Всякий раз, когда я видел Леночку, секретаршу полковника Тихомирова, я испытывал чувство первозданного восторга. Она умиляла детской простотой суждений, наивностью фиалковых глаз и неприступностью. Хотя последнее следовало отнести скорее к недостаткам, нежели достоинствам. Так вот, этим холодным октябрьским утром она, как всегда, сидела за столом и бойко стучала по клавишам компьютера. Я закрыл глаза и попытался отождествить себя с клавиатурой.
- Не стой столбом, Чернов, - промурлыкала она, не прекращая своего занятия. – А то я позову рабочих и попрошу убрать лишнюю мебель.
- Это ты про полковника? – решил я подать голос. В конце концов случается, что клавиатура «виснет» и пищит. – Вряд ли он согласится.
- Не пытайся острить тупым местом!
- Почему «тупым»? И вообще, я острю словами, а не тем, про что ты подумала.
- Примитив!
- Между прочим, в примитивные времена люди были гораздо честнее. Ты «Камасутру» видела?
- Конечно, видела…
- Вот. А надо было читать!
Коралловые губки раскрылись в форме буквы «о», но я не стал ждать, пока они примут привычно надутое выражение, и зашел к полковнику. Сказать, что Николай Николаевич был мрачен, значило безбожно соврать. А лишний грех при моем образе жизни брать на душу не стоило. Поэтому я скажу правду: он улыбался. Чтобы вам было понятно, поясню – до этого дня улыбку на лице шефа я видел лишь единожды, когда Леночка в его присутствии назвала меня «мудаком». С чем я до сих пор не согласен.
- Ну, здравствуй, Чернов, - у него это получилось почти как ругательство, - а у меня к тебе дело.
- С чего бы это? – нахмурился я. – Плохо спали?
У него явственно задергался нерв над глазом. Но каким-то чудом он сдержался.
- Ты поедешь сейчас ко мне домой, заберешь мою тещу и отвезешь ее на вокзал. Посадишь в электричку и проследишь, чтобы она случайно не осталась в городе. Ты все понял? Не слышу, Чернов?!
- Да понял, понял. Забрать тещу, посадить, попросить, чтобы подольше не выпускали, - это я, как вы понимаете, невнятно пробормотал и громко добавил: - Разрешите идти?
- Иди.
Леночка пила кофе из фарфоровой чашки. Думая о своем, я просто хотел пройти мимо, но не тут-то было.
- Чернов, а где твоя очередная гадость? Или она состоит в том, что ты перестал замечать меня?
Я открыл уже рот, чтобы достойно ответить, но тут распахнулась дверь кабинета полковника, и он собственной персоной в очередной раз отравил мне утро.
- Ты еще здесь, Чернов?! Немедленно на задание!
Кнопка звонка до упора вдавилась в стену. Где-то вдалеке послышалась трель. Через пару секунд дверь распахнулась, и я нос к носу столкнулся с симпатичной девушкой.
- У вас болят зубы? – участливо спросила она, и я перестал улыбаться. – Вы, наверное, Чернов? Что-то непохожи вы на защитника Отечества.
- Я быстро учусь. Мне нужна Антонина Ивановна.
- Бабушка, за тобой пришел шофер!
«Вся в отца», - с зубовным скрежетом подумалось мне.
Антонина Ивановна оказалась полной старушкой с невозможным характером. Всю дорогу она ругала коммунистов за то, что они отдали власть демократам, демократов за то, что они согласились ее взять и лично меня за то, что я аполитичный тип.
- Вы смотрите «Зеркало», молодой человек?
- Каждое утро. Когда бреюсь.
- О, Господи!.. Вас извиняет только то, что вы шофер.
- Я офицер…
- Куда Россия катится?..
Куда бы она ни катилась, а мы прикатились на вокзал.
- Передайте Николаю Николаевичу, что я вами недовольна.
- Он и так догадается.
- Что?!
- Ваша электричка, - я занес ее вещи в вагон и вывалился обратно на перрон. Помахал рукой вслед уходящему поезду и подошел к ларьку. Купил бутылочку пивка, отхлебнул и посмотрел на мир добрыми глазами.
- Посуду оставишь? – заискивающе спросил маленький грязный мужичок.
- Для хорошего человека не жалко.
- Бабку, что ли, свою провожал?
- Тещу начальника.
- Она в Москве, что ли, живет?
- Почему в Москве? В Нижнем Новгороде.
- Так поезд на Москву пошел. А нижегородский вот стоит, тоже скоро тронется.
- Твою мать! – страшная догадка поразила мое сознание. – Я же ее не на ту электричку посадил…
- На Курский вокзал приедет, - со знанием дела продолжал бомж. – У меня там кореш обитает.
Я бегом рванул в линейный отдел с твердым намерением остановить электричку…
- Что с ним, доктор? – спросил голос полковника Тихомирова.
- Жить будет, - последовал гнусавый ответ. – Небольшое сотрясение мозга, множественные ушибы, ребро сломано. В общем, в лучших милицейских традициях.
- Поговорить с ним можно?
- Пожалуйста!
- Чернов, ты меня слышишь? Что же ты, Чернов, стволом в ментовке стал махать? Надо же было культурно попросить, ксиву показать. А ты как террорист, ей Богу! Это еще тебе повезло, что они с бодуна вялые были, а то… Ну ладно, поправляйся. Я вот тебе фруктов принес, сока. На работу не торопись. Выздоравливай.
- А теща? – надо же, у меня остались целыми зубы.
- Она стоп-кран рванула на выезде из Владимира. Уже в Нижнем. Звонила, просила ругать тебя. Ну я пошел.
- Николай Николаевич, одна просьба.
- Да?
- Как зовут вашу дочь?
- Чернов?!..
|
|