Я знал, как быть счастливым,
Я шёл своей тропой,
Такой неуязвимый, неранимый,
Не видел путь иной.
Я знал, как сделать больно,
Стрелял, и резал, и душил,
При том я уходил достойно --
Я временно убил.
Я знал людей и знал их маски,
Я думал о свободе и цепях;
Я кисть макал в помои вместо краски,
Вместо духов помоями пропах.
Не сразу учуял запах гнили,
Успел за это время много потерять,
Всё дорогое с чёртом мы пропили,
А остальное успели мы продать.
Теперь убил я чёрта!
Иду я к богу замаливать грехи!
Душа итак до дыр протёрта,
Ещё раз постираем до новой дыры…
* * *
На старинном погосте
Сквозь дыры души
Можно увидеть ещё свежие кости,
Ошмётки кровавые где-то вдали.
Блуждает по уставшей земле
Призрак, такой же уставший.
При жизни не блуждал он нигде,
При жизни был в небе парящим.
Но однажды в обычный, казалось бы, день
Небо несчастного ветром ударило в грудь.
Сопротивлялся он ветру. На земле мелькала лишь тень.
Стихия сильнее старалась крылья погнуть.
Летели чистые, лёгкие, белые перья,
Капала горячая алая кровь.
Крики, будто райское пение.
От боли у страдальца дёргалась бровь.
Он был силён и сил не терял,
Но крылья сохранить не сумел,
Без них стремительно камнем упал.
И лишь боль от падения он не стерпел,
Но в муках сквозь слёзы, когда умирал:
"Вернись ко мне небо! Без тебя не могу!" --
Хотел он кричать, а сам прошептал:
"Прольётся твой дождь, как только умру".
Вспоминал, лёжа на согретой солнцем земле,
Как начал недавно свой первый полёт,
Как сияло то небо, будто в огне,
Будто с нетерпением ждёт.
Он вспомнил, как кружился в просторе,
Как постепенно про этот простор узнавал,
Не подозревая, что там есть и горе,
Не зная, и пострадал.
В памяти были яркие звёзды,
Жажда полётов ночных.
А теперь пустуют здешние гнёзда,
Полёты теперь -- для других…
С неба стекает вода,
Прилетели "другие" растерзать бездыханное тело.
Пища всем божьим тварям нужна,
Но эта тварь не доела.
Объедки всё лежат в молчаливых садах,
Диких порослях кладбища серого,
Объедки умершего в ранних годах,
Но вполне уже зрелого.
Некому ни похоронить,
Ни крест поставить,
Ни прийти навестить,
Ни цветов здесь оставить.
Бродит призрак всего день,
Но этот день длится, как годы.
Живые днём видят на кладбище тень;
Но им всё равно: своё небо -- свои и заботы.
Призрак воскрешения хочет,
Убить тех, кто в небе летает.
Вот только кинжал свой заточит,
Воскреснет, убьёт -- запорхает.
Не могу смотреть на столь печальные картины!
О, Боже! Мне больно, как и ему!
Тебе уповаю, тебя я молю,
Давай залатаем в душе моей дыры.
* * *
Однако, заметны на душе следы,
Мне также всё сквозит и жмёт.
Чувствую, не избежать опять ни стирки, ни дыры,
Опять увижу привидение, что воскрешенья ждёт.
Стирать в вине придётся душу,
Шить горьким дымом сигарет…
Господи, послушай!
Я нашёл ответ!
Мои грехи для развлеченья были,
Теперь они все от страданий.
Они со мною по теченью плыли.
Теперь готов к расплате и скитаньям.
|
|