Прислушаться в ночной тиши – услышать,
как время растекается по крышам,
бессчётными мгновеньями маня
к рассвету, а зимой холодной – к лету,
весною – обещаньем перемен
в судьбе моей, подчас дающей крен.
И я, не находящий равновесья
внутри себя, решаю сразу: если
Сейчас рисует время миражи
надежд, я целиком их принимаю.
Вот как их только после удержать,
лишь постучит рассвет в окно опять?
Душная июльская ночь.. Не спится.
Окно раскрыто настежь. Я слушаю «Ночную симфонию города». Она неповторима, как джазовая импровизация.
Решаю принципиальный вопрос: «ночная тишина» – это такой инструмент, издающий особый, неуловимый ушами звук, наполненный инфраволнами, вызывающими чувство неуверенности и тревоги, или просто пауза – стечение обстоятельств, когда притомилось привычное, вроде диких криков загулявших старшеклассников? Но пробегут какие-то секунды, и город, передохнув, вновь осчастливит нас своим неповторимым звучанием.
В такой момент мне представляется, что я слышу полмира. Ну, если и преувеличиваю, то совсем немного.
Вот вой сирены – то ли машины скорой помощи, то ли полицейской. Нет, скорее, это полицейская машина, так как где-то в районе вокзала захлопали лирическим тенорком лёгонькие пистолетные выстрелы, а им в ответ прозвучали баритонально окрашенные две автоматные очереди. И я теперь в раздумье: накрыли торговцев наркотиками или предотвратили ограбление магазина?
Железная дорога проходит недалеко от дома. И звуки, что она воспроизводит – совсем другая музыка. В ней не угадывается ни малейшей фантазии. Шумы, возникающие при движении проходящих поездов напоминают обязательный репертуар детских музыкальных школ, вроде этюдов Черни. Тупое бесконечное постукивание на стыках рельсов длинными товарными поездами сменяется лёгким стаккато маневровых локомотивов.
Задолго до наступления рассвета зачирикают неугомонные птицы, и тогда прощай «Ночная симфония». Вот только интересно: засну ли я до этого момента, или бессонница позволит мне уже в который раз насладиться неповторимой музыкой спящего города?
Скорее всего, не засну.
Тогда я встаю, одеваюсь и выхожу на улицу. Тусклый свет звёзд из-за горящих вдоль дорог фонарей не даёт возможности определить Большую медведицу и Полярную звезду.
Если всё равно, в каком направлении идти, я считаю, что лучше – на восток. Почему? А так… исключительно интуитивно. Помните, как в преферансе «хода нет – ходи с бубей».
Странное дело, казалось бы, на улице «симфония города» должна восприниматься явственней и отчётливей, но нет: все звуки сливаются в невообразимую какофонию, как при настройке оркестра.
Почему так происходит – несложно понять. Лучше всего слушать симфонический оркестр, сидя в первом ряду амфитеатра.
Хуже – в первых рядах партера: слева доминируют скрипки, по центру и справа всё восприятие «забивают» альты и виолончели, да и контрабасы кое-что добавляют. И уж совсем особое восприятие, если сидеть в оркестровой яме. Потные усталые лица музыкантов, строгое лицо дирижёра. А скрипки… Надо иметь железное сердце, слушая игру скрипачей, сидя в оркестровой яме. Они ведь не играют, а жалуются мне на свою так неудачно сложившуюся жизнь.
Теперь вам понятно, что «музыку ночного города» лучше слушать не блуждая по словно вымершим ночным улицам, а в привычной обстановке, лёжа в своей кровати при распахнутом окне.
Меня удивляют те люди, которые даже летом в девять вечера плотно закрывают окна, опускают жалюзи, отгораживаясь от мира. «Чтобы хорошо выспаться», – заявляют они. Им не дано услышать «ночную симфонию города». При общении с ними мне кажется, что мы говорим на разных языках.
Я иду по ночной безлюдной улице.
Прошуршит колёсами редкая машина. Кто в ней? Жизнелюбивый человек. Ведь именно с такой скоростью мчатся мужчины от своих подруг домой к жёнам.
И опять тихо.
Но вот впереди замаячила фигура одинокого прохожего, идущего мне навстречу. Сутулый, и руки в карманах плаща. Что-то до боли знакомое в его походке. Ещё немного, и я с удивлением различаю на его голове бейсболку, ну точь-в-точь, как у меня, и очки.
Мы поравнялись.
Приготовленное для него «Gruß Gott!“ или «Gute Nacht!“ застревает в горле, так как я отчётливо вижу, что это мой двойник, который тоже раскрыл рот от удивления, разлядывая меня.
При всей необычности ситуации я всё же критически оглядываю стоящего передо мной «меня», отмечая явные недостатки и в фигуре, и в одежде. Но общее впечатление – это человек, неуверенный в себе и в завтрашнем дне.
«А ведь я – не такой!» – с некоторым оттенком превосходства мелькает у меня в голове. – «Совсем не такой!»
Ночной прохожий, преодолев короткое замешательство от встречи со мной, устремляется дальше, в том направлении, откуда я пришёл. Мне ничего не остаётся, как сделать то же самое, только в противоположную сторону.
«Но куда он так спешит?»
И тут мне становится ясно, что этот ночной прохожий (то ли мой двойник, то ли я сам из параллельно мира) вышел на улицу, чтобы так же, как и я, услышать «Ночную симфонию города». И сравнить, как она лучше воспринимается: лежа в постели или на улице. А спешит он потому, чтобы не «расплескать» впечатление от услышанного, и вернуться домой до того момента, как, заглушая всё и вся, зачирикают птицы перед наступлением рассвета.
«Мудрая мысль!», – невольно вырвается у меня.
Я разворачиваюсь и быстрым, уверенным шагом устремляюсь в сторону дома.
Аугсбург, июль 2006 года.
|
|