Что хочет автор. Литературные конкурсы

Родился 24 октября 1986 года в городе Санкт-Петербурге. В 2003 году закончил с серебряной медалью гуманитарный класс лицея и поступил на филологический факультет Санкт-Петербургского Государственного Университета.

В 2002 и 2003 году был лауреатом городского литературного конкурса "Творчество юных". В 2003 году на международном литературном конкурсе 'Вся королевская рать' завоевал 3-е место в номинации 'Публицистика и мемуары'. В 2003 и 2005 гг. принимал участие в конференциях молодых писателей Северо-Запада.

С 2001 по 2003 год являлся членом литературного клуба "Дерзание" при Санкт-Петербургском Дворце творчества юных. C 2005 - член Международного Союза писателей "Новый Современник".

Имеет ряд публикаций в литературно-художественных газетах, сборниках и журналах России, США и Канады. Кроме литературного творчества увлекается музыкой, географией, политикой и философией.

Произведения нашего гостя:

КРОВАВОЕ ВОСКРЕСЕНЬЕ

К 100-летию первой

русской революции

этюд

Ночь зимой из Петербурга не уходит. Лишь прикорнет часок-другой во дворах и вновь за работу. Вновь понесется по городу запах ее убийственной страсти, вновь захрипит склизкий и мерзкий мороз, вновь появятся и зашагают по улицам тени домов и мостов. Темнота застилает Петербург медленно, почти не заметно, выныривая из переулков и закутков, оттого вечер в Петербурге всегда грузный, тяжелый и бесконечный. И нет иной власти в городе, кроме власти тьмы и страха. Петербургская ночь, точно дьявол в черном плаще, прогуливается по городу по-хозяйски бесцеремонно и надменно. Кто там задержался на улице? Царь тьмы к нему подкрадется – хруст, вскрик – кончено. И жутко и гулко, как в лесу. А ведь где-то здесь заснула стихия.

В ту ночь под тенью островерхих башен вершился бесчинства суд. Дьявол кутил. Своими влажными пальцами он бросал фишки на зеленое сукно игорного стола. Сначала везло. Азарт затмевал ему разум, жажда риска щемила сердце. На кону стояли человеческие жизни. Он повелевал ими, будто купюрами, транжирил, сорил. Удача исчезла незаметно, казалось, она еще здесь, стоит лишь последний раз рискнуть, чтобы поймать ее и сорвать главный приз. Но нет, теперь над фишками и над судьбой он был уже не властен. Он скрипел зубами, щурил глаза, теребил пальцами монеты и нещадно бросал в топку игры все новые и новые жизни. Брань и слезы неслись вдогонку им. Но шарик, как самый грозный судья, был неуклонен, со стойким садизмом он вновь и вновь летел не в ту лунку. В ту ночь дьявол проиграл тысячи человеческих жизней. Обесчещенный и разоренный вышел он из казино. Мрак рассекался от его пьяного рева, ночь отступала перед ужасом наступавшего дня.

День был суров. Опоясанный крестами город просыпался. Православные кресты на храмах расправляли руки после сна, мальтийские кресты на Михайловском замке гарцующей походкой вышагивали из тени навстречу свету, крестики на груди горожан мерцали по всей столице, будто огарки свеч. Из пещеры столетий восставали два креста XX века. Готовясь стать плахой и дыбой народам, вычеркнуть из жизни миллионы, низвергнуть нравственность и мудрость всей предыдущей истории, они пришли сегодня по зову дьявола в этот город в надежде насладиться страданиями и ужасом.

Откуда-то свысока, опершись на крест, на город смотрел царь, он устремлял свой каменный взгляд в глубь улиц и площадей и уже видел приближавшуюся к Зимнему процессию.

Они шли к своему покровителю, уверенные, что найдут в благодетеле и защитнике поддержку и понимание. Слитые порывом единения и братства, они чувствовали себя (быть может, впервые) сплоченным народом.

В рассвете была таинственная, чарующая тишина. В какой-то момент показалось, что прошлая жизнь куда-то ушла, что отступила деспотия и нищета, но то была лишь передышка стихии перед решительным броском.

Внезапно процессия увидела, что на воротах Зимнего вместо золотого двуглавого орла сидит черный двуликий ворон. Извивающимися когтями он вжимался в прутья решетки, крылья его были припущены, голова втянута назад. Одним своим ликом – добрым и храбрым – он смотрел в глаза народу, другим – хищным и трусливым – отдавая приказ, шипел: «Пли!»

Стеной, всепоглощающей и беспощадной, громогласной и ослепляющей, обрушилась стихия на толпу, сметая, вопя, убивая. Полки в шеренгу, ружья в линию, пули в ряд. И залпами

под…с-т-р…елян,

за … с-т-р…елян,

рас… с-т-р…елян,

от … с-т-р…елян

русский народ. Тот, которого ждут на обед, та, чей поцелуй еще не растаял на губах, тот, у кого назначена встреча, та, которая не успела дописать письмо матери, тот, чей роман не дописан, та, чьи слезы не выплаканы, тот, которого не найдут, та, которую не ищут. Во все стороны, на сколько способен узреть человеческий глаз – люди, люди. Во все стороны, так, что не способна понять душа человека – трупы, трупы. И даже смерти не справиться с работой, она просит пощады.

Здесь, обагренные кровью и стонами, вперемешку лежали любовь с надеждой, счастье с мечтой.

Багровым цветом зардел Петербург. Кровь пропитала его прострелянную душу, она навсегда впиталась в его мостовые. А среди крови – красная детская рукавица, грязная и одинокая, чей хозяин ушел на века.

На балконе Зимнего по-византийски гордо сидел черный ворон. Скрыв свое трусливое жало мужеством других, он всматривался вперед – в горизонт убитых. Его сегодня тоже расстреляли. В руках у демонстрантов были портреты царя, солдаты стреляли и в них. Его расстреляли сегодня не раз. Какое-то грозное предчувствие беды мучило его. Он понимал, что с той же легкостью, с какой солдаты стреляли в его портрет, они будут стрелять и в него. Это на мгновение отвлекло его мысли сейчас, но все же извечная звериная похоть взяла свое: ворон сорвался и полетел, гонимый алчным желанием урвать свою долю падали.

Где-то вдали послышались барабаны. С чердаков и подвалов, из стонов раненых, из перетолок горожан, наконец, из пульса каждого. Те самые, что, бесчинствуя, гремели, когда толпа восторженно приветствовала отрубленную голову Людовика XVI. Их гогот, их перекличка была пока еле заметной, но она ширилась, обретала плоть и силу, вставала на ноги. Еще чуть-чуть и она захлестнет весь город. Гвалт тех барабанов, их убийственный ритм, их нестерпимая мощь, их неотвратимость и непоколебимость затрясут Россию. Да, это были литавры революции.

Вечер заступал на вахту, скрывая людской позор. Ночь трауром окаймила город.

И хоть прошли годы, и ворон улетел на юг, и новые у нас благодетели, но иногда, когда я вслушиваюсь в тишину, прижимаю ухо к земле, я все еще … слышу, слышу …гул… тех барабанов.

Санкт-Петербург

09.01.2005

МАЛЕНЬКОЕ ЧУДО

Я не был на своей старой квартире много лет. Все это время в ней жила моя бабушка. Теперь она умерла, и я должен был оформить наследство. Купив билет на самолет, я полетел в город своего детства. Когда я вышел из автобуса уже в своем микрорайоне, то как бы очутился в другом мире. Все мне здесь было знакомо, все рождало во мне теплые воспоминания: вон коробка, где мы с ребятами играли в хоккей, вон кусты, где я попробовал свою первую сигарету, вон двор, в гуще деревьев которого я прогуливал уроки, вон улица девочки, которая мне нравилась и за которой я следил, шагая следом, после уроков. Какими широкими мне казались тогда эти тропинки, каким огромным этот парк. Мне думалось, что мир перевернулся, что моя та жизнь со всеми ее артефактами безвозвратно ушла, но вот я вернулся и увидел, как здесь все так же, как и много лет назад. Кто-то идет в мою школу, кто-то подтягивается на моих турниках, кто-то сидит на скамейке, где мы с ребятами ждали наших девушек, идя на дискотеку. Я стал совсем иным, но тут все было по старинке: мир не спешил меняться.

Я вошел в квартиру, в свою комнату. На диване сидел мой любимый плюшевый слонишка. Я улыбнулся и спросил его: “Как дела, дружок?” Он смотрел на меня и молчал. Я подошел ближе и увидел, как из его маленьких голубеньких глазок текут слезки. Он столько лет ждал меня, он так долго и беззаветно верил в мое возвращение, он жил надежной на встречу. И тут пришел я, нахальный и бесцеремонный, как будто ничего не произошло, как будто и не было этой разлуки. Я взял его на руки и, обняв, поцеловал.

Слонишка был оранжевого цвета. Так его покрасили на фабрике, чтобы он доставлял детям радость. Но душу не покрасишь. Это был печальный слонишка. Он с печалью смотрел на детей, не любил, когда его лапали и шпыняли, всегда был спокойным, рассудительным и задумчивым. Только у меня на руках он улыбался, только со мной он чувствовал себя счастливым. Но затем я его бросил, уехал учиться в столицу, женился, стал отцом и забыл своего верного друга. А он все это время ждал.

Он спросил меня: “Как живешь?” Я молчал. Мне нечего было ответить ему. В моей теперешней жизни не было ничего такого, чем бы я мог похвастаться перед ним. Все было блеклым и обыденным, особенно по сравнению с теми нашими играми и мечтами. Я не мог объяснить ему, на что я променял наше с ним счастье.

Я вспомнил, как мы слушали с ним Ave Maria Каччини. Как оба плакали. Мне хотелось в тот момент броситься на колени, простереть руки и объять весь мир. Это небо, эти облака, звезды, Солнце – весь мир отражался у меня в душе в тот миг. Мне хотелось всех-всех простить, всех-всех любить, и всю жизнь идти с этой музыкой, с ее мудростью и чистотой. Каждый звук нес в себе вечность, тоску и боль всего мира, счастье и надежду каждого человека, Божественность. Как ничтожно было все, что я сделал в жизни в сравнении с той музыкой.

Сквозь тени своих будущих увлечений я увидел глаза своей первой любви. Милые и красивые. Она обернула голову и смотрела на меня. Я уже не помнил, ни как мы познакомились, ни почему расстались. Но ее глаза жили во мне все эти годы. Теперь они смотрели на меня с жалостью и чуть даже с презрением.

Слонишка всегда был умницей. Он старательно учил вместе со мной уроки, читал те же книжки, что и я. Когда я болел – принимал те же лекарства, что и я. У него была мечта – стать летчиком. Он много занимался, зубрил названия частей самолета, марки авиалайнеров и элементы маневрирования. Обожал слушать рассказы о летчиках и дальних путешествиях. Но на экзамене в институт ему сказали, что слонов в авиацию не берут – хобот мешает держать штурвал. Он много плакал и обещал принять сан и уйти в монастырь. Я всегда старался успокоить его и говорил, что когда стану взрослым, то обязательно возьму его с собой на самолет. А потом забыл про свое обещание. А слонишка ждал и верил. Он знал, что у меня много важных дел, и поэтому я пока не могу взять его на самолет. Он никогда не сомневался в моем слове. Он сидел на диванчике, смотрел в окно, в небо, и ждал. И так долгие годы.

И вот я вернулся.

Я сделал свои дела, взял слонишку, поехал в аэропорт и купил два билета на самолет.

Мы летели домой. Слонишка сидел у окна и все время смотрел в иллюминатор. Он смеялся, рассказывал мне о далеких странах, в которых в мечтах побывал, бесконечно удивлялся, как земля выглядит с неба. Он летел, рассекал воздух, парил. И не было на свете в тот миг более счастливого слонишки. Он был безмерно счастлив, его душа сжималась от восторга, его сердце наполнялась божественной красотой и теплотой. Его маленькая мечта сбылась, его маленькое чудо свершилось.

Он, мой любимый слонишка, сел рядом со мной, прижал свои маленькие ножки к моим и положил свою головку мне на живот. И уснул.

Санкт-Петербург

ноябрь 2004

ИНТЕРВЬЮ

ИГОРЬ ОКУНЕВ: В первую очередь, хотел бы поблагодарить Елену за предложение провести неделю обсуждения моих рассказов. Рад буду принять участие в работе форума и постараюсь оперативно отвечать на все поступающие вопросы. Буду признателен также всем, кто решит оставить комментарий на мои рассказы, выслушаю любую критику.

Разрешите, предваряя обсуждение, сделать одно объявление. В первом квартале 2006 года планируется издание сборника моих рассказов «Этюды». Тираж предположительно составит 200 экземпляров, цена одного экземпляра – 20-30 рублей (1$). Если Вас это заинтересует, Вы можете отправить свою заявку по адресу: as-io@yandex.ru

С остальными моими рассказы, участвующими в различных конкурсах портала, Вы можете познакомиться на моей персональной страничке: http://www.litkonkurs.ru/index.php?dr=17&luid=677

Заранее благодарен всем, кто примет участие в обсуждении. И в добрый путь!

ИРИНА ШУХАЕВА: Игорь, расскажите, чего сегодня Вы ожидаете от жизни на портале?

Совпадают ли оценки пишущих авторов с вашей собственной оценкой своих произведений?

ИГОРЬ ОКУНЕВ: Дорогая Ирина!

Я высоко ценю концепцию данного портала. Я зарегистрировался на нем, когда он только начинал работать, принимал участие в самом первом этапе первого конкурса «Вся королевская рать» и публиковался в первом издании авторов портала альманахе «25 июня». Потом в какой-то момент я перестал активно участвовать в жизни портала. Тогда мне показалось, что рейтинговое голосование становится все менее объективным, комментарии все более резкими и далеко отстоящими от проблем творчества. Я боялся, что портал может стать местом, где авторы своей активностью при голосовании смогут добиться дипломов, своими деньгами оплатить публикацию, и где в пучине графоманства не будет виден даже луч искусства. Я рад, что оказался неправ, когда я вернулся на портал, я увидел, что у конкурсов появилось жюри, что оценки творчества других стали более доброжелательными и объективными. Важнейшим достоинством портала, разительно отличающим его от других близких проектов, является его динамичность. Это не пыльная библиотека, в которой складываются никому не нужные произведения авторов, это – живой организм, в котором действительно бурлит литературная жизнь. Происходит это благодаря тому, что портал ориентирован на реализацию конкретных проектов, а не на хранение груд макулатуры. В первую очередь – конкурсов. Именно конкурсы, их множественность и разноплановость делают сайт живым. Я очень надеюсь, что порталы избежит двух, на мой взгляд, серьезных опасностей. Во-первых, не станет говорильней, в которой обмусоливаются все возможные и невозможные темы, тем самым, не сольется с бездной сайтов-форумов и сохранит свою специфику – сайта проектов, сайта-трамплина литературного роста, литературного признания. И, во-вторых, не станет автономным образованием, в котором почти один и тот же набор признанных авторов будет хвалить произведения друг друга и раздавать друг другу дипломы. Для этого, мне кажется, был бы важным процесс интеграции сайта в литературную Интернет-сеть, увеличение количества совместных с другими сайтами проектов, проведение совместных конкурсов, выдвижение ведущих авторов на соискание маститых премий (в этом смысле, меня очень радует проект «Заветная мечта»). Думаю, было бы неплохо, если бы на сайте был создан раздел «Литературные анонсы», в котором бы публиковались по возможности все литературные проекты, которые готовятся в сети. Думаю, если порталу удастся избежать этих двух проблем, у него есть большое будущее.

Что касается Вашего второго вопроса, то сих пор мне относительно везло – почти все комментарии на мои рассказы были хоть и строгие, но доброжелательные. Я в таком случае, любая критика интересна. Я думаю, что самым строгим и жестким критиком своим произведениям должен быть сам автор. Что я и пытаюсь делать.

С уважением, Игорь Окунев

ПЧЁЛКА МАЙЯ: Игорь, рада Вас приветствовать в нашей гостиной! Стол накрыт, камин пылает... Тепло и уютно... Сейчас налью Вам чаю и приступим к беседе... Вы не против?

Игорь, расскажите, пожалуйста, с чего все начиналось, как Вы ощутили в себе потребность выражения своих мыслей, идей, наблюдений на бумаге?

ИГОРЬ ОКУНЕВ: Сразу должен сказать, что творчество стало для меня болезнью уже подросткового, переломного периода. В детстве ничто не выдавало во мне графомана. Я не баловался детскими стишками, не пытался запечатлеть мир вокруг на бумаге. Я был самодостаточен и без творчества. Вообще, счастливы люди, которые живут в гармонии со своей душой. Хороший писатель, по-моему, не может себе этого позволить. Невыговоренность чувств и мыслей, конфликт с реальностью часто тяготит его и бросает в пекло схватки с собственной душой, покорив которую, он надеется, правдиво показать мир.

Пусть это прозвучит пафосно, но меня сподвигла на творчество любовь. Тот смерч мыслей, чувств и надежд, что был заперт в душе, то томление безысходностью, что вызвала во мне любовь, - неужели все это, что казалось мне бездонной вселенной, весь этот мир переживаний уже завтра сгинет? Неужели нет никакой силы, способной запечатлеть внутренний мир человека? Тогда я пером попытался описать то, что было у меня на душе. Получилось паршиво. Но мои близкие, которые прочитали мой первый рассказ, моя школьная учительница литературы посчитали, что это вполне талантливо. Дали карт-бланш, конечно, но этого оказалось достаточно, чтобы я стал и впредь пытаться примерять свои мысли и чувства к бумаге.

ПЧЁЛКА МАЙЯ: Ваша первая публикация? Переживания, связанные с этим событием?

ИГОРЬ ОКУНЕВ: Первая моя публикация, не считая публикаций в лицейской газете, состоялась в 2002 году в альманахе «Край городов». Конечно, но тот момент это было колоссально. Вообще, увидеть свое имя напечатанным – ни с чем не сравнимое ощущение, всем желаю пережить эти секунды вдохновения и гордости. Да, и изданное произведение выглядит совсем по-другому, нежели написанное от руки или набранное на компьютере. Это уже все равно, что застывшая глина. Совсем недавно ты еще мог что-то менять, но теперь оно застыло, и даже тебе как бы не принадлежит.

С тех пор я регулярно публикуюсь. Мои рассказы издавались в Рязани, Челябинске, Москве, Денвере, Сан-Франциско, Торонто и, конечно же, в родном Санкт-Петербурге. В какой-то момент я принял для себя решение публиковать произведения за свой счет только в исключительном случае. Сборники, издаваемые за счет авторов, которые только сами авторы и читают – по-моему, типичная сегодня трясина для непризнанных авторов.

В последнее время у меня появилась постоянная литературная трибуна. Мои произведения регулярно публикуются в альманахе Петербургского Университета «Почерк». И все же мне хочется думать, что мои главные публикации, как и мои лучшие рассказы – еще впереди.

ПЧЁЛКА МАЙЯ: Первое признание Вашего таланта?

ИГОРЬ ОКУНЕВ: Первое своего рода «признание» произошло на районных и городских творческих конкурсах старшеклассников. Я получил дипломы на всех их трех районных и двух городских литературных конкурсах. Безусловно, это было крайне важно для меня – я поверил в свои силы. И все же меня пугают такого рода выражения, как «признание моего таланта». Я бы избегал их. Сегодня мое «признание» - это те немногочисленные читатели, которых мои произведения чем-то задевают. Значит, в том, что я пишу, действительно, что-то есть.

ПЧЁЛКА МАЙЯ: Первая "жесткая" критика и Ваша реакция на это?

ИГОРЬ ОКУНЕВ: Вы, знаете, в этом смысле мне относительно везло. Я не могу припомнить какой-нибудь разностной критики, которая бы глубоко меня задела. Были, конечно, люди, которым мои рассказы не понравились, были те, кто выступал против моего стиля (скажем, манеру последних рассказов называли старомодной), но это не вызывало во мне бурную реакцию, желания опровергать и дискутировать.

Наибольшие споры из моих произведений вызвала моя единственная повесть «Путь к Храму». В целом, она была не принята, хотя некоторым, кто все же дочитал до конца и обдумал ее, она очень понравилась.

Надо сказать, что меня очень раздражают критики, которые безапелляционно начинают кромсать мои произведения: вот здесь правильнее употребить это слово, а эту твою мысль лучше выразит такой оборот. Я крайне ревностно отношусь к самой ткани своих произведений. Пусть их стиль несовершенен, мне не легко так просто его чиркать. Кто-то из великих писателей сказал, что настоящий литератор тот, кто умеет нещадно вычеркивать и исправлять свои произведения. И с этим невозможно не согласиться. Во время работы над текстом я правлю нещадно. Но когда читка закончена – мое произведение мне все равно, что родной сын. Пусть мне справедливо укажут, что в нем есть изъяны, для меня он лучше всех. Я их не вижу. Не подумайте, что я не вношу никаких исправлений, не прислушиваюсь к критике, просто зачастую мне это делать сложнее, чем кажется такому «редактору».

ПЧЁЛКА МАЙЯ: Изменились ли Ваши идейные ценности с момента первой пробы пера?

ИГОРЬ ОКУНЕВ: Очень сложный вопрос. В своей основе – нет. Я бы сказал, мое отношение к ним несколько трансформировалось. Немного скорректировалась моя позиция к жизни, мое понимание любви и дружбы, но в целом, мои идеалы не изменились. И еще я бы отметил, что, как мне кажется, расширился перечень таких ценностей и расширилось мое понимание их. Хотя, сколько бы я не раздувал щеки и не строил из себя инженера человеческих душ, я не могу понять всю бесконечность проявлений жизни и души. Этот мир столь сложен и богат, что у писателей, думаю, никогда не иссякнет руда для осмысления и изображения.

Вот в чем мои произведения действительно эволюционировали – так это в стиле. Я бы сказал, что раньше у меня стиля просто не было, а в последний произведениях он начал проскальзывать. Для меня это был тяжелый путь: от произведений, только передающих ход событий к текстам, которые хотя бы претендуют на искусство.

ПЧЁЛКА МАЙЯ: Ваш взгляд на собственное творчество?

ИГОРЬ ОКУНЕВ: Невозможно писать произведение, если оно тебе не нравится. Другой вопрос, что когда уже напишешь и пройдет какое-то время, смотришь на свое «творение» совсем иными глазами. Честно скажу, не строя никакой мины, я не могу перечитывать свои произведения после долгого промежутка времени, когда уже немного позабыл их. Это жуткая пытка по, как минимум, двум причинам: во-первых, зачастую мои рассказы оказываются чересчур правдивыми и живыми для меня, сквозь них я неожиданно для себя самого вижу максимально реалистично и рельефно то состояние души и мыслей, что владело мной в момент написания, и, во-вторых, вдруг начинают жечь глаза бесконечные изъяны, а на радикальную переработку текста, на новое сопереживание я часто оказываюсь не готов. Так что, я не поклонник своих произведений и отношусь к ним весьма сдержанно. Не когда пишу, но когда произведение уже состоялось как факт.

Взгляд на творчество в целом? Мне в любом человеке нравится умение посмотреть на что бы то ни было со стороны, попробовать представить мир вокруг как произведение искусства. Я люблю людей с творческой философией жизни. Поэтому и к своему хобби отношусь положительно. Это редкостная возможность чувствовать себя творцом, пытаться в мертвых закорючках-буквах передать живой ключ мира. Душа – вероятно, единственно в мире, что неиссякаемо, чего не стоит беречь на «черный день». Наверное, правильно жить полной грудью, не щадя своего спокойствия, борясь и бунтуя. А может, так думает лишь неопытная молодость. В любом случае, творчество само по себе, без признания (хотя, не верьте, что писатели пишут для себя – для читателя) обогащает мою жизнь, придает ей иной оттенок и аромат.

Но, все же, в жизни многих писателей, а особенно начинающих, наступает момент, когда они осознают, что период авансов завершился. Когда в пятнадцать лет тебе говорят, что ты способный, а твое творчество многообещающее – это комплимент. Когда же способным и многообещающим называют зрелого человека, это зачастую звучит, как «он всего лишь «способный». Я понимаю, что мои читатели и я сам ждут от меня чего-то большего, чем «подающее надежды». Хватить обещать и подавать надежду, пора выполнять свое обещание. Но как же это не просто.

НАТАЛЬЯ БАЦАНОВА: Игорь, доброго Вам времени суток!

Скажите пожалуйста, как к Вашему призванию относится Ваша семья? Нужен ли Вам покой и тишина, когда приходит Муза?

Спасибо. С уважением, Наталья

ИГОРЬ ОКУНЕВ: Наталья! Отвечаю на Ваши вопросы:

Мои родные очень чутко относятся к моему увлечению (призвание – это уж слишком сильно): с интересом читают мои опусы, критикуют, помогают осуществлять стилистическую правку. Без их поддержки и внимания мое творчество было бы невозможно. За это я бесконечно признателен им! Мой папа тоже пишет. Его книги, написанные в жанре художественной публицистики, пользуются успехом у читателей России, Америки и Израиля.

Нужен ли Вам покой и тишина, когда приходит Муза?

Я не пишу с белого листа. Большинство произведений, прежде чем попасть на бумагу, долго и мучительно созревают в моей голове. Когда я работаю над тем или иным отрывком, я обычно много думаю о нем, сопереживаю, проговариваю отдельные фрагменты. У меня неплохая память, которая позволяет мне помнить большие объемы текста. И только на завершающем этапе я переношу их на бумагу. На этом последнем этапе я люблю работать в идеальной тишине. Поэтому часто пишу поздним вечером или даже ночью.

Надеюсь, я ответил на Ваши вопросы. Жду на своей страничке, Игорь Окунев

ИРИНА ВАСИЛЬЦОВА (Влада): Игорь, у меня тоже есть вопрос)))

Сюжеты.... Из жизни? Или плод воображения? Каких больше?

ИГОРЬ ОКУНЕВ: Дорогая Ирина! Рад Вас видеть на этом форуме!

Как рождается сюжет у автора – непостижимая тайна. Этот процесс столь сложный и запутанный, что лучше в него не лезть. Мои сюжеты, как впрочем, и мои характеры и мои идеи, являются таким сложным сплавом реального и выдуманного, что мне очень сложно ответить на Ваш вопрос. Я не могу в своих рассказах отделить то что, имело место быть на самом деле от плода моей фантазии, это переплетено так, что первоисточник найти крайне сложно. Часто реальный случай так трансформируется в ходе работы моим воображением, что его уже сложно узнать. Единственно, что могу сказать точно: не важно был ли сюжет частично позаимствован из моего опыта или был навеян чем-то, все, что я пишу, проходит через мою душу, остро и сильно переживается мной, реально для меня также, как если бы произошло на самом деле.

Боюсь, что разочаровал Вас своим ответом, Игорь Окунев

ИРИНА ВАСИЛЬЦОВА (Влада): Игорь, Вы меня нисколько не разочаровали:)))) Напротив - когда я задавала этот вопрос, где-то в глубине души ожидала именно такой ответ:)))

Спасибо...

ИРИНА АМБРУМЯН: Добрый день, Игорь!

Не могли бы Вы дать совет начинающим авторам, которые, попадая в круг более или менее профессионалов, кажутся графоманами и их обвиняют в этом.

ИГОРЬ ОКУНЕВ: Дорогая Ирина!

Я против деления литературы на юношескую и взрослую. Литература бывает хорошей и плохой, а талант – это не та вещь, что приходит с возрастом. Поэтому если человеку есть, что сказать, если он чутко чувствует и тонко мыслит, если он хочет изобразить это миром слов – то нужно никого не боятся и смело выставлять то, что получилось. Нужно доказывать своим творчеством, что ты не графоман. А по-настоящему талантливый писатель никогда не будет критиковать начинающего необоснованно, никогда не станет доказывать свою значимость неудачами других.

ПЧЁЛКА МАЙЯ: Ваш папа - писатель... Считаете ли Вы свое увлечение генетическим?

Повлияло ли воспитание на формирование в Вас писателя?

ИГОРЬ ОКУНЕВ: Природе положено отдыхать на мне. Нет, талант через гены – в это я не верю. Другой вопрос, что философичность, степенность, рассудительность – число окуневские качества унаследованы и мной. Ну, и конечно, мое мировоззрение, моя система ценностей, мои убеждения формировались под колоссальным влиянием авторитета папы. В то же время, ранимость души, аристократичность и умение брать на себя ответственность, если они у меня есть – это от мамы. Все это, наверное, отражается и в моих рассказах.

ПЧЁЛКА МАЙЯ: Были ли Учителя в Вашей жизни (имеется ввиду, не только школьные!)? Их влияние на Вас?

ИГОРЬ ОКУНЕВ: Мне бы хотелось назвать двух людей: руководителя юношеского литературного клуба Виктора Николаевича Кречетова и друга моей семьи, литературоведа, поэта и переводчика Владимира Георгиевича Маранцмана. Их влияние на мое литературное становление было весьма значительным. Они каждый по своему, но очень внимательно и по отечески отнеслись к моему увлечению, их удивительные жизнелюбие и человеколюбие, масштабность духа, глубинное проникновение в суть вещей были и остаются для меня лучшими учебниками.

ПЧЁЛКА МАЙЯ: Вы начали свой творческий путь сразу с прозы или перешли к прозе от коротких стихов, миниатюр?

Считаете ли Вы верным утверждение, что поэзия - удел юных, когда же кончается юность - начинается проза?

ИГОРЬ ОКУНЕВ: Я почти совсем не писал стихов. Я не умею этого делать, не владею техникой. Элементы же художественного своеобразия лирики в моих рассказах найти можно. Проза и поэзия – совсем разные роды литературы не только по технике, но и по методам достижения художественного эффекта, по точки зрения на окружающий мир. Лирика чаще смотрит на окружающий мир из одной точки, а эпос, наоборот, смотрит на одну точку с разных точек зрения. Поэтому, для лирики скорее важна субъективность, а для прозы – объективность. Действительно, молодому человеку чаще кажется, что важней всего его личный субъективных взгляд на мир, и поэтому лирика ему может быть ближе. Со зрелостью и опытом зачастую приходит стремление объять мир и проблему, изучить ее многостороннее, объективнее. С этим, на мой взгляд, связана тенденция с возрастом чаще обращаться к прозе. Но в целом, я с этим утверждением, точнее с его категоричной формулировкой я не согласен.

ПЧЁЛКА МАЙЯ: Ценности, которые должно нести произведение в общество?

ИГОРЬ ОКУНЕВ: Я бы не ставил вопрос так остро. Искусство напрямую не декларирует ценности (это скорее задача философии), не отвечает на вопросы, оно их только ставит и, воздействуя на эстетическое и нравственное чутье читателя, подводит его к ответу. В этом, по-моему, удивительная сила искусства. В процессе реализации творческого акта роли автора и читателя равнозначны. Автор создает образ, ткань произведения, заостряет проблемы, а читатель активирует его, дополняя своей фантазией и своим мировосприятием, делает его живым, и, наконец, преломляя через свою философия, трактуя созданный образ, выводит ту или иную ценность, отвечает на поставленный произведением вопрос. Поэтому любое хорошее произведение искусства многозначно и спорно.

Возвращаясь к ценностям, которые должны прививаться обществу, я, не желая выглядеть чересчур глупым и наивным не буду констатировать и перечислять их. Это столь сложная проблема. Единственное, что бы мне хотелось видеть в современной литературе, так это, то чтобы автор, принимаясь за произведение, задавался вопросом, чего больше – добра или зла – принесет его творение в итоге на весы мироустройства. Если добра, то, по-моему, его ценности верны. Вот только, нашелся бы человек, который бы ответил на этот вопрос с полной уверенностью.

ПЧЁЛКА МАЙЯ: Игорь, в феврале увидит свет Ваша первая книга? Ваши ощущения?

ИГОРЬ ОКУНЕВ: Да, в начале этого года я собираюсь издать свою первую книгу. Это будет тоненькая брошюрка страниц на сорок, в которую войдут мои рассказы и миниатюры. Тираж скорее всего составит 200 экземпляров. Сейчас я работу над корректурой текста и с художником, который подготовит несколько иллюстраций и обложку. Предисловие к сборнику написал уже упоминавшийся мною Владимир Георгиевич Маранцман. После издания книги, я собираюсь провести ее презентацию в Петербургском Университете.

Конечно же остро стоит проблема дальнейшего распространения книги. Будет ли она только дарится, или какое-то количество экземпляров поступит в продажу? Сейчас я активно работаю над этим.

Что касается моих ощущений, то они противоречивы. Конечно, я рад такому развитию событий и надеюсь, что издание книги подарит мне новых читателей. В тоже время я стараюсь смотреть на этот процесс здраво и отдавать себе отчет, в том, что такое издание не может привлечь большого внимания. Для меня остается открытым вопрос, достойны ли мои рассказы публикации в отдельной книге. Не является ли этот шал излишне претенциозным? Но я решил все-таки попробовать.

ПЧЁЛКА МАЙЯ: Считаете ли Вы выход книги каким-то завершающим этапом, после которого последует новый этап, требующий своего завершения?

ИГОРЬ ОКУНЕВ: Выход книги в любом случае повод подводить итоги. Конечно, и я пытаюсь это делать. В то же время, я не думаю, что в ближайшее время мое творчество претерпит какие-то радикальные изменения в стиле или тематике. В любом случае делить творчество на этапы можно только по прошествии определенного времени.

ПЧЁЛКА МАЙЯ: Книго-издательский процесс нашего времени - плюсы и минусы?

ИГОРЬ ОКУНЕВ: Плюсом современного книгоиздания, конечно, является его независимость от государства и идеологии. Теперь оно регулируется преимущественно рынком. В то же время, в условиях перенасыщенности книжных полок в магазинах сложнее, на мой взгляд, стало ориентироваться читателю. В этой связи, мне кажется, минусом современной ситуации является отсутствие сильного и авторитетного института литературных критиков в нашем стране, которые бы рекомендовали круг чтения для различных слоев общества.

ПЧЁЛКА МАЙЯ: Расскажите, что из Вашего творчества вошло в книгу, как производился отбор произведений?

ИГОРЬ ОКУНЕВ: Я решил включить в сборник исключительно рассказы, оставив за скобкой повесть и публицистику. В сборник вошли лучшие, на мой взгляд, мои произведения: «Разлука», «Кровавое воскресенье», Маленькое чудо», «Фрагменты любви Александра Гарди», «Истома поцелуя», «Человек, влюбленный в музыку» и «Плюшевый мишка». Все они размещены на портале.

ПЧЁЛКА МАЙЯ: Игорь, в сборник вошли Ваши лучшие произведения, а какое самое любимое из них?

ИГОРЬ ОКУНЕВ: Я считаю, что наиболее удачным с точки зрения художественного исполнения является мой последний рассказ «Разлука». Ну, а любимое произведение – то, что еще не написано.

ПЧЁЛКА МАЙЯ: Что Вас вдохновляет? Как "рождается" произведение?

ИГОРЬ ОКУНЕВ: Если бы кто-то знал, что его вдохновляет, и как рождаются произведения, то есть, как протекает мыслительные процессы, то он получил бы сразу все Нобелевские премии и смог бы ответить на все вопросы человечества. Не то, что рождение произведения, процесс решения элементарного уравнения остается величайшей тайной человечества. То, что ежесекундно происходит в нашей голове до сих пор не описано, и тем более не объяснено. Поэтому, боюсь, что мне придется уйти от ответа на этот вопрос. Единственное, что, как мне кажется, я могу утверждать – вдохновение и произведение не появляются из рутины жизни, из обычного хода вещей и событий, они - продукт острого мировосприятия, высокого градуса переживаний, и рождаются скорее тогда, когда человеку удается сломать привычную картину мира, переоценить утвердившееся, взглянуть на все как бы со стороны. Одним словом безумство и талант дети одной матери – неординарности.

ПЧЁЛКА МАЙЯ: ВАше отношение к литературе в интернете? Принимаете ли Вы термин "сетелитература"? Есть ли будущее у творчества такого рода?

ИГОРЬ ОКУНЕВ: Если честно, то я не считаю сетевую литературу каким то особым родом литературы. На мой взгляд, это еще один канал распространения творчества, открывший множество возможностей, в первую очередь, для начинающих и непризнанных авторов, но не более. Не думаю, что литература когда-нибудь ограничится только этим каналом распространения, считаю такой вариант развития событий плохим, главным образом, для самих авторов сети.

ПЧЁЛКА МАЙЯ: Какими путями вышли на портал?

ИГОРЬ ОКУНЕВ: У меня есть странички на порталах Проза.ру и Самиздат. Там размещен мой электронный адрес. По-видимому, найдя его там, мне прислали письмо-приглашение принять участие в первом этапе первого конкурса «Вся королевская рать». Собственно, это и привело меня на портал. Ну, а дальше завертелось, закрутилось…

ПЧЁЛКА МАЙЯ: Роль Петербурга в Вашей жизни и творчестве?

ИГОРЬ ОКУНЕВ: Я очень люблю свой родной город. Если бы предложили выбрать место на Земле, где бы я хотел родиться и жить, то я, наверное, все равно выбрал бы Петербург. Этот город удивителен своей недосказанностью, многогранностью, непостоянностью. Он всегда разный. Единственная его константа, на мой взгляд, - то, что он всегда живет чуть отстраненно от своих обитателей, он всегда выше своих жителей (что не делает его надменным). Поэтому любовь к Петербургу – это постоянная борьба, извечное желание стать достойным своего города.

Вот почему мне представилось интересным курировать конкурс литературных произведений о Петербурге. Надеюсь, что по его итогам, нам удастся создать многомерное полотно, которое представит все краски, все ракурсы Петербурга. Если уровень конкурса будет высоким, то возможно издание небольшого сборника произведений о Петербурге.

ПЧЁЛКА МАЙЯ: Что значит для Вас слово "родина"?

ИГОРЬ ОКУНЕВ: Родина, по-моему, это осознание того, что без той земли, на которой ты родился и сформировался, ты был бы совсем иным, что своим мировосприятие и жизнью ты в чем-то обязан этой самой земле.

ПЧЁЛКА МАЙЯ: Ваши пожелания создателям, авторам и читателям портала?

ИГОРЬ ОКУНЕВ: Я желанию всем жителям портала любви, вдохновения и творческих успехов. А еще, наверное, почаще смеяться над самими собой и своими ошибками и неудачами.

Хочу поблагодарить всех кто принял участие в разговоре, и первую очередь, конечно, Пчелку Майю. Мне было очень уютно и тепло в гостиной. Спасибо!

ПЧЁЛКА МАЙЯ: Благодарю Вас, Игорь! Желаю всего самого доброго, светлого в этой жизни! И успехов во всех Ваших начинаниях и продолжениях!

Светлана Якунина-Водолажская