Значит так.
Не знаю, откуда в городе взялся профессор, не знаю, когда он появился
в Чайной. Я была занята - сидела за столом, грызла карандаш и
напряженно разглядывала чистый лист бумаги. Бумага была чиста, как
невеста, а я мучилась от переполнявших меня мыслей. Мыслей было
слишком много для нормального творческого процесса.
И тут он вошел, уселся напротив и спросил: что, мол,
не получается? Профессор был настоящим - в зубах трубка, на плечах
пиджак. лицо интеллигентное прямо до оскомины.
А скажи-ка, - спрашиваю я, чуть не плача и наливая ему чашку кофе, -
Вот чем я не графоман?
Ну, - тянет профессор с сомнением, - Для графомана ты, пожалуй,
недостаточно аутична и достаточно нахальна.
Как не аутична! - вскричала я. - Да в Чайную
сто лет никто не ходит. Видел на двери табличку: "Шушара на Канарах"?
Нет Шушары! Временно она перешла в газообразное состояние. Тишина
полная. Покой и все условия. Пыль. Ворох бумаг. Куча изгрызенных
орудий труда, в смысле, ручек и карандашей. Что еще надо приличному
писателю. И ни одной строчки! А ты говоришь - не аутична! Да я уже
забыла, как выглядит сотенная и какого цвета полосочки у Матроскина!
Что касается второго твоего замечания, - продолжаю я, успокоившись, -
То его я отметаю с негодованием, поскольку считаю себя
доброжелательной и сердечной, а что считаешь ты, меня не колышет!
Какое-то время мы молча сидим друг против друга. Он пьет кофе, я грызу
карандаш.
-Эта героиня... - начинаю я всхлипывать, - Жалко мне ее. Она такая
дура. Знаешь, что говорит? Вот, говорит, он красивый - значит, добрый.
Красивые все добрые, чего им злится-то? Представляешь? Я ей - пойдем,
говорю, сбегаем в какое-нибудь Гонолулу, откопаем сокровища, сбежим от
алмазной мафии, поблуждаем по джунглям - ну, так, не больше недельки.
Потом на крыше поезда доберемся до знакомого индийского раджи, упросим
его спрятать нас, в смысле, тебя, и тут окажется, что он глава этой
алмазной мафии и что камень, который он ищет, спрятан у тебя в
прическе. Ну, потом по мелочи: за тобой гонится слон, с микрочипом в
правом ухе, запрограммированный на "догнать, убить и
растоптать!", небольшой отряд андроидов на летающих тарелках, потом
начинается землетрясение, тайфун и цунами одновременно...
Потом она падает в обморок. Ну, и чего мне делать? Я с ней
пыталась по-хорошему договориться, а где это видано, чтобы автор
договаривался со своими героями? Я ее соблазняла приключениями,
погонями и драками, а она заладила: у приличной леди только одна
цель в жизни - удачно выйти замуж. Семья, домашний очаг, булочки и
кофе по утрам - что может быть лучше? А в воскресенье мы отправимся в
парк, где дети будут кататься на карусели, а мы любоваться зеленым
пейзажем... Слушай, где она набралась такого бреда?
Профессор смотрит сочувственно.
Я вздыхаю, беру себя в лапы и делаю последнюю попытку.
-Значит так. Ты поедешь в Колорадо.
-А там можно выйти замуж? - спрашивает героиня с надеждой.
-Запросто, - уверяю я ее. - Зайдешь в таверну, разыщешь там Билла по
кличке Дохлый Карась и передашь ему распоряжение Большого Джо начинать
(на ее лице появляется сомневающееся выражение). Вы садитесь на коней
и скачите во весь дух в соседний городок. Путь проходит по
лесной тропинке, где вас ожидает банда... э-э-э... группа товарищей.
Они нападают на вас. Опасаясь неравной схватки, Билл смывается, а ты
становишься пленницей главаря. Его зовут Робин Дуб. - Она закатывает
глаза и я торопливо вытаскиваю главный козырь: -Ты выходишь за него
замуж. - Ее щеки медленно покрываются румянцем.
-Ну-у, не знаю, - тянет она кокетливо.. - Мне надо подумать. Вот так
сразу, в походных условиях...
-Некогда! Некогда! - кричу я, вскакиваю и бегаю по Чайной. Профессор
смотрит на меня с ужасом. - За вами гонятся! Дохлый Карась выспался,
прошвырнулся по тавернам, собрал верных ребят и двинул за вами в
надежде отбить прекрасную заложницу, то есть тебя.
-О! - говорит героиня. - Может...
-Ты что? Ты же уже замужем!
-А-а, - Она разочарованна.
-Ваш путь лежит в долину Нила, где живет одноногий шаман, который
знает тайну сокровищ фараона Мбусека и вот-вот унесет ее с собой в
могилу по причине глубокой пенсионности и непрекращающегося маразма.
Вам нужно успеть. Короче, в хижину шамана ты прибываешь одна:
при переходе одной мелкой речной заводи, то есть совсем мелкой, даже
без географического названия, твоего Робина слопал крокодил...
-Как? - восклицает она. - Моего Робина? Моего дорогого мужа? Какое-то
зеленое чудовище... - Она начинает рыдать. - Да я бы его...
-Знаю, - перебиваю я. - Ты бы его заколола булавкой, если бы он не
отгрыз тебе руку.
-Не надо руку, - говорит она быстро. - Я убежала. Ну могла я убежать?
Хотя бы чисто теоретически?
-Могла, могла, - успокаиваю я ее. - Пока он доедал Робина.
-Так вот, ты прибегаешь к шаману вся в слезах. Тот полчаса скачет
вокруг костра с бубном, жует какую-то мерзость вроде сушеной крайней
плоти праотца всех черепах и объясняет тебе популярно, на пальцах, что
тот крокодил - вовсе не крокодил, а предназначенная тебе высшим
Разумом половинка, с которой ты прожила сто девяносто девять лет
еще в библейские времена (ты, случайно, не помнишь?), и умерли вы в
один день, окруженные любящей родней. Но в этой жизни происки темных
сил помешали ему материализоваться в человека и он вынужден влачить
свое болотное существование...
Героиня плачет в три ручья, положив голову мне на плечо.
-Короче. Ты выходишь за него замуж. - Она поднимает голову и смотрит
на меня, широко открыв глаза. По щекам катятся последние слезинки.
-За кого? - спрашивает она шепотом. - За крокодила?
-Это твой библейский муж, - уточняю я не без злорадства.
-А... где мы будем жить?
-Ну не в зоопарке же. Старейшина племени велит построить вам хижину из
бамбука. Ты будешь ходить на речку и ловить рыбу для супруга. - Я
задумываюсь.
-Знаю, - говорит она совершенно ясным голосом. - И однажды я подам ему
на обед голодную пиранью. - Она улыбается мне невинно. - Ну, откуда
мне знать, чем отличается пиранья от воблы? Пиранья его съест.
Изнутри.
-Знаю! - перебиваю я ее. - Ты опять побежишь к шаману. Он попрыгает
вокруг костра со своим бубном, сжует пепел печени старшего боцмана с
корабля Васко Да Гамы, который достался ему в наследство, и объяснит
тебе популярно...
-Нет! - кричит героиня.
-...Что пиранья - это на самом деле не пиранья, а твой любимый
библейский муж, твоя половинка и продолжение твоей духовной сущности.
А с крокодилом он, мол, махнулся. Погода была нелетная, понимаешь? Но
на этот раз сто пудов, сестренка.
Профессор неожиданно кашляет.
-Э-э-э, - говорит он значительно, - Если так пойдет дальше, она выйдет
замуж за комара.
-А что ты предлагаешь? - возражаю я. - Вот смотри на нее - дура дурой.
-Я не дура, - героиня надувается и отворачивается.
-Приключений она не хочет. Сокровища она не хочет. В джунгли она не
хочет. Она хочет замуж! Я иду у нее на поводу. Я удовлетворяю ее
нехитрые потребности. Между прочим, себе в ущерб. И вообще, погодите,
ребята. Там еще немного осталось, томов на пять.
-Величайшее достоинство литератора, - произносит профессор
значительно, - Вовремя замолчать.
Я отмахиваюсь.
-Эй, господин Латунский! Там же черным по белому написано: Шушара на
Канарах. Что вы здесь высматриваете?
-А ты кто? - спрашивает Латунский гнусавым заоконным голосом.
-Я тебе снюсь. - объясняю я, не оборачиваясь. - Смотри стекло не
выдави. И когда будешь уходить, забери отсюда свою метлу. Она за
дверью стоит.
-Это ейная метла, - говорит Латунский, все еще разглядывая меня с
сомнением. - Я полетать брал, передай - там у нее заднее сцепление
и поворотник барахлит.
-Какой еще поворотник? Сбрендил. Это метла. Ей метут.
-Значит точно не Шушара, - облегченно вздыхает Латунский. - Так это,
подруга, никакая не метла. Это транспортное средство. Я по
доверенности летал. - заверяет он меня слегка неуверенно. - Мне Шушара
доверенность давала. А она у Светлады брала. Тоже, наверное, по
доверенности.
-Вы что тут, все офонарели? - кричу я. - Какая доверенность? Какая
Светлада? Какой Латунский? Какая метла? Какой роман? - Героиня икает,
превращается в таракана и исчезает в ворохе бумаг. Профессор все еще
сидит напротив меня. - Какой профессор? - спрашиваю я на всякий
случай.
По лицу профессора, как по маске, ползут трещины. Они расходятся и из
них темными ростками пробиваются на свет копошащиеся черви.
-Я не профессор, - говорит маска ласково, - Я академик.
Все. Клиника. Стивен Кинг. Кладбище домашних ученых.
Кресло с сидящим в нем профессором едет в темный угол и становится
совершенно неразличимым.
...Я сижу перед листом бумаги и грызу карандаш. Лист чист, как
невеста. Я смотрю на него озабоченно. Что, если начать так: стоял
теплый солнечный день. Или лучше так: стояла чудная ночь... (Чего они
все стоят? Сели бы, что ли.) На небе сияла луна. Пели комары. Море,
соответственно, смеялось. На лавочке двое. На ее хрупких плечах
накинут его пиджак. Челкаш посмотрел на Мальву долгим влюбленным
взглядом и неожиданно попросил взаймы.
-Бог подаст, - ответила она равнодушно.
-Я больше не буду поэтом, я в море хочу уплыть, - предупредил ее
Челкаш.
И где я все это читала?
Из-под вороха бумаг вылезла моя героиня и заплетающейся походкой
двинулась ко мне. В углу послышался скрежет...
|
|