с той только разницей, что Анна Васильевна не дергала ее каждую минуту советами и указаниями, а просто делала вид, что задремала. Кире осталось только убрать со стола, как зашла соседка Настя и Анна Васильевна тут же нашла в себе силы улетучиться, чтобы посмотреть огород и курочек с уточками.

Кира домывала посуду и чувствовала облегчение оттого, что весь этот спектакль ей осталось терпеть недолго. Она закончила, села и пока не стала завязывать рюкзак. Она задумалась, привычно отыскивая такое положение из которого сквозь заросший огород, покосившиеся дома и высокие плакучие березы проглядывают золотые маковки подновленной церкви.

— Кира, ты еще не готова?— исполненная укора и увешанная всевозможной зеленью и овощами в дверях возникла Анна Васильевна. Больше всего Киру поразил пакетик с двумя десятками яиц.

— Нет, я уже все.— Кира с вызовом в секунду стянула рюкзак и вскинула его на плечо.— Пошли.— и она вышла из комнаты.

Анна Васильевна растерянно посмотрела на подарки и раздражено окрикнула Киру.

— Ну, а это же надо убрать...

Кира зло обернулась, но Анна Васильевна уже смотрела на нее как провинившаяся школьница смотрит на строгого учителя.

— Кирочка, ну, прости старуху... Ты же знаешь, я просто так нервничаю, я в таком напряжении у меня столько эмоций...

Она опять хотела унестись в свой придуманный мир, но времени было уже мало и Кира все еще была сердита.

«Какая она все-таки дерганная девочка. Вот что выходит, когда родители не подходят друг другу»,— подумала Анна Васильевна. Она очень не любила Кирину маму. Анне Васильевне казалось, что она все время настраивает Васю против нее и Коли.

На крыльцо вышла Кира. Она упихала в свой рюкзак все гостинцы Анны Васильевны и мысленно простилась с возможностью в электричке посидеть хотя бы на рюкзаке, поскольку под клапаном покоились два десятка деревенских яичек.

Тучи разорвало ветром и синие клочья неба подкрашивало золотым пробивающееся солнце. Запах свежести после сильного дождя смешивался с привычным запахом деревни. День катился к вечеру.

Кира устала. Устала от Анны Васильевны, ее постоянного вранья и своего постоянного молчаливого протеста. И больше всего устала оттого, что так и не смогла отдохнуть и тихо насладиться любимыми с детства местами. И зачем только она согласилась поехать?

Соседка Настя вызвалась проводить их до самого моста, что означало, что хотя бы полдороги у Анны Васильевны будет благодарный слушатель и она не будет дергать Киру. А потом Кира скажет ей, что пойдет вперед, чтобы успеть занять ей место в душном переполненном автобусе, и останется только пережить дорогу в электричке.

Неожиданный дождь спугнул многих и электрички на Москву шли битком. Кире удалось занять для Анны Васильевны место возле прохода и сама она встала рядом. Анна Васильевна всем своим видом показывала, что случайно оказалась в этой духоте и толкучке и очень сочувствует остальным, которые вынуждены все время так ездить. Потом она разговорилась со старушкой, одетой почти в тряпье и сжимавшей в руках старомодный узелок и бидон с молоком. Она ехала к внучатам. Говорила, как соскучилась без этих сорванцов. И в огороде шкодили и чего только не натворили за лето. А вот осень, уехали в школу ходить, и так сиротливо одной в доме стало.

Кира смотрела в окно. Она любила дорогу. За окном снова потемнело, мимо пролетали холмистые места, равнины, петляли ивовым швом небольшие речушки. Еще очень далеко от Москвы. А чем ближе— тем меньше будет этого захватывающего дух простора, тем больше будет лесов из дачных поселков. Дом на доме и сплошные теплицы— одна другой больше да страшнее...

Анна Васильевна уже второй раз нетерпеливо дернула ее за рукав:

— Кира, достань мне мою сумку!

Кире пришлось снимать с полки рюкзак и почти с самого дна, на весу, доставать Анне Васильевне ее изящную сумочку. Когда она протянула ее Анне Васильевне и подняла голову, то увидела, что глаза у нее снова красные, вроде бы заплаканные. Но в ту минуту в них было больше злости на Киру за ее полное игнорирование разговора. Хотя бабуля с бидоном очень разахалась и, дождавшись пока Анна Васильевна промокнет глаза, спросила:

— Ну, и как же вы?

— Как все,— глубоко вздохнула Анна Васильевна.— Жили, работали, детей растили...— Она попыталась притянуть Киру к себе.— Это внучка моя Кира, как раз Васина дочка.— Она похлопала Киру по плечу.— Я про папу твоего рассказываю, как родного сына его растила, больше чем о Кольке заботилась— сирота ведь... Да и мне-то каково было— мой-то сразу почти после войны помер... Все наказывал мне— Васю береги, одна от брата память осталась...

— Значит, кажный год на мужней могилке-то бываете?— вдруг неожиданно спросила бабулька.

Анна Васильевна крепко сжала Кирин рукав и молча кивнула, а Кира пыталась сосчитать, сколько лет Анна Васильевна носу не казала на «родные холмы», как она любила вздыхать.

Возникла пауза, и Кире очень захотелось, чтобы на этом все и закончилось.

— А что, у вашего, как его, Кольки-то, детей нет?— снова полюбопытствовала бабуля.

Анна Васильевна снова глубоко вздохнула и многозначительно закачала головой.

«Ага,— позлорадствовала Кира,— расскажи, расскажи, что у Катьки то депрессия, то загул, то денег на новую шубу не хватает, а Коля как тряпка под ногами у нее болтается и тебя заставляет...»

— А то что же, не женат еще?— не унималась бабуля, не понимавшая значительного молчания Анны Васильевны.

— Да уж семь лет, как женат...— с выражением печали закачала головой Анна Васильевна. Любому должно было быть понятно, что за всем этим кроется высокая тайна. Бабуля тоже кое-что смекнула.

— Ну, ничего. Бог даст— все сложится,— поспешила она закивать головой и, чтобы не прерывать разговора, спросила:— Живете вместе?

— Нет, что вы!— гордо оживилась Анна Васильевна.— У меня все дети отдельно живут— и тому квартиру, и другому.

Кира сжала зубы и отвернулась к окну.

«Ага, как же! Папа как работать пошел— ползарплаты на кооператив отдавал, так Коля там и живет. А их с матерью ты туда не пустила... В долги влезли— да сами справились... И почему они тебе только позволяют так врать?.»

Кира старалась увидеть что-нибудь в окне и отвлечься, чтобы не сорваться и не высказать все Анне Васильевне. Она даже начала что-то петь про себя, чтобы не слышать, что та говорит.

Через некоторое время Анна Васильевна снова дернула ее за рукав. Глаза ее старательно блестели, и она прерывисто дышала:

— Я прожила свою жизнь ради памяти. Как могла старалась передать ее детям и...

Дальше, очевидно, планировалась какая-либо Кирина реплика. Но Киру вдруг взорвало. Анна Васильевна стала напоминать ей дымящуюся кучу мусора, ей даже почудилось, что она снова слышит этот гадкий запах. Она дернулась и стала пробираться к выходу, большая кампания туристов в это время с хохотом выгружалась из тамбура на платформу.

— Кира, что случилось?— удивленно спросила вслед Анна Васильевна.

— Курить, курить!— с вызовом бросила Кира.— Вы это хотели услышать?

Анна Васильевна торжествовала. Кира выскочила в тамбур и прижалась лбом к холодному стеклу.

Через некоторое время она машинально тряхнула головой. Опять какой-то смрадный запах. Послышался шум, и она отвернулась от окна. В тамбур на коляске въехал грязный старик-инвалид без ног. Черными руками он размазывал по лицу грязь вместе со слезами. Внезапно он поднял на Киру неожиданно ясные, почти синие глаза, просто пронзительно ясные, хотя тамбур мгновенно наполнился сильным запахом перегара, и резко произнес:

— Да права эта сучка зеленая— вру я все!.. Про пожары, про родных.— он безнадежно махнул рукой.— Да про все вру...

Электричка замедлила ход, и он говорил без напряжения, хотя голос у него был достаточно громкий, привыкший видимо обращаться ко всем и ни к кому. Он с презрением оглядел себя, и хотел было переехать в соседний вагон, как снова остановился и горько продолжил:

— Одно, девка, у меня несчастье впрямь вышло— старость такая постылая... А про пожар я вру— по пьяни ног-то лишился...

Он снова посмотрел на Киру и в глазах его мелькнула злая искра.

— Ничего,— он кивнул головой в сторону следующего вагона,— я им сейчас такого Лазаря навру— мне все подадут... У нас к чужим-то все сердобольные. Это своих отцов-матерей поскорее бы в могилу отправить за жилплощадь... А мне подадут...

Он решительно вкатился в узкий железный проход между тамбурами. Кира бросила в щель между ступеньками и дверью незакуренную сигарету и посмотрела в вагон. Анна Васильевна со снисходительной улыбкой слушала разговорившуюся старушку с бидоном. С гордо поднятой головой, с большим пучком седых волос, красивая, для электрички роскошно одетая...

Кира критически оглядела свои потертые джинсы и вздохнула. При вдохе она ощутила легкий голод. Дома ее обязательно ждала картошка с прикопченой соленой рыбой, за которой папа обязательно съездит на рынок. И они не сядут ужинать без нее, когда бы она не приехала. Кира улыбнулась и снова прилипла лбом к холодному стеклу. «А ведь ее дома никто не ждет...»— резануло вдруг Кирино сердце неожиданная мысль.

Кира снова посмотрела в вагон и встретилась с одиноким и усталым взглядом Анны Васильевны. Старушка с бидоном суетливо пробиралась к выходу. Она кивнула Кире, когда проходила мимо, от нее запахло деревней, домашней скотиной, настоящей бабушкой.

Кира все смотрела на Анну Васильевну и вдруг подумала, что дорогая одежда и запах французских духов не сильно отдаляют ее от того старика, который поехал по вагонам врать про свои несчастья, скрывая главное... Да, ведь она так и не подала ему...

Анна Васильевна примирительно улыбнулась, поймав на себе пристальный Кирин взгляд, рядом с ней освободилось место и Кире надо было возвращаться в вагон. «Сейчас я позову ее к нам поужинать, передохнуть с дороги. Она все равно откажется, жалко будет делиться деревенскими яичками, но я позову...»

Кира еще раз посмотрела в окно. В пелене дождя мелькали леса, дома, холмы, из печных труб поднимался дым. Там горели настоящие дрова, была осенняя листва и запах прибитой дождем дорожной пыли.

 

 

ПЧЁЛКА МАЙЯ: Ирина, не сомневаюсь, что у Вас множество творческих планов на будущее... Поделитесь с нами?

ИРИНА ШУХАЕВА: Елена, поделюсь.

Сейчас запланированы и потихоньку пишутся произведения для ВКР-3.

Легче пока идут очерки, эссе, литературно-критические статьи.

Труднее с классическими в моем представлении рассказами - с сюжетом и героями. Пока явился только один, но весьма колоритный, мне уже нравится с ним работать.

Задумала одну повесть, тоже совершенно художественную, где авторская позиция предполагается очень приглушенной.

Задумала некий автобиографический роман, который будет писаться отдельными главами-новеллами, трудно предположить, во что это выльется, но из результата явными станут следующие действия.

Коллеги на работе третируют - ты нас не любишь и не пишешь для нас сценарий. Тоже некие наброски постепенно рождаются.

Вообще мечтаю в конце следующего года выпустить в "Поверенном" еще одну книгу с малой пока прозой. Это будет для меня символом успешного возвращения в творческий процесс.

На сегодня все выглядит так.

Еще раз хочу поблагодарить Вашу теплую гостиную и Вас лично за встречу, общение. Постараюсь подольше хранить возникшее состояние душевного комфорта, чего и Вам от всей души желаю.

С Уважением,

Ирина

 

 

ПЧЁЛКА МАЙЯ: Дай Бог, чтобы все было так, как Вы задумали!

Ирина, от всего сердца благодарю Вас за встречу и тепло, которым Вы одарили нашу гостиную!

Благодарю всех присутствовавших!

Всего самого наилучшего вам, Друзья!

 

Ваша Пчёлка