Где-то, когда-то, давным-давно прочитала я.... Черт возьми, хорошо писали классики, руки так сами и забегали по клавишам, и получилось такое лирическое и универсальное начало для любого сочинения.
Но тут во мне проснулась совесть и глухо заворчала, что нехорошо «цитатничать», да и неправда это все. Прочитать-то прочитала, но, во-первых, не «где-то», а в Интернете ( / Архив / №29 (267)), не «когда-то и давным-давно», а сравнительно недавно, в 2001 году, и автор у этого повествования имеется вполне определенный, даже двое — Светлана Боброва и Олег Одноколенко. Не только захватывающе интересный материал и хороший стиль авторов привлекли мое внимание, но восхитила их выдержка: ведь велико, наверное, было искушение, назвать очерк «Мастер и Маргарита», поскольку героями его были великий мастер Сергей Коненков и его жена Маргарита Воронцова, — но не назвали. И только в финале, буквально в последнем абзаце, самим ритмом фраз воспроизвели торжественно-органное звучание булгаковской прозы: «Она ушла в вечность. Никому не дано знать, кого она избрала своим спутником в том до назначенного часа недоступном мире. Выбор есть: все ее мужчины уже давно там — скульптор Бромирский, отец и сын Шаляпины, Сергей Рахманинов, Сергей Коненков, Альберт Эйнштейн... И может быть, с их стороны, с изнанки, Вселенная видится именно так, как она изображена на космогониях Коненкова, — озаренная загадочной звездой Алцион из созвездия Плеяд. И летят в мерцающей пустоте всадники Апокалипсиса на огнедышащих конях, и сосредоточенный Творец заботливо прочерчивает новые орбиты для заблудившихся планет, и уже почти достроен божественный город Иерусалим, и открыты врата его... Впрочем, если Коненков слишком нафантазировал в своих рисунках, Эйнштейн это, конечно, уже заметил. Теперь они могут спорить бесконечно. Маргарита им переведет».
О чем же рассказывалось в очерке, и с чего это вдруг я решила непременно об этом написать? На первый вопрос ответить не так уж и трудно, только придется опять кое-что пересказывать, а порой, возможно, и цитировать.
С детских лет помню я скульптуры Сергея Коненкова, этого живого классика, «русского Родена». Всегда ими восхищалась: все самобытно и мощно. А вот о его жизни знала не очень много. Может быть, не только я одна, а люди постарше и поумней. Потому что вряд ли все подробности его долгой и бурной биографии были известны широкой публике, разве только то, что он довольно долгое время жил за границей. Но это, в конце концов, в те оттепельные годы представлялось если и грехом, то не смертным. Ну, жил за границей больше двадцати лет, но потом не смог творить без родной почвы, вот и вернулся. А как жил, чем там занимался, знать не обязательно. Об этом постарались многие ответственные лица, стоявшие на страже безопасности нашей Отчизны. Впрочем, как стало понятно из рассказа, сам великий скульптор к этим бурям имел отношение косвенное, и скорее невольное. Может быть, он-то сам предпочел бы более спокойные условия для творчества.
Но роковой и бесповоротный шаг в своей жизни он сделал вполне сознательно, когда женился, будучи уже в очень зрелом возрасте. Хотя можно ли говорить о чем-то сознательном, когда художник влюблен? Когда все женщины мира воплотились для него в одном чарующем образе? Кто знает, может быть, это была та самая Пандора, подосланная скульптору богами-олимпийцами на погибель роду людскому? А может быть, и наоборот – не на пагубу, а именно во спасение? Это ведь с какой стороны посмотреть. Потому что эта самая Маргарита (какое же еще имя могло быть у подруги такого Мастера), после долгой и не вполне безупречной семейной жизни с Сергеем Коненковым, познакомилась, и довольно близко, с Мастером другого жанра — с Альбертом Эйнштейном. Тесное это знакомство затянулось на многие годы, так что в конечном итоге госпожа Коненкова заняла при великом ученом положение почти официальное, хотя его невозможно было бы отразить ни в каких анкетах. Вроде как Мария Федоровна Андреева при великом Буревестнике – «близкий друг и соратник», «подруга и товарищ по партии». Но, конечно, ни Маргарита, ни Эйнштейн ни в какой партии не состояли, и госпожа Коненкова со своим законным мужем разводиться не собиралась. Похоже, однако, что в тот период своей жизни она уже никак не вправе была самостоятельно решать свои семейные и прочие проблемы. За нее и за ее знаменитого мужа, да и за других участников этой драмы давно уже думали «где надо» и «кто надо». А им оставалось выполнять указания, чего бы это ни стоило. В итоге советская разведка получила весьма важные данные, касающиеся создания американской атомной бомбы, а супруги Коненковы получили возможность вернуться на родину. Тем, кто хотел бы узнать подробности романа Маргариты с Эйнштейном, о ее работе разведчицы и о многом другом, лучше всего было бы прочитать самим очерк С. Бобровой и О. Одноколенко. Может быть, вскоре появится возможность посмотреть и фильмы на эту тему — документальные и художественные.
Что же касается меня, то главное потрясение мне довелось испытать, когда я дочитала до эпилога этой истории. В нем рассказывалось о горьких и трагичных последних годах Маргариты, пережившей не только своего мужа, но и тех своих знаменитых современников, кто некогда преклонялся перед ее красотой и обаянием. Она жила затворницей, почти не вставала с постели— вся ее титаническая энергия куда-то исчезла. А в доме «правила бал совершенно дикая домработница». «Домработница» эта отличалась невероятной наглостью и безнаказанностью, которые, возможно, были вызваны не только беспомощностью хозяйки, но и некоторыми особыми полномочиями «Степаниды» (почему-то хочется назвать ее так в честь Степаниды, созданной Войновичем). Издевательства Маргарите пришлось от этой твари терпеть страшные. Не хочется о них даже писать. Но вот об одном из них как раз и придется.
У Маргариты Коненковой была необычайно красивая лисья шуба — остатки былой роскоши. Хозяйка не захотела в свое время подарить ее племяннице, надеялась, что вдруг самой еще придется куда-то выходить «в свет». И горько в этом раскаялась. «Дикая домработница» взяла да и отрезала у шубы рукава — на воротники! Маргарита рыдала: «Зачем испортила вещь! Лучше бы забрала».
Прочитала я эти строки, и вдруг меня как ошпарило! Лисья шуба без рукавов! Неужели та самая?
...В 1974 году я жила в Москве, где работал мой муж – молодой специалист. Какое-то время была без работы – меня не прописывали, так как у мужа не было своей жилплощади, а только «койко-место» в общежитии. Жену на это место прописывать нельзя было – безнравственно, наверное, не знаю. Но мы не унывали, снимали однокомнатную квартиру на Большой Полянке, я готовилась в аспирантуру и бегала по паспортным столам, а муж работал. Признаюсь честно, бегала я также и по московским магазинам, — пусть в меня бросит камень тот, кто удержался от этого соблазна. Ведь приходилось выполнять также заказы родных и близких, живших в провинции: «доставать» то что-нибудь из одежды, то продукты, отстаивая для этого в вечных очередях. В этом отношении очень удобны были гастроном и универмаг в «Доме на набережной», что находился как раз напротив нашего дома. Нам как-то и в голову не приходило, какие трагедии разыгрывались в этом доме, какие призраки бродили по его подъездам и дворам. Правда, в ту пору кинотеатр «Ударник» начал активно обрастать мемориальными досками с навязчиво однообразными датами смерти поминаемых. История бродила рядом, а мы легкомысленно пробегали мимо.
Однажды я получила почтовый перевод от родителей, рублей на сто, с наказом от мамы купить себе к весне новую куртку. Что ж, наказ есть наказ, его надо выполнять. Но не так-то просто было в то время найти что-то подходящее: модное и не слишком дорогое. В «Ударнике» как раз ничего не нашлось, и я решила поехать ближе к центру. Почему-то пришла в голову мысль зайти в комиссионный магазин в Столешниковом переулке, где продавались меха. Может быть, многие помнят такой. Сама не знаю, почему так решила — ведь на меха у меня не было денег, а куртки там обычно не продавались. Так, как-то случайно получилось.
И вот захожу в этот магазин, смотрю по сторонам, и понимаю, что зря сюда зашла. Конечно, есть красивейшие шубы и дубленки, но для приобретения чего-то подобного нам с мужем пришлось бы работать не один год. Собралась уже уходить, как вдруг взгляд мой привлекла странная вещь: на прилавке лежала длинная до пят очень красивая лисья шуба, но ... без рукавов! И без подкладки. Я никогда такой не видывала. Не знаю, что заставило меня спросить продавщицу о цене. Оказалось, шуба-безрукавка продается по цене 70 рублей. А ведь как раз ровно столько у меня оставалось от присланных денег! Неужели можно такую вещь купить? Но она ведь без рукавов, как ее носить? Понятно, она такая длинная, что из нее выйдет прекрасный полушубок с рукавами (так работала моя творческая мысль). Но прямо вот так взять и купить шубу? Неудобно, я ведь еще даже не работаю, и вдруг буду ходить в натуральных мехах... А вдруг она из плохого старого меха и разлезется сразу же? Так я терзалась, испытывая муки Панурга, желавшего жениться, но опасавшегося многих неприятностей семейной жизни.
И вдруг этим тяжким сомнениям был положен очень решительный конец. Откуда-то набежала моднющая девица гвардейского вида, вцепилась в шубу-жилетку мертвой хваткой, тут же ее примерила, выписала у продавщицы квитанцию в кассу (помните, так тогда было принято), выбила чек и уволокла мою несбывшуюся мечту прочь с глаз моих. Мне даже показалось, что шуба сама улетела, взмахнув призрачными рукавами.
А я осталась стоять дура дурой.
Мораль сей истории? Ну, один вывод я для себя сделала сразу же: принимать решения быстро, не разводя турусы на колесах. А что касается морали более масштабной, то о ней я как раз сейчас и задумалась, когда прочитала о влюбленном Эйнштейне, о Сергее Коненкове, Маргарите и этой загадочной шубе. Та ли самая была шуба или какая-то другая — как теперь узнать об этом? Может быть, живы еще родственники Маргариты Коненковой, могли бы что-то подсказать? Нашлись же часы, подаренные Маргарите Коненковой Эйнштейном при расставании, несмотря на то, что они были похищены еще в 60-е годы. Но шуба не часы, дарственной надписи на ней не ставят, а лисий мех не слишком прочный. Да что там шуба? Вот ведь и с самим очерком произошли в Интернете некие чудеса. Он был перепечатан, даже несколько раз, но уже без ссылки на авторов, а просто с пометкой «по материалам российской прессы». В новой версии подробности жизни овдовевшей Маргариты в старости, ее страдания и издевательства домработницы упоминались вскользь, а случай с шубой исчез совсем. Даже и такое пришло в связи с этим в голову: эта история мне просто померещилась, как, может быть, померещилась и сама эта шуба без рукавов – уж очень быстро она скрылась из глаз. Иногда же мне кажется, что вся эта давняя жизнь, и старый Столешников переулок, и еще не перестроенный Арбат, и «наш» домик на Большой Полянке, — все это было сном. «А сны только снятся нам — снятся и тают».
|
|