Феномен
В одном селе, в том самом, чьи домишки протянулись вдоль трассы сразу за окраиной большого города, морозным январским утром на небе робко проступила маленькая радуга.
Радуги зимой не бывает. Это было известно всем в этом селе. Никому не дозволено нарушать своим появлением незыблемые законы природы. Но вот молоденькая радуга про всё это не слышала, вот она и вылезла на небо как раз в рождественское утро. Короче, неправильная была эта радуга, непросвещённая. И краски тусклые, и коромысло у неё какое-то неровное и безрадостное.
Первыми эту радугу дети заметили. Они, освобождённые от гранита науки рождественскими каникулами, вышли из домов, и собрались уже было поехать в город, чтобы насладиться видом большой елки на центральной площади. Но, увидев радугу, так и остались на остановке, пропуская одну за другой спешащие в город маршрутки. Дети прыгали, хлопали в ладоши, радуясь неизвестно откуда свалившейся на их маленькое село красоте. Им было всё равно, что радуга висящая над их головами была не совсем правильной.
Потом на остановке появились домохозяйки, обеспокоенные видом столпившихся перед трассой детишек. Женщины уже выходили сегодня на улицу, но тогда, занятые заботами о предстоящем праздничном столе, они не взглянули на небо и не заметили радуги. А теперь, успокоенные тем, что с их драгоценными чадами ничего страшного не случилось, они и остались тут, изредка поглядывая на тусклые радужные краски. И так же изредка женщины улыбались, смотря на веселящихся детей и вспоминая о чём-то своём, навеянном бледными красками радуги.
А радуга так и висела.
Ближе к обеду на остановке появились сельские мужики, обеспокоенные длительным отсутствием своих домочадцев. Ну ещё бы… На носу Рождество, а им одним что ли к празднику готовиться? Сельские мужики – народ серьёзный. Им сама по себе радуга неинтересна, но природу феномена понять же требуется. Вот они и столпились кучкой, и курили, задрав к небу головы, и сплевывали, пачкая коричневой слюною белый сельский снег. Ворчали про экологию и, глядя на зимнюю радугу, думали, как всё это может отразится на курсе доллара. Детишки куда-то пропали. Наверное, место нашли получше. Им то что? Цены на бензин и загрязнение мирового океана их пока не волнует.
На остановке появились бабушки, которые стали говорить о близком конце света и вздыхать, вспоминая те радуги, которые были для них в молодости. И краски тогда были ярче, и все линии были центральнее. Да, кстати, и зубов тогда во рту было побольше. У бабушек, разумеется, а не у радуги. Вслед за бабушками старики вышли. Глазели на радугу, очки поправляя. Говорили, что салют лучше, чем радуга. Вот они-то тогда… в прошлом веке… из сорока орудий… по команде к салютационной стрельбе. А потом руками размахивали, подсчитывая, во сколько эта иллюминация городской казне обошлась.
Потом местный сумасшедший появился. И, обиженный что опоздал к началу радуги, сначала стал плеваться на неё, а потом улыбнулся, уселся прямо на снег и затянул «Рождество твоё, христе боже наш». Но его быстренько оттащили в сторонку. Заболеет же, бедолага, на снегу-то сидючи.
Сразу после обеда городские стали на остановке появляться. Черт его знает, как они про эту радугу прослышали. Хотя, село-то на трассе стоит. Машины же по ней и туда, и сюда бегают. Вот, наверное, кто-то, мимо села проехал, да рассказал городским про феномен здешний. Мужики на них поначалу косо смотрели – что им, в городе совсем нечего делать было? А потом – всё утряслось. Городские – они точно такие же мужики, только вот сигареты с фильтром курят, а минералку без газа предпочитают.
А радуга висела, словно прибитая к небу.
Ну, мужики покурили, да в город смотались за профессором. Что б феномен этот объяснил. Настоящего нашли профессора, но только филолога. Там в этих тонкостях разбираться-то особо некогда было, радуга она же штука какая? Сегодня есть, а завтра всё. Профессор умный оказался, как ему и положено. Да вот только, хам полный. Из машины вылез, очки на нос нацепил, на радугу взглянул и говорит: мол, у вас тут в деревне леприкон появился. Это ж надо до такого додуматься, а? Село деревней обозвать. Да и про леприкона он явно соврал. Никогда в этом селе такой болезни не было. Тут же, из хронического-то, только радикулит, да алкоголизм, да вот ещё у сумасшедшего шизофрения вяло течёт. У нормальных людей она, видать, хорошо течёт, а вот у него – вяло. И мучается оттого бедолага.
Мужикам объяснение про леприкона, конечно, не понравилось, но они профессора сразу бить не стали. Плеснули ему из фляги – за приезд – да в ближайшую хату отвели. Пусть там проспится. Праздник же только вечером будет. И, покурив ещё пару раз, мужики решили после праздника в город съездить. На предмет леприкона в диспансере провериться.
А над селом по-прежнему была радуга. Никуда не торопясь, висела она в небе, словно зацепилась коромыслом своим за околицу. А как солнце село, так на тёмном небе краски её немного ярче стали.
И вот, как раз ближе к вечеру, устали мужики загадку эту разгадывать. Тут праздник-то и начался. Чего время зря терять, совместить же всё можно. И Рождество и феномен. Гармошка на остановке запиликала. Тётеньки какие-то туда сюда ходить стали, яблоки в скользкой карамели всем предлагали. Только кто ж это покупать-то будет? Это ж закуска несерьёзная. Под неё феномен не разгадать. А тут, неизвестно откуда, шашлычники появились, мангалы свои расставили. Народ сразу и повеселел. Рождество же, всё таки. И зачем тут радуга выползла? Не вовремя она немножко. Некогда её разгадывать.
Часам к десяти вечера из города автобус приехал, омоновцев привёз. Те вышли, на радугу взглянули. Ну, повздыхали немного, поматерились сквозь зубы. Мол, скорее бы эта радуга закончилась, а то ведь, народу хорошо – он гуляет, а вот им работать. Побродили они по толпе туда-сюда, кавказца какого-то взяли, да в город увезли. Но, ничего страшного, он через неделю назад пришёл. Он же только по портрету кавказец, а родился-то в этом селе. Сорок лет назад, когда город ещё далеко был, шабашники тут клуб строили. Вот тогда-то этот кавказец тут и родился. А теперь он клуб этот заново отстраивает. Родовое гнездо, всё-таки.
Радуга так и не пропадала, даже когда время за полночь перевалило.
А во всём, что дальше было - профессор виноват. Он же проснулся как раз в то время, когда все на остановке уже и забыли, для чего тут собрались. Вышел, очки нацепил и начал за людей локти ловить и пуговицы крутить, доказывая, что если зимой радуга ещё, вероятно, возможна, но вот ночью её точно не должно быть. Хотели налить ему ещё раз, да не успели, вот и пробудил профессор вулкан естествознания.
Потому-то мужики и стали снова спорить, пытаясь разгадать эту непонятность. Ну, а уже потом люди стали друг друга бить. У каждого же человека свой взгляд на прекрасное, а убеждения свои люди в том селе защищали как могли. А в споре умнейших, как известно, побеждает только сильнейший. Ну, и конечно, тот, чьи кулаки весомее и лобовая кость толще. Пока мужики только кричали, да кулаками размахивали, омоновцы спокойно стояли, праздник людям портить не хотели. Ну, а когда – в ходе дискуссии, для весомостей аргументов – народ забор на колья взялся разбирать, вот тут-то они, конечно, и вмешались. Развели всех по разным углам, да и положили лицом вниз. На белый сельский снег.
Вот почему никто и не успел заметить, как радуга пропала. Все ж тогда лицом вниз лежали. Только что тут была, и бац – пропала. Словно и не было её тут никогда.
И, после такого случая, мужики сельские опытные стали. Они теперь любой феномен готовы разгадать без перехода на личности. И забор поправили, и про леприкона – что к чему – выяснили.
Да вот только радуга в том селе пропала. И не появляется там больше. Ни на Рождество, ни на Пасху, ни на день независимости. Даже летом не появляется. Навсегда она, короче, пропала. Ушла из того села.
Ну, так оно, может быть, даже и к лучшему. Заборы крепче будут.
|
|